Свое прозвище матушка Кирилла получила не случайно. Несколько месяцев назад, ночью в канун Нового Года до моей палатки непонятно каким образом - в домашнем стеганом халате и шлепанцах с пушистыми помпонами, - добрела по скользкой улице совершенно пьяная женщина.
- Мартини есть? - прохрипела в окошко.
- Только шампанское, - ответила я.
- А покрепче?
- Водкой не торгуем, - сказала строго и про себя добавила: - "Тем более что вам уже хватит".
- Тогда две бутылки, сухого, - заплетающимся языком сказала женщина.
- Шампанского? - уточнила я.
- Да, - сказала та и сняла с пальца перстень, - это залог. Денег нет.
Я чуть было не захлопнула окошко палатки перед ее носом, уже сделала решительное движение, но пальцы мадам Мартини вцепились в плексигласовую перегородку, не давая ей задвинуться:
- Пожалуйста, - прошептала женщина, - мне очень нужно.
И я тут же поняла, что за две бутылки шампанского эта холеная, надменная дама готова стать коленями в декабрьский снег и вымаливать самую дешевую, паленую шипучку.
- Хорошо, - я взяла кольцо с той стороны прилавка. Мой бывший муж и его мама научили меня разбираться в драгоценностях. Кольцо с изумрудом в оправе из бриллиантовой крошки стоило не одну тысячу долларов. - Я буду работать завтра до двенадцати часов дня. Или через два дня тоже с двенадцати. Приходите за кольцом.
Две протянутые через окошко бутылки мадам схватила так, словно это был спасательный круг для утопающего. Прижала к себе и, нетвердо перебирая ногами, помчалась к дому. Перед самым крыльцом она упала. Но, невероятно перекрутившись, успела вытянуть бутылки вверх, приложиться со всего маху об лед спиной и, не поднимаясь, на карачках, вползла в подъезд.
Жалкое получилось зрелище.
На следующий день за кольцом никто не пришел. Я побоялась оставлять его Раисе или Земфире, - не от того что опасалась их непорядочности, просто не хотела рассказывать ночного происшествия, - но, заглянув в палатку вечером, услышала:
- Прикинь, тут какой-то верзила заходил, - сказала Раечка, - спрашивал, не у нас ли какая-то пьянчуга кольцо в залог оставила.
- Орал?
- Нет. Похоже, тетка сама не помнит, где чего делала.
Я вернулась к себе и оделась поприличнее. Приглашения в гости для изъявления благодарности от мадам Мартини я не ожидала, но из прошлой жизни отлично помнила, каким призрением может окатить затрапезную визитершу охранник богатого дома. Улыбаться и кланяться прерогатива швейцара или дворецкого, а охранник для того и поставлен, дабы стращать и не пущать.
Достойно одетая я подошла к подъезду и нажала кнопку домофона. Звонила не долго.
- Вы к кому? - прохрипел в динамике голос.
- Я должна передать вашему жильцу одну вещь, - гордо сказала я. - Откройте.
Дверь моментально распахнулась и на пороге, вежливо отступив в сторону, нарисовался охранник - в черном костюме, при галстуке и неплохом одеколоне.
Процокав каблуками по мозаичному полу, я дошла до стойки вахты и положила на нее перстень.
- Эта вещь принадлежит высокой седовласой женщине из вашего дома, - храня на лице достоинство, проговорила я. - Прошу вас ее передать.
Скорее всего, за то, что пьянющая жиличка незаметно ускользнула из дома, охранники получили нагоняй. Не остановить нетрезвую женщину, выбегающую на мороз в халате и домашних тапочках, мог только самый бестолковый из профнепригодных вахтеров.
- Спасибо. Передадим, - проблеяли мальчики, и я откланялась, не забыв поглазеть по сторонам. Холл краснокирпичного дома напоминал филиал ботанического сада при нашем университете.
Больше мадам Мартини подобных вылазок не повторяла. Ее примерно наказали и приставили охрану в виде гориллоподобного змея с ледяными глазами.
…Бедный, бедный Кирюша Туполев. Я едва удержалась, что бы не погладить его по головке. Надо же, и этому "мальчику из хорошей семьи" больше нужна мама, чем женщина.
- Давайте я приготовлю вам кофе? Есть хороший…
Гость покачал головой и шмыгнул носом.
Жалеть нельзя, разревется, напомнила себе и добавила в голос жизнелюбия:
- У меня тушеная картошка в баночке есть. Хотите? Вы когда в последний раз ели?
- В прошлой жизни, - выдавил он и хрипло толи расплакался, толи закашлялся. - Тушеная картошка любимое блюдо Назара. У него на икру аллергия. И на омаров тоже… аллергия. А у меня похоже, что на жизнь. Знаете, чего я хочу, Софья?
- Чего?
- Запереться где-нибудь и писать. Всю жизнь хотел. Раскрыть толстую тетрадь, наточить карандаш и писать, писать, писать. И чтобы рядом никого. Купить домик где-нибудь в глуши, посадить картошку, завести козу и собаку… Вы бы так хотели? Софья?…
- У меня была коза. В деревне у бабушки.
- Да? - оживился он. - И как ее доить? Вы умеете?
Я пожала плечами:
- Это не сложно.
- А где живет ваша бабушка?
- Она умерла.
Эти слова вернули на его лицо маску из страданий. Он скуксился, готовый заплакать, и я таки провела ладонью по шелковистым черным волосам.
- Спасибо, Софья, - булькнув горлом, сказал Джеймс Бонд из бывших. - Спасибо.
Та-а-ак. Еще минута и разрыдаемся оба. Я отдернула руку и полезла в сумку за баночкой с картошкой.
Запах, вырвавшийся из-под пластиковой крышки, - жареного лука, тушенки и лаврового листа, - вызвал у нас обоих приступ тошноты.
- Уберите! - взмолился Кирилл и уткнулся носом в душистое кашне. - Уберите сейчас же. Не то меня вырвет.
Ох, и беда с этими неженками!
Да и с впечатлительными Софьями тоже не соскучишься. Поставил бы Тушкоев в палатку нормальный телевизор, ничего бы подобного не случилось. Сидела бы себе Софья у экрана, не отрываясь от дела, торговала пивом и даже ухом в чужие тайны не вела.
А теперь? Теперь на пустой таре сидит перепачканный английский джентльмен, одним видом способный выжать слезу из камня, и имеет аллергию на жизнь.
И скажите мне на милость, что с ним делать?! Одно дело любоваться красивым мужиком через бинокль или со ста метров, другое дело выступать в роли наперсницы через сорок минут после знакомства. Так быстро я даже в электричках не успевала передружиться.
Что же делать? Намекнуть на дверь? Или предложить свое общество как печальный финал беспечной жизни мальчика из хорошей семьи? Эх, горе луковое. Лучше бы я выбрала в идеалы более брутальный персонаж. Генрих Восьмой - чем не греза? Мощный, как паровоз, богатый, как Крез, наглый, как танк и такой же непробиваемый. Такой бы жену бить не стал. Пересчитал бы сопернику зубы, ребра и пальцы, жену в угол на всю ночь, а сам в теплую постельку баиньки. Утром на трезвую голову спокойно помог собрать жене чемоданы.
А этот… греза моя. Жену и то случайно прибил.
Разозлившись, я схватила с прилавка зажигалку, взяла из россыпи сигарету и выскочила на улицу - на холод, Софьюшка, на холод. Я боялась стать благородной и терпеливой и ввязаться в историю. А у меня через полгода защита диплома и новая жизнь.
Минут пять я мерзла и курила. Из палатки не доносилось ни звука. Печальная тишина окутала субмарину "ООО "Альянс"", темень, прореженная фонарями пугала, и мне почему-то показалось, что за переборкой субмарины остался товарищ-матрос. Без надежды, глубоководного костюма с запасом воздуха, преданный и покинутый экипажем. Ему плохо, он погибает и помощи не ждет. Картинка выписалась темным маслом, лицо подводника белело из темноты иконописным ликом первого христианина.
До завтрашнего утра оставлю товарища-матроса у себя, решила я и вошла в палатку. Вздохнула, посмотрела на гостя и поймала себя на мысли - лукавишь, Софья.
Жалость и, определенно, надежда на роман перемешались в соотношении пятьдесят четыре к сорока шести. Ни одна нормальная российская деваха не выкинет ночью на мороз такого красавца. Если кто-нибудь, где-нибудь встретит на своем пути стойкую женщину выгнавшую пинком за дверь вылитого Джеймса Бонда, позвоните, пожалуйста, где бы ни была, приду взглянуть на такую особу.
Кирилл Туполев даже не пытался выглядеть Джеймс Бондом. Он напоминал проколотый воздушный шарик без воздуха. Ему было плохо, он был один, а я… черт дери меня за ногу! Давно не совершала добрых поступков.
- Кирилл, я могу вам чем-нибудь помочь?
- Вы уже помогаете, спасибо, - уныло пробормотал он.
- Да вроде бы ничего особенного…
- Нет, нет, Софья, - горячо перебил Туполев и немного оживился, - уверяю вас, я очень благодарен! Без вас, я бы давно чокнулся! Ни с одним из своих знакомых я бы не смог быть так… так… как бы это точнее выразить…?
"Так откровенно малодушен? - предположила я. - Испуган? Натурален?" Кирилл не мог подобрать фразу, выражающую свое унизительное состояние.
Странный народ эти мужчины, поплакал бы как следует, глядишь - и полегчает.
- Что вы собираетесь делать дальше? - перебила я.
- Не знаю, - честно ответил он. Мне даже страшно подумать о том, что будет завтра. Поверьте, я знаю, что такое тюрьма.
- Неужто сидели? - поразилась я.
- Ну что вы. Конечно, нет. Но вы помните, что произошло четыре года назад?
- Не помню.
- Из-за этой истории Назар не может вернуться в город… Все так плохо. Неужели вы ничего не знаете?
- Нет.
- Странно. Мне казалось, весь город в курсе.
- Я не весь город. У нас разный круг общения.
- Да, да, конечно. Но все же странно. Я был уверен.
Он встал и закружил на тесном пятачке перед прилавком. Полы пальто задевали ящики, неловко дернув головой, он сшиб с полки стеклянную баночку с сахарным песком и засыпал себя белыми кристалликами. Внезапно, в моем госте проснулась жажда деятельности, но от никак не мог выбрать вектор ее направления, - в направлении двери он не стремился точно, - кружил, вращался перед прилавком и искал в мыслях какой-то выход.
Я испугалась, что вращения Туполева наберут обороты и центробежная сила разметает по площади палатку Ибрагима Тушкоева. В зверинец улетят банки с кильками, до купола шапито долетят коробки с "Волшебной Фантазией", а пивные банки и бутылки, на радость местным алконавтам, равномерно рассеются по округе в радиусе трехсот метров. Смерч в кашемировом пальто разорит Душмана Аслановича и оставит без работы Зульфию, Раечку и Софью.
Переключатель вращения разместился в голове Туполева-младшего, я поймала полу пальто, дернула ее, довольно сильно, и приказала:
- Сядьте, черт бы вас побрал!
Сахарный песок последний раз скрипнул под подошвами ботинок, Кирилл опомнился и посмотрел на меня сверху вниз:
- Простите, я вам насорил, простите, я просто вспомнил…
- Что?
- Многое. Очень многое. И, кажется… если меня посадят… я тоже повешусь.
- Почему тоже? Да, сядьте вы, в конце концов! Вон, водки выпейте!
- Да, да, конечно, благодарю. - Он схватил бутылку "Путинки" за горлышко и сделал несколько судорожных глотков. Поперхнулся, закашлялся и вдруг рассмеялся хрипло: - Все закономерно! Все стало на круги своя! Брат за брата, око за око. - Он опустился на ящик, занял свое, уже привычное и нагретое место, и почему-то погрозил мне пальцем. - Все так и должно случиться. Во всем есть высший смысл. Я только что это понял.
Кирилл выпучил обезумевшие глаза, оскалил зубы в нервной усмешке, и я подумала - допрыгались. В лечебницу к мадам Мартини скоро доставят Кирюшу в смирительной рубашке.
Я схватили веник (немного для защиты) и начала собирать в кучку рассыпанный песок. Кирилл перехватил мою руку, дернул больно и заставил сесть. Ему был необходим слушатель, он боялся остаться наедине со своими мыслями и сойти с ума.
- Послушайте, Софья. Четыре года назад… нет, начну так. Вы плохо знакомы с ситуацией в городе? Плохо? Тогда так. - Он говорил быстро, захлебываясь словами, но без запинки. - Наша семья имеет большое влияние в этом городе. Слишком большое, чтобы кому-то не мешать. Четыре года назад мой отец уже отошел от дел, и всем руководил Назар. Жестко, даже жестоко. Четыре года назад Назара заказали. Но убили отца…
- Почему? - перебила я.
- Случайность. Папа вышел на стоянку к машине в куртке Назара и похожей бейсболке. Снайпер ошибся и выстрелил в отца. Было темно, а папа и Назар очень похожи.
- Какой ужас, - пробормотала я.
- Да. После убийство папы, как это часто бывает, стороны договорились.
- Назар договорился с убийцами отца?!
- Да. Иногда так легче. Он и два его врага обсудили положение, пришли к согласию, и в качестве отступного, Назар потребовал выдать ему киллера.
- Сдали, - утвердительно выдохнула я.
- Нет. То есть, да. Заказ проходил через цепь посредников, киллер лично с заказчиками не общался, его вообще никто в глаза не видел. Но… В общем, кое-что о нем мы узнали. У киллера была странная кличка - Самоед. Он был профи из бывших армейских спецов…
- Тогда почему никто не знал, как выглядит этот Самоед? - снова перебила я. - Если вы все такие влиятельные, то почему не смогли поднять армейские архивы и найти в личном деле фотографию убийцы?
- Пластическая операция, - скупо объяснил Кирилл. - Но мы, вернее, те два типа, что заказали Назара, сумели установить, что у Самоеда есть младший брат - парнишка восемнадцати лет.
Кирилл, вдруг замолчал, скривился, как от зубной боли и сцепил пальцы в замок.
- Что было дальше? - подтолкнула я.
- Брата Самоеда взяли, - тихо и низко произнес Кирилл. - Ужасно трудно об этом говорить, Софья… но иначе вы ничего не поймете. Брата начали колоть…
- Бандиты?
- Нет, что вы, в милиции. Но парень… толи верен был, толи действительно ничего не знал о брате, - Туполев дотянулся до бутылки водки и сделал долгий, булькающий глоток, откашлялся и продолжил: - В общем, для вразумления парня сунули в камеру с уголовниками. На сутки.
- Ну! - Кирилл все время останавливался, и я подгоняла его восклицаниями.
- Уголовники парня опустили. Через два дня он повесился в тюремной больнице.
- О-о-о-ох, - только и выдохнула я.
- Да, - прошептал Кирилл, и его плечи нервно передернулись. - Менты перестарались. А Назар, честное слово, Софья, просил только припугнуть!
- Да-а-а, дела-а-а…
Мы дружно отвернулись к окну, и какое-то время наблюдали как вдалеке, по проспекту проносятся автомобили, проплывают освещенные аквариумы троллейбусов, и пешеходы, оскальзываясь на подмерзшей воде, торопятся домой. Призрак несчастного юноши, виновного только в родстве, повис между нами и, болтая белыми пятками, торчащими из штанин пижамы тюремной больницы, заслонил наши лица. Я всегда считалась впечатлительной девушкой с хорошим воображением.
- Что было дальше? - мой вопрос прогремел, как горошина в детской погремушке.
- А дальше пришли четыре письма под копирку. Каждому, кого Самоед считал причастным…
- Подождите, почему четыре? Если я правильно поняла ваш рассказ…
Кирилл не дал договорить:
- Четвертое письмо пришло капитану, отправившему парнишку в камеру к уголовникам.
- Вот как. И что там было написано?
- Самоед приговорил всех четверых к казни через расстрел.
- Оправданный пафос, - буркнула я.
- С его точки зрения. Но наш-то отец тоже был ни причем.
- Но его не насиловали в камере, - не удержалась я.
- Да, не насиловали, - мрачно согласился Кирилл. - И трое из четырех уже поплатились.
- Через расстрел?
- Если бы, - буркнул Туполев. - Только одного из заказчиков, того, что шел первым в списке, Самоед застрелил выстрелом в лоб. С капитаном и вторым заказчиком он поступил хуже. Подождал пока проникнуться, как следует, и послал по пуле каждому в позвоночник. Точно в нужное место, думаю, он специально для этого анатомию изучал. Теперь капитан и заказчик не совсем растения, но уже и не люди. Головы еще соображают, но пищу они получают внутривенно и возвращают ее в подгузники. - Кирилла снова передернуло: - Брат попросил меня добить его… если получит такое же ранение…
- Чего же только не бывает на свете, - выдохнула я.
- Да. В каждого из списка приговоренных Самоед стрелял по одному в год. Сейчас очередь Назара.
- Киллер намеренно тянул? Играл на нервах?
- Не знаю. После первого и единственного убийства все усилили охрану. Но от снайперской пули нет защиты. А Самоед высококлассный специалист. После второго выстрела в капитана, Назар уехал заграницу и не возвращается уже три года. Второй из заказчиков попался в прошлом году.
- Может быть он того… не осторожен был?
- Как же, - фыркнул Кирилл, - до сортира в бронежилете ходил. Двойника завел.
- И как же все произошло?
- На выходе после инаугурации губернатора. Он не мог туда не придти, киллер это знал.
- Что-то такое я вспоминаю, - пробормотала я. - Что-то такое писали в газетах, но я не очень поняла намеки журналистов.
- Кому надо, тот понял, - буркнул Туполев, - Назар теперь смертник.
- А вы не пробовали разыскать этого Самоеда и попробовать откупиться, что ли? Ведь не ваша семья начала вендетту, вашего отца убили первым.
- Пробовали. Но не нашли. И вряд ли Самоеду нужны деньги.
- Но ведь они начали первыми! Самоед и его хозяева!
- Голову киллера потребовал именно Назар, - терпеливо произнес Кирилл, - и теперь он приговорен.
- Не совсем справедливо, - заметила я. - парнишку конечно очень жаль, но ведь вы говорили, что Назар просил только припугнуть. Это капитан перестарался.
- Киллера не интересуют нюансы. Он приговорил всех четверых.
- И что вы теперь будете делать?
- А мы уже делаем, - усмехнулся Кирилл. - Назар руководит делами из виртуального офиса.
- Как это?
- Через Интернет. Вообще-то это уже принятая мировая практика. Секретарша у себя дома принимает сообщения, бухгалтера, клерки, юристы работают так же. Сейчас этим никого не удивишь.
- Первый раз о таком слышу, - призналась я.
- Это очень удобно, - Кирилл пожал плечами, - нет расходов на содержание офиса и легче подобрать специалистов.
- А дома, в этом городе?
- Домашними делами занимаюсь я. Но на этом городе наш бизнес не заканчивается… - Кирилл, вдруг, оборвал себя на полуслове, с громким стуком бухнулся коленями на пол, и, схватив мою руку горячими ладонями, прижал ее к груди: - Софья! Вы можете мне помочь!?
- Чем же? - удивилась я.
- Мне нужен ноутбук. Мой. В нем вся информация…
- Подождите, подождите, - отстранилась я. - Какой ноутбук?! Я поняла, что ваш, но где я-то могу его взять?!
- Сходите за ним!
- Куда?!
- Домой! Он в прихожей, как войдете, сразу налево у вешалки. Я вошел, поставил кейс у двери и услышал в гостиной… ну, в общем, не раздеваясь, вошел в комнату, дальше вы все знаете.
- Не-е-ет, я не могу, - я выдернула свою руку, она была влажной, обтерла ее о брюки и повторила: - Я не могу.
- Почему?! Это мой дом, мой кейс! Вот ключ.
- Да, не могу же, я вам сказала!
- Но почему?! Почему?!
- Да не могу, и все тут.