- Вы вдовец?
- Разведен.
- Один раз, дважды?
- Одного раза вполне достаточно.
- Я тоже в разводе. Дважды побывала замужем, - сказала она. Затем, после паузы, нерешительно спросила: - А как вам кажется, сколько мне?
- Восемьдесят четыре, - ответил Гутри.
- Нет, серьезно.
- Ну откуда же мне знать, - сказал он. - Расстегните ширинку!
И оба они громко расхохотались.
- Ну, давайте, попробуйте догадаться! - настаивала она.
- Не хочу рисковать жизнью.
- Мне шестьдесят один! Нет, честное слово! Я перебралась сюда после первого развода. Тогда мне был тридцать один год.
- А мне шестьдесят три, - сказал Гутри, сам удивляясь, что это на него нашло. - Сперва работал частным сыщиком в Нью-Йорке, потом, в конце 50-х, переехал сюда. Здесь тогда не город был… так, рыбачий поселок.
- И вы наверняка знаменитый детектив, да? - спросила она и подмигнула ему, подняв глаза от тарелки с жареными морскими гребешками.
- О, страшно знаменитый!
- Так и знала, - кивнула она и снова подмигнула. - Так вы сказали, шестьдесят три? Ничего себе, здорово сохранились! Выглядите просто потрясающе!
- Стараюсь поддерживать форму, - скромно заметил он.
- Это все Флорида, - сказала она, - ее влияние. А знаете, что Понсе де Леон действительно открыл здесь источник молодости?
- Вполне можно поверить, особенно когда погода такая, как сейчас.
- Хотите сходим сегодня в кино?
- Почему нет, - ответил он.
- Вы вообще любите фильмы?
- Смотря какие.
- А какие?
- С эротикой.
- Знаете, я тоже. А какое самое эротическое в жизни кино вы видели, а?
- Не считая порно?
- Вы смотрите порно?!
- Ясное дело. С утра до вечера.
- Можно взять напрокат одну кассетку…
- Конечно, - кивнул он.
- Какую бы вам хотелось?
- Вы что, серьезно?
- Еще бы! Да это самый эротический и сексуальный фильм в мире! Не считая крутого порно, конечно.
- Самый сексуальный? Или же самая сексуальная сцена в фильме?
- Ой, только пожалуйста, не говорите, что Шарон Стоун снималась в этом вашем фильме, раскинув ножки!
- Да нет, я имел в виду ту сцену с Майклом Дугласом и как ее…
- О!.. - воскликнула Адель.
- Помните этот фильм?
- Еще бы!
- "Фатальная притягательность".
- О, да!
- Вам понравилась эта сцена?
- Самая сексуальная из всех на свете!
- Да, - торжественно кивнул Гутри.
- Да, - согласилась Адель.
Он подозвал официанта и попросил подать еще пива. И вот они сидели, потягивали пиво, любовались морем, подставляя лица ярким полуденным лучам солнца.
- Ненавижу фильмы, где целуются старики, - сказала Адель. - А вы?
- Ну, старым людям тоже иногда приходится целоваться, - ответил Гутри и торопливо добавил: - Так мне кажется.
- Уверена, что приходится, но кому приятно смотреть на это?
- Вообще-то, - сказал Гутри, - в большинстве фильмов парень целует девушку лет на двадцать, а то и тридцать моложе себя.
- А иногда - на сорок. Ну, допустим, имеется мужчина, кинозвезда, которому стукнуло семьдесят. И вот он целует двадцатилетнюю девушку. Ну разве это правдоподобно?
- Ну, если таков замысел режиссера… - протянул Гутри.
- А вы представляете, какие претензии у этого типа?
- У кого? Режиссера?
- Да нет, у звезды. Это ж надо вообразить, что он может показаться привлекательным настолько, что молоденькая, едва оперившаяся девушка сочтет его обаятельным! И это в семьдесят лет!
- Ну, лично мне шестьдесят три, - сказал Гутри и тут же спохватился: "Черт, что это со мной? Чего это я заладил? Должно быть, совсем свихнулся!"
- Да, но вы очень привлекательны, - сказала Адель.
- Спасибо за комплимент. Но согласитесь, что Клинт Иствуд…
- Лично мне совершенно не хотелось бы целоваться с Клинтом Иствудом.
- О, перестаньте!
- Нет, правда. Мне определенно не хотелось бы с ним целоваться. Мало того, мне было неприятно смотреть, как он целует Мерил Стрип, хотя ей, кажется, уже сорок, верно?
- Гленн Клоус, - поправил ее Гутри. - Та, что снималась с Майклом Дугласом. Я тоже вечно путаю ее с Мерил Стрип.
- Да, да, и я, знаете, тоже.
- Ну а какой вообще самый любимый ваш фильм? - спросил Гутри.
- "Унесенные ветром"! - не задумываясь, выпалила она.
- Прямое попадание! - воскликнул Гутри.
- Как, и ваш тоже?
- Да, и мой тоже.
Он сам не понимал, лжет или нет.
Нет, скорее всего, он не лгал.
- А знаете, что я еще терпеть не могу в кино? - спросила Адель.
- Нет. Что?
- Когда целуются подростки. И никому нет дела! Как будто так оно и надо!
- Да. Какие-то там двенадцатилетние сопляки и соплячки…
- Да. А мне самой… О Господи ты Боже мой!
- А знаете, что лично я нахожу очень сексуальным? - спросил Гутри.
- В кино?
- Нет, в жизни.
- Что?
- Здесь, во Флориде.
- Что?
- Представьте: сидите вы у бассейна. На всех девушках кругом бикини. И вдруг из кабинета какого-нибудь там управляющего выходит секретарша. И на ней обычный деловой костюм, туфли на высоких каблуках, колготки. Лично я нахожу это очень сексуальным.
- Вы считаете, я одета небрежно?
- О, нет, нет. Я вовсе не имел в виду вас.
- Но я же, знаете ли, не секретарша какого-нибудь там управляющего.
- Конечно.
- Просто владею шестью небольшими домиками и сдаю их, вот и все. И знаете, не нахожу, что при этом следует носить строгий деловой костюм и туфли на каблуках. Я, знаете ли, вовсе не обязана их носить.
- Я не о том. Просто нахожу это сексуальным. Девушке приходится одеться, потому что она на работе, в то время, как все остальные разгуливают чуть ли не голышом под солнцем… Это, знаете ли, очень возбуждает.
- Возбуждает?..
- Ну да. Так мне кажется.
- И вас лично тоже возбуждает?
- Меня? Нет, нет, конечно. Впрочем, иногда, пожалуй… Так, время от времени.
- Знаете, со мной тот же случай.
- Когда все это делается исключительно ради удовольствия, верно?
- Конечно!
- Не с какой-то там особой целью, а так просто. И чтоб никого при этом не обидеть.
- Конечно, нет, - сказала Адель. - А знаете, я тоже иногда люблю принарядиться.
- Не сомневаюсь.
- Надеваю пояс с подвязками, трусики в облипку, туфли на высоченных каблуках, ну и все такое прочее. И это в шестьдесят один год, можете себе представить?
- Вам больше сорока не дашь.
- Ой, да будет вам!
- Нет, честно. Я сразу так и подумал: ей лет сорок, не больше. Ну, когда вы открыли дверь.
- Вообще-то я обычно этого не делаю.
- Что?
- Не впускаю разных там мух.
Они молча смотрели друг на друга через стол.
- Так что вы хотели узнать о том убитом? - спросила она.
- Все, - ответил Гутри.
По словам Адель, она впервые повстречалась с Кори…
- Кори, а дальше как? - осведомился Гутри.
- Я же сказала, понятия не имею.
- И где вы с ним повстречались?
- Да прямо здесь, у Келли. В воскресенье вечером, накануне убийства. Обычно у Дейва по воскресеньям собирается целая толпа. Люди хотят маленько расслабиться перед тем, как начнется рабочая неделя.
Было одиннадцать вечера…
Она выехала с Гэлли-роуд примерно в девять тридцать. Дорога заняла совсем немного времени, минут пять, - это если ехать через дамбу Санто-Спирито. Так что в ресторане она находилась примерно с полчаса, когда появился Кори. Он словно сошел с рекламы "Мальборо" - высокий, статный мужчина в джинсах, сапожках и белой футболке с коротко закатанными рукавами, из обшлага одного из которых торчала пачка сигарет. Лет под сорок, ну, может, сорок с небольшим, определила она, очень мускулистый, загорелый, атлетически сложенный. Словом, страшно сексапильный мужчина - так сказала бы Адель, будь она лет на тридцать моложе.
Сама она сидела с "ребятишками" за большим круглым столом возле бара. Одна из девушек, заметив Кори, присвистнула, потом махнула рукой и пригласила его присоединиться. Что он и сделал, потому как за этим столом сидела не только старая шестидесятилетняя развалина. Нет, там были девушки помоложе, лет за тридцать с небольшим, ну а все парни были примерно возраста Кори, хотя тогда они не знали его имени. Ну и еще к ним подсел один старпер, который иногда заходит к Келли. Сидит себе и знай качает головой всю дорогу и пялится на груди девушек. Звать его Эйвери. И как ни странно, но именно из-за этого Эйвери и разгорелась драчка.
Кори сел и заказал неразбавленное виски. А потом представился всем сидящим за столом.
- И назвался Джеком Лоутоном?
- Нет, просто Кори, насколько я помню. У Келли не принято называть друг друга по фамилиям. Особенно когда за столом сидят человек восемь-десять.
- И что же дальше?
- Ну и мы начали играть в игру. Придумывать разные сексуальные словечки. Ну, типа того, как мы говорили с вами о фильмах, но только тогда шла речь не о фильмах, а о словах. Одной из девушек пришла такая идея. Такое иногда случается, особенно когда сидишь у Келли. И вот…
Один из парней сказал: "Тугой" - очень хорошее и сексуальное слово. Одна из девушек тут же выдала второе: "Влажный", и так смешно надула при этом губки. Еще одна девушка сказала: "Колчан со стрелой", тоже, знаете ли, очень сексуальное сравнение… И тут вдруг Кори говорит: "Лютик" - прямо так по-ковбойски и врезал, что тоже было очень сексуально. И наверняка под этим словом крылся какой-то особый смысл. И Адель тогда еще подумала, что этот Кори, видать, куда умней, чем показался с первого взгляда.
Девушка по имени Нэнси, исходя из слова "влажный", придумала другое, более занятное, - "мокренький". И так смешно закрыла при этом глазки и чмокнула губками. И тут вдруг старина Эйвери, до которого, видно, не совсем дошла суть игры, выдает своим козлиным голоском: "Сиськи". Ну что тут сексуального или смешного, скажите на милость? Мы так и не поняли. И, естественно, он на этом не остановился и как заорет: "Член!" Тут все девушки на него прямо вызверились, а Нэнси посоветовала Эйвери пойти в ванную и как следует прополоскать там свой старые тухлые мозги. Что, надо сказать, страшно рассмешило этого шута горохового.
Восхищенный всеобщим вниманием к собственной персоне и, возможно, вдохновленный "лютиком" Кори, старик выдал словцо еще позабористей, на букву "и" и из пяти букв. Услышав это, молодой Крейг, тот парень, что сказал "тугой", вскочил на ноги, сжав кулаки, и потребовал, чтоб Эйвери немедленно извинился перед всеми молодыми дамами, присутствующими за столом. Ну прямо как в кино, словно вокруг сидят одни девственницы и какой-то ковбой в белой шляпе защищает честь каждой из них. Но вся штука в том, что старик Эйвери сильно нажрался и плохо соображал, что к чему. И все еще продолжал думать, что это веселая игра.
Адель и Кори были единственными за столом людьми, которые сообразили, что угрожать старому пьяному козлу, который ржет, как осел, над собственными дурацкими шутками, нет никакого смысла. Адель сказала: "Да он же пьяный, Крейг", а Кори сказал: "Оставь его, приятель". А Крейг и говорит: "Ну уж, нет, пусть вперед извинится". И тогда в ответ на все это Эйвери принялся твердить все то же слово на букву "п", словно нарочно пытался разозлить.
И тут Крейг как ему врежет!
Ударил он его действительно очень сильно - так, что Эйвери слетел со стула и откатился к стене. Крейг подошел, схватил его за ворот рубашки, поднял - все пуговицы так и отлетели - и приготовился врезать еще раз. Но тут Кори тихо так говорит: "Оставь его, приятель". А Крейг отвечает: "Да пошел ты к такой-то матери!" И как даст Эйвери прямо по морде. И тут на него набросился Кори.
И они сцепились, как два уличных хулигана, - ничего общего с хорошо отрепетированной хореографией драк, которые показывают в кино. Нет, они бешено молотили друг друга кулаками, пыхтели, потели, ругались и снова били и били - до тех пор, пока вдруг Крейг не схватил со стола бутылку вина и взмахнул ею. Красное вино выплеснулось и залило все вокруг. Адель визжала, что он изгадил ее новое белое платье, а Крейг ударил Кори бутылкой по голове, что и положило конец драке.
И все быстренько вытолкали Крейга из ресторана, опасаясь, что Келли вызовет полицию. На что, конечно, он бы никогда не пошел, потому как не хотел скандала. Одна из девушек предложила отвезти Эйвери домой. Пьяный-пьяный, а сам так и пялился на перед ее блузки, пока она тащила его к машине.
- Он размозжил бутылкой голову Кори, - сказала Адель. - Кровь так и лила, и выглядело все это просто ужасно. Ну, и тут я вспомнила, как мама учила меня останавливать кровь, только не спрашивайте, откуда она сама это узнала. Я побежала в туалет, схватила там рулон такой коричневой бумаги, от которого отрывают салфетки вытереть руки. Намочила бумагу в уксусе, который Дейви принес с кухни, и приложила к голове, ну, как нашлепку такую. А потом отвезла его к себе домой.
Выяснилось, что Кори жил какое-то время в Лос-Анджелесе, поступил там на первую свою работу, в автомобильный клуб. Работал ночами, отвечал на звонки автомобилистов, попавших в беду. Записывал год выпуска и марку машины, спрашивал, где она находится и что именно произошло, затем советовал пребывающему в печали водителю оставаться на месте и ждать прибытия техпомощи, минут через сорок. Садился за руль и выезжал. У работы было то преимущество, что день оставался свободным и можно было заняться поисками другой работы, поприличнее.
Он устроился в фирму по торговле омарами и все еще продолжал искать работу поприличнее. Фирма носила громкое название: "Королевский омар", но работали в ней всего трое - босс по имени мистер Штейн, девушка-китаянка, которую звали Дженни, и он сам, Кори. Мистер Штейн являлся каждое утро, снимал пиджак, надевал белую курточку с вышитым красными нитками над нагрудным карманом названием фирмы. А после этого усаживался за стол и начинал названивать в Бутбей-Харбор, что в штате Мэн, где живых омаров упаковывали в бочки со льдом и отправляли самолетом в Калифорнию - чтобы поспели свеженькими как раз к обеду.
Дженни, копирующая Сьюзан Вонг, тоже являлась каждое утро в плотно обтягивающем круглую попку шелковом платье и принималась обзванивать все китайские рестораны в округе, предлагая им омары и спрашивая, сколько именно бочек понадобится сегодня. Китайские рестораны заказывали в основном крупных омаров, которых затем резали на кусочки и совали в разные блюда. Другие рестораны, в которые звонил Кори, заказывали или "близняшек" - под ними подразумевались однофунтовые омары, или же тех же тварей, но более крупных по размерам и весом от полутора до двух фунтов. Звонил Кори, к примеру, к "Андре", шикарный французский ресторан, и просил подозвать Айру, который занимался закупкой провизии, и расписывал ему, какие они чудесные и свежие, эти живые омары из штата Мэн. И Айра говорил ему, сколько именно бочек требуется, если вообще требуется. Вся работа производилась исключительно по утрам, что имело свои преимущества, потому как потом почти весь день он был свободен и мог заняться поисками более приличного места.
Адель, словно завороженная, слушала все это повествование.
Но лишь когда они улеглись в постель, Кори сообщил ей, что оставил эту идею, подыскать более приличное место. И в конце концов занялся тем, что действительно умел и к чему всегда испытывал склонность, - то есть мелкими грабежами.
- И, как оказалось, это именно Кори с двумя сообщниками ограбил дежурную аптеку, что на Ла-Сьенеджа-бульвар.
Мэтью всякий раз сомневался, можно ли верить россказням Гутри. Иногда ему казалось, он рассказывает эти байки просто ради развлечения.
- Или, по крайней мере, пытался ограбить, - говорил теперь Гутри. - С учетом его репутации, я бы ничуть не удивился, узнав, что это именно он стырил бумажник у Джека Лоутона. Который, как знать, может, и валяется теперь где-нибудь в канаве, неподалеку от того места, где ему проломили череп.
Они не спеша шли по Лемон-авеню, направляясь к офису "Саммервилл и Хоуп". Они только что выпили по чашке утреннего кофе в забегаловке под названием "Донат Ринг", что на углу Парсон и Четвертой. Еще одно потрясающее роскошное январское утро во Флориде. На Мэтью был костюм из индийской льняной ткани в мелкую полоску, бледно-голубая сорочка и темно-синий галстук. На Гутри красовалась розовая спортивного типа рубашка с короткими рукавами, розовые брюки в тон и белые мокасины на босу ногу. Смотрелся он шикарно. Рядом с ним Мэтью чувствовал себя жалкой конторской крысой.
- Так, стало быть, он и еще двое парней пытались обчистить аптеку? - сказал Мэтью.
- Да, - кивнул Гутри.
- И что же дальше?
- А дальше он струхнул и принялся уносить ноги, потому что увидел, что у обочины притормозила патрульная машина. Удрал, как заяц, а те двое ребят остались.
- Но почему именно аптека?
- Очевидно, раньше ему везло с аптеками. А вот с винными магазинами, по всей видимости, не очень. По крайней мере, он намекнул об этом Адель… то есть миссис Доб… прежде чем расстаться с ней той ночью.
- А в какое время он от нее ушел?
- Она не сказала. Полагаю, какое-то время все же побыл с этой дамой.
- И через два дня объявился вновь на пляже, за ее домом, но уже в виде трупа.
- Похоже, что так, - кивнул Гутри.
- Так, значит, Кори, а дальше?..
- Он не называл своей фамилии.
В тот же день Мори Блум позвонил Мэтью и сказал, что агенты ФБР вернулись и дали позитивный ответ по отпечаткам пальцев, снятым с трупа. Короче говоря, звали убитого Эрнст Коррингтон, и за ним числилось два вооруженных ограбления и, соответственно, два срока. Оба раза грабил он винные лавки - одну в Колорадо, своем родном штате, другую относительно недавно в Калифорнии. Последний известный его адрес был зарегистрирован в Лос-Анджелесе, по улице Ветеранов. Третьего октября он заходил отметиться в местное управление полиции, как досрочно освобожденный. Однако и словом не упомянул о том, что собирается покинуть этот штат и перебраться во Флориду, чем нарушил условия досрочного освобождения.
За ним числится еще одно нарушение, подумал Мэтью. Кража бумажника у Лоутона.
Где-то в начале четвертого он позвонил на север Клэр Филлипс. Представился и спросил, не может ли она посвятить его в детали случайной встречи на улице с Джеком Лоутоном в июле прошлого года.