Они идут теперь берегом извилистой речушки, поросшим кустарником. По другую сторону ее колышутся хлеба. В самом деле здесь красиво, но Михаилу сейчас не до красоты. Его тревожит легкомысленное настроение Владимира. Нужно поговорить с ним серьезно, а он красотами природы предлагает любоваться. С чего же начать, однако?..
И вдруг Владимир сам задает ему вопрос:
- Ты ведь по какому-то делу ко мне приехал? Что ж молчишь - выкладывай.
- А ты, я вижу, сбежал из "колледжа" Джеймса и успокоился? Судьба оставшихся там тебя уже не касается? Наслаждаешься тут красотами природы.
- Такой вопрос я мог бы задать и тебе. Знаю даже, что ответишь. Тебя, конечно, все это касается, а что толку? Что мы можем сделать? Попробуй только против них хоть что-нибудь. Да они нас…
- Скажи лучше прямо, что у тебя поджилки трясутся.
- И у тебя тоже. Но разве можно так жить? Ходишь озираясь, сам себе противен: все ждешь, когда они пырнут тебя ножом…
- Ну уж прямо так и ножом…
- Меня чуть было не пырнули недавно, чудом уцелел.
- И ты все-таки выходишь на улицу и даже за город решил поехать?
Михаил сокрушенно вздыхает:
- А что толку дома отсиживаться? Сидел я, правда, сначала, ничего со страхом своим поделать не мог, а потом прямо-таки запрезирал самого себя. Пусть лучше они меня убьют, чем трусом таким жить на свете!..
- Сам, значит, на их нож лезешь?
- Так-то просто я им, однако, не дамся.
- Попробуй не дайся, - мрачно усмехается Владимир. - Да Благой тебя… Это ж горилла, а не человек! Ну а милиция что-нибудь предпринимает?
- А как же! Но ведь и Благой хитер. Его так просто не возьмешь.
- По-моему, не Благого, Джеймса нужно брать в первую очередь. Благой что - исполнитель его воли, грубая физическая сила… А Джеймс, видно, не просто уголовник…
- Почему "не просто"?. Потому что работает под флемминговского Джеймса Бонда?
- Ну это-то главным образом для нас… Ужасно ведь романтично! А вот деньги у него откуда? Все попойки в "колледже" за его ведь счет. И непохоже, чтобы они с Благим занимались грабежами.
- Вот и надо вывести их на чистую воду…
Владимир невесело смеется.
- "Вывести на чистую воду"! Как? Мы знаем разве, где их найти? Или настоящие их фамилии? Ты же помнишь, как они нас в свой "колледж" возили: поздним вечером и всякий раз иной дорогой.
- Между прочим, милиция ту их "хазу" уже обнаружила.
- И взяла кого-нибудь?
- Успели смотаться.
- Ну вот видишь! Но раз милиция эту их секретную "хазу" обнаружила, значит, разыщет их и в другом месте.
- Ведь это я ей помог, - не без самодовольства сообщает Михаил. - И теперь хорошо бы снова прийти им на помощь. Надо же грех свой искупить. Да и не потому только…
- Какой, собственно, грех? - возмущается Владимир. - Что пьянствовали вместе с Джеймсом? Но не убили же никого и не ограбили.
- Но могли бы сделать и то и другое. К тому шло… Нет нужды говорить высоких слов, но ведь свой элементарный гражданский долг должны же мы сознавать? У нас с тобой паспорта в карманах, а где же ответственность?..
- Ну ладно, ладно! Хватит тебе проповедь мне читать о моральном кодексе. Конечно, если этот "колледж" накроют, бывшие коллеги наши на допросах могут и о нас вспомнить. Но ведь мы нашли в себе мужество…
- Какое мужество?! Это страх заставил нас сбежать от Джеймса, а не мужество. Тот же самый страх, который и сейчас мешает честно искупить вину. Ну, как знаешь… Отсиживайся тогда тут на даче, а я…
Михаил поворачивается кругом и торопливо идет в сторону станции, не оглядываясь на Владимира.
- Да ты что?! - испуганно восклицает Владимир. - Чего обиделся-то?
Но Михаил, не оборачиваясь, идет все дальше. Похоже, что разозлился не на шутку.
- Ты же просто псих! - догнав его, кричит Владимир. - Это тебе в "колледже" нервы так истрепали. Смотри каким стал!.. Даже выслушать спокойно не в состоянии. Я ведь не против. Давай только трезво…
- Спасибо, обойдусь как-нибудь и без твоей помощи, - не останавливаясь, бросает Михаил.
- Да ей-богу же я всерьез! - почти молит его Владимир. - Скажи только толком, что делать надо. Есть же у тебя какой-то план?
- Нет у меня никакого плана, - все еще сердито огрызается Михаил, но Владимир уже остановил его и силой повернул в обратную сторону.
- Ну ладно, успокойся! Чего разбушевался? Посидим у меня, подумаем… Все равно ведь нет сейчас ни одного поезда в сторону Москвы.
Михаил идет назад нехотя, насупясь и не отвечая на вопросы. А Владимир говорит не умолкая:
- Ты что думаешь, меня на самом деле не мучила все это время совесть? Я, если хочешь знать… Э, да что тебе объяснять! И между прочим, Джеймс ко мне не только тебя подсылал. Был и еще один посланец. Обещал, если вернусь, отпущение всех грехов. Если же ослушаюсь, грозил расправой. Однако я снова послал его вместе с Джеймсом к черту…
- И сам поскорее на дачу?
- Да если они только узнают, что я тут один…
А Михаил с тревогой думает: "Теперь, пожалуй, уже знают. Если тот парень действительно за мной следил, видел, значит, кто меня встретил…"
Ему очень хочется обернуться и посмотреть, не идет ли кто за ними, но, чтобы не настораживать Владимира, не делает этого. К тому же наблюдают за ними, конечно, скрытно, из-за кустов.
- Ну вот мы и дома, - произносит Владимир, останавливаясь перед дачей, обнесенной высоким забором.
Из калитки им навстречу выходит благообразная старушка.
- Вот познакомьтесь, тетя Поля, - говорит Владимир, подталкивая к старушке Михаила. - Это тот самый Миша, которого я ждал.
- А я уж беспокоиться начала, - укоризненно качает головой тетя Поля. - Обед давно готов, а вас все нет и нет. Идите скорее мыть руки - и сразу же к столу.
Обед проходит почти в безмолвии. Тетя Поля удивляется даже:
- Что это вы молчаливые такие? Уж не поссорились ли?
- Ну что вы, тетя Поля, какая там ссора! Просто Миша грустную весть привез. Школьный товарищ наш в речке утонул. Сами понимаете, это не поднимает настроения…
После обеда в дачном садике они продолжают разговор.
- Так ты считаешь, что мы обязательно должны помочь милиции? - спрашивает Михаила Владимир с едва уловимой иронией. - Без нашей помощи они, значит… Ты только не психуй, с тобой и пошутить нельзя. Я понимаю, они, конечно, обойдутся и без нас, но мы вроде бы ускорим это дело… Так я тебя понял?
- Нет, не так, - мрачно отзывается Михаил.
- Ну так я тогда просто дуб, и ты мне объясни, как я должен тебя понимать. Только спокойно, если можешь.
- Нет, спокойно не могу. Спокойно об этом нельзя… И потом, что же тут объяснять? Просто это наш долг, а если ты меня все еще не понимаешь, то нам и говорить больше не о чем…
- "Долг"! - морщится Владимир. - Не люблю я этих громких слов. Тем более что понятие долга - полнейшая противоположность тому, чему учил Джеймс. Помнишь его разглагольствование о "свободе воли" и "полном раскрепощении от всего"?..
- Оказалось, что и в "колледже" Джеймса не все было дозволено, - вставляет Михаил.
- Вот именно! И вообще, "свобода воли" - сплошной миф. В библиотеке отца полно философских книг, так я почитал кое-что на эту тему…
- А я и из собственного скудного опыта понял, - перебивает его Михаил, - что стоит хоть ненадолго от человеческих обязанностей откреститься, как сразу же становишься скотиной. Вот и давай докажем хотя бы самим себе, что мы все-таки люди.
- Но что мы сможем? Погибнем только геройски, а скорее дурацки. Разве нам справиться с таким бандитом, как Благой?
- Зачем нам Благой? Мы возьмем кого-нибудь еще из их банды. Сдадим милиции, а уж она потом с его помощью и без нас до Джеймса и Благого доберется. Но это будет и наш вклад, так сказать…
- Как же ты это себе представляешь? - недоумевает Владимир. - Как мы сможем кого-то взять? И кого же именно?
- А вот послушай. Я заметил, что они давно уже ведут за мной слежку. Какой-то парень буквально ходит за мной по пятам.
Хотя Михаил еще недавно не совсем был в этом уверен, теперь он уже не сомневался, что все обстоит именно так.
- Вот мы и возьмем этого парня, - предлагает он.
- Так просто? - не то удивляется, не то издевается над этим решением Владимир. - Скрутим его по рукам и ногам, да?
- Может быть, и это придется.
- А что, он не будет разве сопротивляться? У него ведь оружие может быть. Уж финка-то наверняка…
- Да, не исключено.
- Так не лучше ли тогда, чтобы взяла его милиция?.. Ну, что ты опять психуешь! Могу я высказать свою точку зрения? Она не такая уж нелепая, между прочим. Даже если тот парень и не пырнет нас финкой, то без особого труда может сбежать от нас. Разве исключено такое?
- Конечно, если у тебя уже сейчас трясутся поджилки.
- Ничего у меня не трясется, просто я трезво смотрю на это рискованное предприятие.
- Тогда ты, значит, не понимаешь…
- Нет, я все понимаю. Конечно, было бы чертовски эффектно, если бы мы с тобой привели в милицию этого парня…
- Да разве только в эффекте дело? А почувствовать себя смелым, испытать свое мужество? Выполнить свой долг, наконец!
- Чтобы потом в газетах о нас?..
- Да нет же! Для себя лично. Я уже испытал недавно что-то вроде этого и знаешь, как в собственных глазах вырос!
- Это пожалуй, - соглашается наконец Владимир. - В этом есть какой-то смысл, только я и не презирал себя никогда: я ведь ушел из банды Джеймса сам, не побоялся их угроз…
- Зато боишься другого: как бы эту банду не раскрыли. Тогда и тебе пришлось бы…
- Ну ладно, ладно - сдаюсь! Давай, однако, займемся этим завтра. Надеюсь, ты останешься у меня ночевать?
"Нужно, пожалуй, остаться, - торопливо размышляет Михаил. - Если этот тип выследил меня, значит, знает теперь, где живет Володя. А ночью мало ли что может произойти. Как же оставить его одного? Вдвоем же мы что-нибудь придумаем…"
- Мне сестре нужно позвонить, - говорит он вслух. - Она беспокоится, наверно…
- Ну пожалуйста. Ты ведь знаешь, что у нас тут телефон.
Валентине Михаил звонит в шестом часу, полагая, что она уже пришла с работы. Но ему никто не отвечает. А когда спустя полчаса он собирается звонить вторично, Владимир просит:
- Ты только не говори ей адреса нашей дачи и номера телефона. Мало ли что она надумает - возьмет да и обратится в милицию, а мне не хотелось бы…
- Ладно уж, не буду тебя рассекречивать, - обещает Михаил. - Валентина может, конечно, поднять переполох.
Она сразу же отзывается на второй его звонок.
- Откуда ты, Миша? Верочка мне сказала, что ты ушел давно. Она видела тебя, когда ты выходил из дому. Что-то плохо слышно… Ты откуда говоришь? С какой дачи?.. А как фамилия твоего приятеля? Иванов? Что-то я не слышала раньше о таком приятеле. Не сочиняй мне, Михаил! Говори прямо, где ты? Может быть, опять…
- Нет-нет! - почти кричит ей в ответ Михаил. - Как ты можешь подумать такое? Я действительно у моего школьного приятеля Володи Иванова. Ты за меня не беспокойся. Я у него только переночую и завтра приеду… Ну что ты волнуешься, честное слово! Что я, маленький, что ли? Да не могу я тебе ничего больше сказать! Вот вернусь завтра и все расскажу.
Он кладет трубку, очень недовольный своим разговором с сестрой. Лучше было бы совсем не звонить. А тут еще Владимир смотрит с осуждающим видом.
- Ну зачем ты ей мою фамилию назвал? Она теперь определенно в милицию заявит…
- Пусть заявляет, мало разве Ивановых?
- Ты же сказал ей, что в одной школе учились.
- А там скажут, что ты давно в другом городе живешь… Вообще-то, может, и не нужно было ей звонить, но теперь уж ничего не поделаешь…
Постепенно они успокаиваются, а за ужином начинают даже посмеиваться над своими страхами.
- Вам где постелить? - спрашивает их тетя Поля.
- На веранде, - отвечает Владимир. - Только мы еще не скоро ляжем.
- Может, погуляем немного вокруг дачи? - предлагает Михаил.
- Поздновато уже… - не очень охотно отзывается Владимир.
- У вас тут что, пошаливают?
- Да какое там пошаливают, - смеется тетя Поля. - Дай бог, чтобы всюду было так спокойно. Володя очень любил раньше погулять перед сном, а теперь его силком за ворота не вытащишь.
- Ну что вы, тетя Поля, сочиняете… - пытается оправдываться Владимир, но от Михаила не ускользает нотка смущения в его голосе.
Потом, когда они остаются вдвоем, Володя признается:
- Я и в самом деле стал побаиваться выходить за ворота вечерами. И знаешь почему?.. - Он делает паузу и, оглядевшись по сторонам, произносит шепотом: - Раньше я считал себя почти храбрым, но с тех пор, как сбежал от Джеймса, стал бояться темноты. Глупо, конечно, но ничего не могу с собой поделать…
- Ну вот, а ведь только что таким храбрецом прикидывался! - подшучивает Михаил. - Зато я не боюсь признаться, что не из очень храбрых. Однако всякий раз, когда мне удается пересилить страх, начинаю ощущать себя человеком.
- И ты решишься выйти ночью за ворота дачи, зная, что там может быть Благой?
- Решусь, пожалуй, - не очень уверенно заявляет Михаил. - Хотя сегодня действительно кто-нибудь может поджидать нас за воротами…
16. Тревоги Валентины
Валентина просто не знает, что делать, где искать Михаила. А нужно срочно что-то предпринимать! Может быть, позвонить Черкесову?..
Она порывисто снимает трубку и набирает номер телефона райотдела милиции.
- Товарища Черкесова, пожалуйста, - просит Валентина дежурного по отделу. - Нет его?.. Не могли бы вы разыскать товарища капитана и сообщить ему, что звонила Валентина Ясенева по очень срочному делу?
- Хорошо, постараюсь, - обещает дежурный.
"А может быть, в уголовный розыск обратиться? - торопливо думает Валентина. - Конечно, лучше бы с Олегом Владимировичем поговорить, но сможет ли дежурный разыскать его?.."
На всякий случай она решает все-таки подождать немного. Но проходит почти целый час, а ей все еще никто не звонит.
"Нужно, значит, ехать на Петровку, - решает Валентина. - К тому полковнику, с которым разговаривала в прошлый раз…"
Но не успевает она собраться, как раздается наконец долгожданный звонок.
- Да, да, это я, Валентина! - радостно кричит она в трубку, узнав голос капитана Черкесова. - Мне очень нужно поговорить с вами, Олег Владимирович. Миша исчез…
- Не уходите никуда из дома, - прерывает ее Черкесов. - Я немедленно еду к вам.
А Валентину начинает мучить совесть:
"Зачем я сказала, что он исчез? И вообще, может быть, напрасна моя тревога, а у Олега Владимировича есть дела поважнее…"
…Уже сидя в машине, Черкесов тоже досадует на себя: "Зачем, собственно, я еду? Можно было бы и по телефону обо всем расспросить…"
Ему даже самому себе не хочется признаться, что он рад случаю повидаться с Валентиной. Чем бы он ни был занят все эти дни, ее образ не выходил у него из головы…
- Что случилось с Михаилом? - с нескрываемым беспокойством спрашивает он Валентину, как только она открывает ему дверь.
- Простите меня, ради бога, Олег Владимирович, может быть, я зря подняла тревогу…
И она рассказывает ему о телефонном звонке Михаила.
Сначала Черкесову кажется, что она и в самом деле напрасно так встревожилась. Но потом он начинает припоминать, что Михаил упоминал в одной из бесед с ним Володю Иванова, сбежавшего из "колледжа" Джеймса раньше его. Тогда Черкесову показалось, что Михаил назвал его фамилию случайно, проговорился, но Черкесова это насторожило, и он стал расспрашивать Ясенева об этом Володе. Выяснилось, что они учились в одной школе, но потом Иванов ушел из нее, так как отца перевели на работу в другой город.
Как же они встретились теперь, да еще на какой-то даче? Черкесову и тогда была не совсем ясна история с Ивановым, так как чувствовалось, что Михаил чего-то не договаривает. Капитан собирался даже предпринять розыск Иванова, но не успел. А теперь сообщение Валентины начинает все больше тревожить его, хотя он и старается успокоить девушку:
- Я думаю, Валентина Николаевна, что для серьезного беспокойства нет пока причин. Разрешите мне позвонить от вас?
И Черкесов торопливо набирает номера нескольких телефонов, пока наконец не дозванивается до старшего лейтенанта Глебова.
- Это я, Федор Васильевич. Вам, кажется, приходилось встречаться с Савостиным? Да, с директором школы, в которой учится Ясенев. Попробуйте разыскать его и узнать поподробнее о бывшем ученике этой школы Владимире Иванове и его родителях. Позвоните мне потом к Ясеневым.
- А теперь наберемся терпения и подождем, что удастся узнать Глебову, - обращается Черкесов к Валентине, внимательно всматриваясь в ее взволнованное лицо. Заметив, что она смущена его пристальным взглядом, он поспешно объясняет: - Похудели вы за эти дни…
- Да, возможно…
- Все тревожитесь о брате?
- И не успокоюсь, пока вы Джеймса и Благого не поймаете.
- Поймаем, можете не сомневаться. А грехов у этих бандитов столько, что самого сурового наказания им не избежать…
Он сказал это и испугался, заметив, как побледнела вдруг Валентина.
- Да вы не пугайтесь только! Им никуда теперь от нас не уйти.
Черкесову очень хочется сообщить ей, что с помощью составного портрета Благой уже опознан в одной из исправительно-трудовых колоний, в которой он отбывал наказание за соучастие в убийстве. Известны уже и его фамилия, и место работы. Он оказался Дерябиным, шофером одной из московских автобаз. Сейчас он в загородном рейсе, наверно, к Подольску подъезжает. Его должны там взять работники местной милиции. Всего этого, однако, нельзя пока рассказывать Валентине…
Раздумья Черкесова прерывает звонок Глебова.
- Олег Владимирович, - торопливо сообщает старший лейтенант, - нас с вами срочно вызывают к полковнику Денисову. Заехать за вами?
- Не нужно, я доберусь и так.
- Очень хотелось о многом с вами поговорить, - вздыхает он, опуская трубку и поворачиваясь к Валентине, - но…
- Долг службы, - грустно улыбаясь, заканчивает за него Валентина. - Надеюсь, однако, что это не последняя наша встреча…
Конечно, по-всякому можно истолковать ее слова, но для Черкесова в них заключена надежда… Надежда на что-то большее, чем только встреча.