Люба неуверенно кивнула и встала у окна, поглядывая то на улицу вниз, то в сторону квартиры Абу-Салем, к которой направился Андрей, и прислушиваясь, не работает ли лифт. Вот детектив настороженно оглянулся, вынул отмычку… несколько бесшумных движений – и он внутри. Люба раскрыла сумочку, указательный палец лёг на мобильный телефон, готовясь дать, если надо, сигнал на аппарат Андрея. Всё замерло в напряжённой тишине…
Внезапно раздались шаги. Они приближались, но не снизу, а сверху. Недолго думая, Люба нажала на кнопку. Сверху в лестничном пролёте появился парень в коричневом тренировочном костюме, с большой оранжевой сумкой, в чёрных очках. Люба насторожилась, прислушиваясь, не выходит ли Андрей. Посторонилась, пропуская парня…
Она резко дёрнулась влево – и пуля из пистолета с глушителем, которую незнакомец в очках выпустил в молодую женщину, пролетела мимо и со звоном ударила в оконное стекло. Люба не успела ни о чём подумать – её рука сама схватилась за пистолет, лежащий в сумочке рядом с мобильным телефоном, и нажала на спусковой крючок. Парень вскрикнул, бросился вниз.
– Стой! Стрелять буду! – из квартиры Абу-Салем появился Андрей с револьвером. Два выстрела – почти одновременно. Пуля бандита ударила в дверь квартиры, и он бросился вниз по лестнице. Андрей кинулся было вслед, убедился, что не догонит, чертыхнулся и поднялся к помощнице:
– Люба, ты в порядке?
– Да… а ты?
– Со мной всегда порядок. Жаль, упустил его – быстро бегает по ступенькам, прямо летает, – виновато произнёс детектив. – Слушай, да ты задела его – кровь!
Известие о точности её выстрела не обрадовало Любу – напротив, всё вокруг поплыло, угрожая обмороком. "Я только что стреляла в человека, чуть не убила его, вот его кровь…" Она глубоко вдохнула и сказала себе: "Всё-таки я его не убила, только легко ранила… он убежал живой…"
– Любочка, дорогая, всё хорошо, – смущённо пробормотал Андрей, беря на руки свою прекрасную помощницу и внося её в квартиру супругов Абу-Салем. Положил молодую женщину на диван, распахнул окно, а затем схватил мобильный телефон:
– Олег, срочно бери людей и приезжай! – он назвал адрес. – Здесь произошло убийство – не более получаса назад! Убитый – Абу-Салем, а может, его двойник! Труп изуродован, но я уверен – он! Да, такого же убили в Бескудниковском переулке! Приезжай немедленно, сам увидишь! Пусть твои захватят собаку, мы ранили киллера, но он быстро бегает! Да, он стрелял первый – сначала в Любу, потом в меня! Да, он отморозок, только кончай трепаться, приезжай скорее!
Вован
Человек, стрелявший сначала в Любу, затем в Андрея, выскочил из подъезда, оставляя кровавый след. Оглянувшись, заметил красное на снегу и выругался. "Как стреляет, стерва!" – негромко добавил он и бросился вокруг дома. Там, среди деревьев, стоял невзрачный, грязный серый автомобиль "Жигули". Морщась от боли, бандит сел за руль и сразу дал газ, стараясь побыстрее выехать на шоссе. Получилось. Он дал максимальную скорость, зажимая рану на левом плече правой рукой. Промчался по шоссе несколько километров до лесопарка. Проехал едва приметной дорожкой вглубь деревьев – там стоял чёрный "БМВ". "Ну что, я могу сделать перерыв?" – негромко произнёс раненый в пространство. Снял с себя промокшую от крови куртку, выругался, обнаружив, что придётся переодеваться полностью. Вынул аптечку, кое-как сделал себе перевязку, намотал толстый слой бинта, больше всего следя за тем, чтобы кровь не текла. Нагнулся к заднему сиденью – там оказалась сумка с синим спортивным костюмом. "А, чёрт, надо было взять красный, да откуда же знать заранее?!". Киллер переоделся, бросил вокруг задумчивый взгляд, вынул из той сумки, которую на нём видела Люба, небольшой цилиндр с секундомером и установил время – минута. Ругаясь, выбрался из обречённого автомобиля, пересел в "БМВ". Отъехал к дороге, задумчиво поглядывая вокруг. Посмотрел на часы, затем на деревья, за которыми скрывался брошенный серый автомобильчик. Послышался громкий хлопок, словно лопнула автопокрышка, на мгновение над деревьями поднялось жёлтое пламя, но сразу опустилось.
– Ну что, там всё в порядке? – спросил себя киллер и нажал на педаль газа. Вынул из "бардачка" мобильный телефон, набрал номер:
– Клиенты в порядке, оба. Баба смотрела третий сон и не мешала. На втором адресе вышла проблема, рыжая палит, как бог огня, да ещё босс её подоспел. Мне сейчас нужен эскулап и отлежаться пару дней.
Аня
Аня словно откуда-то со стороны ощущала, как её везут по улицам, останавливаются перед какими-то воротами, затем проезжают ещё… Вот машина снова остановилась, снаружи послышались шаги, затем металлический лязг… Прозвучала команда: "Выходите, подследственная!" Сотрудники СИЗО весело рассмеялись при виде вечернего платья на молодой женщине в наручниках…
– Попроси кого-нибудь принести тебе одежду попроще! – услышала она, но тоже не восприняла как адресованное ей. Она не запомнила, как её вели внутрь, регистрировали, снимали наручники. Опомнилась Аня только тогда, когда перед ней открылась дверь камеры и сопровождающая охранница бесстрастно посмотрела на арестантку, молча давай понять, где отныне её место. Аня замешкалась, и охранница легонько подтолкнула её в спину. Сразу в ноздри ударил смрад – смесь сигаретного дыма, человеческого пота, нечистот, какой-то гнили, всего того, чем заполняется воздух в небольшом, плохо проветриваемом помещении, где годами напролёт содержат людей. С пяти коек на Аню смотрели с разным выражением лиц женщины – одни молодые, другие постарше. Шестая койка была свободна.
– Ты глянь, какую фифу к нам привели! – хохотнула одна из узниц, на вид лет пятидесяти, одетая в драные спортивные штаны и грязный свитер, судя по поведению – старшая здесь. – Поди, с кремлёвского вечера взяли! За что тебя, цыпа моя?
– Я не виновата… – с трудом пробормотала Аня: голос отказывался повиноваться ей. В ответ раздался дружный смех:
– Не виновата?! Да тут, почитай, все невиноватые! Статья у тебя какая?
– Не знаю… Аня облизнула пересохшие губы. – Моего мужа убили…
Камера дружно ухнула.
– А цыпочка-то серьёзная! – оглядываясь на других, с уважением в голосе произнесла старшая. – За что ты его?
– Это не я…
Камера недовольно заныла.
– Да ладно, это ты следователю впаривай – "не виновата"! А мы тут все свои!
– Не, она права! – философски заметила худощавая девица с лошадиным лицом, дымившая сигаретой. – Так и надо держаться! Молодец, девка! Не признавайся – и всё тут! Эти следаки только на наших сознанках выезжают, сами делать ничего не умеют. Хрен они что докажут, если никто не видел. Чем его убили-то?
– Не знаю… он весь в крови, Амир мой…
– Амир?! – недовольно произнесла девица с сигаретой. – Он что, нерусский?
– Он араб…
Камера дружно заржала.
– Араба грохнула! Ай, молодчина! Только зачем ты за него замуж вышла?
– Я его любила… люблю… он хороший…
– Чёрный-то – и хороший? – скривилась старшая. – Да знаю, у них гаремы! Они наших баб за людей не считают! Заставляют рожать по десять детей, как коров!
Аня хотела ответить, что всё это неправда, Амир очень хорошо относился к ней, любил, но слёзы подступили, и она разрыдалась, чуть не падая на месте. Кто-то мягко взял её за руки, отвёл в сторону, усадил на кровать.
– Слышь, бабы, давайте не очень новенькую-то мытарить! – услышала она громкий шёпот. – Слабенькая она. Может, и вправду, не она убила этого Амира. Похоже, всерьёз его любила. Чёрные-то, они же все разные. Может, хороший человек попался.
Со стороны двери послышался металлический лязг:
– Новенькая, на выход!
Аня не сразу поняла, что это зовут её.
– Тебе что, особое приглашение нужно? – грубо спросила охранница.
– Иди, иди, новенькая! – зашептала какая-то женщина и помогла Ане подняться. Шатаясь, Ане направилась к выходу.
– Руки за спину!
Аня молча подчинилась. После той мерзости, которой пришлось дышать в камере, воздух коридора СИЗО показался поистине благоуханным. Но ведь в камеру придётся вернуться…
Её провели по коридору, затем пришлось подняться на лестнице – Аня споткнулась, но бдительная охранница подхватила её и после этого стала придерживать за локоть. Затем по коридору – эхом отдаётся стук каблучков стильных босоножек по бетонному полу…
– Подследственная, стоять! Направо! Заходить!
Аня робко оглянулась на охранницу, потянула на себя вихляющую ручку деревянной двери и вошла. Она оказалась в небольшой комнате, в которой стояли шкаф, стол и несколько стульев, на двух из которых сидели мужчины в штатском, один молодой, другой постарше, устремившие на Аню внимательные, изучающие взгляды. "Это следователи", – поняла молодая женщина.
– Садитесь, подозреваемая, – холодным тоном произнёс тот, который постарше. Аня кивнула, села на ближайший свободный стул и только теперь поняла, как устала.
– Мы ведём дело об убийстве вашего мужа. Я – старший следователь прокуратуры Иванов Леонид Алексеевич.
– А я – следователь Михеев Алексей Павлович! – добавил второй, не уточняя, к какому ведомству принадлежит.
– Ну, что? Сами расскажете, как убили своего мужа? – бесстрастно продолжал Иванов.
– Я не… – горло вдруг сдавил горький ком, и Аня закашлялась. Следователи не торопили её ни словом, но и не сводили внимательных взглядов. – Я не убийца! – выкрикнула, наконец, Аня.
– Если вы не убийца, зачем так волнуетесь? Расскажите, как было дело.
– Какое дело?
– При каких обстоятельствах вы обнаружили труп своего мужа! – с лёгким нетерпением в голосе произнёс Иванов.
– Не знаю… Меня стало мутить во сне, я встала, прошла в туалет… Не сразу обнаружила, что это не наша квартира…
– А чья?
– Не знаю… Мы там никогда раньше не бывали.
Следователи переглянулись.
– Накануне вы что-то отмечали?
– Да, мы были на презентации художника… не помню, как его фамилия. Но там было много людей, Кристина Орбакайте, можно их спросить.
– Хорошо, спросим. Вы что-нибудь пили на этой презентации?
– Да, шампанское.
– А водку?
– Я никогда не пью водку, – ответила Аня. Она понемногу успокаивалась, её мысль начинала работать всё более чётко.
– А ваш муж?
– Иногда пьёт, но не вчера. Он был за рулём.
– Вы выпили много шампанского? – вступил в разговор Михеев.
– Два или три бокала.
– Вы не помните, как возвращались домой?
Аня задумалась.
– Помню как-то неясно, будто сон.
– А как поднимались по лестнице?
– Не помню.
Михеев громко фыркнул, и Иванов сделал ему знак сдержаться.
– Вы где-нибудь работаете? – старший следователь неожиданно изменил направление удара.
– Сейчас – нет.
– А раньше?
– В туристическом агентстве… Но я учусь! В Московском государственном лингвистическом университете!
Следователи переглянулись.
– Какие языки учите?
– Английский, французский, арабский, хинди.
Младший из следователей неожиданно спросил что-то по-английски, и Аня машинально ответила, не сразу сообразив, что это другой язык.
– Браво, госпожа Абу-Салем! Хотите быть переводчиком?
– Не знаю…
– Отчего же так?
– Какой из меня сейчас переводчик? – уныло ответила Аня. – Вы же меня в тюрьму посадить хотите.
Следователи многозначительно переглянулись.
– Зачем так говорите, Анна Сергеевна? Мы только хотим разобраться, кто убил вашего мужа.
– Я тоже хочу в этом разобраться, – негромко, но отчётливо пробормотала молодая женщина.
– Вот и отлично. Расскажите, какие отношения были у вас с мужем?
– Очень хорошие.
– Подробнее, пожалуйста!
Аня вспыхнула при одной мысли, что сейчас придётся рассказать о главной проблеме Амира. Ну нет, пусть эти двое как угодно иначе узнают подобные вещи.
– Я очень любила своего мужа, а он меня, – уверенно отчеканила Аня.
– Это он потребовал, чтобы вы оставили работу в туристическом агентстве?
Аня замялась.
– Он не требовал, а только спросил, не могу ли я уйти оттуда. Мне самой было нелегко совмещать учёбу с работой, и я согласилась.
Михеев усмехнулся, и женщине стало не по себе.
– Вы не знаете, есть ли у него на родине гарем?
– Я не спрашивала, – нехотя ответила Аня. На самом деле, подобная возможность её очень беспокоила в начале супружества, но затем она пришла к выводу, что при известном недостатке Амира заморских соперниц можно не опасаться.
– Муж никогда не бил вас?
– Нет!
– А угрожал как-нибудь?
– Нет… Он только предложил однажды поиграть с наручниками и плетью, – ответила было Аня и тут же сообразила, что не стоит спешить с подобными откровениями. Следователи снова переглянулись, ухмыляясь.
– И вы согласились?
– Нет. Меня подобные игры не привлекают.
– Я очень рад, Анна Сергеевна, что он так хорошо относился к вам, – заговорил Михеев. – Потому что, по нашим сведениям, у вашего покойного мужа на родине было не менее двадцати наложниц и он не стеснялся воспитывать их плетью.
– Что?! – забыв обо всём, Аня подскочила на месте. – Это невозможно! – Она овладела собой. – Откуда у вас подобные сведения? – ледяным тоном спросила она, садясь на место.
– Вообще-то, вопросы в этом кабинете задаём мы! – усмехнулся старший из следователей. – Но так и быть, отвечу. Ваш покойный муж – довольно известная личность. Связан с террористами, женщин у него было немало, в том числе похищенные в Европе, и обращался он с ними довольно сурово.
– Какая чепуха! – возмутилась Аня. – Если бы он был связан с террористами, вы бы его арестовали!
– Во-первых, не я. В таких случаях аресты производит ФСБ. Во-вторых, против наших граждан или на нашей территории он преступлений не совершал, а просьб об экстрадиции к нам не поступало.
Аня непонимающе уставилась на следователей, переводя взгляд с одного на другого. В том, что они говорили, была своеобразная логика, но это не могло касаться Амира!
– Ничего не понимаю, – вздохнула, наконец, Аня. – Тут какая-то ошибка.
– Он вам рассказывал о своей работе?
– Я ничего не понимаю в этих нефтяных делах…
– Вам не попадались на глаза его деловые бумаги?
– Они были заперты в ящике его стола…
Молодой следователь криво усмехнулся:
– Похоже, Анна Сергеевна, муж доверял вам куда меньше, чем вы ему!
Аня опустила взгляд. Возразить нечего, но только всё то, что сейчас говорят про Амира эти люди, не может быть правдой. Наложницы… Рассказать им про его проблему? Ну нет, это в самом крайнем случае.
– Анна Сергеевна, вы делаете ошибку! – заявил вдруг Иванов. – Вы, видимо, полагаете, что если расскажете правду о своём муже, мы решим, что у вас был мотив убить его. Ведь он не предлагал вам играть с наручниками, а надел их на вас, а затем избил плетью, верно?
– Что?! – от возмущения Аня подскочила на месте.
– Успокойтесь и сядьте. А теперь выслушайте меня внимательно. Если вы убили своего мужа, защищаясь от побоев и угроз, то суд наверняка проявит к вам снисхождение. Возможно, дело ограничится условным сроком заключения. Совсем другое дело – если вы его убили хладнокровно, безо всякой причины с его стороны. Возникает вопрос: зачем? И ответ очевиден: очень многие желали смерти вашему мужу, а у вас была для этого отличная возможность. Не обессудьте, если вас обвинят в убийстве по заказу иностранной разведки!
Аня только ахнула и схватилась за голову. Возразить на то, что она сейчас слышала, было просто нечего. Можно ли возражать в сумасшедшем доме?!
– Теперь вот что! – снова вступил в разговор Михеев. – Мы выяснили, что, действительно, ваш муж давно не появлялся по месту прописки в Бескудниковском переулке. Очень возможно, что он снимал вторую квартиру, пользуясь сходством адресов, чтобы запутать иностранных агентов. Следствие только начинается, и вы можете нам сильно помочь. Останетесь ли на свободе – обещать не можем, но сотрудничество со следствием суд наверняка зачтёт в вашем приговоре.
Аня постаралась собраться с мыслями.
– Вы так говорите о моей вине, словно сами видели, что я убила, – произнесла она медленно, раздумывая над каждым словом. – Я понимаю, что алиби у меня нет. Но и мотива тоже нет, хотя вы полагаете иначе. А какие существуют доказательства? Почему бы вам не предположить, что, пока мы спали, в окно забрался иностранный агент, убил моего мужа и тихо убежал? Сами говорите – у иностранных разведок мотив был, а залезть в окно, наверное, не так трудно.
Следователи переглянулись.
– Вы правы, Анна Сергеевна. У нас всё пока на уровне предположений. Однако мы вот-вот получим данные экспертизы – отпечатки пальцев убийцы на ноже, которым совершено преступление, тогда и посмотрим.
– Конечно, если убийца не действовал в перчатках! – вставил Михеев. Аня вскинулась:
– Если убийца – иностранный агент, то он наверняка был в перчатках! Зачем ему оставлять свои отпечатки?
– Ладно, поживём – увидим, – меланхолично произнёс старший. – В ваших интересах, Анна Сергеевна, если вы виновны, сделать признание до того, как мы получим исчерпывающие доказательства. А пока можете идти.
– Вы меня отпускаете? – не веря своим ушам, спросила Аня.
– Ну что вы. Идите в свою камеру. Эй, охрана! Проводите подследственную!