- С ней мне тоже хотелось бы побеседовать.
- Никаких проблем. Возьму у Барри её телефон и в понедельник утром вам позвоню.
Рассудив, что в доме мне делать больше нечего, я откланялась. Сразу после того, как миссис Корвин пообещала попросить внучку связаться со мной на следующий день.
Откровенно говоря, на душе у меня было муторно. Скажите на милость, ну каким образом, даже раздобыв неопровержимые доказательства, смогу я убедить эту неукротимую леди, что её маленькая внучка не была жертвой убийства?
Глава 5
В субботу я обедала в маленьком итальянском ресторанчике на Восточных пятидесятых улицах вместе со своей подругой Пэт Мартуччи. Пэтти пребывала в миноре. Она находилась, что называется, в междумужье: забраковала поочерёдно троих благоверных, и в данный момент на горизонте не маячило ни единого пристойного жениха. Слушая её заунывные жалобы, я прилагала немалые усилия, дабы не потерять аппетит, но когда наконец принесли еду, подумала, что уж лучше бы потеряла: ничем выдающимся или хотя бы просто приличным владельцы ресторанчика нас не порадовали.
Покончив с едой, мы отправились прямиком на Лексингтон-авеню. За два часа нашего блуждания по магазинам Пэт ничего не купила, что, на мой взгляд, говорит о недюжинной силе характера. (Лично я, когда в печали, лихорадочно скупаю всё, что попадётся на глаза.) Впрочем, мне удалось компенсировать сдержанность подруги и, знаменуя некоторый подъём в бизнесе, прикупить парочку дорогущих серёжек - золото с кораллами, - которые не сочетались ни с единой вещью из моего гардероба, и парочку итальянских туфель, которые мне были совершенно не нужны, не по карману и вдобавок нещадно жали.
Вернувшись домой около пяти, я обнаружила на автоответчике весточку от Донны Корвин - с просьбой перезвонить. Что я и сделала, едва вылезла из пальто. Но стоило мне предложить встретиться на следующий день, как Донна тотчас осадила меня, туманно сославшись на занятость. Её гораздо больше устроил бы вечер понедельника, если я не против. Я согласилась. А какой у меня, собственно, выбор?
Вечером я отправилась в кино с Барбарой Глисон, живущей в соседней квартире.
В принципе я очень хорошо отношусь к Барбаре. Но порой приходится себе об этом напоминать. Вот и сейчас был один из таких случаев.
Она позвонила мне в дверь, как и условились, в десять минут девятого, и я открыла уже в пальто. Едва мы зашли в лифт, Барбара прищурилась и оценивающе оглядела меня - разве что без ювелирной лупы! - а затем, приложив тоненький пальчик к впалой щёчке, изрекла:
- Знаешь, при твоей фигуре лучше всё-таки носить тёмное.
Упрёк, очевидно, относился к моему бежевому, двухлетней давности, шерстяному пальто, которое я, так уж сложилось, чертовски люблю. Кроме того, другое пальто я не смогла бы купить, даже если б и захотела (особенно после серёжек и туфель - абсолютно ненужных приобретений, ни от одного из которых я не собиралась избавляться). Я хотела было поведать Барбаре, что думаю о её непрошеном совете, но она не дала мне возможности. Отступив в дальний угол кабины лифта, чтобы лучше видеть, и сосредоточенно сдвинув брови, она поделилась ещё одним бесценным наблюдением:
- И покрой тебе не идёт - очень полнит.
И это говорит великая модница, обожающая носить гольфы, резинки которых постоянно вылезают из-под юбки, стоит Барбаре присесть! Но достойного ответа я так и не подыскала, поскольку доброхотка великодушно предложила:
- Если хочешь, можем на следующей неделе прошвырнуться по магазинам.
Мне стоило немалых трудов сдержаться, чтобы не ляпнуть что-нибудь, о чём потом пожалею.
- Никакого нового пальто мне не нужно, - наконец процедила я сквозь зубы.
- Ради бога, дело твоё! - холодно ответствовала она. - Но если вдруг передумаешь, знаешь, где я живу.
В тот момент мне нестерпимо захотелось повалить Барбару на пол и этак с часок попрыгать на её костях.
И после кино моё отношение к ней не потеплело. Мы смотрели многословный чёрно-белый шведский фильм с субтитрами, который Барбара, едва выйдя за порог кинотеатра, окрестила "классикой", а по мне, так это было чистейшее занудство. Если откровенно, я даже отдалённо не поняла, о чём там шла речь. Позднее, за кофе, Барбара мучительно пыталась мне это растолковать. Но очень скоро я сообразила - с мстительной радостью. - что подруга моя, при всех её интеллектуальных претензиях (нет, честное слово, я очень её люблю), поняла в этом "кине" ничуть не больше моего.
* * *
В воскресенье я некоторое время занималась поистине неблагодарной работой - уборкой жилища, а затем всецело отдалась ничегонеделанию.
В восемь вечера я включила телевизор: "Она написала убийство" - это святое. Эх, если б так было в жизни! Нет, ну серьёзно, сколько смотрю этот сериал, никогда не случалось, чтоб Джессика Флетчер обвинила кого-либо в преступлении, а подозреваемый взял да и не признался во всех грехах, не отходя от кассы. Но суть не в том. Я никак не могла сосредоточиться на фильме, потому что все мысли занимала смерть Кэтрин Корвин. Всё моя чертова совесть, вечно лезет, когда не просят.
Ну ладно. Согласна, я взялась за это дело, зная, что полиция уже провела расследование и исключила злой умысел. Кроме того, я изначально не рассчитывала обнаружить что-либо противоречившее этому выводу (и пока что ничего не обнаружила). Но, как я уже говорила, взялась я за дело с самыми лучшими намерениями.
Однако сейчас, вечером, во мне проснулся противненький внутренний голосок, настойчиво советующий заглянуть себе в душу.
Не лицемерила ли я, пытаясь уговорить миссис Корвин отказаться от моих услуг? Может, в действительности я не чаяла, как заполучить её в клиенты, чтобы оплатить кое-какие счета, - а затем внушила себе, будто руководствовалась альтруистическими целями?
Хотелось надеяться, что нет. Беда в том, что уверенности я не испытывала. И уснула в ту ночь с тяжёлым сердцем.
Утром всё предстало в более радужном свете, главным образом потому, что в промежутках между боями с подушкой, которые длились до рассвета, мне удалось убедить себя, что мною двигало прежде всего сострадание. Я искренне надеялась, что результаты моего расследования помогут миссис Корвин смириться со смертью внучки.
Когда, наскоро ополоснувшись под душем, я вышла из ванной, автоответчик игриво подмигивал. Эвелина Корвин продиктовала мне номер телефона Сандры Кинг, а также сообщила, что Барри вернулась из Вермонта.
- Я сказала Барри, что вы хотите с ней поговорить, так что смело звоните прямо сейчас, - велела старушка, на мой взгляд излишне властно.
Глава 6
В тот день я не стала звонить Барри Лундквист. В основном потому, что миссис Корвин явно пыталась учить меня, как делать мою работу, а я такая недозрелая, что решила отомстить, пусть даже об этом никто не узнает. Однако кое-куда я всё же позвонила, как только добралась до своей конторы…
Тим Филдинг - вернее, сержант Тим Филдинг - работает в отделе убийств 20-го участка Манхэттена, а ещё он мой хороший друг, как раньше был другом моего покойного мужа, Эда. (Не знаю, упоминала ли я об этом, но Эд тоже работал частным сыщиком, а до этого служил в полиции.) И коли уж мне понадобилась услуга от полиции, к кому же ещё обратиться?
Трубку сняли после первого же гудка.
- Филдинг, - зычно рыкнул мой друг.
- Шапиро, - в тон ему рыкнула я.
- Та самая рыжая ведьма-всезнайка Дезире Шапиро? - Именно так он обычно меня приветствует.
- Ага. Вижу, ты по-прежнему недолюбливаешь меня за то, что я такая классная сыщица. Невольно вспоминаешь, сколько раз сам садился в лужу, да?
- Слушай, единственное, о чём я невольно вспоминаю, - так это о том, что стоит проверить свои запасы тайленола.
В таком тоне мы провели ещё пару раундов. Это у нас с Тимом нечто вроде ритуала, так мы маскируем глубокое уважение и симпатию, которые на самом деле испытываем друг к другу. В конце концов я призналась, что у меня возникла проблемка и я надеюсь разрешить её с его помощью.
Филдинг тотчас насторожился:
- Что за проблемка?
- Ну, я только что взяла дело, которое может оказаться убий…
- Боже! Неужели снова?! (Видимо, мы не раз потрепали друг другу нервы, когда я занималась двумя предыдущими расследованиями убийств, о которых уже говорила. А может, точнее будет сказать, я потрепала Тиму нервы.)
- Расслабься. - утешила я друга. - Это случилось не на твоём участке.
Только услышав его долгий, свистящий выдох, я поняла, что всё это время Тим дышать боялся.
- Что ж, возблагодарим Господа за мелкие любезности, - ворчливо буркнул он. - И кому же ты на сей раз переходишь дорогу?
- Дело находится в ведении Центрального участка Манхэттена, если ты об этом, - надменно заявила я. Потом, правда, слегка сменила тон: в конце концов, это я просила об услуге. - Кажется, по заключению эксперта, смерть наступила в результате острой респираторной недостаточности, но мой клиент убеждён, что это убийство - хотя, откровенно говоря, пока не похоже. Так или иначе, мне нужна кое-какая информация от полиции, а я никого в том округе не знаю. В смысле, никого, кто бы горел желанием мне помочь.
Я словно воочию увидела, как Тим расплылся в ухмылке.
- Ага, значит, ты уже попортила кровь кому-то из тамошних ребят, да? Над каким же делом ты работала? Искала утерянную вставную челюсть старого склеротика?
- Очень смешно. К твоему сведению, ни с кем я там не ссорилась. (Ну да, просто пару раз разошлись во мнениях.) Слушай, мне правда нужно, чтоб за меня замолвили словечко. Вот я и подумала, может, ты там кого знаешь.
- Вообще-то знаю, но…
- Пожалуйста, Тим. Мне позарез необходимо выяснить, что у них имеется.
- Чёрт, Дезире, да ты…
- Фамилия жертвы - Корвин, Кэтрин Корвин. - Я разыграла козырную карту: - Её было десять лет.
- О господи! - охнул Тим. И после паузы: - Ты у себя в конторе?
- Да.
- Я тут кое с кем поговорю и перезвоню тебе, как только будет что сказать.
- Спасибо, Тим. Большое тебе спасибо.
- Угу, - любезно отозвалась трубка.
* * *
Я решила, что лучше сначала пообщаюсь с полицией, а уж потом повидаю членов семейства Корвин. А потом всё утро - за вычетом недолгой и насущно необходимой отлучки в дамскую комнату около одиннадцати - я насиживала телефон. В половине первого нарастающее голодное урчание желудка напомнило о времени, но я деликатно попросила свой желудок заткнуться. Я всё ещё надеялась сходить куда-нибудь пообедать - день выдался на редкость погожий, - но боялась пропустить звонок Филдинга. Через час пришлось выкинуть белый флаг и заказать еду в сандвич-баре, клятвенно пообещав себе, что завтра непременно отправлюсь в какой-нибудь ресторанчик (наверняка под проливным дождём!).
Проглотив последние крошки копчёной индюшки и сыра - а дорого-то как! - я принялась перепечатывать свои записи беседы с экономкой семейства Корвин. Закончив в начале третьего, я почувствовала, что категорически обязана покинуть свой пост. (Матушка всегда предупреждала меня, что нельзя терпеть до последнего.) Выскочив в приёмную, я скороговоркой сообщила Джеки:
- Иду в туалет. Если позвонит Тим Филдинг, скажи, что я сразу же ему перезвоню.
Не более чем через пять минут я возвращалась в кабинет мимо стола Джеки.
- У меня для тебя сообщение, - объявила она, помахав перед моим носом розовой бумажкой.
- От Филдинга? - Могла бы и не спрашивать.
- Именно. Просил передать, чтобы не звонила, он уже уходит.
- Чёрт!
- Да ладно, не дёргайся. Ещё он просил передать, что связался с одним детективом в Манхэттенском центральном, неким сержантом Якобовичем. Филдинг сказал, именно Якобович занимался расследованием. Полагаю, он имел в виду твоё последнее дело, да? - И, не очень рассчитывая на ответ, Джеки вручила мне записку: - Вот держи.
На листке значилось имя сержанта и номер телефона.
В первый раз у Якобовича было занято. Когда я позвонила снова, мне сказали, что минуту назад он вышел, но скоро будет. Оставалось только соврать, что сержант Филдинг просил сержанта Якобовича связаться со мной. Я, мол, была бы очень признательна, если бы он перезвонил мне как можно скорее.
Положив трубку, я поклялась себе, что не пойду больше в туалет, пока не дождусь звонка. Даже если лопну.
Телефон зазвонил без пятнадцати шесть, когда я уже собирала вещички и готовилась, пусть неохотно, отчалить.
- Дезире? Это Франк Якобович, - сообщил мне до неприличия молодой голос. - Насколько я понял, вы расследуете дело Корвин.
- Да, совершенно верно. Спасибо, что позвонили.
- Не за что. Но мне вам нечего особенно рассказывать. Нет абсолютно никаких улик, чтобы заподозрить, будто кто-то разделался с бедной малышкой. Ни-ка-ких. У неё было серьёзное заболевание лёгких, это её и доконало.
- Я понимаю, но…
- Поверьте, мы провели тщательное расследование.
- Что вы, я вам верю. Просто миссис Корвин…
- Значит, это она вас наняла?
- Да. Миссис Эвелин Корвин. Бабушка девочки.
- Всё ясно. С самого начала она была убеждена, что это убийство, несмотря на отсутствие каких-либо улик и болезнь девочки. Знаете, капитан лично навещал эту даму - он вроде бы друг каких-то её друзей, - но толку не вышло.
- Неудивительно. Послушайте, я не знаю, удастся ли вообще её разубедить, но придётся попробовать. Более того, берясь за дело, я сразу же сказала миссис Корвин, что, вполне возможно, приду к тому же заключению, что и полиция. Но я пообещала ей всё проверить, так что буду очень признательна, если вы уделите мне четверть часа. Что, если я прямо сейчас подъеду? Минут через двадцать могу быть у вас. - Скорее, конечно, через сорок, но я решила, что с двадцатью у меня будет больше шансов.
- Сегодня никак. У моего сына день рождения, мне надо домой.
- Как насчёт завтрашнего утра?
- Завтра и в среду у меня выходные, - словно извиняясь, сказал Якобович.
- Но мы могли бы… - начала я, собравшись предложить ему встретиться завтра в кафе, но он пресёк мою попытку:
- Боюсь до четверга ничего не получится. Позвоните мне утром в четверг, тогда и договоримся, хорошо?
- Да, а я надеялась… - Стоп. Нельзя же испытывать парня на прочность. - Ладно, позвоню вам в четверг. И спасибо большое.
Несмотря на то что мне отчаянно хотелось узнать официальную версию событий (и несмотря на то что более нетерпеливой особы я не встречала), положив трубку, я вдруг осознала, что отнюдь не расстроена вынужденной отсрочкой.
Что такое несколько дней? И почему я не могу поговорить с членами семьи, не дожидаясь беседы с полицией?
Ведь на самом деле никакого убийства не было, верно?
Глава 7
Дверь мне открыла Луиза и провела меня в гостиную, где я нашла миссис Корвин-младшую. Экономка поспешно ретировалась, оставив нас вдвоём.
Донна Корвин расположилась в том же самом большом чёрном кресле, где в прошлый раз сидела её свекровь. Женщина поднялась и протянула руку для приветствия.
Лет тридцати пяти, она была высокая (метр семьдесят пять, не меньше) и очень худая - до такой степени, что даже изящной не назовешь. Одета в простую белую хлопчатобумажную блузку с треугольным вырезом и мешковатые брюки, которые, как я подозревала, ещё совсем недавно были впору. Почти без косметики, не считая бледной помады. Большие карие глаза воспалены, под ними - тёмно-синие круги. А светлые волосы, не доходящие до плеч, отчаянно нуждались в подкраске. И всё же я отметила, до чего хороша эта женщина. Высокие скулы, полные губы, большие оленьи глаза - в другое время и при других обстоятельствах Донну Корвин наверняка назвали бы красавицей.
- Всей душой сочувствую вашему горю, - начала я.
- Спасибо, - ровным голосом ответила Донна. - Прошу вас, устраивайтесь поудобнее. Позвольте вам что-нибудь предложить?
- Нет-нет, ничего не надо, спасибо, - поспешно отказалась я, вновь проваливаясь в уже знакомую кремовую софу. А когда ненасытная пуховая начинка проглотила меня почти целиком, я стала объяснять, почему взялась за это дело: - Видите ли, ваша свекровь…
- Да, я знаю, - перебила Донна. - Эвелина считает, что мою дочь убили.
- Но вы с этим не согласны, так?
она смерила меня настороженным взглядом:
- Не согласна. А вы?
- Если честно, судя по тому, что мне удалось узнать, я не вижу в смерти вашей дочери ничего подозрительного. Разумеется, расследование только началось и…
Она слегка расслабилась:
- Поверьте, вы ничего не найдёте. Никаких следов убийства.
- Вполне возможно, вы правы. Но ведь не будет вреда, если я сумею подтвердить, что убийство исключено, - думаю, это поможет вашей свекрови.
- Не уверена. При всей моей любви к ней, должна сказать, что Эвелина невероятно упряма. И она убеждена, что Кэтрин убил какой-то злодей. Вряд ли вам удастся её разуверить, как бы ни старались. - Я хотела сказать, что попробовать-то не мешает, но Донна продолжала: - Впрочем, я могу и ошибаться. Мне бы очень хотелось, чтобы Эвелина избавилась от сомнений, которыми себя терзает.
- Обещаю, что буду стараться изо всех сил.
- Что ж, хорошо. Чем могу помочь?
- Расскажите о той субботе, когда умерла Кэтрин.
Торопливо, явно не желая останавливаться на болезненной теме, Донна едва слышно повторила уже известные мне факты: как в отсутствие няни она собиралась погулять с Кэтрин в парке и как ненастная погода и легкое желудочное недомогание Кэтрин изменили их планы.
- Как часто няня берёт выходной?
- Раз в четыре недели.
- Это был её обычный, очередной выходной?
- Совершенно верно.
- Как я поняла, тот день вы посвятили магазинам?
- Да. Часть дня, во всяком случае. Поскольку прогулка в Центральном парке отменялась, я спросила Кэтрин, не будет ли она против, если я немного поброжу по магазинам, и она сказала, что ничуть не возражает. Кэтрин была такой милой… - Донна прикусила губу, пытаясь овладеть собой. И очень скоро сумела продолжить: - В общем, раз Кэтрин не возражала, я, вместо того, чтобы остаться дома и побыть с ней, отправилась в "Бергдорф", "Бендель" и "Сакс". А когда вернулась, всё было кончено. Я уже не могла побыть с ней… - Донна Корвин вздохнула.
- Послушайте, ведь теперь…
Она пресекла попытку утешения:
- Извините. Постараюсь держать себя в руках.
- Может, хотите сделать перерыв - выпить чего-нибудь?…
- Нет-нет, всё нормально. - И затем, с наигранной бодростью: - Так на чём мы остановились?
- Когда вы вернулись домой… - подсказала я.
- Да. Полицейские возились в библиотеке, что-то там высматривали, выщупывали - наверное, искали отпечатки пальцев и прочее… что там они обычно ищут. А Кэтрин… - Донна снова запнулась, и её бледная кожа стала ещё бледнее, но глаза остались сухими.
- Парамедики решили, что нужно вызвать полицию?
- Нет. Это всё Эвелина. Она вошла в дом сразу после того, как они констатировали смерть Кэтрин. И настояла, чтобы привлекли отдел убийств.
- А вы когда вернулись?
- Около половины третьего.
- По магазинам вас возил шофёр?