– Творческий подход – это когда совершаешь ошибки. Это о нас! А вот искусство или профессионализм – это когда точно знаешь, что нужно сохранить, как преподнести, что выбрать. Ну, ничего, здесь же Оскар не вручают! – засмеялась она и обернулась на погасший экран, а Войт подумал, что за десять лет гражданской сытой службы он явно деградировал от профессионализма к творческому подходу. Именно поэтому так долго копается, не зная, что выбрать, кому верить, где искать… Когда женщина снова посмотрела на гостя, её улыбка сменилась грустью, опустив уголки коралловых губ. – Очень жаль, что не все смогли разделить нашу радость… Но мы их помним… Они для нас останутся вот такими молодыми и беззаботными.
– Я даже подумать не мог, что у Ларисы Владимировны в юности были рыжие вьющиеся волосы, – подхватил ностальгические нотки Войт, мысленно поблагодарив собеседницу за то, что она первой завела разговор об интересующей его теме. – Не узнал её сразу… В платье посреди поля… Это кадры из трудового лагеря – не иначе.
– Да! После первого курса. У неё были шикарные длинные волосы, вьющиеся от природы! И это платье, кстати, любимое. Она его часто носила.
– А я её узнал уже блондинкой и со стрижкой.
– Всё меняется: мода, вкусы, принципы.
– Это точно, – согласился с ней Войт и, воспользовавшись грянувшей музыкой, призывающей к танцам, поспешил откланяться.
Марк Николаевич сидел в своей квартире в полумраке и отрешённо смотрел в приглушённый телевизор. Транслировали матч, которого ещё два дня назад он ждал с нетерпением. Теперь взгляд равнодушно пронизывал зелёное поле с мечущимися футболистами и зависал где-то в далёком пространстве. Он ждал следующего дня. Завтра он собирался начать всё сначала, как и советовала ему Татьяна Анатольевна. Он снова отправится в Мерло, место рождения Виолетты, откуда и начинал свои поиски. Войт ещё раз посмотрел на старое фото, найденное им в сгоревшем доме Коваленко. Улыбающийся мужчина обнимает за талию темноволосую женщину с усталым лицом, а маленькая девочка с большими серыми глазами держит перед собой за лапы плюшевого медведя. Такое впечатление, что этих людей ничего не объединяет, они по какой-то нелепой случайности оказались вместе. Даже игрушка выглядит лишним аксессуаром, бестолково пялящимся пуговками-глазами куда-то в пол. Марку Николаевичу стало не по себе. Он убрал фото в карман и поплёлся в душ, чтобы смыть неприятные ощущения.
Не стоит обожествлять интеллект: у него есть могучие мускулы, но нет лица
Солнце беспощадно жарило с самого утра. Даже открытые окна автомобиля не могли разбавить плотный горячий воздух хлёсткими ударами ветра. Пришлось включать кондиционер, к услугам которого Марк Николаевич прибегал редко и неохотно. Когда он подъехал к уже знакомым обугленным стенам, баба Вера сидела в тени под сливой на небольшой скамье и перебирала травы. При виде непрошеного гостя она насторожилась, но потом узнала Марка и поспешила навстречу. От неё, как и в прошлый раз, вкусно пахло пирожками, но приглашение отобедать Войт всё-таки отклонил, ссылаясь на кучу дел. Как он и предполагал, фотографий Виолетты у бабки не оказалось. Не отыскал он их и под чёрной грудой обгоревших предметов. Найденное им фото, видимо, уцелело совершенно случайно. Или было единственной семейной фотобиографической реликвией семьи Коваленко. Первый пункт в намеченном плане Марка Николаевича не сработал, и он тут же приступил к осуществлению второго. Попрощавшись с бабой Верой, он с пакетом ватрушек (с пустыми руками всё же не удалось уйти) отправился в село Кленовое, где находилось учебное заведение, приютившее когда-то Виолетту Коваленко.
Школа оказалась достаточно большая, светлая и опрятная. Во дворе располагался коротко стриженый газон с встроенными круглыми клумбами, которые пестрили разноцветными "анютиными глазками" и жёлтыми маргаритками. Старые заасфальтированные дорожки хоть и собрали на своих спинах длинные глубокие трещины, но выглядели чистыми и ухоженными. Перед входом висела табличка с девизом: "В главном – единство. В спорном – свобода. Во всем – любовь". Войт одобрил фразу и отметил про себя положительное первое впечатление от школы. Он отправился в учительскую, в которой, по словам консьержки и уборщицы в одном лице, должен был кто-то быть. Оказалась там маленькая пухлая женщина с короткой пушистой стрижкой и в массивных очках, которая перебирала огромную кипу папок, постоянно что-то черкая в блокноте. Она подняла голову, затем передвинула очки на лоб и вопросительно взглянула на незнакомца:
– Добрый день. Хотите определить ребёнка в нашу школу?
– Нет. Хочу получить информацию относительно одной вашей ученицы.
– Кем Вы ей приходитесь? – строго поинтересовалась женщина. – Я не припомню, чтобы видела Вас среди родителей. Я – завуч. Школа у нас небольшая, поэтому всё и все на виду.
– Отлично! Это мне и нужно, – вежливо ответил мужчина и протянул женщине свои документы. – Меня интересует Виолетта Коваленко, которая училась здесь лет пять назад. Дело в том, что она поступила к нам в холдинг на работу, но нет никаких бумаг, дипломов, характеристик. Вот я и…
– Виолетта?! В холдинг? – глаза завуча округлились, а тонкие губы застыли в недоумении. – Ничего себе! Значит, она сейчас в Харькове и, насколько я понимаю, у неё хорошая работа? – она осмотрела посетителя с ног до головы. – Вот уж поистине говорят – в тихом омуте…
– Извините… – не понял Войт, – как это расценивать? Негативно?
– Нет, что Вы, – женщина наклонила голову и улыбнулась, – просто она была замкнутой, необщительной девочкой, как говорится, себе на уме… Да это и понятно – неблагополучная семья. Хотя… – она оценивающе взглянула на гостя, – всё меняется. Может быть, и Виолетта стала другой, более открытой, раз устроилась на приличную работу и нашла таких покровителей. Я только рада за неё.
– Покровителей? – смутился Войт. – Я бы не стал…
– Это не моё дело, – перебила его завуч. – Не нужно ничего объяснять. Сейчас такое время, что удивляться не приходится. Но то, что Вы хотите знать о своей пассии больше, это поощрительно.
Марк Николаевич покраснел, но переубеждать её не стал:
– Как хотите, но спорить с Вами у меня нет времени, да и желания тоже. Меня интересует её успеваемость и психологический портрет.
– Какая там успеваемость! Я же Вам говорю, девочка была забитая, асоциальная. Друзей у неё не было, но и врагов тоже. Как-то всё середнячком. Придёт, отсидит тихонько уроки и домой. Училась на тройки. Ни старания, ни мотивации к учёбе у неё не наблюдалось. Разве что учитель информатики её нахваливал. Говорил, что видит потенциал, интеллект у неё выявил! – она покачала головой и устало выдохнула. – Не знаю, где он его увидел, потому что, как я уже сказала, Виолетта знаниями не блистала. Но даже если предположить наличие такового, то, как говорил сам Эйнштейн: "Не стоит обожествлять интеллект. У него есть могучие мускулы, но нет лица". А лицо этой девочки – потёмки.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что сказала. Этот ребёнок для меня остался "закрыт", потому и характеристика такая скудная. Но можете поговорить с нашим преподавателем информатики, надеюсь, что он сможет рассказать больше, чем я… Не знаю, как Вам вернее сказать… Он у нас немного странный, человек-компьютер! – она засмеялась, но, встретившись с непонимающим взглядом посетителя, поспешила добавить, – В смысле всё во имя науки, и даже личная жизнь… Целыми днями в школе. Но дети его любят! И это самое главное.
– А как мне его найти? Понимаю, сейчас ещё каникулы…
– О чём вы говорите! Я же Вам рассказываю – человек без личной жизни. – Она посмотрела на миниатюрные часики на запястье. – В двенадцать у него кружок информатики с подростками. Так что, если десять минут погуляете, сможете с ним встретиться. Интернет-кабинет в конце коридора налево.
Марк Николаевич не спеша пошёл в указанном направлении. Когда он подошёл к двери, то заметил, что она приоткрыта. Заглянул внутрь. Худой мужчина с неопрятными длинными волосами, собранными кое-как на затылке, увлечённо смотрел в экран монитора, время от времени ударяя по чёрным клавишам. Войт поздоровался, разбудив эхо и заставив учителя вздрогнуть:
– Прошу прощения, я не хотел Вас пугать.
– Ничего страшного. Просто увлёкся, – мужчина вскочил с места и пошёл навстречу незнакомцу, протягивая руку для приветствия.
– Мне нужно с Вами поговорить.
– Ага, ага… Без проблем… По какому вопросу? Нужен сайт или страница?
– Нет. Я… – Марк Николаевич на секунду растерялся, – я, скорее, по личному.
– Ага, ага… А я что могу? Вернее, чем могу… – учитель скривился в улыбке, обнажая неровные жёлтые зубы.
– У Вас училась Виолетта Ковален…
– Да! – не дослушав, воскликнул тот, и в его глазах заиграл восторженный огонёк. – Очень способная девочка!
– Она сейчас работает в нашей фирме. Мне нужна характеристика.
– Вашей фирме повезло! – продолжал восхищаться компьютерщик. – У неё огромный потенциал! А какая выдержка и спокойствие… Я вам скажу – это немаловажно!
– А в чём заключается её потенциал? Завуч мне сказала, что училась она посредственно. И энтузиазмом в учёбе не отличалась.
Учитель покачал головой и грустно улыбнулся:
– Оценки и знания – это не одно и то же. Она не любила общество, скопище людей, группы. Она – игрок-одиночка. Я Вам скажу, у неё знаний больше нашего будет, просто она их не выставляла напоказ.
– А как Вы это распознали? – с недоверием спросил Войт, начиная понимать, что ему пыталась сказать завуч.
– Очень просто! Я с ней общался как с человеком, а не как с ученицей.
– В смысле?
– Не ограничивался оценкой. Я сразу понял, что она – особенный человек. С ней нужно по-другому. Например, индивидуальные занятия. Совершенно бесплатно! Знаете, я сам из неблагополучной семьи, поэтому знаю, как оно бывает. И именно поэтому всегда иду навстречу, если могу.
– И как? У неё получалось?
– Получалось? – учитель в изумлении посмотрел на гостя. – Она была у меня лучшей! Она с машиной на "ты". Самородок!
– Самородок, – Войт еле сдержал смешок.
– Да, я не оговорился. Вы знаете, какой у неё IQ?
– Вы имеете в виду коэффициент интеллекта?
– Его самого! – худое бледное лицо учителя порозовело, выдавая сильное внутреннее возбуждение. – Я когда-то решил провести тест среди своих лучших учеников. Так у Виолетты оказалось 200 баллов!
– Этого не может быть… Вы что-то путаете… Я знаю её…
– Вы уверены?
– В чём?
– В том, что знаете её? – преподаватель сверлил его бешеными глазами. – Я повторил тест, взяв оксфордский вариант. И что Вы думаете? Результат был практически тот же! Да… Как же мы, люди, можем быть недальновидны и скупы на радушие. Скромность воспринимаем за отсталость, одиночество за ущербность. Мы думаем, что всё знаем и умеем. Что добрый должен выглядеть так, невежда – вот так, а равнодушный – ещё как-то. Живём по штампам, которые сами себе придумали, и не дай Бог, кто-то не впишется в эти шаблоны. Так и калечатся судьбы… Так и калечатся… С детства приучаем наших детей быть или плохими, или хорошими, разделив приоритеты. А ведь все люди априори способны на прекрасные поступки и деяния.
– Может быть, Вы и правы, – вздохнул Марк Николаевич, который никак не мог отойти от шокирующего известия.
– Безусловно, прав! Посмотрите, Вы видите эти компьютеры, – он указал на длинный стол с пятью встроенными ПВЭМ. – Они практически новые. Наша школа их получила около месяца назад. И, представьте себе, меценат, приславший эти машины, пожелал остаться неизвестным. А ведь принято говорить, что богатые все жадные и продуманные. А вот и не так!
– Очень интересно, – казалось, что Войт находится не здесь. Его заблудившийся взгляд парил в пространстве, боясь помешать работающей мысли. – И часто Вам делают такие подарки инкогнито?
– Нам вообще никогда подарков не делали! Но, как я уже сказал, мир не без добрых людей. Я восхищаюсь такими исключениями!
– Я Вас понимаю. Это достойно уважения. – В класс начали сходиться ребята, весело приветствуя своего метра. – У Вас сейчас занятия, да и мне уже пора. Спасибо за информацию. И ещё… Может, у вас сохранились фотографии класса, где училась Виолетта? Или…
– Да, конечно, мы несколько раз фотографировались на конкурсах. Виолетта не хотела в этом участвовать, но я её уговорил. – Мужчина подошёл к массивному металлическому шкафу и начал выдвигать ниши одну за другой. – Странно… Странно, они были здесь. Все другие есть, а там, где с Виолеттой – нету. Не знаю, что и сказать, – он пожал плечами и растерянно посмотрел на Войта. – Очень жаль…
– Вы сказали, она не любила фотографироваться. Почему?
– Наверное, в силу своего замкнутого характера. И потом – девочки-подростки очень критически относятся к своей внешности.
– Вы имеете в виду рыжие волосы?
– Что? Рыжие? Почему рыжие? – учитель удивлённо уставился на собеседника. – У неё были чёрные длинные волосы.
– Черные… – почти шёпотом повторил Марк Николаевич.
– Конечно, чёрные. Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке?
– Я уже ни в чём не уверен, – выдохнул Войт, попрощался и покинул кабинет, оставив учителя в недоумении.
В учительской коробка конфет, предусмотрительно купленная Марком Николаевичем в придорожном магазине, без труда уговорила завуча отправиться в архив за возможными фотографиями Виолетты Коваленко. Через десять минут на полированном столе красовались два снимка: один – групповой чёрно-белый, где ученикам по десять лет, а второй – выпускная виньетка. Мужчина смотрел на фото и чувствовал, как его лоб покрывается испариной. Несомненно, ученица на фото и Виолетта – это одно лицо. Но волосы чёрные и прямые – полная противоположность нынешней причёске девушки. Где-то уже он видел её, именно такую, черноволосую… только другую… Но где?… Не иначе – дежавю… "Сколько же у неё лиц? … Воистину, людей – бездна, а лиц еще больше, ведь у некоторых из них их несколько", – подумал про себя Войт и, выпросив фотографию на память, поспешил прочь. В намеченном на сегодня плане оставался визит в турбазу "Золотой берег", где когда-то работала Виолетта.
Ей не было равных в умении казаться
Щедрое на тёплые дни лето собрало на "Золотом берегу" немало народу. Не найдя свободного парковочного места, Марк Николаевич кое-как пристроил машину у забора и подошёл к высокой железной калитке. Оказалось не заперто. В будке на проходной он тоже никого не встретил. Немного подождал и направился к администрации по указателю на деревянной табличке, прикреплённой к столбу. Мимо Войта, перекрикивая друг друга, пронеслось трое мальчишек с ластами и подводными масками. Он посмотрел им вслед и улыбнулся: "Сейчас бы в реку, да на всей скорости, да с головой!" Чем ближе к главному зданию, тем атмосфера курорта становилась всё более и более праздной: мамочки с летними колясками; звонкая детвора с яркими надувными кругами и пластмассовыми ведёрками; беззаботные мальчишки-подростки в парашютных плавках-шортах и девчонки в модельных купальниках; утомлённые пивом одутловатые мужики с картами в тени навесов, их парадно накрашенные жёны с громкими, перебивающими друг друга, голосами… На минуту мужчине показалось, что он сам – часть этой пёстрой картины, стоит только позволить себе расслабиться и получать удовольствие от обычных вещей: солнца, воды, природы.
Его розовые мечты уткнулись в вывеску "Администрация". Марк Николаевич, глубоко вздохнув, постучал в дубовые двери. Там Виолетту помнили, но, как и везде, толком ничего сказать о ней не могли. Проработала у них три года. Сначала убирала, меняла постель и мыла комнаты, потом стала подрабатывать ночным сторожем. Претензий и жалоб не имеется. Ни с кем не общалась, была замкнутая и тихая. У Войта не укладывалось в голове, как это возможно, чтобы человек столько времени работал в коллективе – и о нём было бы ничего сказать! Ни хорошего, ни плохого. Некая тень, которую никто не замечал. "Хотя она девушка привлекательная и, на чём настаивает учитель информатики, очень умная. Неужели ей не хотелось жить по-другому? С её запредельным айкью она могла бы выстроить жизнь иначе. Но она идёт мыть туалеты и предпочитает оставаться в тени. Зачем? В чём причина? В тяжёлом детстве и неблагополучной семье? Нет… Умственный коэффициент просто так не даётся. Уже его наличие говорит о том, что человек не сможет довольствоваться малым. Разве что довольствоваться малым, чтобы потом получить большее, сорвать огромный куш, бинго? Например, такой, как Потоцкий. Но где уборщица из "Золотого берега" – и где предприниматель с миллионным оборотом? Чёрт возьми, где связь?! И есть ли она вообще? … Должна быть! Что-то должно быть – или я ничего не понимаю в жизни…" Мужчина плёлся к машине, размышляя над тем, что его поиски в очередной раз забуксовали. От внутреннего напряжения начинало ныть в висках. Возле калитки его окликнул дежурный. Отставив кроссворд, он вышел из своей будки и, прихрамывая, подошёл к Войту:
– Це твоя машина біля забору?
– Моя.
– А, то добре, бо не можна. Мене потім начальство вздрючить.
– Не вздрючит, я сейчас уезжаю.
– Шо, місць нема? Зараз сезон. Народу – як блох на собаці.
– Я по другому вопросу, – бросил через плечо Марк Николаевич и хотел нырнуть в калитку, но вдруг остановился и посмотрел на мужика:
– Слышь, отец, а ты случайно не знал Виолетту? Она раньше здесь работала.
– Чого ж не знав, знав.
– Что можешь сказать о ней?
– А шо сказать? Дівчина як дівчина. Тиха, нелюдяна, але не зла. А шо таке? Вже шось натворила? На неї не схоже.
– Нет, – Войт перебирал в уме более подходящую ложь. – В связи с пожаром её дома, который, к сожалению, восстановлению не подлежит, ей полагаются льготы.
– Ничого собі! І таке буває?!
– Всё по закону. Вот только найти её не можем.
– По закону! – не то засмеялся, не то закашлялся мужик. – Оце насмішив! Фантаст!
– Тимофеевич, чего угораешь? – из кустов вынырнул здоровенный мужик с бутылкой водки.
– Та от, смішна людина каже, що Віолетті гроші за дім, що згорів, повинні сплатити.
– Благая весть! – прибывшему новость смешной не показалась. Он серьёзно посмотрел на Войта и поинтересовался, – сколько?
– Двадцать тысяч гривен, – не растерялся тот.
– Ничего себе!
– Та шо ти на ті гроші купиш? – стоял на своём Тимофеевич. – Хату не купиш і не збудуєш. Так, розтринькаєш – і все потому.
– Не завидуй! Всё равно хорошо. На вот тебе водяру, как обещал.
– Шо ти тицяєш! – зашипел на него дежурный, косясь на Войта. – Народу кругом повно, а він тицяє!
– Конспиратор, – засмеялся мужик и перевёл на Марка Николаевича взгляд, – как там Виолетта? А то как похоронила мать, так мы её и не видели.
– Я не знаю. Сами ищем её, чтобы передачу денег оформить. Может, Вы знаете, где она может быть, с кем дружит?
– Ни с кем она не дружила. Дикая. Всегда сама по себе.
– Как же её найти?
– Не знаю. Я же говорю, она ни с кем толком не общалась. Хотя… – мужик задумался, сковырнул носком сандалии серый песок. – По-моему, перед самым увольнением у неё кто-то появился. Хотя я не утверждаю. Но Люська, наша уборщица, слышала, как она по телефону общалась с каким-то хахалем.
– С чего Вы взяли, что с хахалем?