- Меня зовут Василий Федорович.
- А меня принцесса Лихтенштейн. Требую, чтобы меня немедленно освободили и компенсировали моральный и физический ущерб!
Василий Федорович фальшиво улыбнулся, показав полный рот неестественно белых протезов:
- Обязательно компенсируем, если Алексей Петрович примет наши условия.
- Так это из-за его делишек вы весь этот киднепинг устроили? - Юля расхохоталась. - Жаль, видеокамеры нету! Сюжетец для "Масок", честное слово! А тротил вы где прячете, под подушкой?
- Юля, бросьте вы эти глупости. Я деловой человек. Сейчас вы напишете вашему отцу, и, думаю, уже завтра он за вами приедет.
- Никаких писем я писать не собираюсь. Сами договаривайтесь с этим жуликом о чем хотите.
- Вы, я вижу, домой не торопитесь?
- Чего я там не видала? - Юля пожала плечами.
- А как же институт?
- Не ваша забота.
- Зря хамите, зря. Ну что ж. Сами так сами. Тогда вам придется проскучать здесь несколько дольше.
- А мне вообще никогда скучно не бывает, - и Юля нахально улыбнулась, поняв, что пока ничего страшного с ней не сделают.
* * *
- Я им там жуткий разгром хотела устроить, да жаль, уже на второй день детектив этот прибыл, а к вечеру и сам папашка прикатил. К тому же они дверь все время запирали. Но один сюрпризик я все же успела преподнести, да такой! Они меня навсегда, гады, запомнили! - Юля отхлебнула еще пива.
- Что за сюрпризик? - Я сгорала от любопытства, и мне становилось все труднее подогревать в себе внушенное Макаром Захаровичем недоверие.
- Погоди. Это уже под самый финиш произошло. Сперва об этом детективе расскажу.
* * *
- Ну, кажись, порядочек! - радостно сказал Кругляк, которого Юля упорно обзывала "половым", так как еду ей доставлял исключительно он. - Глянь, посланец от твоего батька привалил.
Юля, листавшая какую-то старую книжку, выкопанную в шкафу, взглянула в окно. По заснеженной утоптанной дорожке к дому направлялся высокий мужчина в вязаной шапочке и темных очках. Зимой эти очки выглядели довольно-таки странно. На ходу он то и дело трогал рукой в перчатке свои пышные темно-рыжие усы, закрывавшие верхнюю губу.
- Все, девонька, скоро домой поедешь. - Кругляк ловко собрал тарелки на поднос и быстро слинял. В спешке он забыл запереть дверь.
* * *
- Я, как увидела, что он дверь не запер, сразу решила: подслушаю! - Юля открыла следующую банку.
- Ты хорошо помнишь, о чем они говорили? И какой голос был у гостя?
- Помню, конечно, - кивнула она. - А голос? Обычный баритон. Он, зараза, очень тихо говорил, как назло! Так что я не всю подоплеку разузнала.
* * *
- Здравствуйте, - услышала Юля, когда, пройдя на цыпочках по узкому темному коридорчику, присела на корточки у лестницы, ведущей вниз на веранду. - С кем имею честь?
- Зовите меня просто Сергеем, - еле расслышала она голос приехавшего мужчины.
- Очень приятно. А меня можете звать Василием Федоровичем, - засмеялся хозяин дачи, изображая гостеприимство. - Вы от Алексея Петровича?
- От него. Он в целом согласен, но тут у него кое-какие встречные предложения.
- Кто ж вы будете? - полюбопытствовал хозяин.
- Сыщик я. Частный. Устраивает?
- Вполне, вполне. Я вообще человек мягкий, сговорчивый… - заверил сыщика Василий Федорович.
Зашелестела бумага, до Юли донеслось легкое покашливание Василия Федоровича.
- Так-так, - сказал он, и Юля уловила запах сигаретного дыма. - Значит, он просит не десять, а пятнадцать процентов? Крутенько берет, между нами говоря…
- Да, он хочет пятнадцать процентов, - подтвердил Сергей, особо выделив голосом слово "хочет".
- Не многовато ли будет?
- Это, как бы сказать, в порядке компенсации. Вы не должны были впутывать в это дело его дочь.
- Он упорно не шел на наши условия. - По голосу было ясно, что Василий Федорович улыбается, демонстрируя гостю свои протезы.
- Значит, неправильно уговаривали.
Послышался скрип половиц. Видимо, кто-то из них принялся расхаживать по комнате. Забулькала жидкость.
- Ладно, Сергей, не будем ссориться, - с деланным добродушием предложил хозяин. - Выпьете?
- Спасибо, нет, я за рулем. Ну, так что скажете, Василий Федорович?
- Пятнадцать - это все же слишком. На двенадцать я бы еще мог согласиться.
- Так и передать?
- Уверен, он пойдет нам навстречу. В конце концов, Юля пока у нас.
- Надеюсь, вы понимаете, что если хоть пальцем ее тронете…
- Дорогой мой! Да что вы в самом деле! Я бы и не пошел на столь крайнюю меру, будь Алексей Петрович хоть чуточку сговорчивее с самого начала, когда мы только ознакомили его с нашими деловыми предложениями.
- Пятнадцать, - твердо сказал Сергей.
- Двенадцать с половиной, - не менее твердо возразил Василий Федорович.
"Прямо исторический торг между Кисой Воробьяниновым и Остапом!" - подумала Юля.
- Это бесполезный разговор. - Сергей встал, и под его твердыми шагами половицы заскрипели громче. - Видимо, придется Алексею Петровичу самому с вами договариваться.
- Ладно, ладно, успокойтесь, - ворчливо сказал Василий Федорович, отбросив свою фальшивую доброжелательность. - Я не уполномочен решать этот вопрос. Если вы подождете, я созвонюсь кое с кем.
- Некогда мне дожидаться. В общем, или пятнадцать, или Алексей Петрович примет ответные меры.
- Никаких мер он не примет! - жестко сказал хозяин. - Хорошо, пусть приезжает сюда сам. Я постараюсь все уладить к обоюдному удовольствию.
- Да уж, удовольствие что надо, - усмехнулся гость. - Я поехал. Вечером ждите Мордвинова.
* * *
- Я поняла, - Юля отставила в сторонку пустую банку и закурила, - что времени у меня почти нет. И такую память решила по себе оставить, чтобы им тошно сделалось, и очень надолго.
* * *
Юля улеглась поперек кровати, свесив голову и ноги, и принялась стонать на весь дом. Ее очень скоро услышали, и вбежавший Кругляк испуганно спросил:
- Эй, ты чего орешь-то?
- А-а-а! О-о-о! - стонала Юля, жутко гримасничая и мученически закатывая глаза.
Тут в комнате неожиданно появился Мишка, компаньон Кости Точило по похищению, о котором Юля уже сто раз успела забыть, и отпихнул Кругляка плечом:
- Степан, чего это с ней?
- Кабы я знал! Вот, лежит и орет. Судак, чего делать-то?
- Живо-о-от! - стенала Юля, постепенно сползая с кровати на пол. - Отра-ави-и-или меня-а-а, га-а-ды-ы…
Мишка-Судак метнулся в коридор. Через минуту в комнату вбежали Точило и Василий Федорович.
- Ой, пло-охо… - хрипела Юля.
- Ты чем ее накормил, коз-зел? - шипел Василий Федорович, роясь в аптечном шкафчике и осыпая соратников таблетками.
- Чем всегда, ветчиной баночной, - отбивался Кругляк-Степан. - Все жрали, и ничего! Она ж всего месяц назад сделана-то была!
- У-а-у-у! - Юля уже рыдала в голос, правда, от смеха, но перепуганные "гангстеры", к счастью, этого не поняли.
- На! Выпей! Да дайте же ей воды, суки недорезанные! - Василий Федорович наподдал под задницы Точиле и Мишке Судаку, те резво помчались вниз и зазвенели стаканами.
- Что-о это-о?.. - голосом умирающей спросила Юля.
- Слабительное. Где вода, сволочи?!
Вбежал запыхавшийся Точило и протянул Юле стакан. Облив щедрою рукою покрывало, девушка сделала вид, что проглотила таблетку, постонала еще немножко и бросилась в коридор, скорчившись и держась за живот. Под свитером у нее уже было кое-что припасено, не дай бог вывалится!
Заперев за собой дверь туалета, Юля выплюнула таблетку и, не переставая испускать душераздирающие стоны, принялась за свое черное дело.
К счастью, туалет был устроен добротно, как в городской квартире, с шикарным финским унитазом розового цвета. Опустив туда свой "сюрприз", Юля натолкала сверху смятых газет, вытащив их из-под свитера, поглубже пропихнула их "квачом" и спустила воду. Подождала. Первый ком раскисшей от воды бумаги проскочил. Юля навертела второй, не переставая кряхтеть и охать как можно громче.
* * *
- Я там почти полтора часа просидела, - Юля тряслась от смеха, а у меня из глаз уже ручьем бежали слезы. - А они все это время под дверью тусовались, боялись, что я сейчас концы отдам, представляешь?
- А п-потом? - еле выговорила я, заикаясь от хохота.
- Потом они завопили, что мой папка уже приехал. Он, как выяснилось, догадался, куда меня могли затащить, где-то рядом крутился. Они его по "сотке" вызвонили. Ну, папка, значит, в дом ворвался, прискакал на второй этаж и тоже стал под дверью колобродить! Я в лицо холодной водичкой плеснула, еще пук газет в толчок напоследок сунула и выхожу, вся зеленая и в пополаме. Этакий умирающий лебедь! Они меня под руки подхватили, всем скопом с лестницы повели. Суетятся все, зачем-то нашатырь мне под нос суют, а отец орет: "Отравители! Сволочи!" А они в ответ: "Да свежая была ветчина, свежая!" А он: "Вы этой дрянью собак бешеных травите!"
- Ох, господи… Погоди, дай дух перевести… - И я припала к банке с пивом, как к источнику в пустыне.
- Кое-как до папкиной машины меня доволокли, отец меня усаживает, а этот Василий Федорович все прыгает вокруг машины, извиняется. И тут ка-ак началось! Наверное, кто-то из этих придурков ручки зашел помыть или проверить - не облевала ли я их шикарную сантехнику, да и спустил сдуру водичку лишний раз. Короче, наверху заорали аж в два голоса, и как потечет прямо из-под дома на дорожку! По беленькому снежку… Все вопят, а дерьмо знай себе растекается по участку, да еще и пенится!
- У них трубу прорвало от твоих газет, да? - плача от смеха, спросила я.
- Наверняка. В доме-то техника "родная", а трубы? Те, что от Софьи Власовны достались! Вряд ли владелец дачи по всему поселку их выковыривал и менял, разорился бы просто. Так и остались основные коллекторы, или что там, совковые, на сопельках. Ну и вот… Ух, и зрелище было! Я бы ни за что не уехала, не дождавшись. И запах почище, чем на свиноферме! Отец только ахнул, прыг в машину и рванул с места, как Шумахер. А этот их босс так и остался стоять. Лысина дыбом, рот разинут, а под ноги ему ручейки текут, такого, знаешь, нежно-коричневого цвета… И текут, текут! Красота!
- Всем "мстям" месть, - я никак не могла отдышаться, - я бы не додумалась! Но ведь одних газет для такого катаклизма маловато?
- Так я же им кусок дрожжей туда бросила, - пояснила Юля, - нашла его в шкафу на полке. Вот дерьмо и "забродило"!
От смеха я уже не могла глотать, и пиво полилось на стол.
* * *
Рассказав мне эту веселую историю, Юля заявила, что ей пора отчаливать, и ушла, звеня колокольчиками, словно тибетский монах.
Выпитое пиво здорово ослабило мои умственные способности.
Вместо того чтобы срочно звонить Макару Захаровичу и излагать ему содержание нашей с Юлей беседы, я лежала на диванчике и тупо смотрела в пространство, пытаясь самостоятельно решить задачку, врала мне девчонка или нет.
Собственно, а зачем ей врать? Или она, как Вадим, с бухты-барахты решила, что я одна из тайных пружин в этой пирамидальной афере? Что-то слишком подозрительной я кажусь разным жуликам, и это при моей деловой и коммерческой непорочности.
Видимо, сильно я все же поплыла, поэтому совсем не удивилась, когда затрещал телефон. В полной уверенности, что это звонит Макар Захарович, я расслабленной рукой сняла трубку и лениво протянула:
- Слушаю.
- Милочка? Здравствуй.
Это был Вадим! Хмель слетел с меня, как бикини со стриптизерши. Как он посмел? После всего того, что устроил в моем доме! У меня моментально вылетело из головы, что я ждала этого звонка и уже не надеялась дождаться. Во мне вскипело справедливое негодование, подогретое алкоголем до критической температуры, и я немедленно закатила своему герою-любовнику грандиознейший скандал:
- Ах ты, негодяй! Как у тебя наглости хватило сюда звонить, да еще назвать меня Милочкой?
Он попытался перебить, но меня, по выражению Макара Захаровича, "понесло", и словесный шквал только набирал силу:
- Совсем меня идиоткой считаешь? "Ах, за мной гонятся, я умираю, погибаю! Ты - моя спасительница!" Это ты меня за свое спасение так отблагодарил, да? Всю квартиру мне разгромил, хорошо, хоть мебель в окно не повыкидывал и до поджога не додумался!
Неизвестно, что бы я еще успела выболтать. Например, что кое-что знаю о настоящих хозяевах квартиры на "Щелковской".
Но тут Вадиму удалось-таки вклиниться в поток моих обвинений, и он затараторил, боясь, что я вот-вот его перебью:
- Милочка, лапушка, я тебе все-все объясню. Я был вынужден на это пойти, отвлечь их внимание…
- Я тебе не лапушка! - рявкнула я так, что у самой в ушах зазвенело.
И тут Вадим вдруг спросил совершенно другим тоном:
- Кстати, а почему ты вообще подумала, что это я устроил у тебя погром?
- Почему, почему! Потому что я совсем не такая безмозглая, как тебе кажется.
Нет, от него так просто не отделаешься. Ах я, дура пьяная! Язык мой - враг мой, причем самый коварный. Ну и как я ему все это объясню? Заявлю, что с генералом КГБ в отставке общаюсь и он меня бесплатно консультирует? Вот влипла!
- Ну а все же? - не отступался этот негодяй.
Придумывать правдоподобную ложь было некогда, и я брякнула правду:
- Потому что ты дверь за собой запер. А мои ключи висели на гвоздике.
- Ну и что? У бандитов всякие приемы есть, в том числе и технические.
И тут меня осенило. Не могла же я сказать: знаю, мол, милый, что это ты в моих вещичках рылся тогда, в пансионате, и ключики мои "слепил". Он ведь сразу спросит, клещ настырный, чего я молчала так долго, из-за чувств-с?
- Вадим, - устало спросила я, - ты помнишь, чем я занимаюсь?
Он озадаченно молчал. Пришлось излагать дальше:
- Я, Вадимушка, уже пять лет редактирую всякого рода книжечки. Ты меня слушаешь?
- Слушаю, - осторожно подтвердил он.
- И вот среди этих книжечек, - не торопясь, завела я свою сказку про белого бычка, - довольно-таки часто мне попадаются детективные романы. Не самые лучшие, к сожалению, не Чейз, не Агата Кристи и не братья Вайнеры. Но все-таки кое-что я из них почерпнула. И вот что я почерпнула…
Вадим не выдержал моего изложения в восточном стиле, с союзом "и" в начале каждого второго предложения и с бесконечными повторами, и перебил:
- Мила, я, может, не вовремя? Ты, похоже, спала, а теперь какой-то тягомотный сон мне пересказываешь.
- Потерпи. Это не сон. Сейчас я закончу. И вот, что касается технических приемов, о которых ты что-то начал мне говорить. Тебе, разумеется, хорошо знакомо такое техническое понятие: отпечатки пальцев? Я могу повторить по слогам: от-пе-чат…
- Не надо! - Вадим буквально взвыл, и я с готовностью заткнулась. Он помолчал и спросил: - Ты вызвала милицию?
- А как же! - радостно подтвердила я. - Это ж в первую очередь положено делать. Я вообще до ужаса законопослушная.
- И это они тебе сказали…
- И они установили, что в квартире на тот момент наличествовали два типа отпечатков: мои собственные и еще какого-то гражданина. Только одного гражданина! А не толпы бандитов! Или ты сейчас скажешь, что твои преследователи были в перчатках?
- И ты поняла… - Похоже, к Вадиму тоже прилип стиль "Тысяча и одной ночи".
Я подхватила:
- И я поняла, что, во-первых, ты сам дал себе по носу. Или ты просто пальчик расковырял? "Тады пардон", как выражается моя тетка. Во-вторых, ты сам перекопал и раскидал мои вещи, скотина! В-третьих, сам, своими ножками, вышел и, в-четвертых, сам же аккуратненько запер дверь! Вот так-то.
- А если все же нет? А если меня лупили и тащили действительно бандиты в перчатках?
- Ага, и в масках с прорезями для глаз. А ключи сами собой просочились через замочную скважину и вползли на гвоздик! Я тебе русским языком повторяю: милиция установила… ты смысл-то этого слова улавливаешь? У-ста-но-ви-ла, что у меня побывал только один человек. И громил мою квартиру один человек. И этот человек - ты! Уж тебе-то должно быть знакомо, что такое следственная экспертиза? Вот и я имею некоторое понятие.
- Ладно-ладно, все, сдаюсь. Да, это был я. Честно говоря, не думал, что ты все же вызовешь моих бывших коллег.
- Почему это? - очень искренно удивилась я. - На мой дом совершили, извините, настоящий налет, а я должна это скрыть от широко раскрытых глаз общественности? А вдруг у меня пачки долларов были спрятаны в вентиляции, и у меня их украли?
- А у тебя что, правда валюта была?
- Увы! Нету уже. Всю пожертвовала в фонд помощи бывшим сотрудникам милиции, вроде тебя. Чтобы они могли свои частные агентства пооткрывать.
- Милочка, ты все такая же остроумная.
Ах он, подлиза! Ну, погоди.
- Ага, я такая. Кстати, мне в голову пришла очень остроумная мысль, - я помолчала, чтобы довести его до белого каления. - Может, мне на тебя в суд подать, а, Вадимчик? Я ведь женщина бедная, одинокая и беззащитная, ну прямо как вдова Грицацуева.
- Не надо в суд, - очень серьезно попросил Вадим. - Я как раз и позвонил, чтобы предложить некоторую компенсацию.
- Миллион! Дай мне миллион, - немедленно заявила я.
- Рублей? - хмыкнул Вадим.
- Долларов, - уточнила я, и он как-то сразу осекся и закашлялся.
- Ты что, простудился? - заботливо спросила я. Чувство юмора у него, как у носорога, право слово. - Ты же сам сказал: звонишь, мол, с повинной…
Дошло, похоже, до кретина, что я все-таки шучу. Он даже похихикал, правда, как-то неуверенно, и предложил:
- Милочка, может, встретимся и все обговорим? Скажем, в "Праге", завтра, часиков в семь вечера, а?