- Вы хотите сказать, - с интересом спросил я, - что, если перед вами в ряд положить пятьдесят таблеток, вы сможете определить, где какая?
- Возможно. Если это сплошь будут таблетки ведущих фармацевтических фирм, причем не самые новейшие - смогу, конечно.
- Как дегустатор, - заметила Джудит.
- Умница, - сказал Гордон, имея в виду Пен.
- Просто привычка. - Она задумалась. - И в этих буфетах наверняка найдется еще что-нибудь, строго говоря, нетравяное. У него там пара мешков сульфата калия, приобретены в Гудисон Гарден Центре, не знаю, где это.
- Но для чего? - удивилась Джудит. - Ведь сульфат калия - это удобрение!
- Калий так же необходим животным, как и растениям, - сказала Пен.
- Я не удивлюсь, если это один из ингредиентов его секретного варева.
- А что еще вы бы положили туда, если б готовили сами? - полюбопытствовал я.
- О Господи. - Она поразмыслила. - Любой тоник. Может быть, лакричный корень, о котором он как-то упоминал. Наверное, кофеин. Всевозможные витамины. Такой стимулирующий коктейль.
Самой утомительной частью поездки оказался поиск пристойного местечка, где можно было бы отобедать. Я перерыл множество ресторанных справочников и выбрал одно, но его пришлось отвергнуть: как частенько случается, заведение перешло в другие руки, и там сменились повара, а внести сведения в путеводитель еще не успели. Что-то мы в результате нашли; трапеза подавалась медленно и поглощалась с трудом, но мои гости великодушно прощали все.
- Помните, - задумчиво рассуждал Гордон над чашкой кофе, - вы говорили нам по пути в Ньюмаркет, что Кальдер тревожился за свой бизнес, когда убили того ветеринара?
- Да, - подтвердил я. - В то время тревожился.
- Разве не могло быть, - продолжал Гордон, - что ветеринар помогал Кальдеру доставать легальные медикаменты, типа варфарина, и когда его убили. Кальдер испугался, что останется без поставок?
- Гордон! - воскликнула Джудит. - Милый, ты заблуждаешься.
Однако все мы обдумали этот вариант, и Пен кивнула.
- Мне кажется, он нашел другой источник.
- Но, - попытался я возразить, - действительно ли ветеринар так поступал?
- Им не слишком-то роскошно платят, - объяснила Пен. - По моим меркам, достаточно, но богатыми они не бывают.
- А Ян Паргеггер, похоже, был, - сказал я.
- И что ему для этого требовалось? - хмыкнула Пен. - Что могло помешать ему дать Кальдеру несколько таблеток и пару советов в обмен на жирный кусочек, не облагаемый налогом?
- К обоюдной выгоде, - проворчал Гордон.
- Целитель на глиняных ногах, - сказала Джудит. - Фу, стыд какой.
Из нашего утреннего веселого настроения слегка выпустили дух. Но послеполуденный визит вновь и окончательно зарядил всех положительными эмоциями.
На этот раз мы отправились на конный завод к Оливеру Нолесу и увидели, что все поместье кишит кобылами, жеребятами и бурной деятельностью.
- Как чудесно, - вздохнула Джудит, озирая простирающиеся вдаль белые ограды загонов, где гуляли матери с детьми. - Слов нет, до чего хорошо.
Оливер Нолес после представления оказался таким же гостеприимным, как и Кальдер, и несколько раз повторил Гордону, что он навсегда, навечно останется благодарен банку "Поль Эктрин", хотя ссуду вскоре выплатит.
Тревога и дурные предчувствия, не оставлявшие его в прошлый мой февральский приезд, исчезли без следа: Оливер вновь был тем же умелым и решительным руководителем, каким я увидел его впервые, и даже более того. Я сделал вывод, что производство жеребят наладилось. Ни одна случка Сэнд-Кастла не пропала даром, ни одна из кобыл не подхватила инфекцию, к торжеству попечителя. Он выложил мне все это в первые десять минут и добавил, что жеребец основательно доказал свою потенцию и производительную силу.
- Он неутомим, - сказал Оливер. - Сорок кобыл для него не предел.
- Рад слышать. - В глубине моего банкирского сердца я действительно был рад.
В сопровождении пса Сквибса, наступавшего ему на пятки, хозяин повел нас через последовательную цепь конюшенных дворов, где был в полном разгаре начавшийся где-то в четыре пополудни ритуал чистки и кормления.
- Конный завод не похож на конюшню, где стоят скаковые лошади, объяснил Оливер Гордону. - Один работник может обслуживать не трех лошадей, а гораздо больше, потому что их не нужно выезжать, тренировать и тому подобное. И здесь у нас более гибкая система: кобылы находятся то в стойлах, то в загонах, и закрепить определенных кобыл за определенными работниками невозможно. Так что работник присматривает за отдельной секцией конюшни, независимо от того, какие в ней лошади.
Гордон кивнул с благодушным интересом.
- Почему одни жеребята в стойлах, а другие - в загонах? - спросила Джудит, и Оливер, не раздумывая, принялся объяснять, что жеребята должны оставаться со своими матками, а у кобыл, что с жеребятами в стойлах, должна вскоре начаться течка или уже началась, и стойла они покидают только для встреч с жеребцом. Когда у них пройдет течка, их выпустят в загоны вместе с их жеребятами.
- О, - сказала Джудит, слегка шокированная фабричным аспектом. Да, я понимаю.
Во дворике жеребят мы наткнулись на Найджела и Джинни, которая бросилась ко мне, едва увидев, крепко стиснула в объятиях и звонко чмокнула куда-то в левый угол губ. "Надо же, как меня зауважали!" - подумал я, обнял ее в ответ, приподнял над землей и разок крутанул вокруг себя. Когда я поставил ее на ноги, она хохотала, а Оливер наблюдал с некоторым изумлением.
- Никогда не замечал за ней такой порывистости, - сказал он.
Джинни опасливо покосилась на него и вцепилась в мой рукав.
- Вы же не против, правда? - обеспокоенно спросила она.
- Я польщен, - сказал я, нисколько не кривя душой, и подумал, что ее отец может вообще убить в ней непосредственность, если не будет осторожен.
Воспрянувшая духом Джинни всунула ладошку мне под руку и сказала:
- Пойдем посмотрим на нового жеребенка. Он только двадцать минут назад родился. Мальчик. Такой миленький. - И она потащила меня за собой, а я перехватил мельком взгляд Джудит, на лице которой отразились самые разнообразные и трудноопределимые чувства.
- Дочка Оливера, - объяснил я через плечо и услышал, как Оливер запоздало представляет Найджела.
Они все пошли смотреть на жеребенка через полуоткрытую дверь; крохотное поблескивающее существо полулежало, полусидело на толстом слое соломы: длинная мордочка, огромные глаза и сложенные ножки, новая жизнь, уже прилагающая усилия, чтобы удержать равновесие и подняться. Мать, стоя на ногах, ответным движением потянулась губами к жеребенку и бдительно взглянула на нас исподлобья.
- Легко вышел, - сказала Джинни. - Мы с Найджелом просто наблюдали.
- Вы много раз видели, как рождаются жеребята? - спросила Пен.
- Ой, сотни. Всю жизнь смотрю. Чаще всего это ночью бывает.
Пен смотрела на нее с таким выражением, будто ее фантазию, как и мою, взбудоражило такое необыкновенное детство; будто она, как и я, ни единого раза не видела, как рождаются животные, не говоря уже о том, чтобы в возрасте пятнадцати лет наблюдать это день за днем.
- Эту кобылу будут случать с Сэнд-Кастлом, - сказал Оливер.
- И ее жеребенок выиграет Дерби? - с улыбкой спросил Гордон.
Оливер улыбнулся в ответ.
- Неизвестно. Но к тому все задатки. - Он глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха. - Никогда ничего подобного я не мог сказать до этого года. Ни один жеребенок, рожденный или зачатый здесь, в прошлом не побеждал в классических соревнованиях, но теперь... - Он широко повел рукой...Однажды отсюда... - Он помолчал. - Это целый новый мир. Даже страшно.
- Так что ваши надежды оправдались? - спросил я.
- Более чем.
В конце концов, подумал я, под всей этой строгой воинской деловитостью скрывалась душа. Видение высот, которых он достигнет в реальности. И я не мог предполагать, много ли пройдет времени, прежде чем блеск станет банальностью, победители - установившейся практикой, аристократы - общим стадом. Это то, к чему он стремился, но по достижении цели чувства его притупятся.
Мы оставили жеребенка и прошли дальше по дорожке мимо случного сарая; ворота нынче были широко распахнуты, открывая пол, плотно выстеленный рыхлым бурым торфом. Оливер немногословно объяснил, что происходит внутри, когда сарай занят. Больше комментариев не последовало, и мы все без остановки прошли мимо в святая святых, во двор жеребцов.
Там был Ленни, вываживал одного из жеребцов вокруг маленького дворика; он шаркал, понурив голову, точно занимался этой работой уже долгое время. Конь был усеян мелкими каплями пота, и по расположению открытого пустого стойла я догадался, что это был Ротабой.
- Он только что покрыл кобылу, - бесстрастно сказал Оливер. - После этого он всегда так выглядит.
Джудит, Гордон и Пен сообща выглядели так, будто здешний неприкрытый секс был более приземленным, чем они ожидали, хотя им не довелось услышать, как мне однажды, спокойную дискуссию Оливера с Найджелом о процессе обеззараживания вагины. Однако они мужественно овладели собой и с должным благоговением устремили взоры на голову Сэнд-Кастла, которая выплыла на свет из полумрака денника.
Он держался почти повелительно, точно его новая роль коренным образом изменила его характер; возможно, так оно и было. Удовлетворяя свой возобновившийся интерес к скачкам, я сам не раз наблюдал, как постоянный успех наделяет некоторых лошадей определенной "осанкой", а Сэнд-Кастл всегда, даже заблудившийся и испуганный на вершине холма, ощутимо ею обладал; но теперь, всего два месяца спустя, в нем проявилось новое качество, которое почти можно было назвать заносчивостью; новообретенная уверенность в своем превосходстве.
- Он великолепен, - не удержался Гордон. - Рад, что вижу его вновь после того великого дня в Аскоте.
Оливер предложил жеребцу привычные две морковки и пару шлепков, обращаясь с Его Величеством фамильярно. Ни Джудит, ни Пен, ни тем более Гордон или я не пытались даже коснуться чувствительных ноздрей: боялись, что наши пальцы будут, без сомнения, откушены до запястья. Восхищение принималось как должное, но расстояние разумнее было соблюдать.
Ленни завел умиротворенного Ротабоя в его стойло и принялся чистить соседнее, принадлежащее Летописцу.
- За двором жеребцов постоянно присматривают два работника, - сказал Оливер. - Ленни, вот он, и еще Дон, ему тоже можно доверять. А Найджел лошадей кормит.
Пен уловила в его словах недоговоренную мысль и спросила:
- Вам необходимо больше заботиться о безопасности?
- До некоторой степени, - кивнул он. - У нас между дворами протянуты провода связи, так что либо Найджел, либо я, когда мы у себя дома, услышим, если будет какой-нибудь необычный шум.
- Например, стук копыт по дорожке? - предположила Джудит.
- Точно. - Он улыбнулся ей. - У нас также есть дымовые сигналы тревоги и большие огнетушители.
- И кирпичные стойла, и на ночь на дверные задвижки вешаются комбинированные замки, и ворота на всех подходах к трассе запираются, - затараторила Джинни. - Папа и в самом деле расстарался для безопасности.
- Рад слышать, - сказал Гордон. Я улыбнулся про себя классическому случаю запирания конюшни после того, как лошадь удрала, но в самом деле видно было, что Оливер усвоил суровый урок и знал, что счастливо отделался, получив второй шанс.
Немного погодя мы отправились к дому, задержавшись во дворе жеребят полюбоваться на новорожденного, который теперь уже стоял на трясущихся ножках и оглядывался в поисках ужина.
Оливер отвел меня в сторону и спросил, интересно ли мне посмотреть, как Сэнд-Кастл будет покрывать кобылу; очевидно, это событие намечалось в скором времени.
- Да, конечно, - сказал я.
- Остальных я не приглашаю - там нет места, - объяснил Оливер. Я велел Джинни показать им кобыл и жеребят в загонах, а потом отвести в дом и напоить чаем.
Никто не возразил против предложенной программы, особенно потому, что Оливер не сказал, куда мы направляемся: Джудит наверняка предпочла бы присоединиться к нам. Джинни повела их и Сквибса прочь, и я услышал, как она говорит:
- Дальше отсюда, по соседству, есть еще один двор. Можем пройти там, если хотите.
Оливер, глядя им вслед, пока они неторопливо шли по дорожке, которую Сэнд-Кастл пролетел бешеным галопом, а я спринтерским броском, сказал:
- Уотчерлеи ухаживают за всеми слабенькими жеребятами и кобылами, подхватившими инфекцию. В результате оказалось, что это всех устраивает. Я арендовал их хозяйство, и они работают на меня, и их компетентность по части больных животных оказалась весьма кстати.
- Так значит, это вы чинили у них заборы в тот мой февральский приезд?
- Правильно. - Он сокрушенно вздохнул. - Еще неделя - и были бы доделаны ворота в живой изгороди и в подъездной аллее, и Сэнд-Кастл ни за что бы там не проскочил.
- Ничего страшного не случилось.
- Да, благодаря вам.
Мы неспешным шагом возвращались к случному сараю.
- Вы когда-нибудь прежде видели жеребца за работой? - спросил хозяин.
- Не довелось.
Помолчав, он предупредил:
- Вам может показаться, что это грубая сила. Насилие. Но для них это нормально, помните. Он скорее всего укусит ее за шею, но это для того, чтоб удержаться в позиции и вместе с тем выразить свою страсть.
- Угу.
- Эта кобыла, которую мы будем случать, - она отзывчива, так что никаких проблем не возникнет. Бывают кобылы пугливые, бывают такие, что медленно возбуждаются, бывают раздражительные - все как у людей. - Он слабо улыбнулся. - Эта маленькая леди создана для ночей любви.
Я впервые слышал, как он пытается подшучивать над своей профессией, и был почти что потрясен. Но и сам он удивился собственным словам и сказал уже более сдержанно:
- Мы сводили ее с Сэнд-Кастлом вчера утром, и все прошло хорошо.
- Значит, кобылу не один раз сводят с жеребцом?
Он кивнул.
- Зависит, конечно, от порядков на конном заводе, но я очень забочусь, как вы можете догадаться, чтобы кобылы использовали все возможные шансы для зачатия. Я свожу их с жеребцом по крайней мере дважды за время течки, затем мы отводим их в загон и ждем, и если у них опять начинается течка, значит, они не зачали, так что мы повторяем процедуру.
- И как долго это может продолжаться?
- До конца июля. По-хорошему жеребята должны появляться на свет самое позднее в июне, дальше уже поздно для скаковых лошадей. Иначе они окажутся в невыгодном положении, соревнуясь с двухлетками, рожденными в марте-апреле, которые к тому времени успеют больше подрасти. - Он улыбнулся.
- Так или иначе, у Сэнд-Кастла не будет поздних, июньских жеребят. Рано еще почивать на лаврах, но из тех кобыл, которых он покрывал три недели назад или раньше, ни одну не пришлось случать повторно.
Путь был закончен, и мы вошли в случный сарай, где уже стояла кобыла, и один работник прилаживал болтающуюся ременную петлю вокруг ее морды, а второй заботливо ее обтирал.
- Ей уже невтерпеж, сэр, - сказал второй работник, указывая на хвост, который кобыла задрала кверху, и Оливер откликнулся, точно сам сдерживая возбуждение:
- Хорошо.
Найджел и Ленни привели жеребца, который решительно сознавал, где и для чего находится. Найджел закрыл дверь, храня тайну обряда; и последовало бракосочетание, молниеносное, уверенное и совершенно первобытное. Совокупление напора и величия, мощи и наслаждения, не лишенное нежности; в высшей степени трогательно.
- Не всегда так бывает, - прозаически отметил Оливер, когда Сэнд-Кастл соскользнул с кобылы и подался назад, со стуком поставив наземь копыта. - Вам выпало хорошее зрелище.
Я был благодарен ему за приглашение и, правду говоря, чувствовал, что знаю теперь о лошадях гораздо больше, чем мог себе раньше представить.
По дороге к дому Оливер рассказывал мне, что с четырьмя жеребцами выходит по шесть-восемь случек в день, включая воскресенье. Когда я представил себе все это буйство плоти, ум немного зашел за разум, но в конце концов именно для этого предназначались банковские пять миллионов фунтов. Редко кому, подумал я, приходилось в такой непосредственной близости наблюдать, как работают деньги "Эктрина".
Мы отправились домой, подкрепленные чаем, булочками и виски, причем Гордон с Оливером под конец принялись состязаться, кто кого горячей поблагодарит. Джинни вновь стиснула меня в объятиях, хотя и не так бурно, и все просила приезжать еще, а Джудит поцеловала ее и предложила обращаться к ней, если понадобится женская помощь.
- Чудесный ребенок, - вспоминала она в машине. - Быстро взрослеет.
- Ей пятнадцать, - сказал я.
- Шестнадцать. На прошлой неделе у нее был день рождения.
- Вы с ней близко сошлись.
- Да. - Она оглянулась на Пен и Гордона, которые опять расположились на заднем сиденье. - Она рассказала нам про вашу маленькую эскападу два месяца тому назад.
- Как она могла!
- Очень даже могла, - весело заявила Пен. - Почему бы и нет?
- Я знаю почему, - сухо вмешался Гордон. - Он не хотел, чтобы в офисе узнали, что рекомендованная им ссуда могла очень просто попасть под грузовик.
- Это верно? - спросила Джудит.
- В основном да, - покривил я душой. - Кое-кто в правлении был вообще против этой сделки, и я бы не хотел, чтобы эта история получила огласку.
- Какой трус, - хихикнула Пен. Мы потихоньку пробирались в Клэфем, тормозя у светофоров и лавируя в толчее под названием "конец каникул". Джудит и Пен единодушно признали, что это их лучший день, считая с того памятного дня в Аскоте. Гордон дремал, а я отдыхал за рулем, и общими усилиями мы наконец достигли высоких ворот.
Я остался у них на ужин, который как раз подоспел, но все, не только Гордон, за длинный день устали, и я не стал задерживаться надолго. Джудит вышла к машине проводить меня и закрыть ворота, когда я уеду.
Мы не сказали друг другу ни слова. Она оказалась в моих объятиях, голова ее покоилась на моем плече, мы были так близко в темной ночи... далекие, как планеты.
Мы отодвинулись, но я держал ее за руку и все не мог отпустить, не хотел, чтоб разорвалась связь.
- Что за день, - прошептала она, и я промычал что-то и быстро ее поцеловал. Сел в машину и поехал прочь.