- Меня вовсе не удивило, что я не упомянута в этом завещании, но мне немного неприятно, что ребенок в нем отсутствует! В конце концов, мой сын - единственный представитель третьего поколения, внук, и мне думалось, что дядя мог позаботиться об этом. Однако я, увы, ошибалась.
Оуэн Крю, ее супруг, спокойный мужчина под сорок, прогудел приятным низким голосом:
- Вероятно, он ощущал, дорогая, что моего сына вряд ли можно считать членом его семьи.
- Да, но в конце концов, я же Мэтьюс, не правда ли?..
- О, дорогая, совсем напротив, ты была уже Лаптон, когда выходила за меня! - мягко напомнил ей муж.
Агнес весело рассмеялась:
- Ах какие вы, мужчины! У вас всегда есть ответы на все вопросы! Ладно, снявши голову по волосам не плачут! Мне больше нечего сказать на эту тему, Бог с ним со всем!
Генри Лаптон, который до сего момента не принимал участия в беседе, вдруг прорезался:
- Блажен, кто не верует… То есть, я хочу сказать…
- Можешь считать себя блаженным, - заметила его жена, нехорошо глядя на него. - Но я далека от того, чтобы смотреть на вещи через розовые очки. Я всегда понимала прекрасно, что мой брат - ужасный эгоист, и теперь, когда он не оставил никому ни пенни, я думаю, что мне следовало с самого начала умыть руки и не влезать в это дело!
- О нет, нельзя так говорить о покойном, - вступился Рэндалл. - Неужели вы добавите углей в жаровню, на которой его станут поджаривать?.. Было бы правильней добавить нектара в его райский вариант проживания после смерти.
- Помолчи, Рэндалл! Это совсем не смешно!
- Похоже, все это завещание - полная чушь! - заявил Гай. - Почему Стелла получает две тысячи, а я - ни черта? Почему главный душеприказчик - Рэндалл? Он не ближе был дяде Грегори, чем я!
- Это произошло только за счет того, что я был более послушен дяде, нежели ты, мой малыш! - объяснил Рэндалл.
- Никто, никто не имеет столько поводов для жалоб, сколько я! - трепещущим голосом объявила мисс Гарриет Мэтьюс. - Много лет я как рабыня служила Грегори, чтобы ему было уютно и покойно, и что же я получила в благодарность? Мне остается только надеяться, что после моей смерти я не встречусь с ним, слишком много мне есть что ему сказать… Какая неблагодарность…
Она вышла из комнаты, после чего Рэндалл повернулся к миссис Мэтьюс и со сдержанной иронией вопросил:
- А что имеет сказать милая тетя Зау?
Миссис Мэтьюс с достоинством встала.
- Мне нечего сказать, Рэндалл. Я просто попытаюсь забыть все эти земные дрязги во имя возвышенного, того, к чему тянется моя душа!
Мистер Лаптон, решив взять поведение миссис Мэтьюс за образец (за неимением лучшего), заметил:
- Быть может, всем нам имеет смысл отнестись к делу точно так же?
- Генри, - сказала его жена устало. - Поедем-ка домой, вот что.
Миссис Мэтьюс на людях сохраняла полное безразличие к завещанию, но, оказавшись наедине со своими детьми, она вынуждена была скорректировать свое мнение.
- Не надо говорить, что кто-то хочет чего-то, - втолковывала она им. - В этом темном, ужасном мире уважение к чувствам и желаниям других значат так много, что вам стоит всегда помнить об этом и не слишком развязывать свои языки. Я не имею претензий к Грегори, хотя даже в моем положении невестки, я думаю, многие стали бы чего-то требовать. Конечно, дело не в деньгах, но если бы он хоть чем-то дал понять, что я не совсем забыта… Ах, как жаль! Боюсь, что бедный Грегори…
- Ладно, чего уж там, - грубо сказала Стелла. - Все-таки признаки того, что он о тебе помнит, налицо. Совместное владение домом, например. И это тебе не будет стоить ни пенни.
- Это не совсем то, что я имела в виду, милая, - заметила миссис Мэтьюс, загадочно, но очень твердо. - Бедный Грегори! У меня осталась о нем такая чудная, светлая память! Но только, боюсь, он был совершенно НЕЧУВСТВИТЕЛЬНЫМ человеком… Он не находил никакого счастья в дарении, вот в чем беда.
- Он действительно был довольно грубым субъектом, - заметила Стелла.
- Нет, милая, ты не должна так говорить, - мягко ответила ее мать. - Попробуй думать о людях с хорошей стороны. У твоего дяди были весомые благодетели, хотя он был и упрям, и эгоист, и все такое. У всех у нас есть недостатки, не правда ли?
- Ладно, самое приятное то, что тетя Гарриет может жить здесь, - сказала Стелла.
- Такие люди все равно живут там, где жили, что бы над ними ни капало! - воскликнула миссис Мэтьюс, на мгновение забывая о своем христианском смирении. - И она станет жить, день ото дня становясь все агрессивнее…
Стелла засмеялась:
- Ладно, мама, будет тебе! Она намного старше тебя, пожалей ее!
- Хотелось бы только, чтобы у меня было и ее здоровье, - томно заметила миссис Мэтьюс. - К сожалению, я не так крепка, как она, и для моего возраста я просто развалина… Я давно заметила, что здоровые люди не обращают никакого внимания на больных, что ж…
- Ладно, в конце концов, тетя Гарриет не такая уж ведьма, чтобы сжить тебя со свету, - сказал Гай.
- Ты просто никогда не общался с ней целый день, с утра до вечера! - вдруг взвизгнула его мать. Потом она взяла себя в руки и уже спокойнее продолжала: - Не хочу сказать, что я действительно удивляюсь, отчего твоему дяде пришло в голову оставить ей половину во владении домом. Она была бы гораздо счастливее в своем собственном маленьком коттедже. Вечно она жаловалась, что этот дом для нее слишком велик, и все такое прочее. И потом, все мы понимаем, что она неспособна руководить хозяйством - это видно хотя бы по нашему меню!
- Мама, но ведь ты сознаешь, что твое здоровье не позволит тебе заняться ведением хозяйства, - тактично заметила Стелла.
- Нет, но не представляй себе, хоть минуту думала о своем несчастном здоровье, когда речь шла о нашем доме! Если бы у меня была возможность, я была бы прекрасной хозяйкой, но ведь до сих пор у меня просто не было такой возможности! И потом, теперь вы можете спокойно вести себя так, как желаете, а я смогу принимать у себя своих друзей без того, чтобы Гарриет не разворчалась по поводу каждого лишнего съеденного ими куска мяса! Фу! Господи! По крайней мере, у меня смогут засиживаться люди до одиннадцати часов вечера! Это уже немало!
- Если уж на то пошло, - осторожно заметила Стелла, - может быть, твоих денег хватит, чтобы снять небольшую квартирку в предместьях Лондона или что-нибудь в этом духе?
- Нет уж! - твердо и со значением сказала миссис Мэтьюс. - Даже не говори мне об этом!
Во всяком случае было ясно, что мисс Гарриет была тяжелым компаньоном для такого чувствительного, как миссис Мэтьюс, человека. И кстати, миссис Мэтьюс из-за своей изначально возвышенной позиции оказалась не в силах кому-нибудь пожаловаться, даже Гаю, который всеми силами пытался защитить мать от неприятных намеков.
Гарриет тоже не находила себе места, поскольку никто не хотел слышать ее жалоб на судьбу. И она была просто в восторге, когда в "Тополя" заехали мистер Рамболд с супругой, пробывшие неделю в Истбурне.
Гарриет Мэтьюс буквально потеряла себя от счастья. Она и раньше очень симпатизировала мистеру Рамболду из-за его тонких манер и глубокомысленных бесед, которые он был мастер поддерживать. Ее брат Грегори при жизни не однажды предупреждал ее, чтобы она не глупила и не смела влюбляться в женатого человека, но ничто не могло вытравить у Гарриет чувства, что она хотела бы быть Эдуарду Рамболду чем-то большим, чем просто знакомой…
Рэндалл уже однажды успел заметить, что Рамболд стал полноправным "другом семьи". Не только Гарриет, но и миссис Мэтьюс, а также Гай и Стелла, все принимали его очень, очень тепло. И мистер Рамболд умел слушать, во всяком случае, никто не догадывался, что именно он чувствовал, пока выслушивал жалобы людей на судьбу - сочувствие или презрение…
Безусловно, он видел сообщение о смерти мистера Грегори Мэтьюса в местных газетах и сразу же приехал вместе с супругой в "Тополя" по возвращении из Истбурна.
Гарриет Мэтьюс всегда возмущалась и недоумевала, что такого нашел в своей супруге мистер Рамболд, когда женился, и добавляла, что такого рода женщины всегда заставляют мужчину опускаться до своего уровня, а не наоборот.
Но на самом деле трудно было найти пару, так нежно привязанную друг к другу. Эдуард и Дороти Рамболд мало общались с окружающим миром и в основном посвящали свое время друг другу. Мистер Рамболд отлично сохранился в свои пятьдесят с лишком, да и миссис Рамболд, вероятно, была в свое время недурна. Во всяком случае, так однажды заметила Стелла, из-за чего вызвала на свою голову гнев тетушки Гарриет…
В свои сорок семь лет она обладала отличной фигурой и, весьма вероятно, богатым прошлым. Но Стелла и Гай все равно любили ее, несмотря ни на ее прошлое, ни на ее густо-седые волосы (правда, очень аккуратно уложенные), считая ее настоящей леди.
И вот Дороти Рамболд сидела напротив миссис Мэтьюс и говорила с печалью:
- Мне так жаль, так жаль! Это, безусловно, было для всех вас ужасным потрясением! Я была страшно расстроена, когда прочла об этом в газете. И даже тогда мне не верилось, правда, Эд?
- Да. А это случилось действительно вот так вдруг? - спросил Эдуард.
Этот простой вопрос возбудил целый каскад словоизвержения у мисс Гарриет Мэтьюс, начиная от жирной утки и кончая тем, что ее никто не любит. Несколько обескураженный, мистер Рамболд решился ее прервать:
- Я прошу прощения, я думаю, для всех вас очень неприятно вести разговоры на эту тему…
- Да, конечно, но самое неприятное, что кое-кто считает, будто Грегори был отравлен! - заметила Гарриет. - Ах, как мне хотелось, мистер Рамболд, чтобы вы были здесь в тот момент и помогли мне советом! Мы могли бы положить конец этому идиотскому расследованию!
Рамболд рассмеялся:
- Боюсь, мисс Мэтьюс, что это было бы не в наших силах! А кроме того, если уж имелось у кого хоть малейшее подозрение, ведь легче всего дать ему волю, не правда ли?
- Да, конечно, так бы я и поступила, - сказала мисс Мэтьюс. - Но я думаю, если начать копаться везде, то можно найти дрянь там, где меньше всего ожидаешь - вот в чем мерзость этого положения!
- Нет, в то, что Грегори был отравлен, я просто не могу поверить! - воскликнула миссис Мэтьюс.
- Да, милая, но ведь вы знаете, что Гай вечно с ним ссорился, а о Стелле и говорить нечего! - в запале бросила Гарриет.
Это непродуманное замечание Гарриет превратило миссис Мэтьюс из добропорядочной христианки в языческую фурию. Она добела сжала кулачки и наклонилась в сторону Гарриет.
- Может быть, объясните, что вы имеете в виду, Гарриет?! - крикнула она. - Будьте так любезны! И помните притом, что вы говорите о моих детях!
Мисс Гарриет Мэтьюс тут же заткнулась и со слезами в голосе сказала, что она не имела в виду ничего такого.
- Ах вот как! - мстительно воскликнула миссис Мэтьюс. - Я за вас рада, дорогая Гарриет!
Гай наклонился к ней и одобрительно прошептал:
- Вот так, правильно, надо вложить ума бедной тетушке…
- Перестань, ты знаешь, как я ненавижу эти вульгарные выражения! - отвечала миссис Мэтьюс сыну.
Гарриет полезла в кармашек за носовым платком.
- Нет, дорогая, тебе не надо было так жестоко на меня нападать… Как будто ты не знаешь, как я люблю Гая… И Стеллу тоже… Просто… Я хотела представить дело для человека со стороны, понимаете… Только чисто предположительно…
Гарриет уже рыдала.
Миссис Мэтьюс овладела собой.
- Ладно, давайте не будем о подобных вещах. Мало кто может понять материнские чувства…
Она повернулась к миссис Рамболд и уже совсем другим, совершенно светским тоном осведомилась:
- Вам понравилось на побережье, миссис Рамболд?
- О да, это было прекрасно! - отвечала та. - Но мне и без того было неплохо! Просто Эд посчитал, что мне нужно подышать морским воздухом. Ах, он меня страшно балует, это просто невероятно!
Она бросила на мужа игривый и благодарный взгляд.
Миссис Мэтьюс вежливо улыбнулась и промолчала. Тогда мисс Гарриет Мэтьюс, заговорив о своих цветах, увлекла мистера Рамболда в теплицу и вцепилась в него мертвой хваткой. Тому едва удалось обманным путем ускользнуть от Гарриет, но на своем пути из зимнего сада он пал жертвой миссис Мэтьюс…
Попозже, уже совершенно обессиленного, его весело допрашивала Стелла:
- Значит, мама высказала вам все жалобы на тетю Гарриет, после того как тетя Гарриет прошлась насчет мамы?
Он засмеялся.
- Вы слишком резки, Стелла, и слишком категоричны, как все молодые… Никто не жаловался мне, ей-Богу!
- Ага, значит, вы обеих сумели погасить! А они так здорово научились играть друг у друга на нервах!
- Тут вообще-то нечему удивляться, - мягко сказал мистер Рамболд. - Смерть - это очень, очень большое испытание. Я не удивляюсь, что ваша мать и тетка ссорятся.
- Да, но ведь дядя не был отравлен! - уперлась Стелла. - И когда кто-то заявляет обратное… Это ужасно.
- На вашем месте я не стал бы об этом задумываться, - просто сказал Рамболд. - Во всяком случае, мнение доктора Филдинга значит много больше, чем мнение уважаемой Гарриет Мэтьюс…
- Но… Но только в том случае, если полиция не станет раскапывать, что Гай и… Гай и я были не в ладах с дядей.
- Я думаю, полиция не станет копать насчет вас, - добродушно проговорил Рамболд. - В конце концов, полиция ведь не арестовывает людей из-за того, что они ссорятся! По-моему, милая, вы начинаете переживать слишком уж заранее! Подождите, что скажет следствие!
- Одно могу сказать, я надеюсь, что полиция вообще сюда не пожалует! - вздохнула Стелла.
- Я тоже так думаю, - заверил мистер Рамболд.
Но уже в понедельник рано поутру Бичер тихонько вошел в спальню мисс Гарриет Мэтьюс с серебряным подносом, на котором лежала одинокая визитная карточка.
На карточке значилась фамилия суперинтенданта детектива Ханнасайда, из отдела уголовных расследований Скотленд-ярда. Мисс Гарриет мучительно застонала и уронила карточку, словно та была куском раскаленного железа…
- Я их пригласил подождать в библиотеке, мисс Мэтьюс, - виновато сказал Бичер…
Глава четвертая
В кресле у камина расположился приятный на вид человек средних лет с сильной проседью, широко расставленными глазами и добродушным лицом. Второй - тщедушный мужчина с тонкими усиками и очень худой шеей - замер на диване. Третьим был сам доктор Филдинг.
Когда мисс Гарриет Мэтьюс вошла в комнату, опираясь на руку Гая, доктор Филдинг встал навстречу и замогильным голосом произнес:
- Мисс Мэтьюс, мне очень жаль, но события оказались гораздо более серьезными, чем я предполагал ранее. Позвольте вам представить суперинтенданта Ханнасайда из Скотленд-ярда. А вот инспектор Дэвис из местного отделения полиции.
Мисс Мэтьюс посмотрела на суперинтенданта с выражением отвращения и ужаса, словно на извивающегося боа-констриктора. Поздоровалась она еле слышным шепотом. Местного инспектора она вообще проигнорировала.
- Ну что ж, добрый день, - добродушно сказал Ханнасайд. - Мы с инспектором Дэвисом приехали задать вам пару вопросов насчет смерти вашего брата, мисс Мэтьюс.
- Господи, только не говорите, что он был отравлен! - воскликнул Гай. - Я не верю в это! За каким дьяволом кому-то могло понадобиться его травить?
Ханнасайд мельком посмотрел на него.
- Именно затем, чтобы выяснить это, я и приехал.
- В это невозможно поверить! - фальцетом выкрикнул Гай.
- И тем не менее, боюсь, что в этом у нас не остается сомнений! - вмешался Филдинг. - Химик-аналитик обнаружил в теле никотин.
Гай удивленно заморгал:
- Никотин? Но ведь дядя не курил?
- Именно. Точно так же сказал нам и доктор Филдинг! - кивнул Ханнасайд.
- Бог мой, значит, это все-таки не утка! - с явным облегчением воскликнула мисс Гарриет.
- Утка? Какая утка? - изумился Ханнасайд.
- Если бы яд был в утке, то мы все отравились бы! Все ведь ее ели! И кроме того, у меня есть доказательства того, что я заказала на ужин еще и две телячьи котлетки, другое дело, что мой бедный брат их так и не откушал!
- Дело в том, что мисс Гарриет беспокоилась, как бы ее брату не навредила жирная утка, которую он ел накануне вечером, - пряча улыбку, объяснил Филдинг.
- Вот как, - сказал Ханнасайд. - Нет, мисс Мэтьюс, это была не утка, нет. А можете ли вы вспомнить, что еще ел и пил ваш брат накануне смерти?
Гарриет принялась подробно перечислять блюда, которые подавались в тот вечер на стол, но Ханнасайд утомленно махнул рукой:
- Нет, нет, попозже, мисс Мэтьюс! Он брал с собою что-нибудь в постель? Например, стакан бренди или "эссенциале"?..
- Нет, он не брал в постель ничего еще с детства…
- А что-нибудь от бессонницы он принимал?
- Нет, пожалуй, он не мучился от бессонницы, - сказала Гарриет. - Я бы сказала, что сон у него был неплохой.
Ханнасайд повернул лицо к Филдингу в немом вопросе.
- Я ему ничего не выписывал. Самое большее, он мог принять аспирин. В общем, ничего не могу сказать по этому поводу.
- Нет, он не стал бы пить аспирин, - усомнилась Гарриет. - Он вообще не одобрял всякие медикаменты…
- Значит, по вашим словам, между ужином и сном он ничего не ел и не пил? Виски с содовой или еще что-нибудь?
- Нет, ничего такого! - заявила мисс Мэтьюс. - Правда, он часто пил виски примерно за полчаса до сна… Не всегда, нет, но довольно часто. Поднос с виски приносили в гостиную часов в десять. Я всегда считала это дурной привычкой, поскольку это позволяет молодежи засиживаться, пить виски, курить и понапрасну жечь электричество…
- А вы, мистер Мэтьюс, не можете припомнить, не пил ли ваш дядя виски в тот вечер?
- Виски? - нахмурился Гай. - Позвольте, позвольте…
- Да, он пил! - вдруг неожиданно вскрикнула мисс Мэтьюс. - Он выпил буквально глоток и не захотел разбавлять его содовой! Вот как было дело! Теперь я вспомнила! Помнишь, еще сифон был закупорен, помнишь, Гай?
- Разве это было в тот вечер, когда он умер? переспросил Гай. - А впрочем, что это я, ну да, конечно, именно в тот самый вечер, пожалуй…
- А виски ему наливали вы, мистер Мэтьюс?
Гай слегка побледнел.
- Да, обычно это делал я.
- И когда же примерно он выпил свою порцию?
- Да черт его знает! Не знаю. В обычное время. Где-то в половине одиннадцатого.
- Вы засекли момент, когда он пошел спать?
- Нет, я был в это время в бильярдной с моей сестрой.
- Мой покойный брат всегда поднимался к себе в спальню ровно в одиннадцать, если только у нас не было гостей, - сказала Гарриет. - Мы все в нашей семье воспитаны в уважении к режиму дня, понимаете? Но я хочу отметить, что Грегори всегда подолгу ходил по своей комнате, прежде чем лечь в постель.
- Итак, вы ничего не знаете о том, что он делал после того, как поднялся к себе наверх, и когда он на самом деле лег в кровать и заснул?
Кажется, мисс Гарриет была здорово оскорблена.