17. Вика Иванова сообщает координаты Михаила
Как только Черкесов входит, полковник Денисов отрывается от чтения каких-то документов и, невесело усмехаясь, произносит:
- Я мог бы начать наш разговор словами гоголевского городничего, но сейчас не до шуток, ибо мне предстоит сообщить вам действительно не очень приятное известие. Из Подольска нас уведомили, что машина Благого-Дерябина в пункт назначения не прибыла. Несколько минут назад пришло известие, что ее обнаружили брошенной неподалеку от кольцевой дороги, в районе Кузьминок. Похоже, что кто-то предупредил Благого.
- Это могли сделать те, кто принимал участие в составлении его портрета, - замечает Глебов.
- Но не Ясенев же и не Лиханов? - невольно вырывается у Черкесова.
- Я тоже думаю, что не они, - соглашается полковник. - Но ведь вы показывали варианты его портрета и тем, кого подозревали в убийстве Зиминой. Разве не могли они сообщить об этом Благому?
Полковник Денисов вопросительно смотрит на работников райотдела. Некоторое время все молчат. Потом просит слова Черкесов:
- Вы правы, товарищ полковник, кто-то из них вполне мог это сделать. И ни у Благого, ни у Джеймса нет, конечно, ни малейших сомнений, что портрет Благого изготовлен главным образом с помощью Ясенева. Они, конечно, опасаются, что с его помощью может быть создан и портрет Джеймса. И вне всяких сомнений, попытаются как можно скорее расправиться с Ясеневым. А обстановка для этого очень благоприятна. Михаил ведь на даче у своего приятеля Володи Иванова, который, кстати, тоже сбежал в свое время от Джеймса.
- Вам известно, где эта дача? - спрашивает полковник.
- Что вам удалось узнать об Иванове, товарищ Глебов? - обращается Черкесов к старшему лейтенанту.
- Выяснилось, что родители Владимира Иванова никуда не уезжали из Москвы. Перебрались только в другой район.
- И у вас есть их новый адрес? - обращается к нему Денисов.
- Да, товарищ полковник.
- Тогда нужно немедленно разыскать этих ребят.
Отца Володи не оказывается дома, он все еще на каком-то заседании в министерстве. Черкесов представляется его супруге дядей школьного приятеля их сына.
- Вы извините, пожалуйста, что я вас беспокою, - объясняет он причину своего прихода. - Племянник мой Михаил, не спросив ни у кого разрешения, уехал, оказывается, на дачу к вашему Володе.
- Но я просто никакого понятия об этом не имею, - говорит Иванова. - Меня целый день дома не было. Вот, может быть, Вика в курсе… - поворачивается она к дочери.
- Да, мама, я в курсе, - солидно отзывается Вика. - Миша был тут. Ты его тоже знаешь, мама, он заходил к нам как-то. Мы еще думали, что он из той компании… Но он вообще у вас со странностями, - говорит она Черкесову. - Я ему рассказала, как на нашу дачу ехать, до метро даже проводила: мне как раз к подруге нужно было. Идем мы с ним, разговариваем, а он все озирается по сторонам. Показалось ему, будто бы разговор наш кто-то подслушивает…
- Может быть, и в самом деле?
- Вообще-то действительно шел за нами какой-то парень…
- Вы о чем-нибудь интересном говорили или слишком громко? - любопытствует Черкесов. - Громкий разговор обычно привлекает любопытных.
- Да о чем таком могли мы говорить, если я всего второй раз в жизни Мишу вашего видела? Попросила его только передать привет Володе. И разговаривали мы не очень громко. Обыкновенно. А вы что, очень рассердились на Мишу, что он без спросу в Ландышевку уехал? Если хотите, мы можем дать вам телефон нашей дачи.
- Что уж теперь с ним поделаешь! - вздыхает Черкесов. - А телефон на всякий случай дайте. Позвоню ему завтра, если не приедет.
18. Беспокойная ночь
- Ты уверен, что он тебя выследил? - дрогнувшим голосом спрашивает Михаила Владимир.
- Почти не сомневаюсь…
- Почти?
- До Ландышевки, во всяком случае, он меня проследил.
- Ну если до Ландышевки, значит, все…
- Это еще надо проверить.
- А как?
- Когда стемнеет, он непременно к даче подберется. И тогда уж мы его…
- Схватим?
- Ну да! Засядем в кустах у ворот и схватим, как только он…
- А если это будет сам Благой?
- Ну едва ли…
Как быть с Благим, Михаил просто не знает. С ним не справиться, конечно. Он, наверное, вооружен не одной только финкой…
- Слушай! - хватает вдруг Михаил Владимира за руку. - А у твоего отца нет ли охотничьего ружья?
- Есть двустволка.
- И патроны?
Владимир утвердительно кивает головой.
- Давай тогда тащи сюда, чтобы только тетя Поля не заметила. Да ты не бойся - я с двустволкой умею обращаться. Ходил когда-то с отцом на охоту.
Это уж он сочиняет. Отцу его некогда было ходить на охоту, но ружье у него действительно было, и Михаил несколько раз стрелял из него. Когда Владимир выносит из соседней комнаты отцовскую двустволку, Михаил берет ее с видом заправского охотника, нажимает рычаг затвора, откидывает стволы и заглядывает в патронник.
- Давай патроны! - решительно протягивает он руку в сторону Володи.
- Уже сейчас?
- А чего еще ждать? Смеркается ведь. Надо идти в засаду. Давай по очереди. Иди первым ты, а я попозже.
- А если все-таки Благой?..
- Да нам с этим дробовиком сам черт не страшен! - храбрится Михаил. - Но, если тебе так уж боязно, давай тогда вместе.
Они устраиваются в кустах возле забора. Сквозь широкие щели в досках даже в сумеречном свете хорошо видна тропинка, ведущая к калитке дачи. Первое время они сидят молча, опасаясь разговаривать даже шепотом.
- А не хватится нас тетя Поля? - шепчет на ухо Владимиру Михаил. - Может ведь такой шум поднять.
- Да, это она может, - соглашается Владимир.
- Когда она спать ложится? В десять? А сейчас уже половина десятого. Пойди уговори ее лечь пораньше.
- А как же ты тут один?..
- Я тебя позову в случае чего.
Едва Владимир поднимается на террасу, как тетя Поля набрасывается на него:
- Куда это вы пропали? Обошла всю дачу, а вас нет нигде. Мне ведь спать пора…
- Ну так и ложились бы. Мы с Мишей погулять вышли, тоже скоро ляжем.
- То его силком за ворота не вытолкаешь, то вдруг сам гулять вздумал на ночь глядя. Ложились бы лучше, весь день завтра в вашем распоряжении.
- Мы еще немножко - вечер уж очень хорош.
- Не уходите только никуда, да двери не забудьте как следует закрыть, когда спать пойдете.
- Не забудем, тетя Поля! И об окнах не беспокойтесь, я их сам сейчас проверю. Да, да, и на кухне тоже. Вы только не забудьте радио выключить.
Большая любительница музыки, тетя Поля выключает радио только тогда, когда ложится в постель. А так как слышит она неважно, приемник в ее комнате грохочет чуть ли не на всю свою мощность.
"В таком грохоте и не услышишь, как Миша на помощь станет звать", - озабоченно думает Владимир, щелкая оконными шпингалетами.
За окнами уже непроглядная тьма. Володя гасит свет. Нужно теперь поскорее к Михаилу. Он торопливо сбегает по скрипучим ступенькам веранды на тропинку, ведущую к калитке.
- Миша, - негромко окликает он Ясенева.
Ему никто не отвечает, да в кустах на том месте, где они сидели недавно, никого нет.
"Неужели он вышел за калитку?.."
Да, весьма возможно - калитка слегка приоткрыта, а до этого, он хорошо помнит, была на задвижке.
- Миша! - уже погромче зовет Владимир.
И опять безответно. Может быть, там, за калиткой, они уже схватили его? Но ведь не было слышно шума борьбы, к тому же Михаил мог бы выстрелить из ружья.
Переборов страх, Владимир еще немного приоткрывает калитку и осторожно высовывает голову в жуткую тьму…
И сразу же его шея оказывается в тисках чьих-то сильных рук.
- Только пикни, - будто в кошмарном сне, слышит он приглушенный, но очень знакомый голос. - Мигом будешь на том свете.
Ну да, конечно же, это голос Благого! Теперь и без его просьбы язык Владимира перестал бы ему повиноваться. Напряженное тело Владимира сразу же обмякает и начинает оседать.
- Ты что же это, дуралей? - непонятно тревожится вдруг Благой. - Никак, со страху концы собираешься отдать! Учись храбрости у Мишки. Я, брат, еле-еле с ним справился. Пришлось даже связать. Я вообще всегда его уважал, а сейчас особенно. Все остальные Джеймсовы суперы - просто дерьмо собачье! А ты хоть и сбежал от него, но тоже… Однако время дорого, об этом после. Понимаете надеюсь, что вы в полной моей власти?
Владимир сидит на траве у забора и, привыкнув к темноте, начинает различать неясные очертания лежащего тут же связанного Михаила.
- Можешь его потрогать, - милостиво разрешил Благой. - Он у меня не только связан, у него еще и кляп во рту. А теперь слушайте меня внимательно, ребята.
Благой звучно сморкается и продолжает:
- Оказывается, милиционеры портретик мой нарисовали. А это, сами понимаете, что для меня значит. Это значит капут Благому. Но я не буду ждать, когда меня возьмут! Я явлюсь сам! С повинной! И не с пустыми руками. Я приведу им Джеймса. А эта птица поважнее меня. Это вам не какой-нибудь уголовник, как я. У него дела посерьезнее моих. Контрой попахивают!.. Но мне нужна помощь, ребята. Согласны вы мне помочь?
Пленники Благого растерянно молчат.
- Ах да! - спохватывается Благой и, вынув финку, поспешно разрезает веревки, которыми связан Михаил.
- Вот вам и дробовик, - бросает он к ногам Михаила отобранное у него охотничье ружье. - Ну чего молчите? Или все еще не доверяете?
- Ладно, - сердито отзывается Михаил. - Говори, чем помочь можем, чтобы Джеймса взять?
- А может, лучше об этом милиции сообщить? - робко предлагает Владимир. - Рассказать им, где и как его можно…
- Прямо вам скажу - не хотелось бы мне этого, ребята, - сокрушенно вздыхает Благой. - Речь ведь идет, может, даже о жизни моей, поймите вы это. И одно дело - я им все про Джеймса расскажу, а другое - самого его с рук на руки передам. Да и вам, ребята, тоже нелишне свою вину искупить…
- А ты, значит, надеешься, что тебе за Джеймса скостят часть вины? - спрашивает Михаил.
- Я же с повинной явлюсь. Ну а если еще и Джеймса приведу, сами понимаете, какое это впечатление произведет. Убеждают вас мои соображения, ребята?
- Убеждают, - отвечает за обоих Михаил. - Говори, что нужно делать.
- Там кто у вас, одна тетя Поля? - спрашивает Благой, кивая на дачу.
- А ты откуда знаешь? - удивляется Владимир.
- Я, брат, все знаю, - самодовольно усмехается Благой. - У меня нюх. Можем мы туда зайти и спокойно обсудить план наших действий?
- Она уже спит, наверно, - не очень уверенно произносит Владимир. - Как бы ее не разбудить…
- Не волнуйся, не разбудим, - обещает Благой.
И они идут к даче, стараясь не шуметь, но едва заходят в комнату Владимира, как раздается телефонный звонок.
- Что делать? - испуганно спрашивает Владимир.
- Бери трубку, - советует Михаил. - Это твои родители, наверно.
- Да, я слушаю, - каким-то не своим голосом говорит Владимир в трубку. - Да, Володя Иванов. Миша Ясенев тоже тут. А кто это?.. Хорошо, сейчас передам… - И он протягивает трубку Михаилу: - Это тебя…
- А, Олег Владимирович! - восклицает Михаил, узнав голос капитана Черкесова. - Как я себя чувствую? У меня все в порядке, вы за меня не беспокойтесь. Вы скоро приедете за мною? Так ведь я завтра утром сам… Ну так что ж, что Валентина беспокоится - я не маленький. Ах вы выехали уже?.. Нет, мы еще не ложились. Ладно, подождем вашего приезда.
- Кто это? - встревоженно спрашивает Благой, едва Михаил кладет трубку.
- Мой знакомый, капитан милиции.
- Тогда мне нужно немедленно мотать отсюда, - решает Благой.
- А ведь ты с повинной хотел…
- Этого для меня маловато. Я им и Джеймса еще…
- Вот и поможешь капитану Черкесову его взять. Он очень толковый и сердечный человек. Ручаюсь - поверит тебе, если ты всерьез…
- Нет уж, лучше, пожалуй, смотаться, пока есть время.
- Не советую, - хватает его за руку Михаил. - Ты своим бегством нас только подведешь…
- А вы что, задержать, что ли, меня собираетесь? Да разве ж под силу вам одолеть такого, как я? Это же просто смех! К тому же у меня сейчас не о вас забота, сами должны понимать… Портретик-то мой во всех отделениях милиции теперь. Значит, меня любой мильтон…
- В том-то и дело, - все еще не теряет надежды уговорить Благого Михаил. - Сам рассуди: одно дело - ты будешь по собственной воле сидеть тут и спокойно ждать капитана Черкесова, с которым я лично знаком, а другое - они тебя где-нибудь сами. Ведь кто знает, может быть, весь этот дачный поселок уже оцеплен…
- Скажешь тоже, весь поселок! Для этого знать надо, что я тут.
- А чего же тогда капитан Черкесов сюда едет? - спрашивает Михаил. - Мог бы и до утра подождать. Значит, у него есть какие-то сведения. Могла ведь и милиция выследить того парня, что за мной шпионил. На допросе он им и рассказал, наверно, по чьему поручению это делал.
- Не должен вроде. Парень надежный…
- А разве Джеймс не считает тебя надежным? Ведь и ты собираешься его…
- Ну ладно, черт с вами, останусь! - решается наконец Благой. - В конце концов на моей совести не так уж много преступлений. Сам я лично никого не убил, хотя все вы меня, наверно, форменным убийцей считаете. Я все лишь по указке Джеймса делал. В общем, ладно - рискну, останусь тут с вами. Только вы честно ему расскажите, кто у кого в плену был. А теперь дайте-ка мне пожрать - с утра ни крошки во рту. Совсем было аппетита лишился на нервной почве.
Выслушав Благого, капитан Черкесов долго испытующе смотрит ему в глаза.
- Ну ладно, Дерябин, попробую вам поверить. А теперь о Джеймсе поподробнее. Вы считаете, что он по чьему-то заданию внушал вам свои идеи?
- Не мне, а им, - уточняет Благой, кивая на Михаила и Владимира. - И еще другим таким же балбесам. А у меня и своих идей хватало. Главным же образом меня деньги интересовали, и потому бесплатно я для него ничего не делал. Да и сам он тоже не по идейным соображениям всем этим занимался. Ему тоже за это платили, и, видать, немало.
- А кто?
- Вот этого не знаю. Догадываюсь, однако, что кто-то из иностранцев. Но в это Джеймс меня не посвящал.
- А кто он, Джеймс этот, на самом-то деле? Есть же у него настоящее имя?
- Должно быть. Когда мы наедине с ним разговаривали, я его Дмитрием называл по его просьбе. На самом же деле он, может быть, Алексей или Анатолий. Фамилии своей он мне не докладывал. Да и встречаемся мы с ним лишь после того, как он мне по телефону назначит место встречи.
- Выходит, не очень доверяет?
- Он вообще никому не доверяет.
- Ну а кем все-таки может он быть? Говорил он когда-нибудь о своей специальности или образовании?
- Это вы у них спросите, - снова кивает Благой на Михаила и Владимира. - Он с ними беседовал, а мне анкеты своей не показывал. Но, видать, из образованных. Слыхал однажды, как он с кем-то не по-нашенски по телефону разговаривал. По-американски, должно…
- По-английски, - поправляет его Михаил. - Он вообще любил вставлять в свою речь английские фразы и слова.
- Всячески убеждал в необходимости освобождения каждой личности от обязанностей перед обществом, - усмехается Владимир.
- И ведь вы все это слушали, болваны, разинув рты… - вставляет Благой.
- Ладно, Дерябин, - останавливает его капитан Черкесов. - Расскажите лучше, что вам еще известно о взаимоотношениях Джеймса с его хозяевами.
- Да почти ничего. Это он тайком от меня. Похоже, однако, что словам его там не очень доверяют. Требуют магнитной записи его сборищ, потому как сами посещать их, видно, опасаются.
- А как это практически осуществляется?
- Все, что в "колледже" его творится, мы на магнитофончик. А потом он им эту пленку в виде отчета. Да еще и с приписочкой, так сказать.
- Каким же образом?
- А это уж с моей помощью. Я еще один магнитофон включаю с уже записанным шумом многих голосов. Понимаете, для чего? Чтобы создать впечатление, будто в "колледже" вдвое больше народу. Ну чем не приписка? А все потому, что с кадрами у нас худо. А когда эти парни, Владимир с Михаилом, от нас сбежали, Джеймс прямо-таки запсиховал. "Верни, - говорит, - их любым путем".
- А расправиться со мной он тебе не велел? - удивляется Михаил.
- Ивану Дыркину ничего не поручалось разве? - уточняет Черкесов.
- Велено было припугнуть только, - не смутившись, признается Дерябин. - Я ведь говорил уже, что кадры его "колледжа" стали в последнее время прямо-таки на вес золота. Вот и теперь обещана мне за этих парней большая награда. Я бросил на слежку за ними всех своих людей. А когда узнал, что милиция на след мой напала, решил, что пора мне с Джеймсом кончать…
- Он знает уже, что мы напали на ваш след? - спрашивает капитан.
- Пока нет. Потому и надо торопиться. А то как узнает, сразу порвет со мной все связи. Тогда его сам черт не сыщет. Сегодня он мне в половине двенадцатого ночи или завтра в восемь утра звонить должен. Я ему уже доложил, что один из моих парней выследил беглецов.
19. Неужели снова уйдет?
В неопрятной комнате Благого-Дерябина горит яркий свет. С улицы хорошо видно, что он один, но на самом деле там еще и капитан Черкесов. Благой с аппетитом что-то жует за столом, а капитан из-за своего укрытия не сводит глаз с телефонного аппарата. Ровно в половине двенадцатого раздается звонок.
Благой не торопясь встает из-за стола и вразвалочку идет к телефону.
- Алле! - небрежно роняет он в трубку, ковыряя в зубах спичкой. - А, это ты, Митя!.. Ага, сделано! Как обещал, так и сделал. Не привык зря трепаться. Когда? Да хоть завтра утром. Вечером лучше? Ну да, понимаю, понимаю. Не забыл, конечно, извини, пожалуйста. А когда? Еще позвонишь… Ну ладно, буду ждать до полдесятого. Спокойной ночи. - И он кладет трубку, ругаясь: - Осторожный дьявол! И звонил наверняка из автомата.
- Ну что ж, - вздыхает капитан. - Наберемся терпения и подождем до завтра.
На следующий день в девять тридцать Благой-Де-рябин снова "аллёкает" в трубку.
- Так-так, - кивает он головой. - Понятно. Они уже ждут. Через полчаса будем в такси. И на Кумачевскую к дому номер семнадцать? Понятно. Остановиться там и не выходить? Так-так… К нам сядешь, и мы поедем дальше?.. Как чего повторяю? Чтобы лучше запомнить. Ну, чего ругаешься - выпил самую малость в надежде на твое угощение. Ладно, ни глотка больше. Честное пионерское! Ну бувай здоров!