- Если честно, я вообще о них не думал. Миссис Крамер убирала нашу квартиру благодаря щедрости твоей мамы и раз в неделю стирала нам белье. Иначе мы, вероятно, развели бы свинарник. Она хорошо справлялась, но была чрезвычайно любопытна. Я знаю, что Брюс Гэлбрейт имел на нее зуб. Как- то раз он вернулся домой и застукал ее на месте преступления: она читала письма, что лежали у него на столе. Если она просматривала его почту, то, полагаю, и мою тоже.
- И ты призвал ее к ответу?
Он улыбнулся.
- Нет. Я поступил по-дурацки. Напечатал письмо, подписался ее именем и сунул в пачку с другими моими письмами, где она могла бы его найти. Там было написано что-то в таком роде: "Дорогой, какое удовольствие для меня стирать твои вещи и застилать твою постель. Когда я смотрю на тебя, то превращаюсь в молоденькую девчонку. Может, сходим как-нибудь потанцуем? С любовью, Лил Крамер".
- Не может быть! - воскликнула я.
На секунду в глазах Ника сверкнула веселая искорка, как у мальчишки.
- Подумав хорошенько, я выбросил письмо прежде, чем она до него добралась. Иногда я об этом жалею.
- Так, может, Мак тоже застал ее за чтением своей почты, отсюда и проблема?
- Он ничего такого не говорил, но, как мне кажется, он тоже был ею не очень доволен. Причины он мне так и не объяснил, а потом исчез.
- Ты хочешь сказать, это было незадолго до его исчезновения?
Ник изменился в лице.
- Каролин, неужели ты считаешь, что Крамеры имеют к исчезновению Мака какое-то отношение?
- Ник, вот мы сейчас с тобой поговорили, и сразу всплыли новые факты, о которых никто не подозревал во время расследования. Во-первых, Брюс поймал ее, когда она вынюхивала неизвестно что. Во-вторых, Мак, скорее всего, тоже был ею недоволен. Дай мне свою оценку Гаса Крамера.
- Хороший смотритель. Отвратительный характер. Пару раз я слышал, как он орал на миссис Крамер.
- Отвратительный характер? - переспросила я, подняв брови, - Можешь не отвечать, просто подумай. Предположим, они с Маком что-то не поделили.
Тут подошел официант, чтобы принять заказ, и Ник не ответил на мой вопрос. После мы говорили только о том, как прошли последние десять лет. Я рассказала, что собираюсь добиваться места в офисе окружного прокурора.
- Только собираешься? - Теперь пришла очередь Ника вскинуть брови, - Как говорил брат Мерфи: "Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня". Почему выжидаешь? На то есть особая причина?
Я ответила пространно, что-то насчет поиска квартиры. После ужина Ник, не привлекая внимания, открыл свой "Блэкберри" и проверил почту. Я попросила его посмотреть, есть ли новости о Лизи Эндрюс.
- Хорошая мысль.- Он нажал кнопку, пробежал глазами краткие сообщения и выключил коммуникатор.- "Угасает надежда, что она жива", - мрачно процитировал он.- Не удивлюсь, если меня вновь попросят заехать завтра в офис прокурора.
А меня, вероятно, ожидает звонок от Барротта, подумала я. Мы допили кофе, и Ник подал знак официанту, чтобы тот принес счет.
Только прощаясь у дверей Саттон-плейс, он вновь заговорил о Маке.
- Я понял тебя, Каролин. Ты собираешься и дальше продолжить поиски Мака, так?
- Так.
- С кем еще ты хочешь поговорить?
- Я созванивалась с Брюсом Гэлбрейтом. Оставила ему сообщение.
- От него ты не дождешься ни помощи, ни сочувствия, - кисло заметил Ник.
- Отчего же?
- Помнишь Барбару Хановер, девушку, которая как-то раз приходила со мной и Маком в ваш дом?
Еще бы не помнить, подумала я.
- Да, помню, - сказала я и, не удержавшись, добавила: - Я также помню, что ты был по уши в нее влюблен.
Ник пожал плечами.
- Десять лет назад я влюблялся в кого-нибудь каждую неделю. Как бы там ни было, ничего хорошего мне с ней не светило. Если ей кто и нравился, то, по-моему, это был Мак.
- Мак?
Неужели я так сосредоточилась на Нике, что не заметила этого?
- А ты разве не догадалась? Впрочем, Барбаре нужен был пропуск в медицинскую школу. Ее мать серьезно заболела, и на лечение уходили все деньги, отложенные на учебу Барбары. Вот почему она вышла за Брюса Гэлбрейта. Они поженились тем же летом, помнишь?
- Вот еще один факт, оставшийся неизвестным для следствия, - медленно произнесла я.- Брюс ревновал к Маку?
Ник пожал плечами.
- Этого Брюса трудно было понять. Хотя какая теперь разница? Ты разговаривала с Маком меньше недели назад. Ты ведь не думаешь, что он из-за Брюса где-то прячется?
Я почувствовала себя глупо.
- Разумеется, нет, - сказала я, - Да я о нем ничего толком и не знаю. Брюс ни разу не приходил к нам домой с тобой и Маком.
- Он нелюдим. В последний год учебы, когда мы гуляли по ночным клубам в Виллидж и Сохо, если он и присоединялся к нашей компании, то все равно держался особняком. Мы так его и прозвали - Одинокий Странник.
Я вглядывалась в лицо Ника, надеясь услышать еще какую-нибудь подробность.
- После исчезновения Мака, когда началось следствие, полиция допрашивала Брюса? В деле я нашла лишь его показания о том, когда он в последний раз видел Мака в квартире.
- Думаю, его подробно не допрашивали. Да и зачем? Они с Маком никогда не поддерживали никаких отношений.
- Недавно старая подруга напомнила мне, что за неделю или около того до своего исчезновения Мак с другими студентами побывал в одном клубе. В тот же вечер пропала первая девушка, которая оказалась в том же клубе. Ты не помнишь, Брюс тогда был с ними?
Ник задумался.
- Да, был. Я помню потому, что клуб недавно открылся, и мы решили гуда сходить. Но сейчас мне кажется, что он ушел рано. Он ведь никогда не был душой компании. Становится поздно, Каролин. Спасибо за приятный вечер.
Он наскоро чмокнул меня в щеку и открыл дверь в вестибюль. О том, чтобы как-то встретиться вновь, даже речи не зашло. Я пересекла вестибюль, направившись к лифту, затем обернулась.
Ник уже сидел в машине, а Бенни стоял на тротуаре, прижимая к уху мобильник. По его лицу нельзя было ничего понять. Дав отбой, он почему-то зловеще улыбнулся, сел в машину и уехал.
23
Каждое воскресенье Говард Альтман приглашал своего босса Дерека Олсена на завтрак. Встречались они ровно в десять часов в ресторанчике "Лэмнлай-тер", возле одного из домов, которым владел Олсен на Амстердам-авеню.
За десять лет, что Альтман проработал на брюзгу Олсена, он очень сблизился со старым вдовцом, тщательно выстраивая их отношения. В последнее время Олсен, которому стукнуло восемьдесят три, не скрывал, что все больше и больше недоволен своим племянником - единственным близким родственником.
- Знаешь, сынок, Стиву наплевать, жив я или мертв, - заявил он, подбирая с тарелки остатки яичного желтка кусочком тоста.- Ему бы следовало почаще меня навещать.
- Уверен, Дерек, что Стиву далеко не наплевать, - беспечно ответил Говард, - Во всяком случае, мне точно не наплевать, однако все же я не могу вас убедить, что не стоит заказывать два жареных яйца с беконом и сосисками, когда мы встречаемся по воскресеньям.
Взгляд Олсена подобрел.
- Ты хороший друг, Говард. Мне повезло в тот день, когда ты пришел ко мне наниматься на работу. Ты симпатичный парень. Хорошо одеваешься. Умеешь себя вести. И я могу играть в бридж или гольф с друзьями и быть спокоен, что ты за всем присмотришь. Так как там дела с нашими домами? Полный порядок?
- Считайте, что так. Пара ребят из восемьсот двадцать пятого немного задержали оплату, но я уже заходил к ним и напомнил, что в вашем списке благотворительных организаций их имена не значатся.
Олсен хмыкнул.
- Я бы выразился покруче. Приглядывай за ними, - Он постучал чашкой о блюдце, сигналя официантке, что хочет вторую порцию кофе, - Что-нибудь еще?
- Есть одно дело, по-настоящему меня удивившее. Вчера позвонил Гас Крамер и сообщил, что уходит через две недели.
- Что? - Лицо Дерека Олсена сразу перестало быть благодушным.- Я не хочу, чтобы он уходил, - сухо произнес босс.- Он лучший из всех смотрителей, которые у меня когда-либо служили, а Лил печется о студентах, как наседка. И родителям она тоже нравится. Она производит на них хорошее впечатление. Так почему они хотят уйти?
- Гас сказал, что им пора на покой.
- В прошлом месяце, когда я к ним заходил, они даже не помышляли о покое. Знаешь, сынок, я должен тебе кое-что сказать. В своем стремлении сэкономить ты иногда теряешь здравый смысл. Думаешь, что делаешь мне одолжение, пытаясь выставить их из большой квартиры, чтобы сдать ее за хорошие деньги. Я все про это знаю, но, учитывая, сколько я им плачу, мне выгоднее позволить им жить просторнее. Временами ты превышаешь свои права. Сейчас как раз такой случай. Уладь все с ними. Подними им жалованье, лишь бы они остались! И раз уж мы об этом заговорили, помни, что, когда имеешь дело с ними или другими смотрителями, ты в первую очередь представляешь меня. Но ты - это не я. Ясно? Абсолютно ясно?
- Разумеется, - Говард Альтман собирался было добавить "Дерек", но вместо этого почтительно произнес: - Предельно ясно, мистер Олсен.
- Рад слышать. Что-нибудь еще?
Говард намеревался рассказать боссу, что в среду к Крамерам заходила Каролин Маккензи и расспрашивала о своем пропавшем брате, но потом понял, что это будет ошибкой. В своем теперешнем настроении Олсен мог рассердиться, что ему сразу не сообщили, и обвинить Говарда в том, что тот якобы не способен отделить важное от пустяков. Кроме того, все последние десять лет, стоило Олсену заговорить об исчезновении Маккензи, он всякий раз свирепел - лицо становилось красным, он переходил на крик. "Парень исчезает в мае, - обычно грохотал босс, - к тому времени все квартиры были сданы до следующего сентября. Мы лишились сразу половины арендаторов. Последний раз Маккензи видели в моем доме, вот родители и решили, что где-то на лестнице мог затаиться упырь..."
Говард поймал на себе изучающий взгляд босса.
- Похоже, тебя еще что-то гложет, сынок. Я прав?
- Ровным счетом ничего, мистер Олсен, - решительно заявил Говард.
- Отлично. Читал о пропавшей девушке? Как там ее зовут, Лизи Эндрюс?
- Да, читал. Очень прискорбно. Как раз перед выходом из дома я посмотрел новости. Похоже, не остается надежды отыскать ее живой.
- Девушкам следует держаться подальше от этих клубов. В мое время они сидели по домам под материнским присмотром.
Говард потянулся за счетом, когда официантка положила его перед Олсеном. Подобный ритуал повторялся каждую неделю. В девяноста случаях из ста Олсен позволял ему оплатить счет. Когда был раздражен - платил сам.
Сегодня босс схватил счет.
- Я не хочу, чтобы Крамеры ушли, понял, сынок? Помнишь, как в прошлом году ты насолил смотрителю с Девяносто восьмой улицы? Тот, что пришел ему на замену, никуда не годится. Если Крамеры уйдут, то тебе, наверное, придется подыскать другую работу. Я слышал, мой племянничек снова болтается без дела. А ведь он не дурак, чертовски сметлив. Быть может, если он получит твое тепленькое местечко с бесплатной квартирой и высокой зарплатой, он станет уделять мне больше внимания.
- Я вас понял, мистер Олсен.
Говард Альтман был в ярости на своего работодателя, но еще больше он был в ярости на самого себя. Он все сделал неправильно. Крамеры нервничали, когда к ним явилась Каролин Маккензи. От чего? Ему бы следовало быть умнее и сразу выяснить, что их так расстроило. Альтман дал себе клятву вытрясти из них правду, пока не поздно.
"Мне нужна эта работа, - подумал он, - Нужна. И никакие Крамеры и Каролин Маккензи не заставят меня ее потерять!"
24
"Угасает надежда, что Лизи Эндрюс найдут живой", - прочитал доктор Дэвид Эндрюс бегущую строку новостей внизу телевизионного экрана. Он сидел на кожаном диване в кабинете сына, в квартире на Парк-авеню. Не в силах заснуть, он забрел в кабинет где-то перед рассветом и, должно быть, все-таки задремал, потому что вскоре после того, как стукнула входная дверь (это Грегг ушел в больницу делать обход), он вдруг понял, что укрыт одеялом, и оно аккуратно подоткнуто.
Теперь, три часа спустя, он по-прежнему находился в кабинете - то дремал, то смотрел телевизор. Надо бы принять душ и одеться, думал он, но от слабости даже не мог шевельнуться. Часы на каминной полке показывали без четверти десять. "Я все еще в пижаме, - думал он, - это никуда не годится". Он посмотрел на телевизионный экран. Что там недавно показывали? Должно быть, он это прочитал, потому что громкость была убрана.
Он нащупал пульт, который, как он помнил, положил на подушку, чтобы в любую секунду иметь возможность прибавить звук, если речь пойдет о Лизи.
"Сегодня воскресенье, - подумал он, - Прошло больше пяти дней. Что я чувствую в эту самую минуту? Ничего. Ни страха, ни горя, ни убийственной ярости на того, кто это с ней сделал. Сейчас, в эту минуту, я чувствую лишь опустошение.
Но так долго не протянется.
Угасает надежда. Не это ли я только что прочитал в строке новостей на экране? Или я все придумал? Почему фраза кажется такой знакомой?"
Из глубин памяти ворвалось воспоминание: его мать играет на пианино во время семейного праздника и все поют хором. В семье любили старые водевильные песенки. Одна из них начиналась словами: "Дорогой, я старею".
А Лизи никогда не постареет. Он закрыл глаза от нахлынувшей боли. Душевное опустошение прошло.
"Дорогой, я старею... Серебряные нити в золотистых прядях... Жизнь быстро угасает..."
"Угасает надежда..." Именно эти слова навеяли воспоминания о песне.
- Папа, что с тобой?
Дэвид Эндрюс поднял взгляд и увидел озабоченное лицо сына.
- Я не слышал, как ты вошел, Грегт, - Он потер глаза.- Ты знал, что жизнь быстро угасает? Жизнь Лизи, - Он замолчал, потом начал заново: - Нет, я ошибся. Это угасает надежда, что ее найдут живой.
Грегг Эндрюс пересек комнату, сел рядом с отцом и обнял его за плечи.
- Моя надежда не угасает, папа.
- Разве? Значит, ты веришь в чудеса. С другой стороны, почему бы и нет? Я в них тоже когда-то верил.
- Продолжай верить, папа.
- Помнишь, как твоя мама, казалось, пошла на поправку, а потом картина изменилась за одну ночь и мы ее потеряли? Вот когда я перестал верить в чудеса.
Дэвид затряс головой, стараясь привести в порядок мысли, и похлопал сына по коленке.
- Ты лучше за собой следи, ради меня. Ты все, что у меня есть, - Он поднялся с дивана.- Такое ощущение, будто я говорю во сне. Со мной будет все в порядке, Грегг. Я сейчас приму душ, оденусь и уйду домой. Здесь от меня абсолютно никакого толку. При твоем расписании в больнице тебе хотя бы дома нужно отдыхать, да и мне будет проще взять себя в руки в более привычной обстановке. Я попробую снова заняться делом, пока мы ждем новостей.
Грегг Эндрюс посмотрел на отца как профессионал, отметив черные круги под глазами, угнетенный взгляд, появившуюся за последние четыре дня невероятную худобу всегда стройного и подтянутого доктора. Он не съел ни крошки после того, как узнал про Лизи, подумал Грегг. С одной стороны, ему хотелось возразить против ухода отца, а с другой - он понимал, что отцу будет лучше в Гринвиче, где он три дня в неделю работал на добровольных началах в центре оказания срочной помощи и где он находился среди близких друзей.
- Я понимаю, пап, - произнес он, - И возможно, тебе кажется, что ты отказался от надежды, но я тебе не верю.
- А ты поверь, - просто сказал отец.
Через сорок минут, приняв душ и одевшись, он собрался уходить. В дверях квартиры двое мужчин обнялись.
- Папа, ты сам знаешь, у тебя найдется с десяток приятелей, которые захотят с тобой поужинать. Сходи с ними в какой-нибудь клуб сегодня вечером, - посоветовал Грегг.
- Если не сегодня, то, во всяком случае, очень скоро.
После ухода отца в квартире стало пусто. "Мы старались держаться ради друг друга, - подумал Грегг, - Пожалуй, последую-ка я собственному совету и загружу себя делами. Сначала - длинная пробежка в Центральном парке, а потом попытаюсь заснуть". Ночью он собирался совершить прогулку между "Вудшедом" и квартирой Лизи, где-то около трех, в то же время, когда она вышла из бара. Возможно, ему удастся отыскать кого-нибудь пропущенного полицией, с кем можно будет поговорить, думал он. Рой Барротт утверждал, что детективы в штатском каждую ночь обследуют территорию, но потребность помочь в поисках достигла у Грегга крайней степени.
"Пока отец был здесь, я бы не смог выйти из дома, - думал он.- Наверняка он увязался бы за мной".
День с утра выдался пасмурный, но когда Грегг появился на улице в одиннадцать, сквозь облака уже пробилось солнце, и Грегг слегка приободрился. Не могла его сестренка, смешливая, хорошенькая Лизи, погибнуть в такое прекрасное весеннее утро. Но если она жива, то где же она? Пусть это будет эмоциональный срыв или приступ амнезии, взмолился Грегг, преодолевая широкими шагами три квартала до парка. Оказавшись в парке, он решил направиться на север и вернуться, обогнув лодочную станцию.
Правой, левой, правой, левой. "Мы... найдем... ее... Мы... найдем... ее..."- твердил он в ритме бега.
Через час, усталый, но уже не такой напряженный, он возвращался к себе, когда зазвонил мобильный телефон. Со смешанным чувством надежды и страха он выхватил трубку из кармана и, раскрыв, увидел, что звонок от отца.
Он собирался сказать: "Привет, пап", но в трубке послышалось безудержное всхлипывание. "О боже, - в отчаянии подумал он, - нашли тело".
- Лизи, - удалось выдавить Дэвиду Эндрюсу, - Грегг, это Лизи. Она позвонила!
- Что?
- Она оставила сообщение на автоответчике минут десять назад. А я только что вошел. Самому не верится, что пропустил ее звонок.
Грегг Эндрюс вновь услышал, как отец зашелся рыданиями.
- Пап, что она сказала? Где она?
Рыдания внезапно затихли.
- Она сказала... что... любит меня, но должна побыть одна. Она просила у меня прощения. И сказала... сказала... что позвонит снова в День матери.