- Джон Ямада, убитый вчера на дороге, переживал кошмарный развод, - доложил Уайатт. - Его бывшая жена, по-прежнему являющаяся его наследницей и претендующая на страховую выплату в один миллион долларов, сообщила, что ее машину угнали два дня назад. Не сомневаюсь, когда мы найдем автомобиль, на протекторах шин окажутся частички покойного.
- Я бы хотел поговорить с ней, - сказал Монк.
- Я нашла богатого клиента Аллегры Дусе по имени Макс Коллинз, сделавшего крупные инвестиции по ее астрологическому совету, - подхватила эстафетную палочку Чоу. - Теперь он уже не так богат. Из-за нее он потерял миллионы.
- Похоже на веский мотив для убийства, - пробормотал босс. - Я займусь этим.
- А я продолжу поиски других клиентов и покопаюсь в ее прошлом, - предложила Чоу. - Не удивлюсь, если она каким-то образом связана с проектом "СабЗиро".
- С чем, с чем? - переспросил Монк.
- Секретная правительственная программа по контролю над разумом, - ухмыльнулся Джаспер. - Они отслеживают экстрасенсов от рождения и наблюдают за их мозговой деятельностью.
- Если она такая секретная, - усомнилась я, - откуда вы о ней знаете?
- Он ее часть, - прищурилась Чоу. - Прямо сейчас он копается в ваших мозгах.
- Думаю, со мной такое случалось, - встрял Портер. - У меня бывают провалы в памяти, видимо, часть моего разума стерли.
- Возможно, - кивнула Чоу. - Ни для кого не секрет, что болезнь Альцгеймера является побочным явлением контроля за разумом. Вероятно, у Вас в мозгу копались во время Вашего расследования убийства члена окружной администрации в тысяча девятьсот девяносто восьмом году.
- Я этого не помню, - почесал затылок Портер.
- Не удивлена, - кивнула Чоу.
- Но я помню, что у столкнутой под автобус Дайан Труби в ресторане был клиент, преследовавший ее, - вернулся к основной теме старик. - Она даже получила запретительный судебный ордер после того, как он отправил ей букет роз и пузырек крови. Он появился в ресторане вчера утром и при свидетелях кричал, что если она не будет с ним, то не достанется никому.
- Он может оказаться убийцей, - размышлял Монк. - Я поговорю с ним.
- У нас список из двадцати пяти уличных продавцов кроссовок, - отрапортовала офицер Кертис. - Следует ли нам начать показывать им снимки жертв Душителя?
- Нет, - отрезал Монк. - Я сам займусь этим.
- Можно поговорить с Вами, мистер Монк? - обратилась я. - Наедине.
Он кивнул и мы пошли в кабинет Стоттлмайера. Я закрыла за нами дверь.
- Вы говорите, что сами хотите опросить Макса Коллинза, жену Джона Ямады и поклонника Дайан Труби?
- Они все очень подозрительны.
- А еще Вы хотите самостоятельно обойти двадцать пять продавцов обуви и лично показать им снимки жертв Душителя?
- Один из них может оказаться убийцей.
Я указала на детективов в общей комнате. - А чем они будут заниматься, пока Вы расследуете все дела?
- Уборкой отдела, организацией рабочего места и сортировкой скрепок, - довольно улыбнулся Монк. - Предотвращать сползание Полицейского Управления Сан-Франциско в анархию.
- А если в городе произойдут новые убийства? Вы будете заниматься и ими?
- Кто же еще?
- Одновременно с расследованием убийств Дусе, Ямады и Труби?
- Когда же еще мне этим заниматься?
- Кто Вам сказал, что Вы лично обязаны расследовать абсолютно все убийства в Сан-Франциско?!
- Именно поэтому я здесь, - возразил он. - Разве нет?
- Мистер Монк, Вы не можете взвалить на себя все дела! Вы всего лишь один человек. В сутках слишком мало часов для такой ноши.
- Я просто должен раскрывать дела быстрее.
- Вспомните, что чувствовали вчера! Все станет только хуже, - предупредила я. - Вы надорветесь, и дела никогда не будут раскрыты.
- Но я не знаю, как еще раскрыть их, - он покачал головой.
- Раскройте сначала одно, - предложила я.
Монк нахмурился, начал вышагивать по кабинету и нахмурился еще сильнее.
- Нам нужен консультант, - пришел он к выводу.
В телешоу про полицейских показывают, что копы назначают тайные встречи на пустых складах, в малолюдных парковочных гаражах или заброшенных парках развлечений.
В Сан-Франциско не так уж много пустых складов, насколько я знаю. Большинство парковочных гаражей полны машин и людей, но даже если б они пустовали, жену босса убили в одном из них, так что этот вариант не подходил. Мы остановили свой выбор на руинах бань Сутро, похожих на заброшенный парк развлечений.
Там мы и оказались на продуваемой всеми ветрами гравийной стоянке с высокими сорняками рядом с волнообразными опорами, некогда поддерживавшими шестьсот тонн железных балок и сто тысяч квадратных футов радужных витражей над шестью бассейнами с морской водой, одним бассейном с пресной водой, музеем и картинной галереей.
Стоттлмайер сидел на капоте машины, пыхтел сигарой и наблюдал за пожилым смотрителем парка, показывающим туристам среднего возраста с избыточным весом альбом с фотографиями бань Сутро, построенных в 1896 году, и стоявшего рядом, построенного примерно в то же время Клифф Хауза, пятиэтажного деревянного, похожего на французский замок, возвышающийся над бурлящим морем.
Клифф Хауз сгорел десять лет спустя и впоследствии был восстановлен в гораздо менее амбициозном масштабе (и неоднократно реконструировался в течение десятилетий). Бани же продержались до 1967 года, хотя к тому времени стали менее востребованными, разлагаясь под воздействием времени и приливов. Когда они сгорели, здание снесли, чтобы очистить место для будущего курорта, который так и не построили.
Немного истории не повредит, не правда ли?
Но парк по-прежнему обслуживается, словно здесь расположены не затопленные остатки фундамента и разбросанные куски облицовочного бетона, а как минимум руины храма майя. Хотя на самом деле это место имеет не большее историческое значение, чем развалины отеля Говард Джонсон.
Стоял прохладный и серый день, воздух пропитался морским туманом. Тюлени лаяли на острых береговых камнях, а чайки каркали над головой.
- Что мы здесь делаем, капитан? - обратился Монк к Стоттлмайеру.
- Ты скажи мне, Монк, - ответил тот. - Сам же просил о маленьком рандеву.
- Я имею в виду, почему нужно было встречаться здесь, - пояснил Монк. - Уверен, есть места и поближе, где чайки не окрашивают камни своим гуано в белый цвет.
- Потому что я не хотел, чтобы нас видели вместе. Если хоть один полицейский увидит нас, моя карьера в отделе закончена. Мне больше никто не поверит.
- Но все же знают, что мы друзья.
- А нам не следует быть ими, - отрезал Стоттлмайер. - Теперь. Друзья не предают друг друга.
- Я не предавал Вас.
- Ты сидишь за моим столом, - парировал Стоттлмайер.
- Я сижу в комнате для допросов.
- Не важно, где ты сидишь, Монк, черт побери! Ты - капитан отдела убийств.
- Исполняющий обязанности капитана, - поправил Монк.
- Для меня в жизни важны были только жена и работа. Теперь у меня нет ни того, ни другого. Полагаю, ты хорошо знаешь, каково это.
Монк тяжело заморгал. Словно Стоттлмайер ударил его.
- Мне очень жаль, - прошептал босс. - Это была плохая идея.
Он опустил голову, втянул ее в плечи и, сутулясь, направился к машине. У меня болело сердце за них обоих. Я всмотрелась в лицо Стоттлмайера. И не увидела гнева. Только боль.
- Подожди, - крикнул Стоттлмайер. Монк повернулся к нему. - Я пытался сказать тебе, что понимаю твои чувства, особенно теперь. И понимаю, почему ты взял значок, предложенный Смитровичем.
- В самом деле понимаете? - с надеждой спросил Монк.
- Я не говорю, что ты прав, или я ценю твое притеснение каждого полицейского в управлении, но понимаю, почему ты так поступаешь.
- Значит, Вы поможете мне?
- Ты спрашиваешь, пойду ли я против своих собственных интересов и интересов моих коллег?
- Я спрашиваю, поможете ли Вы мне поймать серийного убийцу, прежде чем он убьет снова, и не дать трем убийцам избежать наказания за преступления?
- Уже сложнее.
- Не для меня, - заверил Монк.
- Это и есть одна из твоих проблем, - Стоттлмайер нахмурился и положил сигару на капот. - Хорошо, расскажи о своих неприятностях.
Монк рассказал.
Капитан потер небритый подбородок, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. - Позволь рассказать кое-что о Рэнди Дишере…
- Не думаю, что он сможет помочь, - перебил Монк.
- Дай мне закончить, - возмутился Стоттлмайер. - Ты знаешь Дишера как энтузиаста и трудоголика, но нисколько не уважаешь его как детектива.
- Я никогда такого не говорил, - возразил босс.
Но, возможно, думал. Как и я. Не поймите неправильно: мне нравится Рэнди. Он очень дружелюбный парень, но я частенько задавалась вопросом, как он выбился в лейтенанты.
- Рэнди добряк. Он симпатичный, безобидный и учтивый. Люди раскрываются перед ним, даже те, которые всегда начеку, - нахваливал капитан помощника. - Ему они говорят то, что никому другому ни за что не рассказали бы. Они словно уверены, что он мне ничего не передаст. И даже не понимают, что все наоборот. В этом его дар.
- Он раскрывал какие-нибудь дела? - поинтересовалась я.
Стоттлмайер прищурился на меня. - Думаешь, я бы сделал человека своей правой рукой, не раскрой он ничего? У него отличные показатели раскрываемости.
- Я не знала, - смутилась я.
- Так тебе и не надо. Ты не полицейский, а раскрытые им дела не являются необычными, громкими или особенно красочными. Но ей-Богу, он раскрывает их!
- Какое отношение ко мне и моим проблемам имеет работа лейтенанта Дишера? - не понял Монк.
- Фрэнк Портер - самый дотошный детектив из всех, что я знаю. Если есть факт, укрывающийся от следствия, он его обнаружит. Синди Чоу лучше всех распутывает заговоры, поскольку видит их повсюду. Она находит связи между людьми, местами и событиями, которые другие не могут отыскать. Бешеный Джек Уайатт являет собой силу природы на улицах: безжалостный, бесстрашный и неукротимый. Он никогда не оставит дело нераскрытым. А ты, Монк, - дедуктивный гений, во всяком случае, я так считаю. Только не знаю, как ты это делаешь.
- Я очень ценю комплимент, - застеснялся Монк, - но не улавливаю смысл.
- Просто удивительно, что такой гений, как ты, может оказываться полным идиотом!
- В этом смысл Вашей речи?
- Я не расследую все преступления сам, а делегирую. Разумеется, я держу расследования под контролем и даю советы, но в основном распределяю дела в соответствии с уникальными талантами подчиненных, - растолковывал капитан. - У тебя есть команда квалифицированных детективов, так используй их! Для себя оставь то, что делаешь лучше всего, а остальное пусть разрабатывают другие.
- А если они что-нибудь упустят?
- Пусть так. Возможно, потом все исправится, возможно, нет. Тебе придется с этим жить.
- Не знаю, смогу ли, - вздохнул Монк.
- Значит, ты не готов быть капитаном.
- Вы так думаете? - растерялся Монк. - У меня недостаточная квалификация?
Стоттлмайер посмотрел на море. - Я не могу ответить на твой вопрос.
- Не можете или не хотите?
Я посмотрела на босса. Плохо уже то, что он заставил капитана выбирать между дружбой с ним и лояльностью к полиции. Мне показалось, Стоттлмайер сделал свой выбор, и очень корил себя за него. Теперь же, давя на него, Монк причинял капитану боль.
- Правда в том, Монк, что мне все равно, на своем ты месте или нет, - процедил Стоттлмайер. - Лучшее, что может случиться для меня и любого полицейского в этом городе - твой провал. Поэтому намекну тебе, за что я болею.
Я догадалась, о чем он, и если Монк умен, он тоже догадался. Я направилась к машине, надеясь, что босс последует моему примеру и удержит рот на замке.
- Спасибо за помощь, - поблагодарил он.
- Не проси ее снова, потому что больше не получишь, - отозвался капитан, стоя спиной к нему. - Ты сам по себе, пока не прекратится "синий грипп".
- Тогда я надеюсь, что ситуация исправится как можно скорее, - Монк сел в мою машину.
Вернувшись в управление, Монк собрал детективов и приказал Портеру наблюдать за перемещениями продавцов обуви, Уайатту найти угнанный автомобиль бывшей жены Ямады, а Чоу - найти поклонника Дайан Труби и привести для допроса. Сам же босс решил допросить Макса Коллинза, инвестора, потерявшего миллионы долларов, следуя никчемным астрологическим советам Аллегры Дусе.
- Почему Вы выбрали для себя дело астролога? - осведомилась я.
- Преследование продавцов обуви требует беготни и трудовых ресурсов; я для этого не нужен, - объяснил он. - Что случилось с Труби и Ямадой и так ясно, мы лишь не знаем их убийц. Для раскрытия этих дел достаточно настойчивости. Но убийство Аллегры Дусе является для меня полнейшей загадкой. Я знаю только, что она получила ранения ножом, но никаких улик на месте преступления нет.
- Надеетесь, встретив Макса Коллинза, получить озарение?
- Неплохо бы, - признался Монк.
- И Вы в порядке, после того, как отправили Портера, Уайатта и Чоу работать над оставшимися делами.
- Нет, и единственная вещь, не позволяющая мне свернуться в позу эмбриона и зарыдать - ремень безопасности.
- Но, так или иначе, Вы последовали совету Стоттлмайера.
- Уж в этом он хорош!
- Вы просто обязаны когда-нибудь сказать ему это!
- Он знает, - отмахнулся Монк.
Не понимаю, почему люди не могут поделиться ни с кем, даже с близкими, своими чувствами. Или они наивно полагают, что все вокруг экстрасенсы? Или думают, что публичное проявление любви или восхищения делает их слабее?
- Капитан уже слышал похвалы от Вас? - не унималась я.
- Он уже не хочет ничего слышать от меня. Больше нет.
- Только пока эта ситуация не разрешится.
Монк покачал головой. - Все зависит от того, как именно она закончится.
11. Мистер Монк и шедевр
В галерее Гринвальд, как я понимаю, полно астрономически дорогих картин и скульптур. В противном случае, она не располагалась бы на Юнион-сквер, в нее не пускали бы только по предварительной записи, и не было бы такого количества охранников внутри и снаружи у дверей. Нас встретила высокая, худая, безупречно одетая англичанка. Края ее костюма на плечах, талии и бедрах напоминали острую бритву. Даже черты лица были острыми. Находящийся рядом с ней человек рискует перерезать себе горло об ее заостренные скулы, угловой подбородок или кончик хирургически острого носа, который она задрала так высоко, будто хотела оградить себя от нашего зловония.
- Меня зовут Пруденс Гринвальд, я владелица галереи. Мистер Коллинз уже ждет вас, детективы, в заднем зале, - произнесла она с изысканным британским акцентом. - Следуйте за мной, и, пожалуйста, не прикасайтесь к произведениям искусства.
Ее акцент казался фальшивкой, необходимой ей для сочетания с хирургическим макияжем.
Не знаю, правдиво ли мое подозрение, но мне хотелось бы в это верить. И я не стала переубеждать ее, что не являюсь детективом и не поправила насчет звания Монка. Он же не просто детектив, а капитан отдела убийств. Приятно, что она приняла меня за авторитетную фигуру.
- Есть ли у Вас картины с собаками, играющими в покер? - поинтересовалась я. - Мы их просто обожаем.
- В настоящее время нет, - ответила она.
- А как насчет портретов Элвиса?
Она презрительно посмотрела на меня. - Боюсь, нет.
- Тогда, полагаю, сегодня мы ограничимся только просмотром, - сострила я.
Мы обнаружили Макса Коллинза за любованием клубком железных нитей, напоминающих огромный ком шерсти, выблеванный кошкой. Скульптура стояла на белом постаменте, подсвеченном галогеновыми лампами.
Коллинз носил безупречно сшитый костюм так, словно сам работал моделью, но я оглянулась вокруг и нигде не увидела его отражения. Вероятно, он сам знал, как хорошо выглядит. Ему было лет тридцать пять, зубы сверкали белизной, а кожа отливала таким золотистым загаром, что, возможно, сам Джордж Хэмилтон посылал ему письма как поклонник.
- Спасибо, что согласились встретиться со мной здесь, капитан, - Коллинз протянул руку Монку, которую тот пожал, и сразу жестом попросил у меня салфетку. - Я не мог пропустить сделку. Эти произведения искусства идут в мои руки от частного коллекционера, продающего некоторые экземпляры, чтобы собрать деньги на другие начинания. Его потеря - моя прибыль.
- Я так понимаю, у Вас самого недавно случились кое-какие потери, - произнес Монк, вытирая руки, - благодаря инвестиционному совету Аллегры Дусе.
- Давайте просто скажем, что я сосредоточил свои инвестиционные интересы на произведениях искусства.
- Вы отказались от астрологических советов? - вклинилась я, кладя салфетку в герметичный пакет, который потом переложила в сумочку.
- Я до сих пор читаю свой гороскоп в Кроникл; просто перестал полагаться на звезды в финансовых вопросах.
- Эта изысканная скульптура станет особо выгодным вложением, - заявила Пруденс. - Одна из самых прекрасных работ Лоффисьера. Он назвал ее "Экзистенция".
Монк отвернулся, поморщившись.
- Вам не нравится? - удивился Коллинз.
- Она бесформенна, - растолковал Монк. - Даже не симметрична. Она шаткая и неравномерная.
- В этом ее прелесть, - скривила губы Пруденс. - Она изображает круг жизни и вечную борьбу между физическим и духовным, между политикой и искусством.
- Это не круг, - возразил Монк, - а какая-то мешанина.
- То, что Вы видите, это сложность произведения, - настаивала владелица галереи.
- Я вижу лишь кучу-малу, - отрезал Монк.
- Я так понимаю, Вы не поклонник абстрактного искусства, - усмехнулся Коллинз.
- Мне нравятся аккуратные и чистые вещи, - ответил Монк. - Как Вы познакомились с Аллегрой Дусе?
- Интересный переход. Я кое-что слышал о ней. Она давала советы некоторым крупным представителям бизнес-сообщества, основываясь на астрологических и своих схемах. Мне говорили, они весьма успешны.
- Тогда Вы начали искать контакта с ней?
- Не совсем так. Видите ли, я вырос в Хейт, и моя мама до сих пор там живет. Я навещал ее однажды и проходил мимо дома Аллегры. Тогда я подумал: "Черт, а почему бы и нет?". Мы с Аллегрой быстро нашли общий язык. Она сделала мою диаграмму, и я поразился, насколько она точна! Поэтому я и стал захаживать к ней за дополнительными консультациями.
- Даже не смотря на потерю денег? - удивилась я.
- Я еще не упоминал, как хороша она была в постели? - Коллинз улыбнулся мне, и подошел к картине, похожей на взрыв цвета, выполненный мазками, брызгами и проливанием краски.
Мне показалось, что взяли воздушный шарик, наполненный краской, бросили его на полотно, несколько раз мазнули кисточкой, а затем вылили остатки краски из банки.
Монк закрыл глаза, чтобы не видеть картину. - И что же пошло не так?
- Я потерял три миллиона и не мог поверить, что звезды так жестко меня подставили. Я нанял частного детектива, чтобы тот докопался до сути. Он обнаружил, что Аллегре приплачивают компании, в которые я инвестировал свои деньги. Астрология к ее советам не имеет ни малейшего отношения, поэтому я и порвал с ней.