- Но какой она была на самом деле? Доброй - и тогда ее надо пожалеть, или сволочью - и тогда сказать просто: ну и хорошо, что кто-то от нее этот свет освободил?
- Мы ведь живем не в детской сказке. Тут совсем плохих не бывает. Так же как и совсем хороших. Твоего хоть отца возьми - скотина вроде бы, а жизнь тебе спас.
- Ох, Васса, не напоминай мне об этом.
- Почему это?
Овчарка не ответила. Они некоторое время шли молча, а потом Овчарка сказала:
- Послушай, кто это фыркает? - Действительно, за песчаной косой, покрытой кривыми березами, кто-то отдувался, фыркал и плескался.
- Это, наверное, белуха, - предположила Васса, - мне говорили, они тут водятся. Это такие большие дельфины, совсем белые.
- Пойдем посмотрим.
Но это оказался совсем не дельфин, а спасатель, тот самый. День выдался теплый, солнце здорово грело, и он отважился залезть в ледяную воду. Он, правда, зашел в море только по пояс и теперь плескал на себя водой, фыркал и отдувался. Наверное, плавок у него не было, а в мокрых трусах ходить потом было неохота, так что в воду он залез совсем голым, рассчитывая, что быстренько ополоснется, вылезет, оденется и никто его не увидит. Овчарка бросила взгляд на его одежду, брошенную на большой плоский валун, и у нее в голове мигом созрел коварный план.
- Гляди, что щас будет, - шепнула она Вассе и на цыпочках направилась к валуну. Парень стоял спиной к берегу и видеть ее не мог. Так что Овчарка без труда завладела его одеждой и только тогда громко свистнула. Парень обернулся и инстинктивно отступил подальше на глубину.
- Ну ты! Быстро положила на место! - заорал он.
- Я бы на твоем месте была повежливей, - крикнула в ответ Овчарка, - не то пойдешь в поселок в чем мать родила и тебя в каталажку к алкашам посадят за эксгибиционизм. Если хочешь, можешь, конечно, вылезти и продемонстрировать нам свое достоинство. Ну, если ты вылезти не хочешь, стало быть, это не достоинство, а недостаток, правда, Васса? - И Овчарка заржала.
Парень ругался, хоть святых выноси, но с места не двигался.
- Я тебе верну все, только с условием! - крикнула Овчарка, как только парень умолк, чтобы отдышаться и снова начать орать. - Ты тут говорил, что мне в психушке самое место. Еще ты сказал, что мой любимый папа умалишенный, а моей лучшей подруге тоже лечиться надо. Так вот, мы тихо-мирно разойдемся, если ты скажешь: "Извините меня, пожалуйста, все трое. Я был не прав и все свои слова беру обратно. Я урод и матерщинник, и все-таки я обидеть вас не хотел". Тогда получишь штаны.
Парень разразился опять потоком брани. Добрая Васса сказала:
- Овчарка, ты его заморозишь. Отдай ты ему шмотки.
- Ладно-ладно, - буркнула Овчарка и крикнула парню: - Вот тут подруга говорит, что как бы ты себе причиндалы не отморозил, как тот монах-праведник, который с похотью боролся. Ладно, скажи просто: "Извини", и мы в расчете. А то потом я еще и виновата буду.
Ну а парню деваться некуда - ног уже не чувствует. Прорычал: "Извини". Овчарка положила шмотки и еще съязвила напоследок:
- Какие миленькие трусики, в синюю полосочку. Что, все спасатели такие носят? Пойдем, Васса.
Они скорым шагом пошли к поселку, а парень, с трудом натягивая штаны на мокрые ноги, орал вслед Овчарке: "Вот только попадись мне, стерва!" А та ему в ответ прокричала:
- Иди и обдумай как следует свою месть… ха-ха, грея руками свои яйца! - К Овчарке снова вернулось хорошее настроение.
- Тебе это зачем надо было? - спросила Васса. - Чего ты к нему прицепилась? Он нормальный парень.
- Я знаю, что нормальный. Вот захотелось поиздеваться, и все. Мне очень понравилось. Жаль, я не знаю, когда он опять пойдет купаться. Хватит мне пенять. Я и так знаю, что ты - моя совесть.
- Опять твой инфантилизм. Стало быть, он тебе нравится.
- Ни грамма, поверь мне. Какой-то он невыразительный.
- Конечно невыразительный. Точнее, белый, потому что замороженный.
Подруги рассмеялись, а после Овчарка сказала:
- А знаешь что, фигура у него ничего. Не особенно накачанный, но видно, что сильный. Люблю таких.
- Смотри, не привези себе с острова спасателя в качестве сувенира.
- А у меня на этот счет комплексов нет. Это все бабы из нашей редакции только крутых мэнов привечают. Они на всех, кто ниже генерального директора, и не смотрят. А эти столичные мэны в дорогих рубашках все избалованные и зазнавшиеся. Я не знаю, о чем с ними и разговаривать. Да они ко мне и не цепляются, видят, что я не их поля ягода. Хоть и работаю в таком приличном месте. Помню, как-то был у одной нашей бабы-рекламщицы день варенья. Пирушка на работе - это когда сдаешь несусветные деньги, а потом сидишь и со скуки помираешь. И какой-то прицепился, из этих. Спрашивает, а можно я вам напишу на электронный адрес? Я говорю, а у меня и адреса-то нет. Мне на работе и так этот Интернет надоел. А чтобы с кем-то поговорить, так на то телефон есть. Я как сказала, что у меня адреса нет, все на меня так уставились, словно у меня узоры на лице нарисованы. Ну и пижоны, думаю. Неиспорченного мальчика найти очень сложно. У меня идейка. Ты знаешь, что тут рядом, в часе езды на катере, есть островок, Мефодиевский называется.
- Знаю. Там старые скиты. Туда мирских не пускают.
- Ну вот, слушай. Туда еженедельно этот самый отец Панкратий возит паломников. Мне там у крыльца старцева одна женщина рассказала, что на эту экскурсию записывают в главном храме в свечном ящике. Конечно, надо быть для этого паломником и иметь письменное благословение своего духовного отца. Но его редко кто просит показать. Улавливаешь мысль? При виде святынь отец Панкратий размякнет, мы его и расспросим как следует, - сказала Овчарка.
- Да он нас узнает в два счета, мы тогда в каюте с ним нос к носу сидели.
- Ну узнает, так просто не возьмет, и все. Ничем не рискуем.
- Как же, не рискуем. Нам здесь еще две недели жить. Хочешь, чтоб нам вслед верующие пальцем показывали и шипели "самозванки, блудницы", чтоб нас в монастырь не пускали больше?
- Вот увидишь, все будет как по маслу. Сейчас пойдем домой, переоденем юбки. У тебя есть длинная юбка, лучше темная?
- Есть. Мне, Овчарка, эта авантюра не нравится. Нас анафеме предадут.
- Не преувеличивай. У меня тоже юбка есть длинная. Надень самую строгую кофточку, платок на голову - вот и вся конспирация. И все время глаза опускай - им это нравится.
И подруги скоренько сбегали домой и вернулись в монастырь. Вошли в главный храм. Служба давно кончилась, и народу не было, только за свечным ящиком стояла пожилая, маленького роста женщина.
- Повторяй все за мной, - прошептала Овчарка Вассе.
Они перекрестились у входа, подошли ближе к иконостасу, долго молча там стояли, шевеля губами, будто молясь, и кланялись. Честно сказать, Овчарка и вправду молилась. Чтобы ей убийцу найти, вернуться благополучно домой, помириться с мамой, может быть, найти какого-нибудь хорошего мальчика. После Овчарка приложилась к иконе Троицы, потом к здешней чудотворной иконе Богородицы в серебряном окладе, рядом с которой на ниточке висели женские кольца, золотые и серебряные, - дары прихожан и приезжих Святой Деве в благодарность за помощь. Васса сделала то же. Потом они даже отвесили несколько поклонов, встав на колени.
Овчарка шепнула Вассе: "Повторюшка - дядя-хрюшка", так что Васса чуть не рассмеялась. Женщина за ящиком смотрела на них одобрительно.
Овчарка направилась прямо к ней. Васса шла по пятам. Тон беседы с самого начала задан был верный. Овчарка увидела, что женщина перекусывает черным хлебом и сыром, и сказала:
- Ангела вам за трапезой.
Васса от удивления чуть не рухнула. Она и не предполагала, что Овчарка знает такие выражения из среды верующих. Она думала, Овчарка пожелает: "Приятного аппетита". Женщина ответила "спасибо". Овчарка сказала, что слышала от одной паломницы об экскурсии и очень хотела бы с подругой поехать, если еще остались места. Женщина сообщила, что два места есть, но они обещаны ею двум другим паломникам. Правда, они предупредили, что, возможно, не поедут, потому что одному неможется, и окончательно ответят сегодня вечером. Овчарка попросила:
- Если они откажутся, пожалуйста, оставьте эти два билета для нас. Мы так хотели съездить к матушке Ефросинье!
Женщина спросила, откуда они и кто их батюшка.
- Мы московские, а живем в Измайлове. В церковь ходим рядом с домом, Песчанской Божией Матери.
- Ой, я знаю тамошнего батюшку, к нам в прошлом году приезжал, очень он хороший человек, хоть и молод еще совсем. Как там бишь его…
- Отец Илларион, - подсказала Овчарка.
- Да, да, точно Илларион.
Васса только глаза таращила, так что Овчарка даже незаметно двинула ей в бок локтем, чтобы она успокоилась. Женщина предложила Овчарке прийти часов в восемь, тогда она ей скажет точно, будут ли места. Подруги, поклонившись у порога, вышли.
- Учись, студент, - сказала Овчарка, сдвигая платок назад.
- Овчарка, во-первых, кто такая матушка Ефросинья?
- Я, когда мы только ехать решили, залезла в Интернет на работе и почитала про Бабий остров. Там сказано, что на маленьком островке рядом, Мефодиевском, похоронена преподобная Ефросинья, очень святая женщина. Паломники и едут-то, собственно, к ее мощам приложиться и вот еще к старцу, который мне загадки загадывает. Это все знают. Я решила проявить осведомленность. Как мы с ней спелись, а?
- Нет слов. А ты откуда знаешь батюшку Иллариона? Ты и в церковь-то эту не ходишь, хоть она и рядом с домом.
- Ну, один раз я все-таки там была. Батюшка молодой, красивый, бабки о нем тамошние говорили. Я и запомнила имя. У меня память крепкая на всякие чудные имена. Так что к восьми часам нам снова одеваться в паломниц. Ох, чтобы только эти двое решили не ехать. Услышь меня, Боже, я тебе тогда пять свечек поставлю!
- Что-то маловато, - сказала Васса и съязвила: - Будет Бог беспокоиться за такое дохлое вознаграждение.
- Ну, тогда восемь, и толстых.
- Слышала бы тебя эта почтенная женщина, которую ты надула! - И подруги рассмеялись.
Они прибежали в монастырь даже раньше восьми. И женщина из свечного ящика сказала, что те двое паломников не пришли и она со спокойной совестью теперь запишет Овчарку и Вассу на экскурсию. Подруги сдали ей по четыреста рублей. Им было сказано к четырем утра явиться на причал, к катеру "Святитель Николай".
- Что так рано? - спросила Васса, и Овчарка опять сердито двинула ее в бок кулаком. Женщина объяснила, что паломникам надо вернуться в монастырь к шести часам вечера, чтоб попасть на вечернюю службу.
- Васса, ты что? - рассердилась Овчарка, когда они вышли. - Чуть все дело не испортила!
- Я просто удивилась. Я раньше не знала, что верующие так рано встают.
- Завтра лучше помалкивай. Платок надвинь пониже, чтобы этот Панкратий тебя не узнал. Главное - на катер сесть. Если что - не сбросят же они нас за борт. И на острове не оставят - там ведь никто не живет. Я хотела сегодня сходить в этот Арт-ангар, поглядеть, что это такое. Но раз такое дело, пойдем ляжем спать пораньше. В конце концов, в клубы можно и в Москве ходить. Хотя, слушай, мысль! Съездим вечерком на остров Успенский! Это лучше, чем клуб!
- Это что еще за остров? Что-то мне название его не слишком нравится.
- Мне про него Евгения рассказывала.
- Старая лесбиянка, которой ты нравишься?
- Не придуривайся, а? Очень интересный остров. Там всех хоронят. Круто.
- Рехнуться можно от крутости. Памятнички, крестики, гробики, саркофагики, черепочки. Я и сама иногда люблю походить по кладбищам. Но не тогда, когда где-то ходит некто, кому очень хочется тебя убить. Ты что, про все уже забыла?
- Не забыла. Ты подумай только, как занятно, там надо оказаться к полуночи, найти одну часовню, встать к ней спиной и ждать.
- Чего ждать? У моря погоды?
- Нет, пророчества о своей судьбе. И еще, там можно на часовне этой написать заветное желание.
- Погоди, ты хочешь сказать, что туда надо ночью ехать?
- Ну да.
- Ты точно спятила, Овчарка.
- А что, туда на веслах добираться тридцать минут. На катере домчимся за десять. Успеем еще вернуться и отоспаться до четырех утра.
- Я против.
- Почему?
- По кочану и по капусте. Во-первых, убийца. Во-вторых, море разволнуется, и мы оттуда не выберемся к сроку, к тому же нас может отнести течением к черту на кулички. Ты что, забыла, что моя роль в нашем дуэте такая - ты предлагаешь всякую ерунду, а я говорю тебе, что осуществить можно, а что нельзя, поскольку это бред. Так вот, поездка ночью на твой Усопший остров - из разряда самых завиральных идей.
- Сама ты Усопший, тогда, Васса, я туда одна поеду, так и знай. Я умру, если не увижу этого погребального острова.
- Ну и ради бога, Овчарка.
- И упрямая же ты, Васса. Ладно, я поеду, и меня там убьют. А тебя потом совесть мучить будет.
- Пусть мучает, потерплю. Глупым людям - глупая смерть. Круто - убьют, там же и прикопают. Очень удобно.
Овчарка ныла об Успенском острове всю дорогу до дома, и Васса не выдержала. Они повернули к Тамарину причалу. Мужик, владелец катера под названием "Стремительный", заломил такую цену, что Овчарка призадумалась. Мужик сказал:
- Говорите поскорее, едете или нет, потому что через полтора часа я туда гроб повезу, а других катеров вы тут не найдете.
Подруги отошли и стали совещаться.
- Я думаю, нам надо лодку взять, - сказала Овчарка.
- Страшновато. Мы оттуда пойдем затемно, нас и отнесет в море. Что тогда делать будем? Давай отложим поездку эту денька на два, - предложила Васса.
- Нет уж. Сегодня-то тебя еле-еле уломала, а через два дня ты точно упрешься как осел, которого с места не сдвинешь.
Овчарка заплатила мужику за весельную лодку. Он подвел подруг к веренице лодок, бок о бок стоящих на воде носом к причалу.
- Какую вам?
- А любую, лишь бы не дырявую.
Овчарка выбрала лодочку, недавно покрашенную голубой краской. На дне ее лежал даже оранжевый спасательный круг из пенопласта.
- Смотри, и круг есть, - с энтузиазмом заметила Овчарка.
- Большая радость, - хмуро отозвалась Васса, - лучше уж сразу потонуть, чем на нем болтаться черт-те сколько времени.
Васса первой ступила в лодку, села на узкую скамеечку на корме. За ней прыгнула Овчарка, сперва бросив свою сумку в лодку. От ее прыжка суденышко сильно закачалось. Васса схватилась за борта.
- Какая-то очень шатучая лодка, - заметила она.
- Да, и как будто осаживается очень низко, - добавила Овчарка, - однако хозяин говорит, что у него все лодки такие.
- Дуры девки, не прыгайте по ней, она и шататься не будет. Если прыгать, можно совсем перевернуться, - сказал мужик и оттолкнул их от причала.
- Ну что ж, Овчарка, выгребай, - сказала Васса, - ты это все затеяла.
- А ты гляди вперед и говори, если я буду с курса сбиваться, я ведь спиной сижу, и мне не видно.
- Ладно. Только больше так лодку не раскачивай. Я утону - ладно. Но если утонет моя сумка с ключами, паспортом и деньгами, это уже серьезно.
- Поскольку ты тогда уже будешь утопленником, потребуешь от морского царя компенсацию за ущерб.
Овчарка, работая правым веслом, развернула лодку кормой к берегу и принялась грести. Овчарка гребла первый раз в жизни, и ей это очень даже понравилось. Правда, сначала лодка шла тяжело - на веслах мочалками висли большие охапки черных водорослей. Потом они выбрались из подводных зарослей, и грести стало намного легче. Овчарка утверждала, что они поймали течение. Васса мерзла на корме и страдала от комариных укусов.
- Дай-ка мне погрести, - попросила она, - только местами меняемся осторожно в шатучей этой лодке.
Овчарка перелезла на корму, развалилась там и стала давать Вассе указания:
- Не заглубляй так весла, кто же так делает. И так высоко их не поднимай, а то вода в лодку льется.
- Отстань со своими советами. Лучше пой что-нибудь. Да не спускай глаз со своего Усопшего. Не хватало еще заблудиться.
- Что петь? "Окрасился месяц багрянцем" хочешь?
- Честно сказать, нет. Там концовка мрачная. О том, как приплыли два трупа под утро к берегу. Очень в тему, ничего не скажешь. Если собьемся с курса…
- Но ты же не "изменщик коварный", а я не та самая красотка. Да ты погляди, мы почти уже и приплыли.
Васса подняла весла и обернулась.
- Слава богу, берег близко - послушай, что это тарахтит?
Мимо них не слишком быстро прошел катер "Стремительный" с двумя монахами и гробом на борту. Монахи что-то тихо пели. Овчарка увидела, как они пристали и стали вытаскивать гроб. Лопат при них не было - наверное, яму уже вырыли заранее.
- Хорошо, что мы все-таки не одни тут будем, - заметила Васса, - давай швартоваться. Садись теперь ты на весла.
Овчарке долго не удавалось подойти к каменистому мысу, далеко выступавшему в море, - их все время относило от берега. У Овчарки заболели от весел руки и плечи. Наконец, они пристали, но не к мысу, а метрах в пятидесяти от него, к берегу, сплошь покрытому большими, чуть ли не в человеческий рост, валунами. Васса тревожно огляделась.
- Давай быстро, Овчарка, ищи свою часовню, и дуем отсюда. Что-то мне тут не нравится. Идиотка я. Надо было запереть тебя дома. Давай вытащим лодку.
Лодка вдруг оказалась очень тяжелой. Подруги только наполовину выволокли ее на берег.
- Привяжи ее теперь, Овчарка.
- К чему? Здесь нет ни деревца, ни колышка.
Но она придумала - обвязала веревкой небольшой камень.
Могилы стали попадаться почти сразу, как только кончилась полоса белого морского песка. Монахов с гробом нигде не было видно.
- Странно, где же они? - сказала Васса.
- Дались они тебе.
Васса с Овчаркой инстинктивно взялись за руки.
- И правда усопший какой остров, - прошептала Васса, - сверчки не поют, рыба даже у берега не плещется. Ищешь же ты, Овчарка, приключений на свою задницу. Тебя надо было в Москве еще запереть и не пускать никуда.
- Не бухти. Высматривай лучше часовню. Чем быстрее ее найдем, тем быстрее уедем, учти. Никто нас тут не съест.
- Я не мертвых боюсь, а живых, - ответила Васса.
- Тут, кроме нас, двух монахов и катерщика, никого нет.
Они шли. И так Вассе было не по себе, а Овчарка еще стала всякий вздор пороть:
- Здесь, говорят, ходит Бабка-охапка. Мне наша хозяйка рассказывала. Это ведьма умершая, ее земля не примет, пока она кому-нибудь свою душу вторую, черную, не передаст. Вот она и ходит, вся гнилая… Если ее встретишь, надо сказать "приходи вчера" и, пока она думает, убежать. Или высыпать перед ней горсть соли и велеть крупинки считать, и, пока она считает, смыться. А еще здесь есть черная монашка, ее убили, когда после революции монастырь на Бабьем разгоняли. Она уходить не хотела…
- Господи, Овчарка, деточка ты наша! Расскажи еще про гроб на колесиках!