- Погоди, сейчас он закончит… - Сонька уже увлеклась перспективой выйти в свет в розовом платье до пят и в эксклюзивном веночке.
- Да ни фига он не закончит, он же адвокат! - рявкнул Иосиф так, что привел в чувство даже пребывавшую в отключке Элеонору.
Увести разрезвившегося итальянца удалось с трудом. Он лез ко всем обниматься, охал по поводу учиненного побоища, совал капусту всем подряд, и его совсем не хотели отпускать. Приперся муж соседки - Вася в незабываемых семейных трусах с разъяренными тиграми. Сам Васятка - мирный пьяноватый мужик - заметно взбодрился при виде мзды за нанесенный ущерб. Короче, был хэппи-энд по-итальянски.
В машине помолвленные безобразники продолжали сгорать от страсти, не обращая внимания на оказавшегося с ними на одном сиденье Оську, усиленно делавшего вид, что ничего не происходит. Соню, из этических соображений, я посадил рядом с собой. Того, что творилось сзади, невинным девушкам до брака видеть не положено, даже если они не безнадежно невинные. Словом, мы все вздохнули с облегчением, когда слипшийся от жара страстей "Твикс"-сладкая парочка был доставлен к отелю. Они убежали, даже не попрощавшись - но мы их извинили.
- Вот, Сёня, - не удержавшись, съехидничал я, - выйдешь за Кавальери, и все у тебя будет путем. Муж - кабан в брачном угаре, дети - вылитые поросята, все пятнадцать…
- Можно подумать, - отрезала она, - меня в России ждет лучшая участь. Муж - вылитый Васек, детишки в папу, свекруха вроде этой динозаврихи!
Нашу пикировку прервал Осин голос:
- Да хватит вам! Благое дело сделали, помирили влюбленных… Не впервой нам любовников мирить, где-то это уже было, а, Дань?
- Они сами помирились, - буркнула еще не остывшая Софья, - И нечего себе чужие заслуги приписывать!
- Сколько мы сил на них потратили, - проскрипел я, выезжая на Садовое, - И все без толку! Никакого кредита, сплошной дебет.
- Не скажи! - встрепенулась Соня, - Мне Микеле интересную фразу сказал…
- Это насчет подружки невесты, что ли? За живое задело? - ох, надо бы мне шутить поменьше. Если на сердитых воду возят, то на веселых - навоз грузят.
- Заткнись! - так, началось, Сонька разозлилась, - Я про дело говорю, мне клоунессой подрабатывать некогда! Чингьяле в эйфории ляпнул, что Кавальери надо развеяться, а то они совсем иссохли от какой-то "русской угрозы". Что за угроза, не объяснил, и вообще смутился - видать, сболтнул лишнее.
- Похоже, ты, Данилушка, провидец. Неспроста дружная семейка сюда притащилась, да еще адвоката прихватила, ох, неспроста! - подытожил Ося.
Поверили, наконец. Эх, сказануть бы им… "А я предупреждал!" Ладно, буду держать марку - сделаю нейтральный вид.
Софье с утра надо было идти на работу, прошлые ночи у нее тоже, как я понял, не сну были посвящены, так что мы завезли ее домой, взяли обещание никому без пароля не открывать, а сами пошли в круглосуточный магазин за кофе и какой-то закусью вроде китайской еды, которую Оська просто обожал. Пришли к Иосифу с твердым намерением еще поразмыслить, но свалились вповалку на диван и заснули как убитые. Проснулись мы в тот час, когда порядочные люди уже обедают, а порядочные жаворонки - так даже ужинают. С мадемуазель Хряпуновой любой режим летит к черту. Городской шум уже звучал в вечерней тональности, улицы заполнялись народом, по пустырю, раскинувшемуся неподалеку от Осиного дома, толпой гуляли собаки с хозяевами и мамы с детишками. Деревья и трава пахли опьяняюще. Все и вся наслаждалось уходящим теплом бабьего лета.
Одни мы как каторжные бились над загадкой: кому и что задолжала семейка Хряпуновых в течение бурного ХХ столетия. Надо было поторапливаться, преступник опережал нас на целый шаг, а то и на два - не успели мы додуматься насчет обыска престарелой генеалогини, как ее квартирку уже переворошили, а раз зашел разговор о причастности отцов и дедов Кавальери, жди беды. Если глупышку Соню нельзя ни силой, ни хитростью убедить в небескорыстии красавца-шатена по имени Франческо, будем действовать самостоятельно. Только вот на каком языке? Он - по-русски, а мы - по-итальянски ни бум-бум. Софью привлечь к разговору по душам с этим губителем женских сердец не удастся, значит, нужен независимый переводчик. Хотя стоп, почему обязательно независимый? Можно и официального толмача привлечь, а то он шастает туда-сюда без толку и проку - пущай свои лиры отрабатывает! Я подкинул идею Гершанку. Тот попыхтел-попыхтел, да и согласился. Осталось узнать, где проживают наши подопытные, произвести расстановку ловушек по маршруту следования и без промедления взять италийцев в оборот.
Это оказалось несложно: вся делегация, включая темпераментного Чингьяле и гулену Бриллу, проживала в одном отеле, в соседних номерах. Адрес еще не успел испариться из нашей памяти, и мы двинули прямо туда. К счастью, фейс-контроль нас ни в чем дурном не заподозрил, и мы беспрепятственно прошли в указанные номера. Адвокат оказался в наличии - в белье средь бела дня, к тому же не один и явно навеселе. Своего намерения осушить все шампанское в Москве он, похоже, не оставил. Чингьяле и нас приглашал присоединяться к "продолжению банкета", насколько можно было понять из жестов и междометий. Но мы покачали головами, помахали руками, спросили на языке глухонемых, где остановились Кавальери, и душка Микеле проводил нас до самой двери, радуя пробегавших горничных зрелищем фряжского гостя в халате и невыразимой красоты носках - сереньких, изысканных, не то, что Табуреткины презенты.
Кавальери сидели в комнате номера с таким видом, точно конца света ждали. Они обратили в нашу сторону лица, составлявшие разительный контраст с благодушной физиономией счастливого любовника-адвоката, покивали: "Бон джорно, бон джорно!" и позвали переводчика. Бедный малый прибежал как встрепанный, и мы без околичностей приступили к делу:
- Господа! - высокопарно начал Иосиф, - События последних дней указывают на то, что целью вашего визита является не совсем профессиональный, и даже совсем не профессиональный интерес…
После эффектного вступления последовала получасовая речь: изложение фактов, домыслов и догадок, ничем особо весомым не подкрепленных. Итальянцы слушали, не дрогнув ни единым мимическим мускулом. Переводчик аж вспотел от напряжения, едва поспевая за Оськиной скороговоркой. Он и пыхтел, и багровел, и лоб утирал, а Кавальери сидели в тех же позах, словно статуи Микеланджело, и ни словом нас не опровергли - впрочем, и не кивнули ни разу. Железная выдержка! Гвозди бы делать из этих людей! А еще говорят, что итальянцы - горячий народ. Гершанок пытался их напугать, растрогать, польстить, или разозлить хотя бы, упомянув о теоретической любовной связи дедушек-геев - и ни хрена! На контакт не пошли, как говорится.
Результатом усилий моего дипломатичного друга была вялая, обтекаемая фраза, сказанная Кавальери-старшим: вы, дескать, сеньоры, не по адресу обратились, образ нашего дедушки голубого оттенка не имел - ни при жизни, ни на фамильных портретах, нас интересуют только Подмундировы с Мокростуловыми, а никак не сомнительные ценности рода Хряпуновых. Аддио! И пошли мы, солнцем палимы, повторяя: суди его Бог. Полный, гм, фиаско. Похоже, не в лучшую минуту меня идея осенила. То ли зарвались мы с Иосифом, то ли итальяшек не интересуют посредники - они будут разговаривать непосредственно с владельцем бумажного сокровища, а посторонних привлекать им без надобности.
- Расследование зашло в тупик! - тупо пробормотал я, садясь в машину, - А, Ватсон?
- Сам ты Ватсон! - взъярился Оська, - Не, ну каковы чурбаны! Конкистадоры безлошадные! Не Соньку, так себя бы пожалели, на них уже один матерый чугунный человечище рухнул! Чего они дожидаются? Чтоб им на тупые бошки Спасская башня е…
- Тихо-тихо, не шуми! - до чего у меня, однако, напарник непоседливый! - Может, они и правда ни при чем?
- Да как же ни причем? - оглушал меня Иосиф, - По всем признакам - очень даже при чем!
- По каким-таким признакам?
- По тем самым! Ну, представь нормальное поведение невинного человека, которому двухметровым изваянием в лоб засветили? К тому же объект его ухаживаний тоже чуть не скопытился - ее возле свежего трупа Буддой отоварили! Нормальный мужик стал бы подробности выяснять, матюкнулся от полноты чувств, что ли, опровергать бы начал гнусные домыслы на свой счет. Не то, что эти… Толмач - и тот живее реагировал!
А ведь мой рыжий друг прав! Реакция странная… Если бы ко мне пришли и заявили: ты тут сидишь в модном интерьере, а над тобой вместо люстры - Дамоклов меч. Сам папа римский в такой ситуации бы занервничал. Рыльце-то у Кавальери - в пушку! А то ишь - ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!
Глава 7. "О жизнь, ты только с виду не жестока!"
Вечером я и представить не могла, что когда-нибудь у меня получиться, наконец, выспаться, придти в себя, накопить сил для общественно-полезной деятельности и выйти на работу. Думаю, что моя самоотверженность достигла своего апогея, если уж я решилась снова идти в эту чертову галерею, невзирая на: опасность быть усыпленной бодрящими напитками, заваленной произведениями монументального жанра, ушибленной сакральными предметами, а также на возможность не мудрствуя лукаво взять законные отгулы и долго-долго манкировать своими обязанностями в момент смены руководства. Дармобрудер умер - да здравствует Дармобрудер! Кого-то день грядущий нам готовит на должность и.о. директора? Но, к сожалению, меня эта тема еще интересовала - увольняться я пока не собиралась - и поэтому, проснувшись уже днем, не стала звонить и отпрашиваться, а собралась и поехала, как цыпочка, в треклятую "Кому-АРТ", пусть и с трехчасовым опозданием. Ощущение - мерзейшее, особенно если учесть, что всю ночь меня преследовал сон, в котором сотрудники галереи приходили и по очереди стреляли в меня, сыпали в мой кофе цианид, кидались в мой кабинет гранатами и плевались косточками. Измученная кошмаром, сразу после пробуждения я решила выяснить: кто он, тайный недоброжелатель, тихой сапой вползший в мою жизнь и даже в сновидения?
Процесс назначения и.о. шел полным ходом, администрация бегала по кругу - взмыленная, обезумевшая, а хуже всех приходилось Верочке: телефон звонил беспрерывно, факс выплевывал бумажку за бумажкой, на монитор было страшно смотреть - и вообще казалось, что здесь не тихая заштатная галерейка, а товарно-сырьевая биржа времен "черного вторника". К моему приезду бедная девочка была уже на пределе. Я зашла в приемную, сделала умное лицо и потребовала принести в мой кабинет всю документацию по итальянским контактам, после чего наклонилась к Вере, замершей от подобной наглости, и хитренько ей подмигнула. До несчастной сиротки дошло, что в моем закутке она хоть на часок избавится от бестолковых звонков, идиотских вопросов, несуразных требований сию минуту отыскать жар-птицу, молодильные яблоки, царевну-лебедь и прочие мелочи, якобы хранящиеся у нас, в "Коме". Через пять минут Верочка пулей влетела ко мне, плюхнулась на дешевое продавленное кресло для посетителей, положила на стол длинные тоненькие ножки и от души закурила.
- Ой! Ну ты, мать, меня прям спасла! Я уже подумывала увольняться к…
- Ребенок, ребенок! - остановила я излияния доведенной до крайности пишбарышни, - Неизвестно, кого в директора поставят, может, нам всем при новом начальстве жить будет легче, жить будет веселей. А ты - увольняться!
- Ага! Счас! А Ноевну в и.о. не хочешь? - вскинулась Верочка, выдавая последний прогноз по части кандидата на руководящий пост.
- Я ее никак не хочу, - обрушившись с небес на землю, угрюмо буркнула я, - По-моему, эту Эму хотеть - фантазия чересчур пикантная даже для Красной туфельки. У меня для таких наслаждений желудок слабоват. Тем более, что последнюю неделю в моей жизни наблюдается явная передозировка острых ощущений!
- Да-а уж… - протянула Верочка, внимательно разглядывая что-то за окном.
Я тоже глянула - что там привлекло ее внимание? Вон, у девчонки аж нос заострился от напряжения: вся ушла в разглядывание. А вдруг в окне напротив - дуло гаубицы? Нет, вроде пусто. Надо бы сворачивать беспредметную трепотню и поговорить о деле.
По дороге в галерею я тщательно продумала свой собственный план действий. У Даньки с Иосифом, похоже, запал прошел, дай Бог, чтобы они не повернули мне тылы: решай, мол, сама свои проблемы! Конечно, у ребят и своя жизнь есть - аспирантура там, защита, публикации всякие с чтениями-конференциями… Не могут же они за мной бегать круглосуточно, вывалив языки и втягивая ноздрями воздух! Следовательно, пора и самой подключаться к расследованию. А то это "хождение по мукам" закончится моей мученической кончиной. Мне, как деве ученой, пойдет колесо, меч и пяток звездочек вокруг головы. Будем со святой Екатериной дуэтом выступать, словно парные танцорки в небесном кабаре. Прости, Господи, какая ахинея в башку лезет! Все-таки страшно мне, очень страшно.
В общем, начну поиск душегуба с сослуживцев: будем проверять всех, кто слыхал Дармобрудеровские вопли по поводу моего немедленного приезда. Во-первых, на подозрении, конечно, секретарша, но Веры точно в галерее не было, когда я добралась до "Комы". Ее я уже исподтишка проверила - так, на всякий случай. Наутро после смерти босса, болтая по телефону о том, о сем, извергая ахи-охи по поводу "ужасного и трагического события", Верочка обругала и себя, и охранника Игорька - подозреваемого номер два: ничего бы, дескать, не случилось, не отпросись они оба в роковой день на полчасика пораньше - билеты у них, видишь ли, на концерт завелись. Ребятки и пошли на концерт, начало коему было в семь вечера. Встретили там еще троицу из наших - билеты-то распространитель прямо в галерею привез. Даже если оба - Игорь и Верка - оказались людьми нехорошими, редисками, алиби у них все равно непробиваемое.
Весь вечер протусовались впятером, пили пиво, прыгали с зажженными зажигалками в грохочущей тьме, где вздохнуть полной грудью - задача не из легких. После сомнительного удовольствия попотеть в о-очень большом коллективе все пятеро посетили пару пивнушек и одну - по требованию дам - стильную кафешку. Затем, чуть ли не в третьем часу ночи, Игорек, обладатель старенькой "Ауди", развез счастливых собутыльников по домам. Пока я залечивала боевые раны, еще несколько участников памятного вечера звонили мне домой: начинали с извинений, а заканчивали восторженными воспоминаниями о том, как пятеро сотрудников - самых молодых, мускулистых и политически грамотных - глупо скакали бандерлогами, в то время как их шеф откинул полусапожки, а хранительница чуть со страху не преставилась. И как бы один (одна) из них ухитрился (-лась) вернуться в "Кому", тюкнуть меня по балде, обыскать, потом снова поехать на концерт, войти по второму разу в зал, протиснуться на старое место и вновь орать и прыгать как ни в чем не бывало? Нет, этот вариант отпадает.
Значит, все пятеро чисты аки голуби, и следовательно, ребятишек можно использовать в деле - в качестве кладези полезной информации, например. Верочка точно знает все и обо всех - ей и карты в руки. Итак, тонкий поворот в интересующую нас тематику:
- Ох, и трещит же у меня башка по шефу покойному!
- Все еще болит? - Верино лицо исказила жалостливая гримаска, - Ты к врачу ходила? А если сотрясение?
- Какое сотрясение? Брось! - отмахнулась я от несвоевременной заботы о моем здоровье, - Само пройдет.
- Не скажи, - Верочка важно покачала головой и выпятила нижнюю губку в знак недоверия, - Знаешь, получить такой удар по голове, тяжелым металлическим предметом, упасть и два часа в обмороке валяться… В том Будде-то, небось - кило два будет? Последствия могут быть очень опасные!
- Слушай, не нагнетай! - притормозила я вошедшую в медицинский раж девицу, - У меня к тебе по работе вопросы накопились. Ты готова, или сперва кофейку попьем?
- Ну… давай кофейку! - как-то не то разочарованно, не то неуверенно протянула Вера, с опаской покосилась на банку, вынутую из тумбочки, и вдруг сорвалась с места, - Лучше я за "Мокконой" схожу, а заодно сливки прихвачу, - и удалилась к своим перегретым факсам-пентиумам бодрой походкой.
Хм! Сбежала. Испугалась чего-то. Если не вернется через четверть часа, считай, первый допрос я провалила. Отсутствие результата тоже есть результат. Остается сообразить - какой. В эту неутешительную минуту в дверь постучали, вернее, поскреблись, совсем как мой Прудон, нашкодивши:
- Сонечка, к вам можно?
Эму! "Заговори о дьяволе - появятся рога!" Ей-то чего от меня потребовалось с утра пораньше? Хотя какое сейчас утро…
- Конечно, Эмма Ноевна, заходите-заходите, - сладость пополам с ядом.
- Ой! Тут без вас все время проблемы, проблемы! - заквохтала Жрушко, устраиваясь в креслице, - Вы себя нормально чувствуете?
Что-то она подозрительно заботлива. Не иначе, владельцы галереи директорское место другому прочат, вот Ноевна и подлизывается - а вдруг пригодится?
- Нормально… почти.
- Мы когда узнали, что вы первая нашли… ну, тело, - при мысли о безжизненной тушке любимого директора страусиха аж прослезилась, достала застиранный кружевной платочек, горестно отерла заплывшие глазки и трубно высморкалась, - Мы понимаем - тако-ое потрясение! Шок! Обморок! Ударились головой! Надо бы вам врачу показаться!
- Да не обморок, а… - на середине фразы слова застряли у меня в горле.
Ну-ка, ну-ка, вот этот момент поподробнее:
- Упала я, действительно, неудачно, - проницательный взгляд в сторону Жрушко - давай, мол, поддержи инициативу!
- Да, да, да, - закивала Эмма с таким пылом - вот-вот голова оторвется, - Углы у столика такие острые, и ножки с загогулинами - как вы насмерть не убились?
Не дождетесь! Но мысль о столике - интересная. Разовьем-ка ее чуть-чуть:
- Здесь мне, конечно, повезло! Хорошо хоть столешницу не разбила. Эти стеклянные детали такие опасные!
- Я и говорю, - взахлеб подхватила Жрушко, - не стоит подобную мебель вообще покупать! Она только на вид хороша. И столько стоит! В кабинете и места для нее нет - кто ни пройдет, обязательно стукнется. А тетя Катя прямо вся в синяках ходила из-за этого столика! И когда на следующий день его отмывала, говорила: пятна крови везде - и на ножках, и на полу!
- А милиция еще приходила? - с невинным видом поинтересовалась я.