Валтасар мяукнул особенно выразительно, дав хозяину понять, что, будь на то его воля, он бы ни минуты не остался с таким ужасным хозяином, который бросает несчастное животное в одиночестве на целые сутки, пропадает неизвестно где и приходит глубокой ночью в состоянии, оскорбляющем не только человеческое, но и кошачье достоинство...
- Ну вот, опять завел! - обиделся капитан. - Мало мне жены...
Тут он вспомнил, что жена от него ушла уже год назад к сотруднику телефонной компании, и тяжело вздохнул. Впрочем, подумал он, кот никуда не денется. К счастью, еще не дошло до того, чтобы домашним животным давали развод с хозяевами по причине несоответствия характеров.
До работы Костиков добрался, согреваемый мыслью о растворимом аспирине, который лежал у него в верхнем ящике стола. И вот теперь выяснилось, что аспирин кто-то у него спер.
- Димыч! - окликнул он вошедшего в кабинет капитана Сивцева. - У тебя таблетки от головы нет?
- Тебе от головы поможет только табельное оружие! - отозвался безжалостный коллега. - Собирайся, два трупа на Рижском.
- Ох! - застонал Костиков, схватившись за голову. - Только этого не хватало! Что там - бытовуха?
Сивцев пожал плечами.
Впрочем, в квартире на Рижском проспекте все было более-менее ясно.
Два трупа, мужской и женский, обгорели до такой степени, что опознать их не представлялось возможным. Костиков быстренько выяснил, кто прописан в этой квартире, и предположил, что потерпевшие - это хозяин и его жена, однако дотошный Сивцев отыскал соседку, любознательную тетку лет шестидесяти, которая тут же сообщила, что хозяйки в городе нету.
- Лидочка с Игорьком в Ейск уехали, к маме ее, - выпалила соседка. - А этот не иначе бабу к себе привел! Все мужики козлы! - Выдав эту выстраданную мысль, она приподнялась на цыпочки, пытаясь через головы милиционеров заглянуть в комнату, и добавила с лицемерным вздохом: - Ужас какой!
Таким образом, женский труп автоматически переходил в разряд неопознанных, что значительно осложняло ситуацию.
Костиков, преодолевая дурноту, записал показания соседки и спросил, нет ли у нее аспирина.
В это время появился судмедэксперт Печенкин. Он выглядел гораздо лучше Костикова, хотя, казалось бы, вчера они вместе обсуждали проблемы отечественного футбола. Вот что значит доступность медикаментов!
Костиков вздохнул, пожалев, что в свое время не поступил в медицинский институт, но появилась соседка с аспирином, и жить стало легче.
Печенкин осмотрел тела и подтвердил, что явных следов насилия на трупах не имеется, смерть обоих потерпевших наступила, по-видимому, в результате отравления продуктами горения, хотя окончательный ответ можно будет дать только после вскрытия.
Хотя головная боль несколько притупилась, Костиков чувствовал себя отвратительно. Запах горелого мяса вызывал у него тошноту. Он вышел в прихожую и присел на полуобгоревшую тумбочку. Неожиданно на глаза ему попался какой-то бесформенный обугленный предмет неправильной формы. С трудом наклонившись, капитан поднял этот предмет с пола и в удивлении уставился на него.
- Что это за дрянь? - спросил появившийся рядом Сивцев, брезгливо прикоснувшись к находке своего коллеги...
- Кажется, женская сумка, - отозвался Костиков. - По крайней мере, до пожара это было сумкой...
- Ну и какая нам от нее радость?
Вместо ответа Костиков раскрыл обгорелую сумку и заглянул внутрь.
Каким-то чудом внутри сумки уцелели документы: паспорт и трудовая книжка. Конечно, они были сильно покороблены от жара, и многие страницы обуглились, но все же удалось прочитать, что оба документа принадлежат Татьяне Борисовне Корольковой, одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения. В паспорте удалось даже прочитать страничку с регистрацией, при этом выяснилось, что гражданка Королькова проживает не в этом районе, а далеко на окраине. Костиков удалился к отзывчивой соседке, той, что не пожалела аспирина, и мигом выяснил телефон нужной квартиры. Однако там никто не отвечал. Удалось в паспорте прочесть отметку о регистрации брака с Корольковым Кириллом Петровичем. Наконец, сохранилась даже фотография, на ней была изображена симпатичная темноволосая девушка с большими красивыми глазами.
- Ну вот и ладушки, - жизнерадостно проговорил Сивцев. - Кажется, и второй труп удалось опознать!
Костиков не разделял этого энтузиазма.
Он поднял на коллегу красные, в прожилках глаза и поинтересовался:
- Ну и чего ты радуешься?
- Как чего? Личности потерпевших установлены, дело можно будет закрыть...
- Да погоди ты - закрыть! Сперва нужно выяснить, что эта Королькова действительно пропала. А для этого расспросить родственников, мужа вон... Муж, кстати, проживает на Старо-Петергофском, тут рядышком, это я выяснил только что.
- Да за фигом тебе это нужно? - завел было Сивцев.
- А ты помнишь, какой нам нагоняй устроили за Балакяна?
Действительно, примерно год назад на их участке произошел неприятный инцидент. Некая пенсионерка вызвала мастера из жилконторы, поскольку из верхней квартиры на нее лилась вода. Квартиру вскрыли и обнаружили в ванне труп мужчины. Немедленно вызвали милицию. Прибывший в составе опергруппы медэксперт определил смерть от передозировки наркотика. В квартире были явные следы попойки, присутствия, как выразился Сивцев, продажных женщин.
В общем, картина была ясная. Картина, как сказали бы раньше, морального разложения, закономерно приведшего к трагическому финалу.
Та самая соседка, от которой поступил сигнал, сообщила, что покойный эту квартиру снимал, появлялся в ней не часто, но зато в каждое свое появление приводил многочисленные компании, где непременно присутствовали вульгарные, вызывающе одетые и накрашенные особы женского пола, из квартиры доносились звуки громкой музыки и пьяные крики. Можно было сделать вывод, что он снимал жилплощадь именно для того, чтобы морально разлагаться и вести антиобщественный образ жизни.
- И кто мне теперь ремонт оплатит? - вздыхала соседка через слово. - Только что обои новые поклеила, такие веселенькие, в цветочек, и все как есть лоскутьями отвалились! А потолок весь пятнами пошел!
Тщательно обследовав квартиру, оперативники обнаружили в кармане пиджака кожаный бумажник с некоторой суммой денег и документами на имя Аветика Акоповича Балакяна.
Выяснив адрес покойного Балакяна, доблестные представители милиции, а именно бравые капитаны Сивцев и Костиков, отправились по месту прописки. Они обнаружили прекрасно обставленную квартиру, наполненную антикварной мебелью, картинами и прочими предметами, демонстрирующими высокие материальные доходы хозяев. В этой квартире их встретили ухоженная брюнетка средних лет, представившаяся супругой Аветика Акоповича, и столь же ухоженная блондинка средних лет, представившаяся ее близкой подругой.
- А где сейчас находится ваш муж? - осведомился капитан Костиков с самым невинным видом.
- Аветик Акопович в командировке, - ответила ничего не подозревающая мадам Балакян, - а вы к нему, собственно, по какому вопросу?
Тем временем капитан Костиков, по обыкновению маявшийся похмельем, оглядел роскошную квартиру Балакянов и преисполнился чувством глубокой социальной несправедливости.
"Понимаешь, - объяснял он позднее Сивцеву, - смотрю я на эту хату и думаю, что вот так живет этот наркоман и разложенец, а мы с тобой, круглые сутки доблестно защищая покой граждан, не имеем на что опохмелиться!"
Короче, под действием то ли праведного возмущения, то ли обыкновенного похмелья капитан Костиков уставился на мадам Балакян проникновенным взором и спросил: известно ли ей, что ее покойный муж снимал квартиру по такому-то адресу, куда регулярно приводил продажных женщин и где устраивал гнусные попойки с употреблением наркотиков?
- Как - покойный? - воскликнула мадам, схватившись за сердце.
- Продажных женщин? - воскликнула ее близкая подруга, и глаза ее в восторге загорелись.
Костиков, все еще находясь под совместным действием тяжелого похмелья и социального гнева, протянул хозяйке квартиры фотографию мертвого мужчины в ванне и спросил, узнает ли она своего мужа. Мадам Балакян тихо ахнула и упала без чувств на шведский наборный паркет. Ее подруга бросилась на кухню за успокоительными каплями, но по дороге задержалась у телефона. Она успела обзвонить всех своих знакомых, даже не очень близких, и сообщить им сенсационную новость - что муж Карины Балакян, как выяснилось, содержал подпольный притон с наркотиками и проститутками и что он найден во время облавы мертвым в постели с тремя голыми женщинами.
- А мы-то думали, откуда у Кариночки такие роскошные бриллианты! - говорила она очередной приятельнице, на всякий случай ладонью прикрыв трубку. - У каких это академиков в наше время есть деньги? Теперь-то, конечно, все становится на свои места! Бедная Кариночка, она так переживает!
Ей пришлось прервать увлекательный разговор, потому что телефон понадобился представителям милиции.
В самый разгар описываемых событий дверь квартиры Балакянов беззвучно открылась, и на пороге появился смуглый, хорошо одетый мужчина с небольшим чемоданом.
- Что здесь происходит? - удивленно осведомился он, увидев в прихожей посторонних людей. Тут он заметил хозяйку квартиры, лежащую на полу без чувств, и бросился к ней.
- А вы кто такой? - удивленно спросил Сивцев у пришельца.
- Я хозяин этой квартиры, - ответил тот, растирая виски женщины. - А вот вы кто и что здесь делаете?
- Хозяин? - растерянно переспросил капитан. - Но вы же скончались от передозировки наркотиков!
Реакция мужчины была бурной.
В ходе разбирательства выяснилось следующее.
Аветик Акопович Балакян, профессор и академик, член целого ряда международных организаций, незадолго до того был обокраден. У него на улице родного города мужчина, выдававший себя за глухонемого, вытащил бумажник, в котором находились деньги и документы. Балакян сообщил о краже в милицию и уехал на конференцию в Брюссель. Вор, известный в криминальных кругах как Жора Марафет, действительно снимал квартиру для культурного отдыха. Там, на этой квартире, он и загнулся от передозировки. По странному стечению обстоятельств вор был немного похож на обокраденного академика. Не слишком, но некоторое отдаленное сходство имелось, поэтому Каринэ Нарсесовна на некачественной фотографии действительно приняла мертвого мужчину за своего мужа.
Результатом событий стал и появившийся у нее нервный тик, и совершенно испорченная репутация академика Балакяна. К Аветику Акоповичу до сих пор с заговорщицким видом подходят его коллеги по научному сообществу и вполголоса спрашивают, не может ли он по сходной цене достать дозу кокаина. Академик отчего-то вздрагивает и бледнеет.
Капитан Костиков отделался легче всех - он получил от начальства всего лишь выговор. Однако после этого эпизода он более внимательно стал относиться к установлению личности потерпевших.
- Непременно нужно сходить на Старо-Петергофский! - повторил он, мучительно скривившись и потирая виски.
Вера Анатольевна Королькова всегда считала себя справедливой женщиной. Она была строга лишь с теми читателями, которые портили или теряли библиотечные книги. Этих Вера Анатольевна преследовала упорно. Впрочем, за тридцать без малого лет ее работы в районной библиотеке все читатели были приучены ценить печатное слово и любить книгу - источник знаний. Читатели воспитали это качество в своих детях, а те - в своих.
Итак, Вера Анатольевна была строга, но справедлива, а также считала себя неисправимой оптимисткой. В самом деле, судьба не слишком баловала Веру Анатольевну, Долгая жизнь с властной грубой матерью, предательство мужа - ушел из дома тайком, оставив ее беременной на втором месяце, - не ожесточили Веру Анатольевну, она всегда была рада помочь людям, никогда не унывала. И та же судьба вознаградила ее сторицей, послав ей сына Кирюшу. Сын рос, окутанный материнской любовью, как ватой, но не сделался эгоистом, боже упаси, не связался с дурной компанией, не начал пить и употреблять наркотики, не проводил время в этих ужасных ночных клубах... Вера Анатольевна нарадоваться не могла на свое чадо - умный, красивый, к ней относится замечательно, это ли не счастье...
Все рухнуло в один момент. Вера Анатольевна простить себе не могла, что ее материнское чувство вульгарно проспало, не дало знать заранее, что с Кирюшей случилась беда. Она тогда отвлеклась на работу. Заведующая библиотекой отпраздновала свое шестидесятилетие и в очередной раз собиралась на пенсию. Она даже начала передавать дела Вере Анатольевне, но потом передумала и решила поработать еще годик. Вера Анатольевна, настроившись уже на заведование, с честью приняла этот удар, утешая себя тем, что в личной жизни зато у нее все хорошо - замечательный сын, отдельная квартира...
Как жестоко она ошибалась! Именно с этого боку злодейка-судьба и нанесла удар - по самому больному. Кирюша влюбился. Пока Вера Анатольевна пыталась убедить заведующую библиотекой, что на пенсии ей будет гораздо лучше, она проглядела начало влюбленности сына, а потом было уже поздно купировать это чувство. Сын похудел, осунулся, начал пропускать занятия в институте. Теперь по утрам он сидел с мечтательной улыбкой и царапал что-то на скатерти кончиком вилки. Вера Анатольевна без труда разобрала, что он пишет имя Таня. Ей стало нехорошо, потому что туманная угроза обрела ясные очертания. И даже имя - Татьяна. Вера Анатольевна пыталась как могла отвлечь сына от несвоевременных мыслей - приносила ему из библиотеки книги о разных героических личностях, проводила воспитательную беседу, брала билеты в театр. Ничего не помогало. Кирюша худел и бледнел, а также вскрикивал во сне.
Если раньше Вера Анатольевна терпеть не могла неизвестную Татьяну за то, что та посмела положить глаз на ее сына, то теперь она ненавидела ее за то, что она Кирюшей пренебрегает. Наконец Кирюша привел девицу в их дом. Вера Анатольевна подозревала, что все плохо, но действительность превзошла самые худшие ее ожидания. Девица оказалась вульгарна, малообразованна, из нищей семьи. Да какая там семья - у нее даже родителей не было. Хуже всего оказалось то, что девчонка была красива. Наедине с собой Вера Анатольевна не могла не признать этот факт. Но что значит красота без внутреннего содержания!
Вера Анатольевна высказала сыну все без обиняков. Он не стал с ней спорить, но к мнению матери не прислушался. Ночью, лежа без сна, Вера Анатольевна чувствовала, что беда приближается, что она уже на пороге. Но ничего не могла сделать.
Кирюша стал резок и груб, он огрызался на ее замечания и поздно приходил домой. Вера Анатольевна дала слабину, почувствовав, что теряет сына. Кирюша так торопился со свадьбой, что Вера Анатольевна испугалась. Это конец, думала она, девица со своим ребенком поселится в их квартире на всю оставшуюся жизнь. Никаких чувств к будущему внуку Вера Анатольевна не испытывала. Да полно, ее ли это внук? Кирюша такой доверчивый, его ничего не стоит обмануть.
Невестка щурила бесстыжие зеленые глаза, расхаживала по дому в возмутительном коротеньком халатике и совершенно не казалась беременной. Вера Анатольевна не постеснялась спросить об этом прямо. Та подняла тонкую черную бровь и усмехнулась. Вера Анатольевна была оскорблена в лучших чувствах и высказала невестке все, что она думает о ее нечестном поведении. Та только дернула плечом и снова усмехнулась.
Для Веры Анатольевны настала полоса испытаний. Иногда она чувствовала, что руки ее опускаются, что сил больше нет бороться с ненавистной невесткой, с этой злодейкой и прожженной авантюристкой, которая сумела отобрать у нее сына. Впрочем, все оказалось не так плохо. Кирюша никуда не ушел, он был здесь, рядом, и все чаще в ссорах с невесткой стал принимать сторону матери. Еще бы - мать есть мать, а кровь - не водица. Вера Анатольевна понемногу обрела силы и изводила невестку с утроенной энергией.
Нынче утром Вера Анатольевна проснулась по ее понятиям поздно - в десятом часу утра. Не открывая глаз, она почувствовала, что жизнь прекрасна. Все в душе ее пело о счастье. Вера Анатольевна открыла глаза и села на постели. Все было как всегда - большой портрет Кирюши на стене - тот, где он держит на руках плюшевого медведя, и еще один в красивой рамочке стоит на письменном столе. Здесь Кирюша в возрасте десяти лет играет на трубе в школьном оркестре. Еще одна замечательная фотография стояла у нее на рабочем месте. Там Кирюша снялся на выпускном вечере - очень аккуратный, в костюме и при галстуке.
Все же Веру Анатольевну не покидало ощущение счастья - глубокого и всеобъемлющего. Смутно помнила она, что вчера случилось в ее жизни что-то хорошее. Неужели заведующая библиотекой все же решилась уйти на пенсию? Нет, не то... И тут Вера Анатольевна счастливо рассмеялась. Как же это она могла забыть? Ведь вчера поздно вечером они окончательно рассорились с невесткой. Эта отвратительная особа совершенно распоясалась, она посмела поднять руку на святая святых - на Кирюшу! Разумеется, сын бросился за защитой к ней, Вере Анатольевне, а кто еще поможет в трудную минуту, кроме родной матери? Невестка вела себя нагло, и Вере Анатольевне очень кстати стало плохо - в глазах потемнело от ярости, в ушах зазвенело... Откровенно говоря, она даже сама испугалась своего состояния - очень неприятно, когда зубы стучат, как будто кастаньеты в руках народной артистки Елены Образцовой в опере Бизе "Кармен". И Кирюша, разумеется, был полностью на ее стороне. Впервые после долгого перерыва мать с сыном выступали единым фронтом.
Теперь все позади. Невестка ушла. Главное - это удержаться на отвоеванных позициях, ни в коем случае не допустить возвращения наглой девки. Не зря говорится: милые бранятся - только тешатся. Ну уж она, Вера Анатольевна, не допустит, чтобы народная мудрость восторжествовала! Если понадобится, она ляжет костьми у двери, но не пустит невестку на порог. А сейчас главное - это доказать Кирюше, что с матерью ему будет гораздо лучше...
Тут Вера Анатольевна осознала, что в мысли ее пытается пробиться какой-то посторонний звук, как будто комар зудит. Она прислушалась и поняла, что это заливается звонок на входной двери - у них в старом фонде были длинные коридоры и толстые стены. Вера Анатольевна накинула халат и пошла открывать.
- Кто там? - спросила она, услышав за дверью мужские голоса.
- Милиция! - гаркнули с лестницы. - Королькова Татьяна Борисовна здесь проживает?
- Нет, - ответила Вера Анатольевна, приоткрыв дверь на цепочку, - такая тут больше не живет.
- Вы двери-то откройте, - сурово посоветовал один из мужчин, - не на лестнице же разговаривать.
Вера Анатольевна сняла цепочку, отчего-то очень испугавшись. На пороге возникли двое мужчин примерно одинаковой внешности - среднего роста, среднего телосложения, только один глядел сурово, а второй время от времени морщился, встряхивал головой и страдальчески поднимал глаза к потолку.
- Что случилось? - спросил полусонный сын, выползая в прихожую в одних трусах.
- Вы - Корольков Кирилл Петрович, так? - спросил суровый милиционер и сунул Кирюше под нос удостоверение. - Капитан Сивцев, сорок первое отделение милиции. Королькова Татьяна Борисовна вам кем приходится?
"Никем!" - хотела всунуться Вера Анатольевна, но вовремя спохватилась, что милиции никак нельзя врать.
- Женой, - ответила она вместо Кирюши, - но они фактически развелись, так что если она что-то натворила, то мы ничего не знаем.