- Лучше уж ничего, - обиделся Юрек. - Я не затем удалился от дел, чтобы мне перерезали горло. Заметки и пометки... Что там у тебя было-то?
Пан Теодор напряженно всматривался вдаль.
- Ничего. Я была там. Сознаюсь, я осмотрела всю квартиру - хотела убедиться, не лежит ли где за компанию пан Теодор, - но ничего похожего на записки Тупня не приметила. А ведь я спец по исписанной макулатуре, от моего взгляда не скроется ни одна бумажка. Так вот, ничего подозрительного в доме пана Теодора не наблюдалось. Сейчас придет семерка и тройка.
- Это невозможно. Палатин должен победить! Это его заезд, - отреагировал Юрек.
- Пан Теодор, на всякий случай давайте поставим и на Палатина тоже...
К пану Теодору мгновенно вернулся слух. Юрек бормотал себе под нос о каких-то неприятностях, но ставку сделал. На Палатина. Малиновский охотнее сам бы мчался на лошади, чем делал ставки на тотализаторе, однако лишний вес исключал подобное удовольствие.
Палатин позорно проиграл, его откровенно придерживали, и он пришел шестым. Это уж было слишком. Пусть бы четвертым или третьим, но шестым? Прямой и грубый обман!
- Вот видите, - с отвращением произнесла я.
Юрек до того расстроился, что потерял всякую осторожность. Убиенный буквально не сходил у него с языка. Что ж, Тупень и махинации на скачках - темы взаимосвязанные.
- Как же им не опасаться секретных заметок этой гниды, если такое делается. У него наверняка есть целый архив компромата. Среди этой шатии-братии честного человека днем с огнем не сыскать! На все готовы, лишь бы место у кормушки урвать. А Тупень все отслеживал и документировал.
- Откуда вы знаете?
- Да что я, слепой, что ли? Он не особо и таился. Там у него в записках что угодно может быть. Правда, эти сволочи никакого компромата уже не боятся. Совсем обнаглели.
Я слушала без особого интереса.
- Нет-нет, - возразил пан Теодор, - преступления рано или поздно становятся явными...
- Как же! - сердито фыркнул Юрек. - Впрочем... а вдруг он разнюхал про их банковские счета, раздобыл копии денежных переводов... Вот тогда бы они точно всполошились - не дай бог, лишат их богатства. Из-за этого они точно убьют, своими руками убьют, не то что Тупня, тебя, меня, пани Иоанну...
- А за что нас-то? - изумилась я.
- Как это - за что? Тупень где помер? В квартире Теодора! Значит, и его архив мог там оказаться. И пока они не выяснят, что стало с бумагами Тупня, жить будут как на вулкане!
- Но честное слово, я ничего о его бумагах не знаю, - пробормотал пан Теодор.
- В любой порядочной стране это убийство спровоцировало бы скандал века, - вздохнул Малиновский. - Вся верхушка бы с треском полетела, а у нас? Радует только то, что отныне эта тварь хотя бы с лошадьми не будет пакостничать. Да и все эти гаврики перепугаются и, может, немного поубавят свой пыл.
- Но мы-то тут при чем? - К пану Теодору внезапно вернулась ясность мышления. - Иоанна и я? Даже если бы он приволок с собой целый чемодан бумаг - а никакого чемодана при нем не было! - убийца наверняка забрал бы их. И мы с Иоанной не имеем к ним никакого отношения! Это же так просто!
Мы с Юреком так и уставились на Теодора, приоткрыв рты.
* * *
Домой я возвращалась под вечер. В голове гудело, на душе было неспокойно. Права я была, что не хотела влезать в это расследование, какой-то дурацкий винегрет получается. Теперь еще и бумаги Тупня! Но он ведь ничего с собой не приносил, наоборот, на наши расчеты покуситься намеревался...
Если только пан Теодор меня не обманывает.
Да чепуха! Столько лет не обманывал, а теперь вдруг начал? Быть такого не может. Но вдруг и правда у какого-нибудь министра-олигарха пропали какие-то важные материалы и заподозрили Тупня? Да еще решили, что они были у него, когда он зашел к пану Теодору? В этом случае пан Теодор прав: бумаги вполне мог прихватить убийца.
Да, но что, если эта гоп-компания прекрасно знает, кто убийца, и его уже проверили на предмет наличия бумаг?
Нет, не было у Тупня ничего при себе, иначе ерунда какая-то получается.
А ну-ка, попробуем еще разок... С другого конца.
Тупень явился к пану Теодору. Рыскал по всему дому, но пан Теодор прилип как банный лист и глаз с него не спускал. Поэтому Тупень ничего не мог ему подбросить. Затем Тупень устроил скандал, нашел распечатку и вознамерился конфисковать, но его спугнул звонок в дверь.
Далее Тупень через садик пробрался в дом (никаких сомнений, именно его видела соседка), и тут уж один черт знает, что он там делал. Запросто мог спрятать хоть целого крокодила, мог отыскать наши бумаги или, наоборот, припрятать свои. Затем прибыл убийца и пристукнул его.
Но почему тогда не осталось никаких следов обыска? Убийца был повернут на аккуратности? Или же нашел сразу?
Но ведь убийца мог действовать не в одиночку, возможно, у него был сообщник, который стоял на стреме. И убийца решил не делиться с ним находкой и спрятал похищенные бумаги... Где же он их спрятал?.. В садике! Ну конечно!
Я чуть было не развернулась и не помчалась к дому пана Теодора. Остановили меня два соображения.
Во-первых, на что мне документы Тупня? Мне и без них хорошо. Что, кроме неприятностей, принесут они лично мне? А во-вторых, я сообразила, что буквально умираю от голода - обычное дело после скачек.
Пока открывались автоматические ворота, я разглядывала свой цветник. Мои розы сптили, это точно. Целых два бутона распускаются. Это в ноябре-то! У меня обширный опыт
общения с розами, они мне даже слегка надоели. Но такого я еще не видала. За два года розы страшно разрослись, цвели без перерыва почти с Пасхи и, кажется, намеревались доцвести до Рождества. Просто безумие какое-то...
Я бросила последний взгляд на розы и посмотрела на дом - ворота как раз открылись. Тронулась было с места, но тут же притормозила. С домом что-то было не так...
Ну да. Обычно мое жилище просматривается насквозь - днем все шторы раздернуты. А сейчас окна были наглухо закрыты, ни единой щелочки... Даже в кабинете. И это сделала не я... Так, ключи есть у Витека, пана Рышарда, Гени... Только Геня ни за что бы не стала хозяйничать в моем кабинете, даже под угрозой смерти. Витек...
Я выхватила из сумочки мобильник и позвонила племяннику.
- Витек? Ты где?
- Дома, - произнес Витек разомлевшим голосом. - Вторую половину дня в воскресенье я провожу дома и пью пиво.
- У кого дома?
- Как это - у кого? У себя. Вон Госенька кричит, чтобы я не зарывался, это и ее дом тоже. Согласен. Значит, я у нас дома.
- А не у меня?
- Сейчас проверим. Нет, я не у тебя. И сегодня уже ни за что не поеду.
- Никто тебя и не заставляет. Ты у меня сегодня был?
- Нет. А что случилось?
- Да так, ничего. Завтра расскажу. Пока.
Следующий на очереди был пан Рышард.
- Пан Рышард? Здравствуйте. Где вы сейчас?
- Как раз возвращаюсь из Олыптынека и подъезжаю к Аомянкам. А что?
- Ничего, ничего. - Я помедлила. - Вы не могли бы завернуть к моему дому? Вы ведь совсем рядом.
- Без проблем, - ответил пан Рышард. - До встречи.
Я даже не стала интересоваться, не заходил ли он ко мне сегодня в мое отсутствие. Он бы просто не успел сгонять в Ольштынек и обратно. Гене звонить не было смысла, окно в кабинете свидетельствовало само за себя. Соседи... Я огляделась: оба соседских дома словно вымерли.
Мне представилась замечательная сцена.
Я въезжаю во двор (с ужасным скрежетом открываются ворота гаража), загоняю машину в гараж, ничего не подозревая, поднимаюсь по ступеням, вхожу в холл...
В этом месте моему воображению недостало мужества. Оно предоставило мне на выбор сразу несколько вариантов: труп посреди кухни (или гостиной), пол и стены, забрызганные кровью, пустая квартира (телевизор, компьютер, телефон - все как корова языком слизнула). Осколки посуды, на полу валяется содержимое шкафов, ящиков, все усеяно бумагами... Или вот еще: в квартире все в порядке, зато за дверью притаился бандит в черной маске (а может, целых два бандита). Притаился, значит? Да у меня все двери стеклянные! Ну тогда за углом сидит. И в руке у него орудие убийства.
Ах так! Ну уж дудки! Это мой дом, и я в него войду! Плевать, что в нем кто-то похозяйничал. Стоп, стоп, стоп... Кретины в детективных романах поступают именно так. И что в итоге? Кретину по башке - и через минуту он привязан к стулу, во рту здоровенный кляп... А занавески уже вовсю горят ярким пламенем. Вон их сколько. Нет уж, лучше не рисковать.
И я позвонила Роберту Гурскому, но наткнулась на автоответчик.
- Пан Роберт, я только что вернулась из города, стою перед своим домом, и, по-моему, туда кто-то залез. Не знаю, что мне делать: подождать вас, позвонить в полицию или вызвать охрану? За ложный вызов я заплачу не больше пятидесяти злотых. Уверяю вас, жизнь мне дороже. Я буду ждать вашего ответа в течение пятнадцати минут, потом приму какое-нибудь решение. Да! Всех, у кого есть мои ключи, я уже проверила.
Ворота давно закрылись. Я сидела в машине на противоположной стороне улицы напротив ворот. Надо бы передислоцироваться. Я проехала вперед, метров через сто развернулась, припарковалась у своих мусорных контейнеров на задах дома и принялась наблюдать.
* * *
Гурский хоть и вел расследование самостоятельно, обожал советоваться с Бежаном. Особенно если совещание проходило в доме, озаренном присутствием Каси. В таком случае Гурскому просто не терпелось обсудить ход следствия.
Бежан все понимал. Пусть влюбленные побудут вместе, а он тем временем просмотрит новые записи Гурского, прослушает пленки и все обмозгует. Кстати, Гурскому неплохо посоветоваться и с Касей. Она ведь юрист, возможно, ей что-нибудь и придет в голову.
Гурский, как всякий нормальный человек, использовал такие минуты в полной мере. Невеста, наконец-то избавившаяся от груза неуверенности, вовсе не возражала. Роберту даже удалось незаметно отключить телефон. Воскресенье, в конце концов, и он не на дежурстве. Должна же быть у человека личная жизнь.
Изучение материалов, увы, не заняло у Бежана много времени. Молодую пару пришлось побеспокоить. Как говорится, хорошего понемножку.
- Отец у дверей, - со вздохом произнесла Кася. - Ишь как кашляет. Приведи себя в порядок, он сейчас войдет.
Бежан еще поперхал и покашлял. У будущего зятя было достаточно времени, чтобы привести себя в презентабельный вид.
Расположились они в кабинете будущего тестя.
- Вот единственная польза от давления сверху, - произнес Бежан, постукивая пальцем по экспертно-криминалистическому заключению. - А то я уже стал опасаться, что экспертизу отменят.
- Наоборот, ускорили, - весело заметил Гурский. - Ночью Дембняк дежурил, хорошо, что я у него бумагу вовремя перехватил. Он и сообразить не успел, что надо бы волынку потянуть. Войчеховский прямо повизгивает от радости.
- Шепотом небось повизгивает?
- А то. Сунув голову под подушку.
- Ну, поехали. По порядку. Следов от обуви в квартире - куча, что дамских, что мужских. Одна мужская пара нам знакома - покойного...
- То-то и оно, - подхватил Гурский. Вместо радости в его голосе теперь сквозила озабоченность. - Вот, посмотри. Единственное, что не возбуждает сомнений, - следы покойного. Все оставлены практически в одно и то же время. Что до остальных... Как домработница ни старается, все равно кое-что остается. Некоторые следы - двух-, а то и трехнедельной давности. Не все удалось идентифицировать. Определили следы Бучинского, Хмелевской, покойного, Малиновского... Вот эти следы более старые... В квартире бывали еще четыре человека, это следует из показаний. Но их ног мы не обнаружили.
- Толку от этих ног как с козла молока, - недовольно пробурчал Бежан, рассматривая снимки. - В принципе, нас должны интересовать только следы, приходящиеся на момент убийства.
- Согласен. По показаниям Бучинского, у него бывала некая Алина Яворская. Идентифицировать следы ее обуви не удалось, но она улетела накануне преступления, я проверил. Вообще все ужасно запущено... Есть еще отпечатки пальцев - тех же людей, что обувью наследили. А затем домработница расстаралась. Пол отдраила - любо-дорого смотреть.
- Хоть что-то удалось снять...
- Есть и еще повод для веселья. Домработница, дай ей бог здоровья, наводит чистоту только там, где пониже. Что повыше она моет и протирает дважды в год, по праздникам. Пыль по полгода никто не трогает. Так вот, в кабинете, на самом верху книжного шкафа, мы обнаружили какие-то следы. Непонятные следы...
- Вот как? - оживился Бежан.
- В лаборатории считают - большой полиэтиленовый мешок, содержимое определить невозможно. По-моему, напоминает... сейчас покажу.
Покопавшись в фотоснимках, Гурский достал фотографию большого черного пакета для мусора, набитого каким-то хламом.
- Где ты это раскопал? - поинтересовался Бежан.
- Стоял в углу, в гостиной. Но он не со шкафа. Ни следа пыли, пакет новый, использованный один раз, отпечатки пальцев самого Бучинского и домработницы. Она брала его в руки дважды.
- Переставила во время уборки и вернула на место.
- Похоже на то...
- А что в нем?
Гурский тяжко вздохнул:
- Ничего особенного... Одна пара женских резиновых сапог, почти новых, смятая картонная коробка с микроследами от сырой рыбы, лесной растительности и лимонных корок...
- Одно с другим не вяжется.
- Вот именно. Три карты автомобильных дорог шести- и восьмилетней давности: Франция, Европа, Польша, порванные и мятые, некоторые повреждения совсем свежие, кусок дерева причудливой формы, початый рулон туалетной бумаги и восемнадцать полиэтиленовых пакетов, толстых и тонких, все мятые, будто кто-то над ними специально измывался.
- И это все?
- Все.
- Думаешь, не обошлось без Хмелевской? - высказал догадку Бежан после минутного раздумья.
- Наверняка, - согласился Гурский.- Тем более что все содержимое буквально усеяно ее отпечатками пальцев. Жаль, не она его грохнула. Я бы по крайней мере знал, на что не обращать внимания и кого не разыскивать. Правда, резиновые сапоги вряд ли ее, уж очень они здоровые. Я ее расспрошу, обычно она говорит правду, а если что не так, то и проверю.
- И такой вот мешок лежал на шкафу?
- Лежал, нюхом чую. Конечно, я могу ошибаться... Так, что еще... Окурки - различной давности. Два свежих - один с губной помадой, второй покойного. Остальные старые, из них два с помадой двухдневной давности. По отношению к дате преступления, конечно. Что же касается следов от обуви в гостиной, с ними все не так просто.
- Да? - заинтересовался Бежан.
- Помимо следов хозяина, домработницы и жертвы, найдены еще три комплекта женских следов - обувь на каблуке - и мужские. В последнее время в доме побывали три дамы: Хмелевская, Бучинская и Яворская. Хмелевская - вот она, а другие две как провалились. Что касается мужских следов... Может, они как раз принадлежат убийце? Не порхал же он по воздуху!
- Даже если и так, это пригодится нам гораздо позже. После того как ты выйдешь на убийцу.
- Во всяком случае, уже что-то...
- А если все вместе сложить? Ты составил схему следов?
Гурский похлопал себя по карману и вытащил сложенный листок.
- Составил. Народищу там было, как на храмовом празднике, а расписать все надо по минутам...
Они склонились над листком.
Около половины пятого покойный появился у Теодора Бучинского. Как он туда добрался, пока неизвестно, скорее всего, на такси, ни одна из его машин (ни частных, ни служебных) для этого не использовалась. Следы (черт бы их взял!) показывали, что хозяин и гость натоптали в гостиной и в кабинете. В спальне следов не обнаружено. Без десяти пять оба вышли из дома, чуть раньше в дверь позвонили. Таксист видел убитого еще живым. Бучинский уехал. Через пять-десять минут пришла Ева Бучинская, чтобы расспросить соседку, и пробыла у той две минуты.
Вот и все, что удалось установить наверняка. Остальное основывалось исключительно на дедуктивном методе, так что точность не гарантировалась.
Получалось, что лицо в женской обуви (кто - неизвестно) проникло в дом через террасу. Такова была версия экспертов. Не более чем версия, следы-то затоптаны. Вот только дверь на террасу была закрыта.
- Соседка дала дополнительные показания, - буркнул Гурский. - В садике она заметила какое-то движение...
Согласно следам, два человека провели некоторое время в гостиной и в кабинете. Каждый из них выкурил по сигарете, каждый оставил по полному комплекту отпечатков пальцев, и одним из этих людей был убитый.
Лицо в дамской обуви, несомненно, как-то покинуло дом, ведь позже его там не оказалось. Однако как именно этому самому лицу удалось исчезнуть, непонятно. Через террасу? Да, не слишком отчетливые женские следы перекрывали все прочие, но что означает закрытая изнутри дверь? Покойный вряд ли мог поспособствовать. Он уже полеживал себе в прихожей, где свершилось преступление.
В восемнадцать часов в квартиру вошла Хмелевская и обнаружила тело. Тупень был мертв уже как минимум полчаса, о чем свидетельствовало состояние трупа.
- Всего получается один час и пять минут, в это время там могло происходить что угодно, - заметил Бежан.
- На самом деле отрезок короче, - возразил Гурский. - Если принять, что после убийства прошло минимум полчаса, то у нас останется тридцать пять минут. Не меньше двух минут ушло на то, чтобы войти в дом. Я открывал дверь на террасу. Там надо неплохо потрудиться, ручка заедает. Но как ни крути, получается, что неизвестная женщина была свидетелем преступления. И убийца закрыл за ней дверь...
- Или же она ушла, когда жертва еще была жива.
- Во всяком случае, она знает, кто там был...
- Вовсе не обязательно. Убийца мог прийти после ее ухода. Следы обуви никуда не годятся. А вдруг он вошел обычным путем, через входную дверь?
Гурский чуть не застонал.
- Вот черт! В прихожей все затоптали, а потом домработница потрудилась. Надо было опечатать дом, впустить одних экспертов. Не мучь меня, это мое упущение!
- А жена...
- Чья жена?
- Покойного. Убиенного. Госпожа министерша. Что-то о ней ничего не слышно.
- Похоже, - ответил Гурский, немного помолчав, - никто не знает, где она. Кажется, муж как таковой ее уже давно не интересует. Она то ли на курорте, то ли обустраивает летнюю резиденцию где-то в Бретани. И как прикажете добираться? Словом...
- Секундочку, - прервал его Бежан, - а что это за Алина Яворская? Кто такая? Знакомая? Подруга жены? Любовница?
- Не совсем. Скорее будущая невеста. Бучинский новый роман не афиширует, побаивается своей бывшей, но вроде бы намерен жениться. Мне так показалось, а он не отрицал.
- Чем она занимается?