* * *
Кальпана-джи подняла отяжелевшие веки и поняла, что какое-то время проспала сидя. Взглянула на часы – ничего страшного, всего двадцать минут. Молодой месяц давно уплыл за пышные кроны деревьев. Но сияла в небе Полярная звезда, о которой дочь раджи впервые услышала от дочери пандита. Это был символ правдолюбия, стойкости и верности, вечный, как сами эти добродетели. Звезда сияла, когда человек ещё не ходил по земле, и будет сиять, когда род людской прекратится. Что для неё какие-то шестьдесят шесть лет? Меньше, чем мгновение…
Шанта устроилась на траве у ног хозяйки и, кажется, заснула. Кальпана потёрла под сари заболевшее колено, поморщилась, вздохнула и встала. Собака немедленно вскочила тоже, готовая вновь сопровождать хозяйку, куда бы та ни направлялась. Но утром на аэродром Шанте не ехать вместе с Кальпаной. Они часто так расставались, а после встречались вновь. Собака всегда откуда-то знала, что сейчас к воротам подъедет белый "Амбассадор" Кальпаны, причём даже тогда, когда никто в доме об этом не догадывался.
Днём и ночью, в зной и дождь верная подруга ждала её, глядя именно, в ту сторону, куда уехала Кальпана Бхандари. Ради этого Шанта бросала даже своих щенков, сутками не ела, сидя у будки привратника. Напряжённо вслушивалась в гул громадного города, умудряясь издалека различать шум единственного мотора.
И завтра, распрощавшись с хозяйкой, Шанта усядется на своём излюбленном месте, у клумбы с чайными розами, и будет смотреть на север. Сколько ей придётся пробыть там – неделю, месяц, целую вечность? Во время прошлого визита к Джиотти в Амритсар Кальпану предупредили, что больше её из Пенджаба живой не выпустят. Кроме того, будет наказан и изменник, проклятый в гурудварах, который взял в жёны индусскую гиену…
Даже если им удастся уцелеть на этот раз, всё равно вскоре придётся возвратиться в Пенджаб снова, потому что так нужно. Нужно стране, нужно их партии. Нужно той самой девочке в белом платье, которая много лет назад показывала невежественной, привыкшей к роскоши и праздности дочке раджи Дхара первые буквы. Кальпана быстро освоила сначала индийский, а потом и латинский алфавит. Кроме того, Инду преподавала ей математику и географию.
Внучка адвоката Неру научила свою родственницу и ровесницу всему, что на тот момент знала сама, и великолепно чувствовала себя в роли наставницы. Взрослые члены семьи образованием маленькой принцессы не занимались. У них было много других, важных и неотложных, опасных и тайных дел, о которых Кальпана позже узнала от той же Индиры. Та по-детски непосредственно, горячо и доходчиво растолковала за что борется и чем живёт "Обитель радости".
Девочки декламировали отрывки из "Махабхараты", когда Кальпана вдруг замолчала, а после неожиданно спросила:
– Инду, а почему мы давно не видим твоего отца? Он уехал?
– Он в тюрьме, – шёпотом ответила Индира, и лицо её как будто сразу же на несколько лет состарилось. – И уже не в первый раз. Дедушку тоже арестовывали, хоть он уже старый и больной. У нас часто бывают обыски. Наверное, скоро опять придут. Каждый раз забирают серебро, другие ценные вещи. Бабушка очень расстраивается, а потом хворает. И у мамы совсем с лёгкими плохо. Ладно, не будем о грустном – мы с тобой всё равно ничем не сможем помочь. Давай, читай дальше…
Кальпана уже выучилась читать и на санскрите, но всё же не могла вернуться к древней поэме, не прояснив для себя самый важный вопрос.
– Инду, но почему их сажают в тюрьму? Разве они что-то украли?
Индира сначала застыла, потрясённая этими словами. Потом к её щекам прилила кровь, и глаза сверкнули гневом. Кальпана поняла, что сказала нечто оскорбительное, и уже хотела просить прощения, но Индира внезапно успокоилась и наклонилась к уху маленькой принцессы.
– Они борются против англичан… – Потом поправила себя: – Мы боремся. Я командую "Обезьяньей бригадой" – "Ванар Сена". Туда входят дети, которые хотят помогать взрослым. Только ты никому ничего не говори и меня не спрашивай. Если захочешь присоединиться к нам, мы всё тебе расскажем. Но ты совершенно не обязана так поступать, раз живёшь в этом доме. Только если сама решишь, что это тебе необходимо.
– Против англичан? – переспросила Кальпана. – А чем они, плохи? Жена деревенского старосты сказала, что они спасли меня от сати…
– Мы не хотим им зла, – медленно, взвешивая каждое слово, ответила Индира. – Просто они должны уйти из Индии и дать нам свободу. У них прекрасная страна, папа мне рассказывал; он ведь учился там. Меня тоже отправят в Оксфорд, если всё сложится удачно. Но англичане принесли нашей с тобой стране много горя. Ты знаешь о восстании сипаев?
– Отец и свёкор что-то говорили о нём, но я ничего не поняла. Только то, что их имения очень пострадали от бунтовщиков…
– Это не бунтовщики, а герои! – шепотом возмутилась Индира и прикрыла пальцами губы, потому что в комнате появилась служанка.
Прошло совсем немного времени, и раджпутская принцесса, уже привыкшая к грубой одежде из кхади, влилась в "обезьянью бригаду". Подростки помогали взрослым подпольщикам так же, как мифические обезьяны – царю Раме, сражающемуся со злыми демонами. Она вместе с другими шила и развешивала национальные флаги, готовила пищу и разносила воду демонстрантам, перевязывала пострадавших от полицейских дубинок. Подслушивала разговоры на улицах и в полицейских участках, на почте и на базаре, даже в арестантских бараках и в богатых домах – везде, куда только можно было проникнуть, изменив внешность и костюм.
Кальпана сидела в кустах и на деревьях, охраняя собравшихся на тайные встречи, под видом простой девчонки бегала по адресам, говорила пароли, передавала корзины и свёртки. А потом вприпрыжку возвращалась, жуя чапати, бетель или плод манго. Она хотела сделать ещё больше для людей, к которым привязалась всем сердцем, но пока не могла и очень страдала из-за этого. И после всем своим детям Кальпана не раз говорила, что жизнью своей они обязаны тем, кто принял десятилетнюю вдову в своём доме.
Без отца и сына Неру, без Сварупрани и Камалы, без Индиры не было бы семьи Бхандари. Всё началось в той же "Обители радости", в Аллахабаде, бывшем городе Праяга, у слияния священных рек Ганга и Джамны со сказочным подземным течением – Сарасвати. В чаде горящего кизяка, в жирном дыхании уличных жаровен, в пропитавшем всё вокруг запахе специй, цветов, фруктов и благовоний вырастала и хорошела хрупкая невысокая девушка с бездонными бархатными глазами и душой отважного воина. В феврале тридцать первого года умер её спаситель и благодетель Мотилал Неру. А через год сбылось его шутливое пророчество, услышанное дрожащей девочкой в вагоне поезда, тащившегося по узкоколейке к Аллахабаду.
В "Обители радости", где всегда было людно и шумно, собирались подпольщики и паломники, направляющиеся в близлежащий ашрам, к подземному храму Гатал Пури. К месту, где когда-то жил вместе со своими учениками мудрец Бхарадваджа. С некоторых пор под видом простых богомольцев дом Неру стали частенько посещать Сароджини и Рам Бхандари, вдова и сын убитого близ Мадраса почитателя Махатмы Ганди. Биджал Бхандари пытался предотвратить погромы в деревне, где жили неприкасаемые, осмелившиеся воспользоваться колодцем, принадлежащим представителям высоких каст, – их собственный колодец высох.
Биджал погиб, от сильнейшего удара по голове превращенной в оружие тростью с острым наконечником, Но этого ортодоксам, которые были очень влиятельны в Южной Индии, показалось мало. Они приказали вдове и сыну отступника немедленно покинуть селение, несмотря на то, что семья Бхандари принадлежала к касте вайшьи – торговцев. Рам Бхандари учился в Англии и вернулся как раз накануне трагедии в соседней деревне.
Рам забрал мать и уехал в Аллахабад, появился в доме Неру и попросил разрешение встать в ряды борцов не только с англичанами, но и со средневековым варварством. Ему, как и Локаманье, было двадцать пять лет, Кальпане – пятнадцать. Индира Неру тогда не жила дома – она училась в Шантиникитане, университете Рабиндраната Тагора. Вскоре Рам и Кальпана уже работали вместе в молодёжной организации Индийского Национального Конгресса и практически не расставались. Они только обсуждали проблемы своей партии, но и рассказывали друг другу о личных злоключениях.
По городу поползли сплетни, Сароджини стали укорять, обвиняя в попустительстве греху и разврату, после чего она сама заговорила о будущей свадьбе. Благословлять Кальпану было некому. У Рама оставалась, только мать. Едва невесте минуло шестнадцать, она надела красное свадебное сари, и наряд её украсили живыми цветами. Рам был в парчовом шнрвани и малиновом тюрбане. Как положено, брахман читал священные стихи в шатре, и новобрачные слушали их, отделённые друг от друга занавеской.
Выйдя из шатра к собравшимся гостям, Рам прерывающимся от волнения голосом поклялся никогда не забывать своего долга по отношению к жене. Кальпана, взяв с бронзового блюда горсть риса, бросила его в костёр, воздавая благодарность священному огню. Рука об руку они обошли вокруг пламени, как уже было один раз с Локаманьей. Но тогда ей было восемь, и всё казалось забавной игрой – цветы, шатёр, монотонное бормотанье брахмана, пение флейты. Теперь же Кальпана была любима и любила сама. И в то же время она панически боялась будущего, помня о предсказании раджпутанской пророчицы.
Рядом с ней шёл муж, и впереди горел огонь, который, согласно воле богов, должен был поглотить их вместе. Один раз, с совсем другим человеком, это едва не случилось. Но теперь, как считают ортодоксы, её душу непременно похитят злые демоны. Она, вдова, посмела вторично выйти замуж, да ещё за человека, принадлежащего к более низкой касте.
Кальпана Бхандари покинула дом, порог которого переступила шесть лет назад. Но она всегда помнила свой долг, и считала свою жизнь принадлежавшей Индии и семье Неру. Потом они с Рамом разыскали старую няньку Локаманьи Тханви. Она послала своего сына в полицию, чтобы тот сообщил о готовящемся сати, и тем самым спасла маленькую вдову. Старушка Рагху прожила восемьдесят лет и умерла в доме Бхандари, окружённая заботой и любовью.
После свадьбы молодые поехали в Мадрас, навестить родных Рама, но дурная молва обогнала их. Невесть откуда узнав, что сын отступника Биджала взял в жёны вдову, зная о её положении, фанатики-индусы устроили супругам отвратительную и кошмарную встречу. Стены и двери дома, где остановились Рам и Кальпана, забросали нечистотами, облили помоями, а после подожгли сразу с четырёх сторон. Рам сумел выбить окно, выбросить жену па улицу, а после выпрыгнул сам.
Под рёв и проклятия собравшейся толпы они бежали в горящей одежде, пока им не посчастливилось нырнуть в залив. Двоюродный брат, пригласивший к себе молодожёнов, погиб в пожаре вместе с женой и ребёнком, а сами они выжили просто чудом. Их спасали английские доктора и индийские знахари. Рам после уверял, что помогли им бальзамы и йога, которой супруги именно тогда и начали всерьёз заниматься. Всю жизнь они выделяли по несколько часов в сутки для гимнастики, но Рам всё равно полностью не выздоровел. Ожог повредил ему почки, потом заболело и сердце.
Пластические операции они делали позднее, в Англии и во Франции. А тогда совсем молодой женщине приходилось плотно закутываться в шаль и носить кофты с длинными рукавами, чтобы спрятать безобразные рубцы. Так же поступал и Рам, который поначалу мог оставлять открытыми одни глаза. Но всё равно муж и жена не прекращали свою работу, разъезжали по стране, организовывали забастовки, участвовали в акциях протеста, сидели под арестом. Рам, изучавший в Англии экономику, стал журналистом, и притом весьма талантливым. Его статьи, очерки и репортажи вызывали восхищение у одних и бешеную злобу у других, но равнодушных не было. В Рама дважды стреляли, но виновных так и не нашли.
Одно из покушений произошло в августе сорокового года, и раненый в плечо Рам не смог поехать в провинцию, на грандиозный сход кисанов. Жена заменила его и выступила перед собравшимся народом. Завершив свою речь, она тотчас же поднялась на двуколку, запряжённую волами, и отбыла домой. В дороге её растрясло, начались схватки, и пятнадцатого числа, ровно за семь лет до того, как страна получила независимость, у Кальпаны родился сын Сарвапалли. В семьдесят первом его убили на индо-пакистанской войне. Это был четвёртый ребёнок в семье. Ещё раньше на свет появились сын Тантия, дочери Тамули и Бимла. Старшая из них, выйдя замуж, по обычаю сменила имя и стала Анандиттой.
Кальпана быстро шла по аллее, засыпанной красноватым гравием, и в темноте шелестела листвой её любимая кадамба. Собака, сверкая богато украшенным ошейником, бежала чуть позади и тихонько поскуливала. Поистине, Кальпана и Рам много грешили в жизни, потому что живых сыновей у них не осталось. Первенец Тантия жил всего двадцать лет и погиб в Гималаях, при сложном восхождении, в то время как остальные, бывшие в связке, сумели спастись. Тогда у Рама случился первый инфаркт, и он протянул оставшиеся три года, почти не вставая с постели…
Кальпана, прежде чем войти в дом, обошла его, словно проверяя, всё ли в порядке. Бассейн, теннисный корт, крокетная площадка – точно как в "Обители радости". И приёмы они с Рамом, а после и одна Кальпана, проводили точно так же, как Мотилал Неру в лучшие свои времена. Индусы-вегетарианцы вкушали в отдельной трапезнице, сидя на полу, на циновках. Для них готовили разнообразные овощи под всевозможными соусами и подливками. Подавали чай, фрукты, сладости, лепёшки. Вина они никогда не брали в рот, довольствуясь ледяной водой и соками.
Приверженцы европейской культуры собирались за обеденным столом с канделябрами, застеленным белоснежными скатертями и салфетками, ели на серебре и дрезденском фарфоре. После обеда мужчины удалялись в библиотеку, куда им подавали коньяк, сигары и чай с молоком. Так было и сегодня вечером. Кальпана лично срезала в саду розы, чтобы украсить комнаты, проверила и столовую; и трапезницу. А после, когда гости обмыли рукн в благоухающих чашах, подошла к каждому и. поговорила с ним, выразив таким образом своё расположение.
Хозяйка ничем не объясняла этот пышный приём. Сказала, что просто ей захотелось увидеть родню и друзей. А теперь её тянуло позвонить Индире, которая только что вернулась из Кашмира, где посещала храмы и высоких йогов. Далее им обеим предстояли предвыборные поездки по стране, но Кальпана почему-то чувствовала, что поездок не будет.
Индира, похоже, была того же мнения, раз захотела ещё раз увидеть Кашмир – их малую родину. Пусть сестра поспит – ей нужен покой. Надо собраться с силами перед дальней дорогой. Те же звёзды, что Кальпана видела сегодня над своим садом, смотрят на Сафдарджанг-роуд, где находится резиденция премьер-министра Индии. Там всё очень скромно, почти аскетично, минимум украшений – совсем не так, как здесь.
Европейские картины и старинный индийские гравюры, фарфор и мрамор, золото, серебро и бронза, громадная библиотека, включающая в себя очень старые, даже рукописные книги – всё принадлежало бывшей принцессе Кальпане. Она восстановила великолепие "Обители радости", пожертвовав ради этого большую часть возвращённых ей драгоценностей. Считала, что заслужила право немного пожить в покое и достатке, воспитывая детей и занимаясь домашним хозяйством. Необходимо было набраться сил в кратком перерыве между двумя войнами – за независимость и за целостность, страны. После отделения Пакистана Индия не должна была потерять ни акра своей земли. В то же время Кальпана не верила, что все испытания позади. Не верила и была права.
Кальпана остановилась на крыльце, под ярким фонарём, вокруг которого роились светящиеся мошки. Как всегда, настанет утро, и потянутся к знакомым воротам люди, главным образом бедные, бездомные, часто даже страдающие проказой и прочими ужасными недугами, в надежде получить здесь хоть какую-то помощь. Придут монахи, йоги, саньяси, сектанты, которые не стеснялись ходить при женщинах даже без набедренной повязки. Они придут, и им скажут, что Кальпана-джи в отъезде и скоро вернётся. Одни уйдут, другие останутся ночевать на газонах, чтобы по прибытии хозяйки первыми увидеть её.
В позе падмасаны, скрестив под собой ноги, они будут сидеть здесь часами, сутками, и никто их не прогонит. А потом им всё-таки придётся уйти, потому что Кальпана Бхандари никогда не вернётся. Те, кто клялись убить её, клялись на кирпане, в гурудварах, слов на ветер не бросали. И если бы только её! Фанатики выставили стране фантастически огромный счёт за осквернённый "Золотой храм" Амритсара, Стране, в которой сикхи жили гораздо лучше других.
Сопровождаемая Шантой, Кальпана прошла по комнатам, останавливаясь около столиков и полочек, трогая кончиками пальцев статуэтки, подсвечники и абажуры. Глиняные фигурки многочисленных богов она разглядывала особенно долго. Погладила трубку кальяна, который любил курить Рам. После смерти мужа к этому кальяну прикасались только для того, чтобы стереть с него пыль. Тяжело вздохнула и направилась в гостиную, великолепную просторную комнату, стены которой были обиты пурпурным щёлком.