* * *
Магомет-Расул долго ворочался в койке, не в силах уснуть. Он крутился так и этак, мял упругую подушку, словно самого ненавистного врага.
Сон не приходил.
Может, разуться? Сразу нужно было это сделать! Он со стоном поднялся, сел на койке, сбросил сапоги и носки. Ночная панель горела чуть-чуть, заполняя комнату мерцающим светом, похожим на лунный.
Пошевелил пальцами ног, почесал волосатую грудь. Встал, напился тепловатой воды из графина. Вроде и разговор с Верховным закончился благополучно, в том смысле, что он вышел из его кабинета живым и невредимым, хотя уже и не надеялся на лучшее. Теперь только бы до дому добраться, а такм родные горы прикроют его. Суд Аллаха?.. Но он уж как-нибудь сумеет договориться с ним, отмолить свои грехи. То, что Рукайтис-Дрожжина погибла - трагическая случайность, а его вины здесь ни капельки нет: ну что могло измениться, если бы он вместе с ней поехал на задание? Да ничего. Уж не говоря о том, что сама Елена была категорически против того, чтобы он сел с ней в машину. Правда, Верховному ничего не докажешь: он стоит на своем, и точка. Но завтра на рассвете он улетает.
И хотя у Верховного муллы руки длинные, но дома, в горах, можно будет предпринять какие-то определенные меры предосторожности…
Он почти успокоился и начал было засыпать, но вспомнил взгляд Верховного, обращенный на него и пылающий какой-то первобытной ненавистью, и сон мгновенно слетел с него.
Не дал ничего и метод подсчитывания овец, прыгающих через плетень. Он считал их и до трех, и до половины четвертого, но сон обходил его, как говорится, седьмой верстой. Наконец, отчаявшись заснуть в эту ночь, он лежал неподвижно с широко раскрытыми глазами, вперив взгляд в прямоугольник двери.
Освещение в комнате снизилось до минимального. Можно было встать и вовсе выключить последнюю едва мерцающую панель, но не было никаких сил подняться. К тому же он боялся спугнуть едва-едва приноравливающийся к нему долгожданный трепетный сон.
Неожиданно прямоугольник двери начал медленно и беззвучно отворяться. Может, он спит уже и действие происходит во сне?.. Магомет-Расул даже ущипнул себя за руку, но дверь продолжала беззвучно отворяться. Хотел закричать - но горло не могло издать ни единого звука, только какое-то змеиное шипение.
На пороге комнаты показалась безмолвная фигура, и истерзанному бессонницей шейху почудилось, что это… фигура самого Верховного. Да, эту высокую, величавую, чуть сутуловатую фигуру с широкими плечами он узнал бы из тысячи.
Вошедший прикрыл за собой двери - тихонько щелкнул язычок - и неспеша приблизился к койке, на которой лежал Магомет-Расул.
Да, это вошел Верховный.
- Ну, как ты, готов в путь? - спросил он.
- Г…готов… Я еще с вечера сложился… - ответил мулла, у которого зуб на зуб не попадал.
- Смотри, потому что это путь в один конец. Возврата не будет, - негромко произнес ночной гость.
- Я… н…ничего не з…забыл, - пробормотал шейх, который все еще ничего не понимал.
- Тем лучше, - решил ночной гость и присел на его ноги.
- Пусти… Больно… - прохрипел шейх.
- Ничего. Это последняя боль в твоей жизни.
- Смилуйся ради Аллаха!..
- Вот так, я думаю, умоляла моя голубка, когда к ней подступила смерть, - сказал Верховный. По всей видимости, он не спешил с какими-либо действиями, и Магомет-Расул понемногу успокоился: быть может, ночной его гость просто поговорить с ним перед отлетом, выбрав для этого столь экзотический способ общения; а смутные угрозы и малопонятные слова - просто его склонность к мелодраматическим эффектам, которой Верховный всегда отличался.
Сонливость окончательно слетела с гостя, и он, еле сдерживая стон, внимательно посмотрел на Верховного: ни холодного, ни горячего оружия при нем не было, он окончательно успокоился. Только ноги невыносимо ныли под непомерной тяжестью большого и костистого тела. Но Магомет-Расул решил, что чем терпеливее он будет, тем быстрее ночной гость удалится во-свояси.
Последний, однако, уходить не собирался.
Он снова велел подробнейшим образом повторить - до мельчайших деталей! - версию гибели Рукайтис прямо на огневом рубеже, версию, которую изложил ему "крот" из черкесских органов милиции, тощий мент, получавший от Магомета-Расула деньги за каждый бит информации.
- Святейший! - не выдержав, взмолился наконец приезжий. - Встань, умоляю тебя, ты ноги мне раздавишь.
- Скорее я тебе глотку раздавлю! - как-то по-будничному просто произнес Верховный и неожиданно повалился всей тяжестью на приезжего.
Ввиду внезапности нападения мулла ничего не успел предпринять, только судорожно дергаясь. Верховный, все время оставаясь в перчатках, между тем выдернул из-под головы своего гостя подушку и, наложив на лицо, принялся душить.
Отчаяние удесятерило силы шейха. Он извивался вьюном под тяжестью навалившейся на него туши, хватая воздух разинутым ртом. Изо рта его вырвался какой-то звериный вопль.
- Покричи, покричи, легче будет, - проговорил Святейший и изо всех сил налег на подушку.
Через несколько мгновений тело перестало дергаться.
- Спи с миром, - произнес Верховный и с минуту постоял над распростертым телом. Затем водрузил подушку на первоначальное место, не снимая перчаток, придал голове более естественное положение и не спеша удалился из комнаты, снова ее заперев своим универсальным ключом.
Затем пошел прочь, никем не замеченный.
* * *
Между тем, в КЧР, судя по всему, приближался пик напряженности.
На последнем митинге в Черкесске выступил Владимир Семенов - в прошлый раз противники ему выступить не дали, спровоцировав беспорядки со стрельбой.
На этот раз выступление состоялось.
Семенов при всем честном народе объявил с трибуны, что вскоре проведет свою инаугурацию - торжественное введение в должность президента, и уже даже назначил для этого день.
- Когда? - раздались крики.
- Я об этом объявлю особо.
- Скажи сейчас!
- Нельзя. Возможны провокации, как на прошлом митинге.
- Мы защитим тебя, президент!
- Надеюсь.
- А где это произойдет?
- Об этом я тоже скажу позже.
- Мы в тебе не сомневаемся, президент!
- И не сомневайтесь: мое слово - кремень.
На следующий день Матейченков столкнулся с Семеновым носом к носу в коридоре Дома правительства. Матейченков шел, по обыкновению, один, Семенов - в сопровождении нескольких вооруженных охранников, рослых качков.
- Значит, принял решение? - спросил Матейченков после того, как они остановились и поздоровались.
- Принял. Оно мне дорого досталось, - признался Семенов. Он выглядел одновременно и возбужденным и подавленным.
- Меня пригласишь?
- Само собой. Но дату инаугурации, извини, назвать пока даже тебе не могу.
- Военная тайна?
- Вроде того.
- Я не в обиде. Но тогда на торжестве инаугурации сам за порядок отвечать будешь.
- Не серчай на меня, Иван Иванович, - чуть смущенно улыбнулся Владимир Семенов.
Охранники Семенова, чуть скучая, остановились, повинуясь его жесту, поодаль, ожидая конца разговора.
- Эх, рисковый я человек! - воскликнул вдруг Семенов, когда они уже собирались расстаться. - Так и быть, дам тебе зацепку, как генерал генералу. - Он оглянулся на охрану и понизил голос. - Я проведу инаугурацию в МОЙ ДЕНЬ, - последние слова Семенов многозначительно выделил.
Матейченков пожал плечами:
- Твой день, чей же еще?
- Ты не понял меня, полпред. А ты поглубже копни. - Семенов хотел еще что-то добавить, но тут его позвал запыхавшийся человек из избирательного штаба.
- Мой день, мой день… - бормотал Матейченков, пока шофер заводил машину. - Конечно, твой день. Ну, какие тут могут быть варианты?
Стояло начало сентября, детишки с самодельными сумками, изредка с портфелями, шли из школы, радостно щебеча, словно воробьи на ветках.
Мирная картина радовала глаз и говорила, что осталась еще, черт возьми, мирная, разумная жизнь со своими законами, которая умудряется существовать рядом с этими сумасшедшими митингами, стычками, исступленной борьбой и прочей неразберихой.
И в этом и его, Ивана Матейченкова, заслуга.
* * *
Утром, во время первого кофе, для которого Святейший собственноручно приготовил побольше молотых зерен, в кабинет заявился самолично комендант подземного дворца, который заявлялся утром в кабинет исключительно редко, только если произошло какое-нибудь ЧП.
- Чем порадуешь? - мельком бросил на него взгляд Верховный и сделал глоток бодрящего напитка.
- Ночью во дворец пришла смерть! - объявил комендант и почему-то стал навытяжку.
- Хочешь кофе?
- Никак нет!
- Ну, рассказывай, что у тебя за ЧП. Может, робот башмаком подавился? - предположил Верховный.
- Роботы в порядке. Умер гость, который на рассвете должен был быть доставлен к самолету.
Верховный поднял брови:
- Это кто же?
- Мулла Северо-Кавказского региона.
- Ах, этот? Отчего он умер?
Комендант развел руками:
- Непонятно. Видимо, разрыв сердца. Перед сном метался по кровати - одеяло и подушка смяты.
- Аллах его прибрал. Он сильно провинился перед всемогущим и всеведущим, - произнес Верховный, принимаясь за следующую чашку кофе.
- Прикажете назначить расследование? - спросил комендант.
- Зачем расследовать? - пожал плечами Святейший шейх. - У тебя есть какие-нибудь сомнения?
- Нет.
- И у меня их нет. А расследовать деяния Аллаха всемогущего нам не приходится, не так ли?
- Разумеется.
- Ну, что еще? - спросил Верховный, поскольку комендант мялся, переступая с ноги на ногу.
- Как быть с телом? Отправить грузом 200 в Минеральные воды?..
При словах "грузом 200" по лицу Святейшего пробежала судорога.
- Это лишнее, - произнес он. - Пусть похоронят здесь, на местном мусульманском кладбище, в отрогах Гиндукуша. Он все-таки был мусульманин, и умер он, что ни говори, мусульманином.
* * *
Случилось так, что книга, подаренная Матейченкову, увлекла генерала. Когда была возможность, он брал ее с собой. Если выдавалась свободная минутка - с увлечением читал. Это была для него, признаться, совершенно новая информация.
Поздним вечером вернулся он в свой номер. Сел к столу, раскрыл наугад книгу. "В мой день", - сказал Владимир Семенов. Стоп! А где, как не в православном календаре искать ответ на этот вопрос!? Карачаевцы считают его своим, но ведь Семенов - наполовину русский!
- Чай подать, товарищ генерал? - спросил сквозь дверь дежурный, осторожно постучав.
- Есть готовый?
- Да, только что заварили.
- Тащи.
- Есть тащить.
- И себя не забудь.
Матейченкову не хотелось возиться с электрочайником: он был весь во власти захватившей его идеи.
Сначала рассеянно полистал книгу, начиная с первых страниц. Дни различных святых… Сведения о великих подвижниках, о деятелях истории и тех выдающихся деятелях, которых церковь впоследствии канонизировала, причислив к лику святых… То, о чем он, к сожалению, и слыхом не слыхивал ни в школе, ни в высшем учебном заведении.
Перед ним проходил хоровод ныне мало употребляемых, а то и вовсе неизвестных ему имен, мелькали разные Агафоны, Аглаи, Анемподисты… Подробно объяснялось, какой святой и кому именно является покровителем. Где и когда совершил он свой подвиг за веру.
Перевернул с полсотни страниц и узнал, что святой Николай Угодник - покровитель моряков и рыбаков. Припомнилось, как когда-то, когда был в командировке на Байкале, один местный поэт прочитал ему стихи, где были строчки:
Култук - исправный работник,
Без роздыха дует, дюж.
Трудись, Никола Угодник,
Спаситель рыбацких душ!
…Что же такое култук? Да, ветер такой байкальский…Там существуют десятки ветров… Нет, так дело не пойдет, он и за всю ночь книгу не одолеет, на нее и годы могут уйти.
Нужна система. Танцевать надо от печки. Семенова зовут Владимир. Значит, с этого имени и начнем.
Таких дней в календаре, увы, оказалось слишком много. Имя Владимир на Руси было достаточно популярным, начиная с Владимира - Ясное Солнышко.
После глотка горячего, отдающего древесным дымком чая пришло внезапное озарение.
"Как это мне сразу в голову не пришло? Сейчас - начало сентября. Самое вероятное время инаугурации, намеченной Семеновым, - пожалуй, середина либо конец сентября. Значит, среди этих дней и необходимо порыться".
…Дежурный еще не раз приносил ему чай: персонал гостиницы любил Матейченкова. Когда он в последний раз доставил чай в металлическом подстаканнике и осторожно притворил за собой дверь, ему почудился за ней негромкий возглас генерала:
- Привет, сэр Исаак Ньютон!
Дежурный замер. Может, почудилось? Ведь генерал в номере один. Какой еще Исаак мог объявиться в комнате? Или, в самом деле, показалось? Решил было заглянуть в дверь, но передумал. Лезть начальству на глаза зазря - последнее дело.
Дежурный протопал по коридору в дежурку, на всякий случай снова поставил закопченный чайник на плиту. Пускай покипит, авось еще потребуется. Генерал чай уважает.
Матейченков лихорадочно перелистывал страницы календаря, проштудировал весь сентябрь. Ну не было на них ни одного Владимира, хотя бы самого завалящего, хоть убей!
Хотя, вот! Может быть это? Он впился глазами в текст: СЕМЕНОВ ДЕНЬ. Быть может, именно на этот день намекал Владимир Семенов, когда говорил о своем дне?
Вскоре Матейченков убедился методом исключения: да, именно так. Другой возможности просто не остается.
Матейченков не стал прыгать по номеру и кричать, подобно известному историческому примеру, "Ай да Иван, ай да молодец!", тем более, что в комнате как раз был дежурный, который принес чай. Он лишь дождался, когда последний выйдет, и вполголоса поприветствовал дух сэра Исаака Ньютона, который, безусловно, помог решить ему нехилую задачку со многими неизвестными.
Неизвестно почему, генерал был уверен, что решил задачу правильно.
* * *
Да, именно на 14 сентября, вопреки желанию федерального центра, Владимир Семенов тайно назначил свою торжественную инаугурацию. Подготовку к ней он развернул с большой помпой и одновременно основательностью.
Первоначальный замысел Семенова был - провести инаугурацию в Черкесске. Где же еще, как не в столице республики? Однако мэр города Станислав Дерев, ярый противник генерала Семенова, хотя, несмотря на все усилия, и не сумел узнать точной даты этого события, поступил просто. Он официально, через правоохранительные органы республики, довел до сведения Владимира Семенова, что не может поручиться за его безопасность.
В этом предупреждении угадывалась плохо скрытая угроза, и будущий президент отлично почувствовал ее. Его штаб предлагал различные варианты, но Семенов выбрал собственный: провести торжество в родном городе Усть-Джегуты, откуда был родом и где когда-то окончил школу с золотой медалью.
Это был достаточно крупный город с богатой историей, второй по величине в республике. Город весьма гордился своим именитым земляком.
Здесь-то, нужно отдать ему должное, организационный талант бывшего главкома сухопутных войск России проявился в полной силе, уж не говоря о возможностях.
Одних только приглашенных по списку было более 600 человек. В это число вошли все депутаты Народного собрания, члены республиканского правительства, главы городов и районов республики, правда, за исключением адыге-хаблюского и хабезского, где компактно проживают черкесы и адыги - те бы заведомо отказались.
Отказался также от приглашения временно исполняющий обязанности главы КЧР Валентин Власов.
До намеченного Семеновым мероприятия оставалось всего несколько сентябрьских ненастных дней.