Беловежская Пуща поставила заключительную точку в агонии организма, еще недавно носившего гордое название Советский Союз.
Тогда пенсионер Николай Ильич Кутепов ушел из дома, жил на даче в "Жемчужине". Пил в одиночестве и по миниатюрному экрану "Электроники" смотрел "Новости".
В пьяном, воспаленном мозгу чекиста роились мысли одна позорнее другой. "Разрушим до основания а затем… Что затем? Господами решили стать, но уж если пятки в навозе, а из пасти разит перегаром, как из винной бочки… Как ни называй, а жлоба по морде видно… Тысячи лучших чекистов разогнали, верных псов-волкодавов поменяли на сладкоголосых петухов. Ну-ну, они вам защитят страну. Сохранят государственное добро, как же, нее пойдет с молотка". Потом он забылся глубоким пьяным сном.
Утром бывший полковник КГБ проснулся с ясной головой и четким планом действий. Вылив в раковину оставшуюся водку, он подумал со злорадством: "Я вам больше не нужен, ну и х… с вами, сам проживу".
В тот же день, приехав в Питер, он разыскал своего старого друга профессора Мамаева, бывшего агента-нелегала, в свое время успешно работавшего в Швейцарии. Сейчас профессор преподавал политэкономию, живя на полунищенскую зарплату. Кутепов предложил Мамаеву создать фирму, а уж чем она будет заниматься - это его, профессора, дело, ведь он экономист. После недолгих раздумий Матвей Александрович Мамаев остановился на совместном предприятии по монтажу пищевых линий западного производства. Ударили по рукам. Мамаев занялся регистрацией новой фирмы и налаживанием старых швейцарских связей. Кутепов же набрал большую команду из высококлассных специалистов: инженеров-монтажников, инженеров-наладчиков. Ездил по области в поисках заказчиков. Наконец поступил заказ на строительство колбасного цеха и сыроварни. Колесо бизнеса закрутилось. Кроме швейцарских поставщиков продовольственных технологий, в новую фирму вросли две кондитерские фабрики Югославии, у Мамаева там были большие связи. Так появилось новое совместное предприятие "РЮШ" (Россия, Югославия, Швейцария), первоначальной задачей которого было строительство новых или переоборудование старых мясомолочных и кондитерских предприятий в западных областях России.
Все изменилось, когда неожиданно в Югославии вспыхнула гражданская война. Экспорт кондитерских технологий сразу же был Похерен, воюющей стране нужны были сотни единиц боевой техники, тысячи единиц оружия, боеприпасы к ним. Но главное - нужны профессионалы, настоящие солдаты, которые смогут использовать это оружие, чтобы воевать, а не быть пушечным мясом.
Об этом Кутепову сказал югославский друг, сербский компаньон. Аналитический мозг бывшего оперативника сразу же ухватился за главную мысль. За годы службы в госбезопасности он обрел множество знакомых среди офицеров КГБ и армии. Многие из них были выброшены на обочину жизни и не представляли, как жить дальше. Им только нужно предложить стать наемниками, то есть вернуться в привычную для военных среду. А вооружение? Развал огромной державы, переход частей под командование самостийных правительств или вывод их в Россию привели к тому, что большое количество оружия было неучтенным и лежало как бы на личных складах начальников тыла частей и соединений. Оружие ждало своих покупателей. Вернувшись в Петербург, Кутепов навел кое-какие справки, и уже через месяц в Сербию выехала первая сотня наемников - офицеры и прапорщики из бывшей Западной группы войск. Затем была отправлена первая партия стрелкового оружия, приобретенная Кутеповым за гроши в одной из дивизий, выведенной в Ленинградский округ из Чехословакии.
После этого пошло и поехало, оружие скупалось большими партиями - как правило, цены снижались до смехотворных - и свозилось на арендуемые (естественно, фиктивными фирмами) склады, где ждало своего покупателя. А на карте бывшего Советского Союза вспыхнуло множество "горячих точек", требовавших оружия и наемников. Повальное взяточничество позволяло провозить все необходимое без особого труда.
За год войны фирма "РЮШ" по-настоящему расцвела, доходы (правильно оформленные юридически) увеличились в десятки раз. Теперь Мамаев мог осуществить свою давнюю мечту и вернуться в Швейцарию, где был полномочным представителем фирмы и членом совета директоров. У Кутепова же было множество агентов, занимающихся поиском и скупкой оружия, а также вербовкой бывших офицеров армии и флота по странам СНГ и Балтии. Несколько агентов из бывших разведчиков в Западной и Южной Европе приобретали вооружение и "зондировали почву" для расширения военного бизнеса.
Деятельность фирмы "РЮШ" не могла пройти незамеченной для криминального мира. Однажды в офис фирмы явился нагловатый молодой человек в дорогом костюме и, направившись прямиком в кабинет Кутепова, с порога заявил:
- Я от Щербатого, он обратил внимание, что вы тут жируете, значит, требуется охрана. За безопасность будешь отстегивать Щербатому пока десять процентов. А потом посмотрим.
Наглец ушел, Кутепов, естественно, платить не собирался.
Через месяц в офисе опять возник юноша в дорогом костюме, за ним следовали двое, каждый размером с двустворчатый шкаф.
И опять с порога наглец зашипел:
- Шо, сильно независимый, крутой? Ну, дядя, тебе не повезло, Щербатый забил "стрелку" на завтра на Ладоге у сорок третьего километра. Усек?
Кутепов снова ничего не ответил, но, едва ушли делегаты преступного мира, снял трубку телефона и набрал номер своего менеджера, бывшего офицера КГБ, бойца диверсионного подразделения "Вымпел".
- Кирилл, зайди ко мне, - приказал шеф.
На следующий день бригада Щербатого отдыхала перед будущей "стрелкой" в загородном ресторане "Лукерьино подворье". Никто из обслуживающего персонала, не говоря о боевиках Щербатого, не заметил, как все выходы из ресторана были заняты людьми в черном. В зале полыхнула яркая вспышка со странным грохотом, взрыв светошумовой гранаты оглушил и ослепил бандитов, а заодно послужил сигналом для нападавших…
Через час милиция констатировала очередную бандитскую разборку. Следователей и экспертов поразило, сколь профессионально была проведена операция. Среди трупов бандитов не было только Щербатого. Его нашли через сутки, лежащего между рельсов железной дороги. Грузовой поезд, следующий из Санкт-Петербурга в Финляндию, переехал его от копчика до плеч.
Хоронили Щербатого в закрытом гробу, людей было не много, только несколько родственников и авторитеты из других группировок.
После похорон авторитеты собрались на квартире помянуть усопшего. Но вскоре поминки превратились в толковище. Паханы решали, что произошло и что с этим делать.
Долго они выясняли, но сразу ничего не выявили. Через несколько дней все-таки удалось узнать, что незадолго до своей кончины Щербатый (царство ему небесное) решил наехать на хозяина "РЮШа", дескать, зажрался. Стали выяснять, чем на самом деле занимается "РЮШ", а когда выяснили, единогласно решили не связываться. Силу надо уважать.
С тех пор у Кутепова бизнес разросся, он поставлял оружие и наемников не только в Югославию, Карабах, но теперь уже и в Африку. Вспыхивающие там один за другим конфликты требовали высококлассных спецов - летчиков, авиационных техников, специалистов по рейдам.
Торгуя оружием и военными профессионалами, бывший полковник Кутепов оставался патриотом государства, которое его выгнало на пенсию. Ни один патрон не был продан Чечне, ни одного наемника туда не отправила фирма "РЮШ". Николай Ильич читал репортажи о провалившемся штурме Грозного оппозицией и о пленении офицеров-танкистов Таманской дивизии, завербованных ФСК, - после плена от них отреклись и армия, и контрразведка.
"Мы так не работали, - с горечью думал полковник КГБ, - впрочем, чему удивляться, если контрразведкой руководит замполит-пожарник".
Вступление федеральных войск на территорию мятежного субъекта Кутепов одобрял, понимая, что чеченский сепаратизм - первый клин, вбитый в целостность Российской Федерации. Дай этим волю, вскоре весь Кавказ взбрыкнет. Не понимал он одного: как можно воевать так бездарно, где опыт почти десятилетней войны в Афганистане, где бойцы, закаленные той войной? Ничего этого не было, мальчишки-срочники воевали против матерых мужиков.
Иногда по ночам Николай Ильич просыпался и думал: "Правильно ли я поступаю, что торгую смертью, отправляю людей на войну, оторвав их от семей и бросая в мясорубку? - Но тут же сам себе отвечал: - Я не разжигаю костер войны, он уже был зажжен до меня. А вербовка наемников? Тоже вроде гуманитарной миссии: люди, обученные воевать, другого ничего не умеют, а им семьи надо кормить. Если я их не найму, не дам денег, которые они оставляют своим родным и близким, то и без денег они отправились бы воевать добровольцами, потому что выдрессированы".
От этих оправданий легче не становилось, душу по-прежнему точил призрак грехопадения.
Сейчас, сидя перед зажегшимся экраном монитора, Николай Ильич вдруг подумал: "Если помогу Глебу общипать перья с этого гада Логинова, то и мне часть грехов зачтется…"
* * *
Кольцов на такси доехал до Серебряного Бора. Здесь и было условленное место встречи. В полдень народу немного, Глеб еще раз прошелся по зеленым аллеям, проверяя, нет ли "хвоста". Нет, за ним никто не следил.
Частный детектив направился к месту рандеву, Олег Донцов сидел на скамейке с видом на Москву-реку и прямо из горлышка пил чешское пиво "Золотой фазан", рядом стояла длинная красная спортивная сумка. Сыщик был одет в потертый джинсовый костюм, на ногах белые кроссовки, солнцезащитные очки в роговой оправе.
Увидев Олега издалека, Глеб решил подойти к нему незаметно сзади. Бесшумно ступая, он медленно приближался к широкой спине, обтянутой джинсовой тканью. Но едва Глеб подошел на десять метров, как Донцов, не поворачиваясь, спросил:
- Пива хочешь, Каскадер?
Глеб сплюнул с досадой.
- Как ты меня учуял?
- Да не учуял я тебя, - сказал Олег, снимая очки. - Увидел.
Стекла очков были слегка удлинены и загнуты, позволяя видеть, что происходит позади.
- Подарок из Сингапура, - пояснил Донцов. - Вещь очень полезная, особенно в такой работе, как у нас с тобой.
- Ты что-то про пиво говорил, - напомнил Кольцов.
Олег запустил руку в нутро своей сумки и извлек темно-коричневую бутылку с золотой этикеткой, протянул ее Глебу. Тот ударом о край скамейки сбил пробку с горлышка и с жадностью приложил бутылку к губам.
- Ты звал меня, - проговорил Донцов, - чего тебе надобно, старче?
- Ты еще не передумал отправляться со мной в преисподнюю? - оторвался от бутылки Глеб.
- Нет, все решено, - спокойно ответил Олег, потом спросил: - Когда?
- Сегодня вечером.
Гпава 5
Над Санкт-Петербургом опускались сумерки, все ярче разгорались неоновым светом витрины фешенебельных магазинов, отелей, баров. Моросил мелкий промозглый дождь. Прохожие, держа над собой зонтики, спешили по своим делам.
Из метро вышел мужчина и, ежась от сырости, пошел вдоль яркого света витрин. Высокий блондин, на вид ему можно было дать лет тридцать - тридцать пять. У него было продолговатое лицо со слегка свернутым носом, тяжелый подбородок, толстые мясистые губы, большие голубые глаза. Длинные белокурые волосы и густая, такого же цвета щетина. Любой сразу угадал бы в нем прибалта. И не ошибся - Владис Улнис был по национальности латыш, по профессии наемник, по натуре авантюрист, по характеру самолюбивый тиран.
Пятнадцать лет он отдал армии. Сперва Рязанское десантное училище, затем разведрота морской пехоты Черноморского флота. Война в Анголе, помощь эфиопским "товарищам". Десятки рейдов, засад, обучение безграмотных детей Африки. Безудержная отвага в бою сочеталась с пьяными дебошами на отдыхе. Под палящим солнцем Африки эти художества еще удавалось как-то скрыть. Хотя и стоили они наград и очередных званий. Потом был Афганистан, служба в спецбатальоне. После Афганистана, когда ГРУ перевело Владиса в Германию в бригаду глубинной разведки, служба быстро пошла на закат, достаточно было одной пьяной драки с местной полицией.
Ну и черт с вами, сказал Улнис, как только его выкинули. У него была тугая сберкнижка. А рекламные проспекты звали его на лучшие курорты Советского Союза. Но сначала Владис решил посетить родину предков, откуда уехал еще безусым юнцом. Однако прибалтийская бурная политическая жизнь не могла его удержать. Бывший капитан СА Улнис отправился на юг - в Сочи, Ялту, Одессу. И, наконец, в Санкт-Петербург, где, он считал, застрял надолго. Причиной тому было безденежье.
Да, здесь закончилась кровью заработанная его валюта, виноват в этом был сам Владис. Страсть к азартным играм лишила его всяких сбережений. И вот уже несколько лет он живет здесь в стороне от политики. Нет, жизнью это назвать нельзя - это было существование. Улнис сожительствовал с питерской проституткой Беллой Штербель. Это была тридцатилетняя еврейка, красившаяся под блондинку. У Беллы были большие груди, упругие бедра, беломраморная кожа, но дряблый живот, а из подмышек часто пахло потом, этот запах ненадолго могли заглушить лучшие шампуни и дезодоранты. К тому же она была ужасной скандалисткой. Но после нескольких инцидентов с Владисом Белла старалась себя сдерживать в присутствии молодого варяга. Ибо латыш унаследовал от воинствующих предков вспыльчивость и жестокость. И уже не однажды Белла на своей шкуре испытывала силу его оплеух.
Владис ежился от холодных дождевых капель, попадавших ему за шиворот. "Черт, ну жизнь", - думал он, возвращаясь на квартиру своей сожительницы. Вчера они поругались, и он ушел, обещая, что больше никогда не вернется. Но сегодня весь день лил дождь, спать в парке в такую погоду не будешь, а идти в ночлежку он считал ниже своего достоинства.
Белла снимала квартиру на втором этаже в небольшом доме. Улнис поднялся по лестнице и постучал в дверь.
- А, это ты, - проговорила Белла, она стояла перед ним в нижнем белье и в одном чулке, второй держала в руке, - хорошо, что пришел, утром звонил твой приятель, Лаптев, кажется. Просил, чтобы ты ему позвонил. Номер я записала в телефонный справочник.
Владис поспешил в гостиную, где лежал справочник. С Родионом Лаптевым он познакомился в начале своей военной карьеры в Анголе, где части спецназа морской пехоты квартировали по соседству с учебным лагерем ангольских коммандос. После судьба сводила их несколько раз в Афганистане. Оба они считались отличными пулеметчиками. А совсем недавно встретились в пивбаре. Оказывается, Родион уже три года как бросил военную службу и живет в Питере с молодой женой, перебивается случайными заработками. Правда, он сказал: "Платят хорошо, специалисты дорого ценятся". Вот тогда Владис и дал ему номер телефона Беллы и попросил, чтобы тот позвонил, если попадется подходящая работенка.
Владис набрал номер телефона, указанный в справочнике.
- Слушаю, - раздался голос в трубке.
- Родион, это я, Владис. Зачем искал?
- Хорошо, что позвонил, - сказал Лаптев. - Есть работенка.
- Что надо делать? - поинтересовался латыш.
- Сам толком еще ничего не знаю. Если хочешь, завтра подъедем выясним.
- Хорошо. Где встретимся и во сколько?
- В восемь я за тобой заеду.
- О’кей! - радостно воскликнул Владис.
- А пока извини, старина, к нам тут гости зашли. Поговорим завтра. Хорошо? До завтра.
- Пока, - ответил Улнис и положил трубку.
В этот момент вошла Белла, она была в узкой короткой юбке, прозрачной блузке, лицо покрыто толстым слоем грима. В одной руке Белла держала косметичку, в другой полиэтиленовую накидку и зонтик.
- Все, дорогой, я убежала, - на ходу проговорила она без намека на вчерашнюю ссору. - Захочешь есть, посмотри в холодильнике. Целую, я уже и так опаздываю. Гуд-бай.
Как только за ней закрылась дверь, Владис бросил свою куртку на кресло, стянул мокрые носки. Положил ноги на журнальный столик, с удовольствием закурил…
Утром его поднял телефонный звонок.
- Владис, это я, Родион, - раздалось в трубке.
- Черт возьми, где ты?
- Напротив твоего дома, звоню из таксофона.
- Дверь открыта, заходи, я только умоюсь - и поедем, - сказал Улнис, бросая трубку.
Лаптев зашел в квартиру, повесил в прихожей плащ, прошел в гостиную и сел в кресло. Через несколько минут из ванной комнаты выбежал латыш. На нем был короткий женский халат коричневого цвета в серебристых узорах, он едва прикрывал его бедра.
- Привет, Лопата, - крикнул Владис, пробегая в спальню. - Я уже одеваюсь, подожди.
Минут через пять вышел одетый. На нем были старые затертые джинсы, поношенный, непонятного цвета свитер. Куртка, которую он извлек из-за кресла в гостиной, тоже новизной не отличалась.
Родион Лаптев, шатен, атлетического сложения, лет за сорок, подстриженный под ежик, гладко выбритый, одетый в светло-серый костюм спортивного покроя, в белой рубашке с черным галстуком, имел вид преуспевающего адвоката. Он задумчиво посмотрел на Улниса, поцокал языком и сказал:
- Слава Богу, хоть побрился.
- А что, не нравлюсь? - с вызовом спросил Владис.
- Честно говоря, нет, - спокойно ответил Родион. - Нет товарного вида. Ты больше похож на бродягу, чем на специалиста по особым операциям.
- Так что? - возмутился латыш.
- Ничего, поехали, - спокойно сказал Родион.
Выходя из подъезда, они столкнулись с Беллой.
Она шла, слегка покачиваясь, лицо уже было без грима. От вчерашней прически и следа не осталось, и весь ее вид говорил о бурной ночи.
- Вы куда, мальчики, в такую рань? - спросила Белла, бесцеремонно разглядывая Родиона.
- Гулять, - ответил Владис, пройдя мимо и даже не взглянув на нее.
На улице светило солнце, отражаясь в дождевых лужах. Недалеко от дома стояла новая "Тойота", поблескивая черным лаком.
- Как тебе моя тачка? - похвастался Лаптев, открывая переднюю дверь "Тойоты".
- Шикарная, - восхитился Улнис, садясь в машину.