- Боюсь, я не могу вам этого рассказать.
"Это конфиденциальная информация", - хотелось добавить Келли.
На некоторое время воцарилось молчание.
- Я сниму копии с объявлений и отправлю кого-нибудь с ними на проходную. Вы можете подождать там.
- Спасибо.
- Безусловно, мы уже поговорили со всеми сотрудниками о необходимости придерживаться протокола.
- Замечательно. Вы отмените публикацию новых объявлений, я полагаю?
- Отменим?
- Я говорю об объявлениях, оставленных тем же клиентом. Вы не можете их напечатать. Весьма вероятно, что они связаны с совершением ряда преступлений против женщин.
- Я понимаю, но при всем уважении, защищать людей - это ваша задача, не моя. Моя задача - выпускать газету.
- Быть может, вы могли бы отложить публикацию на пару дней? Не отменить полностью, а… - Свифт осеклась, осознав, что ведет себя непрофессионально.
Ей нужны были неоспоримые доказательства того, что объявления связаны с преступной деятельностью. Да, существовала некая связь между кражей ключей у Кэтрин Таннинг и публикацией объявления, но Зоуи Уолкер не стала жертвой преступления. Этого было недостаточно.
- Боюсь, что нет. Клиент заплатил вперед. Мне придется получить разрешение от начальства, чтобы аннулировать контракт. Разве что у вас есть судебный ордер…
Лицо Тамиры оставалось спокойным, но во взгляде читалось напряжение, и Свифт решила не рисковать. Она вежливо улыбнулась:
- Нет, судебного ордера у меня нет. Пока что.
Едва Келли нажала на кнопку звонка, как за дверью раздались восторженные вопли племянников, бросившихся встречать любимую тетю. Пятилетний Альфи был одет в костюм Человека-Паука, но на голове у него почему-то красовался шлем викинга.
Его трехлетний братик Фергюс в футболке с обожаемыми им миньонами из мультфильма "Гадкий Я" выбежал встречать тетю босиком, смешно переставляя толстенькие ножки.
- Что это на тебе? - с напускным восторгом воскликнула Келли, осматривая Фергюса. - Штанишки для больших мальчиков?
Малыш, улыбаясь, приподнял футболку, показывая тете трусики.
- Малыши совсем разбушевались, - сказала Лекси, выходя к мальчикам. Она одним движением подхватила Фергюса на руки и чмокнула сестру в щеку. - Смотри под ноги, тут повсюду игрушки разбросаны.
Лекси и ее муж Стюарт жили в Сент-Олбансе, в квартале, где было много молодых мамочек и ребятишек.
После Дарема Лекси прошла курсы переквалификации и устроилась учительницей истории в местную среднюю школу. Там она познакомилась со Стюартом - он работал в школе завучем, и с тех пор они были неразлучны.
- А где Стюарт?
- На родительском собрании. Я, к счастью, еще вчера со всем разделалась. Так, малыши, пора надевать пижамки. Вперед!
- Но мы хотим поиграть с тетей Келли… - заныл Альфи.
Келли опустилась на корточки и обняла племянника.
- Знаешь что? Давайте вы переоденетесь в пижамы, почистите зубки, а потом я приду уложить вас спать. Время щекотки! Идет?
- Идет! - Мальчишки побежали на второй этаж.
- Легко же их уговорить.
- Ты бы так не сказала, если бы приехала полчаса назад. Они тут наревелись вдосталь. В общем, мальчики уже поужинали, и я подумала, что мы уложим их спать, а потом спокойно сядем за стол. Я приготовила ризотто с грибами.
- Звучит замечательно.
У Келли пискнул телефон, и она нахмурилась, глядя на экран.
- Что-то случилось?
- Прости, это по работе. Мне придется ответить. - Она набрала сообщение, подняла голову и наткнулась на неодобрительный взгляд Лекси.
- Ты зависима от этой штуки. В этом-то и состоит проблема со смартфонами: ты будто весь свой кабинет в кармане носишь. И отключить его нельзя. - Лекси отказывалась покупать айфон, расхваливая преимущества своей старенькой "Нокии": мол, ну и что, что кирпич, зато три дня заряд аккумулятора держит.
- У меня же ненормированный рабочий день. Это у вас работа заканчивается в три часа и все лето - отпуск.
На это Лекси ничего не ответила. Келли прочла новое входящее сообщение, написала сообщение в ответ. На Ливерпуль-стрит произошла драка, Свифт прибыла на место преступления первой и, когда хулиганов арестовали, сняла показания со свидетелей. В толпе была одна пожилая женщина, и Келли поддерживала связь с ее дочерью, которая хотела, чтобы мать была в курсе продвижения дела.
- На самом деле она хочет, чтобы я сказала, мол, злоумышленники за решеткой, - сказала Келли, объяснив Лекси ситуацию. - Ее дочка говорит, что мама боится выходить на улицу, боится, что эти парни ей навредят.
- А они за решеткой?
Свифт покачала головой:
- Они еще подростки, без приводов в полицию. В лучшем случае их направят на общественные работы, в худшем они отделаются предупреждением. На самом деле они не представляют для этой старушки опасности, но она так не считает.
- Но ведь не твоя задача успокаивать ее и ее дочь? Разве у вас для этого нет штатных психологов?
Келли вздохнула:
- Я не рассказываю тебе, как учить детей, Лекс…
Сестра примирительно подняла руки:
- Ладно-ладно, я же не вмешиваюсь. Но ты не могла бы для разнообразия отключить телефон и побыть моей сестрой, а не копом? - Она умоляюще посмотрела на Свифт, и той стало стыдно.
- Конечно. - Келли уже собиралась отложить телефон, когда на экране высветился номер Кэтрин Таннинг. Она виновато посмотрела на Лекси. - Прости, это…
- По работе. Понимаю.
"Но она не понимает, - подумала Келли, проходя в гостиную, чтобы поговорить с Кэтрин. - Никогда не понимала".
Глава 9
Полицейский участок на Кеннон-стрит находится всего в паре минут от моего офиса. Я, наверное, тысячу раз проходила мимо, не замечая его. Он мне был не нужен. Несмотря на обезболивающие, которые я сегодня приняла, головная боль не прошла - а теперь еще и начали ломить руки и ноги, что явно не связано с похмельем. Наверное, я чем-то заболеваю. Стоит подумать об этом, как мне сразу становится хуже, словно само признание болезни позволяет вирусу укорениться в моем теле.
Опустив вспотевшую ладонь на дверную ручку, я чувствую иррациональный приступ паники - наверное, ее ощущают даже законопослушные люди, когда мимо проезжает полицейская машина. Джастин уже много лет ничего плохого не делал, но я до сих пор с потрясающей ясностью помню тот первый телефонный звонок из полиции.
Не знаю, когда Джастин начал воровать, но я уверена, что поймали его не во время первой кражи. В первый раз люди обычно пытаются вынести из магазина что-то мелкое, верно? Коробку конфет, диск. А вовсе не двадцать пять упаковок бритвенных станков, особенно если ты еще слишком маленький, чтобы бриться. И в первый раз ты не наденешь куртку с аккуратно надрезанной сверху подкладкой, чтобы забросить в нее украденное. Джастин ни слова не сказал об остальных. Признался в краже, но не сказал, для кого он это сделал и зачем ему все эти бритвы. Он отделался предупреждением - и ничуть не расстроился, будто речь шла всего лишь о выговоре в школе.
Мэтт был в ярости: "Ты теперь вечно будешь состоять на учете в полиции!" - "Пять лет, - поправила его я, вспомнив, что мне сказали в участке. - Потом срок давности преступления истечет и Джастин обязан будет говорить об этом нанимателю, только если тот спросит его прямо". Мелисса уже знала, конечно. Как знала о драках, в которые он постоянно ввязывался, и о том, как я испугалась, найдя у него в комнате пакет травы.
"Он же подросток, - помню, сказала она, налив мне бокал вина в утешение. - Перерастет". Так и вышло. Или он стал осторожнее и больше не попадался. Как бы то ни было, после того как Джастину исполнилось девятнадцать лет, больше нас с полицией ничего не связывало. Я думаю о том, что сейчас Джастин стоит за стойкой в модном фартуке Мелиссы, готовит горячие бутерброды и болтает с покупателями. От этой мысли мои губы растягиваются в улыбке.
Дежурный полицейский сидит за стеклянной стойкой, как на почте, и общается с посетителями через небольшое окошко, куда можно просунуть документы или мелкие предметы.
- Я могу вам помочь? - спрашивает он таким тоном, что становится ясно: помогать ему совершенно не хочется.
Голова у меня раскалывается, трудно подобрать слова:
- У меня есть кое-какая информация о совершенном убийстве.
- Продолжайте. - Во взгляде полицейского вспыхивает интерес.
Я протягиваю в окошко газетную вырезку. В углу стойки, прямо под стеной, виднеется затвердевшая жвачка, которую кто-то раскрасил синей шариковой ручкой.
- Это статья в сегодняшнем выпуске "Лондон газетт" об убийстве в Масвелл-Хилл.
Дежурный, шевеля губами, просматривает первый абзац статьи. Рация на столе за его спиной потрескивает. В "Лондон газетт" приведено мало подробностей: Таня Бекетт была учительницей в начальной школе на Холловей-роуд. Домой она уходила около половины четвертого, садилась в метро и ехала от "Арчвей" до "Хайгейт", потом пересаживалась в сорок третий автобус до остановки "Крэнли-Гарденс". В статье приводились слова ее парня: "Я должен был встретить ее с автобуса, но шел дождь, и Таня попросила меня остаться дома. Как бы я хотел это изменить!" На фотографии в статье он обнимает Таню, и я думаю, не он ли ее убийца. Так все считают, верно? Большинство жертв знакомы со своими убийцами.
Я протягиваю дежурному вторую вырезку.
- А это объявление во вчерашнем выпуске "Лондон газетт".
Перед глазами у меня все плывет, и я щурюсь, чтобы отогнать белые вспышки. Дотрагиваюсь кончиками пальцев до лба - он точно раскалился.
Полицейский переводит взгляд с одной вырезки на другую. Лицо у него невозмутимое, как у игрока в покер. Словно он все это уже знает. Наверное, сейчас он скажет, что я все выдумала и темноволосая девушка с крестиком на шее - вовсе не двадцатипятилетняя Таня Бекетт.
Но он этого не говорит. Берет трубку, нажимает "0" и ждет, пока ответит оператор.
- Вы не могли бы соединить меня с инспектором уголовной полиции Рампелло? - спрашивает он, не сводя с меня взгляда.
Я пишу сообщение Грехему: мол, я чем-то заболела и сегодня не выйду на работу. Сажусь на стул, прислоняясь к прохладной стене, отхлебываю тепловатую воду и жду, пока кто-нибудь выйдет поговорить со мной.
- Простите, - говорит дежурный где-то через час. Он предложил называть его Дереком, но обращаться к полицейскому по имени кажется мне неуместным. - Не знаю, почему он так задерживается.
"Он" - это инспектор уголовного розыска Рампелло, который должен подъехать на Кеннон-стрит из ОУ, как выразился Дерек, а потом извинился за использование полицейских словечек:
- Отдел убийств. Это подразделение занимается расследованием смерти той девушки.
Меня трясет. Я смотрю на фотографии Тани и думаю, что случилось в промежутке между тем, как ее снимок вышел в "Лондон газетт" и ее тело нашли в парке в Масвелл-Хилл.
Думаю, не я ли следующая.
Моя фотография появилась в газете в прошлую пятницу. Я поняла это в тот самый момент, когда увидела то объявление, и нельзя было позволять остальным разубедить меня. Если бы я сразу обратилась в полицию, может быть, это что-то бы изменило.
Тут должна быть какая-то связь. Таню Бекетт убили через сутки после выхода объявления, у Кэтрин Таннинг украли ключи через два дня. С тех пор, как я увидела свой снимок, прошло пять дней. Сколько времени до того, как со мной что-то случится?
В участок заходит мужчина, которому нужно переоформить водительские права.
- Пустая трата времени, - громко возмущается он, пока дежурный заполняет документы. - И моего, и вашего.
Он оглядывается на меня, видимо, в поисках поддержки, но я не отвечаю, как молчит и Дерек. Полицейский внимательно смотрит в водительские права мужчины и медленно записывает все данные. По-моему, он делает это намеренно. В целом, Дерек мне нравится. Когда все формальности улажены, мужчина сует права себе в бумажник.
- Вот спасибо вам большое. - Его голос сочится сарказмом. - Именно так мне и нравится проводить свой обеденный перерыв.
Потом приходит женщина с вопящим младенцем, просит подсказать, как ей пройти к метро. Затем - старик, потерявший бумажник.
- Когда я вышел из метро на станции "Банк", бумажник у меня еще был, - говорит он. - Но потом где-то по дороге оттуда к набережной… - Мужчина оглядывается, словно его бумажник может каким-то чудом материализоваться на полу в участке. - Он исчез.
Я закрываю глаза. Хотела бы я прийти сюда по такому банальному вопросу - и уйти, не ощущая ничего, кроме легкого раздражения.
Дерек записывает контактные данные старика и описание бумажника, а я заставляю себя успокоиться. Хоть бы этот Рампелло поскорее пришел…
Старик уходит. Еще один час тянется без происшествий. Наконец у Дерека звонит телефон.
- Вы уже едете? Просто она ждет с обеденного перерыва. - Он смотрит на меня и бровью не ведет. - Ясно. Конечно. Я передам.
- Он не приедет, да?
Мне так плохо, что сил на злость уже не хватает. Да и что бы я делала все это время? Работать я все равно не в состоянии.
- Похоже, он задерживается в связи с расследованием. Как вы понимаете, сейчас у них дел невпроворот. Рампелло попросил меня извиниться перед вами, сказал, что сам с вами свяжется. Я передам ему ваш номер. - Он хмурится. - Вы плохо выглядите, дорогая моя.
- Все в порядке, - отвечаю я, но это не соответствует истине.
Я говорю себе, что мне не страшно, это я просто заболела, но когда я достаю телефон и пролистываю список номеров, руки у меня дрожат.
- Ты далеко от Кеннон-стрит? Я себя плохо чувствую. Думаю, мне нужно домой.
- Оставайся на месте, Зо, - не раздумывая, отвечает Мэтт. - Я за тобой заеду.
Он говорит, что ему нужно проехать один квартал, но проходит полчаса, прежде чем он появляется. Мне стыдно за то, что Мэтт лишается заказов, просто чтобы подвезти меня. Дверь в полицейский участок распахивается, и, к своему стыду, я чувствую, как при виде знакомого лица по моим щекам градом катятся слезы.
- За супругой приехали? - спрашивает Дерек.
У меня нет сил поправить его, а Мэтт даже и не думает прояснять это недоразумение.
- Двойная порция парацетамола и немножко виски, вот что ей нужно. Надеюсь, вы скоро выздоровеете, дорогая.
Мэтт усаживает меня в такси - на заднее сиденье, как усадил бы любого пассажира, - и включает обогрев машины на полную мощность. Я сосредотачиваюсь на дыхании, пытаясь унять бьющую меня дрожь.
- Когда ты себя так почувствовала?
- Сегодня утром. Я подумала, мол, странно, что у меня похмелье, я вчера не так много выпила, но потом головная боль усилилась и начался озноб.
- Грипп, - уверенно констатирует Мэтт.
Как и большинство таксистов, Мэтт считает себя экспертом по всем вопросам. Он поглядывает на меня в зеркало заднего вида, стараясь не отвлекаться от дороги.
- А что ты делала в полицейском участке?
- Вчера ночью произошло убийство. В парке неподалеку от станции "Крэнли-Гарденс".
- Это в Крауч-Энд?
- Да. Девушку задушили.
Я рассказываю ему об объявлениях в "Лондон газетт", о моей фотографии, о Тане Бекетт.
- Ты уверена, что это та самая женщина?
Я киваю, хотя он смотрит на дорогу. Присвистнув, Мэтт решительно сворачивает налево - видимо, хочет срезать путь через улочки с односторонним движением, настолько узкие, что я могла бы высунуть руку в окно и дотронуться до кирпичных стен домов.
- Куда мы едем?
- Впереди были кошмарные пробки. Так что тебе сказали в полиции?
Я смотрю на улицу, пытаюсь понять, где мы, но у меня ничего не получается. Дети идут домой из школы: кто-то сам, кто-то держит за руку маму.
- Они вызвали следователя по этому делу, но он не приехал.
- Чего и следовало ожидать.
- Мне страшно, Мэтт.
Он молчит. Мэтт всегда плохо справлялся с тем, чтобы утешить кого-то.
- Если в той газете действительно была моя фотография, то теперь со мной что-то случится. Что-то плохое.
В горле саднит, ком мешает сглотнуть.
- Полиция считает, что есть какая-то связь между объявлениями и тем убийством?
Наконец-то мы выбираемся из лабиринта переулков и я вижу Саус-Серкулар-роуд. Почти приехали. Глаза жжет настолько, что больно открывать. Я моргаю, пытаясь хоть немного их смочить.
- Дежурный, похоже, воспринял мою проблему всерьез. - Мне трудно сосредоточиться на его словах. - Но я не знаю, как к этому отнесется следователь. Я еще не сказала ему о моей фотографии - не было возможности.
- Все это странно, Зо.
- И не говори. Когда я увидела этот снимок, подумала, что схожу с ума. По-моему, Саймон до сих пор так думает.
- Он тебе не верит? - Мэтт резко поворачивает ко мне голову.
Я злюсь на себя. Как будто Мэтту требуются дополнительные причины, чтобы невзлюбить Саймона.
- Он думает, что происшедшему есть рациональное объяснение.
- А ты как думаешь?
Я молчу. "Я думаю, что меня убьют".
Мы останавливаемся перед домом, и я открываю сумочку.
- Позволь заплатить тебе за проезд.
- Ну уж нет.
- Ты не должен тратиться на меня, Мэтт, это несправедливо…
- Не нужны мне твои деньги, Зо! - рявкает он. - Убери их. - Затем его голос смягчается. - Давай я проведу тебя в дом.
- Я сама справлюсь.
Но когда я выхожу из машины, ноги у меня подгибаются и Мэтт едва успевает меня подхватить.
- Вижу, как ты справишься.
Он забирает у меня ключи, открывает входную дверь и нерешительно останавливается.
- Все в порядке, - говорю я. - Саймон на работе.
Я слишком больна, чтобы мне было стыдно за эту фразу. Я вешаю сумку и пальто на вешалку, и Мэтт помогает мне подняться на второй этаж. Там он останавливается, не зная, где спальня, и я указываю на дверь рядом с комнатой Кейти.
- Дальше я сама разберусь, - говорю я.
Но Мэтт, не обращая на это внимания, открывает дверь и заводит меня в комнату под руку.
Он откидывает одеяло с левой стороны кровати. Когда мы были женаты, я спала слева. Но теперь на прикроватном столике слева лежат вещи Саймона: книга, домашние очки, мелочь, обитая кожей коробочка для часов. Если Мэтт что-то и замечает, он ничего не говорит.
Не раздеваясь, я забираюсь на кровать.
Когда Саймон меня будит, в комнате темно и приходится включать бра.
- Когда я пришел домой, ты уже спала. Заболела? - шепчет он, зажимая ладонью мой мобильный. - Тут звонит какой-то полицейский. Что происходит? Что-то случилось?
Мне жарко, я вспотела, голова раскалывается, и мне едва удается приподняться. Я тянусь за телефоном, но Саймон не отдает мне его.
- Почему тебе звонят из полиции?
- Потом объясню, - хрипло говорю я. Приходится откашляться.
Саймон вручает мне мобильный и присаживается на край кровати. У меня все еще жар, но после сна я чувствую себя немного лучше.
- Алло, это Зоуи Уолкер.
- Миссис Уолкер, это инспектор Рампелло из отдела убийств уголовной полиции Северо-Западного Лондона. Насколько я понимаю, вы хотели поговорить со мной. - Голос у него рассеянный. Ему скучно, или он устал. Или и то и другое.