Наконец, когда она решила, что ее мучения никогда не кончатся, из прихожей донесся звонок, скрип двери и смех Нины, муж всегда шутил с ней при встрече.
Наталья вскочила, бросилась к двери. В последний момент она едва удержалась, чтобы не выскочить в прихожую. Вот Нина унеслась греть ужин, вот портфель шлепнулся на пол, вот звякнули ключи от машины, положенные на стеклянный столик…
Муж стоял на пороге гостиной – такой близкий, такой родной, такой нужный!
– Антон! – Она подбежала к нему и потянулась обнять.
– Ну-ну, малышка, – проговорил он рассеянно, касаясь ее шеи колючей щекой, – что за нежности перед ужином, голодного мужчину поцелуями не кормят…
Наталья знала, что он так шутит, но невольно отстранилась. А он, кажется, и не заметил.
Он был какой-то напряженный, молчаливый, но Наталья все же не выдержала и начала:
– Солнышко, я хотела тебе рассказать… у меня сегодня был ужасный день!
– У тебя? – Антон поднял на нее глаза, и Наталья невольно отшатнулась – настолько этот взгляд был незнакомым, холодным и неприязненным. – Это у тебя был ужасный день?
Она хотела рассказать ему про грузовик и про стекло, про то, что сегодня ей два раза едва удалось избежать смерти, и еще про странного белесого мужчину из черной машины, но муж смотрел как чужой, незнакомый человек, и язык у Натальи прилип к гортани.
Он почувствовал что-то в ее молчании, отвел глаза, а когда посмотрел на нее снова, это был прежний Антон, ее муж, с которым они прожили без малого три года.
– Прости, малышка, – он был искренне огорчен, – у меня сейчас трудный период, я не могу уделять тебе много времени. Так что там у тебя случилось, говори!
– Я… я сегодня решила уволить домработницу! – выпалила Наталья. – Представляешь, прихожу пораньше и что я вижу?
Она подробно перечислила ему все Нинкины проступки, он только посмеивался.
– Ты сама виновата, нужно быть строже, – сказал свое обычное и пошел ужинать. – И не переживай так из-за пустяков, – задержался муж на пороге, – это все пустые волнения, лучше выпей таблеточку перед сном, это тебя успокоит…
Ночью, лежа без сна, потому что перед глазами летело стекло и со звоном падало на асфальт, Наталья задавала себе вопрос: отчего она не рассказала мужу обо всем? И не находила ответа.
Дядя Вася был сегодня какой-то странный.
Впрочем, в последние два дня он вообще очень изменился – стал гораздо тщательнее бриться, следил за своей одеждой, несколько раз я заставала его перед зеркалом.
В принципе мне это нравилось, я люблю, когда мужчина выглядит аккуратно, но очень хотелось бы понять причину таких благотворных перемен.
А сегодня мой начальник то и дело застывал с задумчивым выражением лица, а потом кидался к столу и что-то торопливо записывал. А потом эти записи убирал в ящик стола и запирал на ключ – как будто боялся, что мы с Бонни подсмотрим, что он там пишет. Да больно надо!
Бонни тоже с грустным недоумением смотрел на дядю Васю: тот совершенно не обращал на него внимания и даже перестал клеить свои любимые модели.
– Как ты думаешь, – спросила я, когда мы с Бонни остались наедине, – может, наш дядя Вася влюбился и тайно пишет стихи?
Бонни посмотрел на меня выразительно и только что лапой у виска не покрутил: дядя Вася и стихи – понятия несовместимые.
– Шучу, шучу! – успокоила я пса. – Хотя что я, по-твоему, должна думать? Хоть бы ты его спросил, может, он поделится с тобой своими проблемами, как мужчина с мужчиной.
Дядя Вася опять что-то записывал, когда в нашу дверь позвонили.
– Кто бы это мог быть? – проговорил он недовольно, оторвавшись от своих записей.
Я пожала плечами и пошла открывать, предварительно затолкав Бонни в пустую комнату – некоторые клиенты очень нервничают при виде такой огромной собаки. Бонни же очень любопытный, он всегда хочет познакомиться с посетителем и поиграть с ним в шумные игры. Особенно тяготеет к женщинам. А к тем, кто помоложе, пристает с нежностями – кладет голову на колени, игриво подталкивает боком и наступает на ноги.
Я провозилась долго, запихивая эту тушу за дверь, так что звонок раздавался снова и снова.
– Да иду я, иду! – сказала я и распахнула дверь.
На пороге стояла наша прошлая клиентка, Наталья Балабанова. Та самая особа, из-за которой я едва не утонула в ледяной воде.
– Здрасте! – проговорила я холодно, окинув ее не самым гостеприимным взглядом. – Что на сей раз потеряли – сережку из ушка? Ожерелье жемчужное? Браслет платиновый?
– Можно я войду? – проговорила Наталья, нервно оглянувшись через плечо.
Надо сказать, вид у нее был не блестящий – под глазами тени, взгляд затравленный.
Я отступила, пропустив ее в прихожую, и закрыла за ней дверь.
Действительно, не стоять же на лестничной площадке.
– Кто там? – раздался из комнаты голос дяди Васи.
– Не беспокойтесь! – крикнула я ему. – Это соседка за солью, сейчас она уйдет!
После этого я повернулась к Наталье и прошипела:
– Надеюсь, вы не хотите нам еще что-то поручить? После того как вы меня подставили, я бы на вашем месте обходила этот дом стороной…
Она покачнулась, прислонилась к стене, чтобы не упасть, и проговорила слабым, больным голосом:
– Но мне больше не к кому обратиться!
Тут в коридоре появился-таки дядя Вася.
– Какая еще соседка? – спросил недоверчиво. – Какая соль? А, это госпожа Балабанова? Надеюсь, у вас все в порядке? Потому что, если это не так, мы вам помочь не сможем.
– Пожалуйста, хотя бы выслушайте меня! – взмолилась Наталья, сжав руки на груди. – Только выслушайте!
Все же дядя Вася не умеет отказывать женщинам, особенно молодым и привлекательным. Или эта Наталья умеет разжалобить любого. Во всяком случае, мой суровый шеф взглянул на часы и проговорил снисходительно:
– Ну ладно, у вас полчаса. Можете коротко рассказать, что вас к нам привело.
Тут он перехватил мой сердитый взгляд и торопливо добавил:
– Но это вовсе не значит, что мы снова будем вам помогать. Прошлый раз вы нас очень подставили, и я не хочу снова рисковать жизнью и здоровьем…
Ага, это он, оказывается, рисковал жизнью и здоровьем! А я опять ни при чем…
– Своей коллеги, – добавил дядя Вася, покосившись на меня, – так что прошу вас не питать беспочвенных надежд.
Ой, что-то он стал литературно выражаться, это не к добру!
В общем, мы втроем прошли в дяди-Васин кабинет (я успела заметить на столе открытый блокнот с какими-то записями, но дядя Вася тут же его убрал в стол).
Дядя Вася уселся за стол, Наталья опустилась в гостевое кресло, а мне ничего не осталось, кроме жесткого неудобного стула. Чего мне стоило заставить моего начальника купить кресло – отдельная песня. Причем не лирическая, не бравурная, а похоронный марш. Потому что после того разговора, когда я вышла все-таки в споре победительницей, я поняла: мои силы на исходе.
У прежнего во все стороны торчали пружины, и хотя дядя Вася стыдливо прикрывал его половичком, любовно связанным еще его покойной женой, все равно посетительницы были недовольны.
– Слушаю вас, – проговорил мой шеф с важным и внушительным видом.
– Дело в том, что меня пытаются убить… – проговорила Наталья, сжав руки в трагическом отчаянии.
– Вы уверены? – недоверчиво произнес дядя Вася, опять украдкой взглянув на часы.
Интересно, куда это он собирается. Опять надушился своим допотопным одеколоном и галстук завязал… новый, мною вчера купленный… еще благодарил за заботу…
– Что конкретно с вами произошло? – Дядя Вася придал своему голосу милицейскую официальность.
– Сначала на мою машину налетел грузовик… то есть почти налетел. Мой водитель чудом сумел избежать столкновения.
– Ну, дорогая моя, со мной таких случаев был не один десяток! – усмехнулся дядя Вася. – Если из-за каждого ДТП устраивать расследование, никакого времени не хватит!
– Но это еще не все! – перебила его Наталья. – Сразу же после этого ДТП на меня упало стекло…
Дядя Вася недоверчиво взглянул на нее.
– Ну, то есть не совсем на меня… – поправилась Наталья. – Оно упало рядом со мной, я успела отскочить… вот, посмотрите, осколок порезал мне руку! – И она продемонстрировала кисть руки с наклеенным на нее пластырем.
– Ну, не знаю! – Дядя Вася снова взглянул на часы, потом переглянулся со мной. – Может быть, вам показалось…
– Показалось, что свалилось стекло от лоджии? Вы тоже не хотите меня слушать! – воскликнула Наталья звенящим голосом. – Вы считаете, я все это выдумываю…
– Я, конечно, так прямо не говорю… – заюлил дядя Вася, а я подумала, что точно так он и считает. Странная какая-то эта госпожа Балабанова, что и говорить…
– Не говорите, но думаете! А ведь это не все! За мной следят какие-то люди…
– Может быть, вам нужно отдохнуть… выспаться… принять успокоительное… – теперь дядя Вася говорил вкрадчиво и мягко. – А вы к врачу обращались? Теперь, знаете, есть такие лекарства, совершенно безвредные…
– Вы меня принимаете за сумасшедшую? – Наталья приподнялась, протянула руки к дяде Васе. – Я действительно схожу с ума, но то, что я вам рассказываю, – правда!
Дядя Вася смотрел на нее с сомнением. Честно говоря, я его вполне понимала: после того как она подставила нас, а точнее меня, не было у нас к ней доверия. Ни на грош.
– Извините, – дядя Вася снова посмотрел на часы и встал. – Я должен срочно уходить, у меня важное дело, а вы пока поговорите с моим ассистентом… – Он кивнул на меня и вышел из комнаты.
Как вам это понравится? Просто взял и сбежал, оставив меня наедине с этой неврастеничкой! И что теперь прикажете с ней делать? И еще мне было страшно интересно, что у него за дело? Куда он так спешит?
В прихожей хлопнула дверь, и наступила тишина.
Наталья всхлипнула, повернулась ко мне и проговорила:
– Я понимаю, вы не хотите иметь со мной дела после того, что произошло. Но мне… что делать мне? У меня перед глазами так и стоит этот человек – белые волосы, бледное лицо… прямо живой мертвец! Он меня преследует!
– Что? – переспросила я. – Белые волосы?
– Да, – подтвердила она тихим испуганным голосом. – Неестественно белые, очень длинные волосы, и такие же брови… И ресниц не видно… А губы такие толстые, противные…
И тут у меня перед глазами встала страшная картина: прильнувшее к окну машины мерзкое лицо, растянутый в отвратительной улыбке рот, длинные, сальные белые волосы до самых плеч и белесые, почти незаметные брови, придающие этому лицу какое-то безвольное и в то же время злобное выражение… В самом деле, в этом человеке было что-то от ожившего мертвеца из малобюджетного фильма ужасов!
– Ну-ка, опишите мне еще раз этого человека! – попросила я Наталью.
Она описала преследовавшего ее человека – и чем дольше она говорила, тем яснее я видела перед собой одного из тех двоих людей, которые столкнули меня в воду вместе с мертвым Игорем Лапиным. И тем яснее я понимала, что Наталья не врет, что она ничего не выдумывает, что ее действительно преследуют те самые люди, которые убили ее друга и пытались убить меня.
Это лицо с мерзкой улыбкой я видела всего несколько секунд, но не могла забыть и не забуду, наверное, до конца жизни. Оно будет преследовать меня в страшных снах…
И еще… как он сказал тогда, толкнув машину: "Прощевайте, голубки!" И еще что-то добавил, но машина рванулась вниз, у меня от страха заложило уши, и я увидела только, как шевелятся его губы.
И сейчас перед глазами встала та же картина, только я уже не боялась. И отчетливо услышала последние слова, что сказал этот отвратный белесый тип. Он сказал: "Гуд-бай, Наташенька!" И помахал рукой вслед падающей машине.
Вот так вот. Теперь я точно вспомнила.
Наталья замолчала, и взгляд ее потух.
Она поднялась и проговорила тихо, безнадежно:
– Что ж, я понимаю, что вы не верите мне после того, что с вами случилось. Я не могу рассчитывать на вашу помощь. Не имею на нее права. Прощайте… попробую поискать кого-то другого.
– Сядьте! – резко оборвала я ее. – Сядьте и послушайте. Никто другой вам не поможет, никто другой вас просто не поймет и не поверит. А я… я вам верю.
– Почему? – тихо спросила она.
И тут я остановилась на полуслове. Если я сейчас скажу ей про то, что слышала, как белобрысый бандит упомянул ее имя, то клиентка точно сойдет с катушек. У нее и так крыша едет от страха, это видно невооруженным глазом.
– Просто верю, и все, – улыбнулась я, – и в то, что часы вы потеряли в той машине случайно, верю, и что понятия не имели, что там мертвый Игорь лежит…
– Это ужасно! – прерывисто вздохнула она. – Ужасно, что никто про это не знает! Я случайно встретилась с Ольгой и не посмела ей сказать… Я чувствовала себя так, как будто совершила подлость!
– Успокойтесь, вы же ни в чем не виноваты, – возразила я. – А с мужем вы говорили? Что ему известно про Лапина?
– Я звонила на работу, секретарь сказала, что Игорь Сергеевич в командировке и вернется послезавтра, – сказала, отвернувшись, Наталья.
Я отметила про себя ее нежелание говорить про мужа и смотреть мне в глаза. Так-так, у жены неприятности, причем крупные, а своего замечательного любимого мужа она даже не поставила в известность? Ну, положим, сначала не хотела говорить про ужин с Игорем в ресторане, чтобы муж не приревновал. Но теперь-то, когда все так закрутилось, какое значение имеет этот дурацкий ужин?
Я внимательно посмотрела на клиентку. На глаза попался только затылок. Волосы недавно красила, и стрижка хорошая. Однако лежит прическа не очень хорошо, так бывает, когда человек сильно расстроен, переживает.
Все-таки с мужем вопрос неясен. Вместо того чтобы просить помощи у него, Наталья бежит к нам. Хотя в прошлую нашу встречу я ясно дала понять, что не хочу больше иметь с ней никакого дела. Видно, и впрямь не к кому ей больше обратиться.
Да, в свое время я тоже думала, что у нас с мужем идеальный брак. Мы с ним никогда не ссорились, все называли нас красивой парой. Так продолжалось шесть лет, по истечении которых я узнала, что вот уже полтора года муж мне изменяет со своей сотрудницей. И все в его фирме об этом знают.
Наталья обернулась, и я едва успела придать своему лицу самое безмятежное выражение. Если ей еще и про мужа начать гадости говорить – ничего у нас не выйдет. К тому же я ничего про этого человека не знаю – вполне возможно, что он просто очень занят на работе и не считает нужным обращать внимание на жену.
Есть такие люди: я, говорит муж, тебя содержу, денег на твои тряпки-фитнесы не жалею, так и развлекайся самостоятельно, а меня оставь в покое, проблемами своими пустяковыми не грузи.
– Хотите чаю? – неожиданно предложила я.
– Хочу! – слабо улыбнулась Наталья.
И я сразу поняла, что вовсе не интересно ей распивать со мной чаи, просто не хочется уходить – снова к своим проблемам. Все-таки странная она какая-то: денег много, времени свободного навалом, казалось бы – занимайся чем хочешь! А она все время тоскует. Ну, сейчас, допустим, у нее проблемы, а раньше-то?
Между делом я сервировала чай и расстраивалась по поводу продуктов. Точнее, их отсутствия. Снова у дяди Васи ничего в холодильнике нету – два яйца, селедка в банке, две позавчерашние котлеты, открытый пакет молока. Я после купания в ледяной воде два дня не в лучшей форме, так он небось пельменями питается. Так и есть, вон морозилка забита.
Я порыскала еще в буфете – ничего, только пачка кускового сахара и засохший лимон. Ну, нас так просто не возьмешь за рупь, за двадцать! – как говорит дядя Вася, если попадется особенно трудоемкая модель какого-нибудь танка.
Я понюхала молоко – вроде не скисло, вылила его в миску, туда же вбила яйцо, обмакнула в эту субстанцию кусочки булки и бросила их на сковородку.
– Гренки… – улыбнулась Наталья, – как давно я их не ела… Мы раньше с папой их любили жарить…
– А моя бабушка называла их "бедный рыцарь"! – рассмеялась я.
В это время на кухню явился Бонни. Я ведь заперла его в комнате! Но если этот обжора почует запах еды, его никакая преграда не остановит! Ума не приложу, как он сумел открыть задвижку – не иначе как силой голодного взгляда…
Бонни у нас имеет очень колоритную внешность, одна морда чего стоит. Пасть размером с хороший объемистый саквояж, слюна капает всюду, тело поражает своими размерами и едва умещается в малогабаритной дяди-Васиной кухне.
– Ой! – вскрикнула Наталья. – Это что же такое?
– Не бойтесь! – тут же вскочила я. – Я его сейчас выгоню!
– Да я и не боюсь, он очень славный… – пролепетала Наталья, и я поняла, что она и вправду не боится. И то сказать – ей в последнее время и так есть от чего расстраиваться и кого бояться, а Бонни – просто большая миролюбивая собака. Но ужасно невоспитанная.
Наталья протянула руку и потрепала Бонни по загривку. Он подошел ближе и облизнулся. Гренка исчезла в этой пасти мгновенно. Бонни съел еще три штуки, после чего улегся рядом с Натальей тихонечко, не пытаясь устроить свою головищу у нее на коленях. И вообще вел себя очень прилично, я даже удивилась.
За чаем мы съели тарелку гренок, и сахар, и лимон, который Наталья ела без чая, просто дольками, как апельсин.
На мои осторожные расспросы она рассказала, что отец ее скоропостижно умер пять лет назад, а мама выдала дочь замуж и уехала в Штаты примерно года через полтора.
– А как вы познакомились с мужем?
Я спрашивала просто из вежливости, чтобы поддержать разговор. Вдруг в процессе беседы выяснится что-нибудь важное?
– Меня подруга познакомила, Ольга, – Наталья улыбнулась.
– Вы с самого детства вместе? За одной партой сидели, всюду вместе ходили…
– Да нет… – Наталья окунулась в воспоминания, – мы только в старших классах с ней учились. И даже не очень и дружили. У них своя была компания, все такие бойкие, продвинутые… А я, знаете, в школе тихоня такая была, скромная очень, мальчиков стеснялась, учителей боялась, меня белой мышью звали.
– И вовсе не похожа! – рассмеялась я.
– Это сейчас, а раньше… понимаете, папа меня очень любил, но воспитывал… как бы это сказать, по-своему, по-мужски. Все пытался привить бойцовские качества, ну какой из меня боец? – Она печально улыбнулась.
– Отчего же никто ему не объяснил, что с девочкой так нельзя?
– Ну, мама с ним не спорила. Они были такие разные, теперь я понимаю, что в их жизни не все получалось гладко. В моем детстве, помню, они ссорились, а потом перестали. Очевидно, договорились жить каждый сам по себе, но не разводились из-за меня… Так и жили, мамы часто дома не бывало – то работа, то развлечения, иногда брала меня в какие-нибудь поездки, а с папой мы больше дома время проводили. Потом, конечно, он стал много работать…
– Не так уж плохо, – невольно сказала я, – мои родители, например, развелись, когда мне было четыре месяца, и разъехались в разные стороны…
И тут же прикусила язык: совершенно ни к чему откровенничать с клиенткой, зачем ей знать о моих проблемах? Тем более сейчас и проблем-то никаких нету, если уж в детстве жила без родителей, то теперь и подавно проживу.
Наталья, однако, так была занята собственными воспоминаниями, что не обратила внимания на мои слова. Что ж, это к лучшему.