Меня удивило, что разговор проходил перед Пруденс, но она словно не обращала никакого внимания и не чувствовала неловкости, хотя, несомненно, слышала каждое слово. Она стояла на своем месте, умело оставаясь ненавязчивой.
- И это все? - поинтересовалась я. - Вы просто порвали с ней?
- Еще я порекомендовал ей уехать из Сан-Франциско, пока она в состоянии ходить на ногах.
- Имелся у Вас ключ от дома Аллегры? - Монк нашел положение, при котором видел Коллинза и при этом не видел картину.
- На самом деле был, - признался Макс, при этом сдвинувшись так, что картина снова оказалась в зоне видимости Монка.
- Где Вы были два дня назад? - Монк подвинулся к Коллинзу, глядя на него уголками глаз.
- Навещал маму, живущую в двух шагах от дома Аллегры, - Коллинз сделал шаг назад, и Монку пришлось снова повернуться к нему и мельком увидеть картину. - У меня был не только мотив убить Аллегру, но еще средства и возможности.
- Удивлен Вашей откровенностью, - Монк сощурился, чтобы расфокусировать зрение. - Не хотите ли признаться, пока она не иссякла?
- Уверен, если буду с Вами открытым и честным, Вы вычеркнете меня из списка подозреваемых.
- А может, это простая уловка, - предположил Монк, - как и Ваши перемещения, лишь бы я смотрел на эту ужасную картину.
Коллинз симулировал удивление: - О, извините. Я понятия не имел. Вам не нравится картина?
- Да это мазня, а не картина! - воскликнул Монк.
- Между прочим, это классический Уолленгрен, одно из его ранних произведений абстрактного импрессионизма, - Пруденс с благоговением вперилась в картину. - Называется "Лора. Портрет любовницы". Как можно увидеть, он находился под влиянием Поллока и де Кунинга.
- Конечно, - закивал Коллинз.
- Эмоции здесь сыроватые, почти животные, - продолжила лекцию Пруденс, - но уже закаленные чувственностью и, не побоюсь этого слова, фантазией. Чувствуете власть инстинкта, а не интеллекта?
- Чистый холст был бы приятнее на вид, - поморщился Монк. - Изображение на картине совсем не похоже на женщину.
- Абстрактное искусство не изображает объекты, - возразила Пруденс. - Оно захватывает их природу, неоднозначность, чувства, сущность.
- Сколько стоит? - деловым тоном осведомился Коллинз.
- Семьсот тысяч долларов, - ответила Гринвальд.
- Я возьму ее, - сказал Макс.
- Вы же не хотите купить ее? - опешил Монк. - Это же не искусство!
- Мне любопытно, - протянул Коллинз, - найдется ли здесь нечто, что Вы сочтете искусством?
Монк стал осматривать галерею, пока его взгляд не остановился на чем-то приятном.
- Это шедевр! - воскликнул он.
Он подвел нас к постаменту, на котором стояла ярко подсвеченная галогеновыми лампами бутылка "Виндекса" с распылителем.
- Ее красно-бело-синий цвет символизирует свободу, демократию и мир, и наш патриотический долг - сохранить поверхности от микробов, - воодушевленно вещал он. - Изящные плавные линии бутылки и глубокий ярко-голубой цвет жидкости представляют природу, непорочность и духовное избавление, исходящие только от чистой жизни. Вот что прекрасно!
- Это просто средство для мытья стекол, - усмехнулась Пруденс, - а не экспонат. Я чистила стекла и поставила бутылку на постамент. Никудышный пример.
Мне не понравилась эта высокомерная дама. Она ничем не лучше меня, и следовало дать ей знать об этом.
- Мыло "Брилло" представляет собой лишь неказистые куски одноразового применения в красочной упаковке. Но когда Энди Уорхол сделал точные копии упаковок этого мыла из фанеры и выставил в галерее, их назвали произведениями искусства, - возмутилась я. - Как и на бутылке "Виндекса", смелое использование красного, белого и синего цветов в оформлении упаковок "Брилло" говорит о патриотизме, силе и независимости, а также о сохранении чистоты, а прямоугольная форма являет собой порядок, баланс и гармонию!
Уорхол использовал обычные вещи, чтобы спросить: почему одни вещи могут являться произведения искусства, а другие - нет? И тем самым полностью подорвал представление об искусстве. Я утверждаю, поставив "Виндекс" на подсвеченный яркими огнями постамент, Вы превратили его в искусство. Вопрос: является ли бутылка произведением искусства, независимо от контекста? Думаю, мистер Монк убедительно доказал, что является.
Все молча уставились на меня. Возможно, я и выглядела как представитель рабочего класса, но это не значит, что я необразованная. Я наслаждалась их удивлением и старалась не показаться самодовольной.
Коллинз взял в руки бутылку "Виндекса" и протянул ее Монку.
- Она Ваша, как и наши комплименты!
Монк решительно отступил на шаг назад, держа руки перед собой. - Вы в самом деле думаете, что я просто уйду отсюда, словно ничего не случилось? Это взятка!
- Это просто "Виндекс", - настаивал Коллинз.
- То, что Вы делаете, - это отчаянный поступок виновного человека, равносильный признанию!
- Я не убивал Аллегру Дусе, - возразил Коллинз.
- Тогда почему пытаетесь подкупить меня? - хмурился Монк. - Вы где-то ошиблись, и я выясню, где. Можете не сомневаться!
На этой ноте босс вышел, прикрывая глаза от болезненных образов произведений абстрактного экспрессионизма.
Мы возвращались к моей машине, припаркованной в нескольких кварталах к северу от Саттер. На тротуаре было полно людей. Монк засунул руки глубоко в карманы пальто, опустил голову, и изо всех сил старался никого не задеть. Его попытки избежать любого контакта с прохожими походили на танец. Он совершал волнообразные движения, кружился и кривлялся. Мне захотелось положить шляпу на тротуаре и собрать пожертвования за его уличное выступление.
- Конечно, современное искусство мало кому нравится, - обратилась я к боссу, - но не кажется ли Вам, что прикрывать глаза - уже чересчур?
- Я защищался.
- От картин?
- Ты даже не знаешь, каково мне смотреть на нечто настолько ужасающее.
- Как же Вы можете смотреть на расчлененные тела в лужах крови, если Вас так пугают брызги краски на холсте?
- Чем дольше я смотрю на дезорганизованные и грязные вещи, тем серьезней становится мое навязчивое желание.
- Какое желание?
- Исправить их, - передернулся Монк.
- Как Вы могли исправить картину? Как навести порядок в чем-то намеренно беспорядочном?
- Не знаю, и поэтому мне страшно. Понятия не имею, что нужно делать.
- Уверена, Вы можете контролировать себя.
Он посмотрел на меня.
- Неважно, беру свои слова назад, - смутилась я.
- С нераскрытым убийством то же самое - мной движет такое же навязчивое желание все исправить. Но тут я знаю, как поступать, - объяснял он. - Я собираю доказательства, пока не складывается ясная картина того, что произошло, и появляется уверенность, что убийца не уйдет от наказания.
- Как Вы думаете, Коллинз убил Аллегру Дусе?
- По его же признанию, у него имелись средства, мотив и возможность, - сказал Монк. - То, что у него был ключ и он являлся любовником погибшей объясняет, как он попал в дом и почему Аллегра не подозревала об опасности, пока не стало слишком поздно.
- Как насчет открытого окна в ванной и сломанного держателя полотенец?
- Коллинз мог все подстроить, чтобы перевести подозрения на некоего злоумышленника, которого и в помине не было.
- Не думаете ли Вы, что планируя убийство Аллегры, он бы придумал для себя алиби?
- Ну да, - согласился Монк.
- С другой стороны, возможно, он хочет, чтобы мы именно так думали, - продолжила я. - Считает, что с паршивым алиби будет меньше казаться виновным.
- Возможно, - кивнул Монк.
- Ну так что?
Он пожал плечами. - Пока не знаю. Но меня очень впечатлила твоя речь в галерее.
Я улыбнулась. А возможно и покраснела. Впервые Монк сказал, что впечатлен мной.
- Правда? - переспросила я, надеясь на очередной комплимент.
- До сих пор не могу перестать думать об этом.
- Вы имеете в виду тернистый философский вопрос, что можно считать искусством?
- Я про коробки мыла "Брилло", - услышала я. - Это кажется невероятным. Где я могу полюбоваться на них?
Зазвонил мой мобильник. Офицер Кертис сообщила, что в Сан-Франциско стало еще одним налогоплательщиком меньше.
Когда мы ехали на место преступления, жертве уже ничем нельзя было помочь, но меня, тем не менее, не покидало ощущение срочности. Не то чтобы я сильно гнала, но вела машину довольно агрессивно.
Если мы и дальше будем считаться полицейскими, придется попросить примагничивающуюся красную мигалку, как у Коджака, и прицеплять ее к крыше машины, когда понадобится вжать педаль газа в пол.
Но моя нога не вжимала педаль в пол, поэтому я удивилась, увидев позади нас патрульную машину со сверкающими мигалками.
- Что ему нужно? - поинтересовалась я.
Монк обернулся через плечо. - Может, это наш эскорт?
- Сомневаюсь, - я продолжала ехать еще квартал или два, пока коп не включил сирену, принуждая меня остановиться.
Я припарковалась в красной зоне, единственном свободном месте на улице, и опустила стекло. Монк с укором взглянул на меня.
- Допрыгалась? - укорил он.
- Я ничего не сделала, - оправдывалась я.
- Полицейские так просто не придираются, - не согласился он.
- А вот и придираются, особенно, когда везешь человека, принявшего предложение мэра возглавить отдел убийств во время "синего гриппа".
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Монк.
- Они знали, что мы выедем на место преступления и, вероятно, предположили, каким маршрутом мы проследуем, - пояснила я. - Элементарная ловушка. Не удивлюсь, если каждый патрульный в городе желает на меня повесить штраф.
- У кого-то мания преследования, - съязвил Монк.
- Они отбуксировали мою машину с места преступления, - привела я аргумент.
- Ты неправильно припарковалась, не так ли?
- Вы упускаете смысл, - не сдавалась я.
- Тебе следует посмотреть на знаки, прежде чем начинать парковаться, - наставлял он.
Офицер подошел к моему окну. Это был азиат лет тридцати. На нагрудной табличке красовалась гравировка НАКАМУРА.
- Водительское удостоверение и документы на машину, пожалуйста, - потребовал он.
Я отдала ему права, а пока он рассматривал их, перегнулась через Монка и достала из бардачка регистрационную карту автомобиля.
- Куда-то спешите, миз Тигер? - спросил офицер.
- Это капитан Монк из отдела убийств, как Вы уже, должно быть, знаете, - я передала ему карточку. - Я его водитель. Мы следуем на место преступления по служебной полицейской необходимости.
Монк предъявил свой значок.
- Это не оправдывает превышения скорости в жилой зоне, - парировал Накамура. - Вы в гражданском автомобиле, поэтому обязаны подчиняться правилам дорожного движения.
- Именно это я ей постоянно и втолковываю, - закивал Монк.
- Спасибо за поддержку, - бросила я Монку, а затем повернулась к патрульному. - Я не превышала скорость.
- Боюсь, Вы ошибаетесь. На радаре высветилась цифра двадцать восемь миль в час, а здесь ограничение в двадцать пять.
- Боже, о чем ты думала! - вскрикнул Монк.
- Так Вы признаетесь, что превысили? - усмехнулся Накамура.
- Вы шутите?!
- Я совершенно серьезен, миз Тигер. На здешних переходах постоянно полно женщин с колясками, пенсионеров и детей, - офицер Накамура едва сдерживал смех. - Здесь Вам не дрэг-стрип.
- Дрэг-стрип? - удивилась я. - Сейчас что, 1957 год?
- Как ты могла быть такой безрассудной? - Монк упрекал меня. - Ты совсем не ценишь человеческие жизни!
- Да ладно, мистер Монк, разве не видите, что происходит? Ничего общего с превышением скорости на несчастные три мили в час, все из-за Вас, - я пыталась образумить его. - Вопиющее преследование!
- А еще Вы припарковались в красной зоне, - заметил Накамура. - А это нарушение правил парковки.
- Видите? - я уставилась на Монка. - Теперь-то понимаете, в чем дело?
- Ты нарушаешь закон, - стоял на своем босс.
- Пожалуйста, оставайтесь здесь, пока я выпишу квитанции, - Накамура пошел к своей машине.
- Да благословит Вас Бог, офицер, - закричал Монк.
Я посмотрела в зеркало и увидела хохочущего Накамуру. Подонок!
- Тебе следует благодарить, что все так легко обошлось, - не унимался Монк.
- Легко? Поверить не могу! - я едва не кричала от отчаяния. - Он выпишет мне квитанции за фиктивные нарушения, а платить придется, наверное, не меньше сотни долларов.
- Не смотри на меня, - сказал он. - Не я здесь демон скорости.
- Вы же капитан полиции, - пыталась усовестить я.
- Ты считаешь, я сам должен арестовать тебя?
- Вы должны сказать ему, что он может сделать со своими квитанциями.
- Я скажу.
- Правда скажете?
Офицер вернулся, отдал мне квитанции, права и регистрационную карточку. - В следующий раз не лихачьте, миз Тигер. Ради Вашей и общественной безопасности.
Я взглянула на Монка. - Ничего не хотите сказать офицеру?
Босс откашлялся. - Я капитан отдела убийств; Вам известно это?
- Да, сэр.
- Отлично, тогда слушайте меня очень внимательно. Вот что нужно сделать с этими квитанциями, - Монк наклонился через меня и посмотрел офицеру в глаза. - Сделайте копии и отправьте ей, на случай, если она потеряет оригиналы.
- Так точно, сэр, - растерянно козырнул Накамура и зашагал прочь.
- Большое спасибо, - рявкнула я Монку.
- Я действовал в твоих же интересах.
- Как же? - не поняла я.
- Если ты потеряешь квитанции и не оплатишь штраф, то выпишут ордер на твой арест, - развел руками он. - Кто тогда меня будет возить?
12. Мистер Монк едет на еще одно место преступления
Район Ричмонд некогда был пыльным пустырем, где город закапывал мертвецов. Теперь это мультикультурная, многонациональная окрестность китайских ресторанчиков и итальянских пекарен, французских бистро и русских чайных. Дома эпохи короля Эдуарда стоят плечом к плечу с викторианскими особняками и оштукатуренными многоквартирными домами. Причудливое место, проживание в котором становится слишком шикарным и дорогим. По соседству располагается Церковь Сатаны, но вы не найдете упоминаний об этом ни в путеводителях, ни в агентствах недвижимости.
Труп Скотта Эггерса, одетый в майку и шорты, лежал в переулке позади его дома пастельного цвета на Десятой авеню. На голове был полиэтиленовый продуктовый пакет, затянутый на шее.
Под майкой бугрились мышцы человека, качающегося железом, а не естественного происхождения от трудов праведных.
Тело находилось между блестящим кабриолетом лексус и кучей мусорных баков, мешавших Монку сконцентрироваться на поставленной задаче.
Босс стоял в нескольких футах от тела и следил за баками, словно они внезапно набросятся на него и сожрут.
Женщина около сорока, с веснушчатым лицом, в не идущем ей белом халате с большими желтыми буквами СМЭ во всю спину склонилась над телом. Длинные рыжие волосы она связала в хвост и убрала под воротник, чтобы не загрязнять место преступления. Она представилась как Терри Куинн.
- Вот что, по моему разумению, случилось… - начала она, но прервалась на полуслове, когда Монк поднял руку.
- Под машиной лежит связка ключей, а задняя часть головы жертвы окровавлена, - указал Монк. - Ясно, что он шел к машине, вытащил ключи, чтобы отключить сигнализацию, и тут его ударили сзади. Он упал лицом вниз. Убийца схватил мешок из мусорного бака, прижал жертву к земле и задушил его.
- Откуда Вы знаете, что пакет из мусора, а не был у жертвы с собой? - спросила Терри.
Монк указал на логотип магазина на пакете. - Мы проезжали мимо этого магазина на Климент-стрит по дороге сюда, поэтому я предполагаю, жертва закупался именно там и в баках полно похожих пакетов.
- А Вы молодец, - похвалила Терри.
- Простите, - улыбнулся Монк. - Обычно я еще лучше.
Он захотел перед ней похвастаться, немного заносчиво, чтобы скрыть полное разочарование в себе.
Терри вопросительно посмотрела на меня. Я не нашлась, что ей ответить.
- Мистера Эггерса ударили тяжелым тупым предметом, вроде трубы или лома. Как бы там ни было, мы не нашли орудие, - доложила Терри. - На спине жертвы большой синяк, видимо, оставленный коленом убийцы.
- Какой кошмарный способ смерти, - ужаснулась я.
- Могло быть и хуже, - рассуждала Терри. - Он мог находиться в сознании, когда произошло нападение. Но он умер во сне, и все закончилось примерно за пять минут. Мистер Эггерс мог и не понять, что его ударило.
- Или кто его ударил, - добавил Монк. - Удар нанесли из-за спины.
- Ничего удивительного, - отозвалась Терри. - Парень был силач. Не хотелось бы мне встретиться с ним в честном бою, а у меня черный пояс.
- Сколько стоит его машина? - спросил Монк.
Я пожала плечами. - Думаю, около ста тысяч долларов.
- Удивительно, почему убийца не угнал ее, - призадумался босс. - Это же легко. Ключи валяются на земле.
- Может, на машине установлена радиопоисковая система и преступник побоялся, что полиция вычислит его местоположение? - предположила я.
- Убийца не взял ни бумажник Эггерса, ни других вещей, - заметила Куинн. - А в нем около двухсот долларов наличными и несколько кредиток.
Монк нахмурился, повел плечами и потеребил пуговицу на воротнике, словно его одежда вызывала зуд или неровно сидела. Но не одежда вызывала у него раздражение, а факты по делу.
- Как давно он умер? - осведомился он.
- Думаю, примерно час назад. Тело было еще теплым, когда мы подъехали. Его любовник вернулся с пробежки по Пресидио, обнаружил тело и позвонил по девять-один-один. Вот он, в бейсболке, - она указала на человека спереди толпы, собравшейся по другую сторону желтой оградительной ленты. На нем был ярко-синий спортивный костюм, по грубым небритым щекам текли слезы. - Его зовут Хэнк Крисвелл.
- Спасибо, Терри, - поблагодарил Монк.
- За это мне и платят, сэр, - улыбнулась она. Кокетливо улыбнулась. Я с удивлением оглянулась. Монк, конечно же, упустил подтекст ее улыбки. Он невероятно наблюдательный человек, кроме случаев, когда дело доходит до тонкостей человеческого поведения.
Не будь идея знакомства с дамами ему чужда, я бы обратила его внимание на кокетство Терри. Но он по-прежнему любил свою покойную супругу, и новый роман ему абсолютно не нужен. И я удивилась, чем таким он мог ее заинтересовать.
Монк подошел к оградительной ленте и небрежно раскрыл обложку своего значка перед Хэнком Крисвеллом. Ему так понравилось, что он проделал этот номер еще пару раз перед патрульным, стоящим у ленты.
- Меня зовут Эдриан Монк. Я расследую убийство Скотта Эггерса. Сочувствую Вашей утрате.
- Нечего тут расследовать. Арестуйте Мерля Сметтера, - вытирая слезы, сказал Крисвелл. - Это он убил Скотта.
- Откуда Вы знаете? - наклонил голову Монк.
Я бы сначала спросила, кто такой Мерль Сметтер, но я не детектив.