Мое появление было встречено восторженным грохотом стульев. Целую минуту мне жали руки, хлопали по спине и два раза поцеловали в нос. Что поделаешь, но в нашей стране любят защитников прав человека. Ох, уж этот наивный, деревенский романтизм!.. Например, я уверен, что если простому человеку, который поспорил за огородную межу со своим соседом, вдруг предоставили право выбора к кому обратиться: к простому адвокату или философу-моралисту, тот, несомненно, выберет последнего. Быть совестью наивного человечества или, по крайней мере, взывать к ней ведь всегда так заманчиво. Хотя стоит ли взывать к совести всего человечества при переделе огорода?.. Прав, трижды прав тот, кто утверждает, что грянувший капитализм спас нашу страну от тихого умопомешательства.
В конце концов, Надежда призвала всех занять свои места и продолжить совещание. Но с моим появлением и без того достаточно хрупкий авторитет адвоката затрещал по швам. Народ жаждал слова героя.
Во имя сохранения порядка и, как следствие, последующего перерастания благородного политического заговора в безобидную попойку, я поддержал требования адвоката. Ответом мне послужила осторожная улыбка Нади. После нашей недавней размолвки она, несомненно, испытывала некоторые сомнения в моей лояльности. И не без основания!.. Думаю, что Надя уже начинала жалеть о том, что слишком сильно преувеличила мои достоинства в газетной статье.
Снова задвигались стулья. Мне, как одному из главных действующих лиц, было предложено почетное место рядом с адвокатом. Когда все расселись по местам, вдруг выяснилось, что не хватило стула низкорослому и тощему дяде Леше. Ему предложили устроиться на диване, то есть занять место вне тесного круга заговорщиков. Он обижено засопел и прочно замолчал.
Собрание возобновило свою работу. Черт возьми, это был целый океан различных мнений почти не имеющих отношения к моему делу! Кроме того, я пропустил начало дискуссии, и мне было довольно нелегко понять, почему дядя Миша вдруг заговорил о недостатках капиталистического распределения валового национального дохода. А, впрочем, я даже и не пытался. Я вздохнул и принялся размышлять о том, что, пожалуй, ни в одной стране мира власть не пересажала столько людей "за политику", а, с другой стороны, нигде и никогда граждане, имеющие такую власть, с удивительным упрямством не возвращались к запретной теме. Но это не было бы так обидно, если бы не было столь бездарно!.. У вас плохой начальник? Виновата система социалистического планирования в легкой промышленности. Вашу породистую сучку изнасиловал соседский цепной кобель с репьями вместо орденов на груди? Виноваты недостатки капиталистического маркетинга. Ваша жена наставила вам рога? А вот в более цивилизованной стране эти рога наверняка оказались бы рогами изобилия.
Иногда мне кажется, что если бы в России не существовало политической системы, которая как гоголевский черт, успевает поспевать от забытого на столе утюга к реактору атомной электростанции, то нам, ее гражданам уже порядком измочаленной реформами страны, просто не о чем было бы говорить друг с другом.
Господи, спаси нас!.. Иначе Ты останешься без работы.
Громче всех гостей бушевал древний дедушка старобольшевисткого образца. Дед призывал к подпольной работе с последующим собранием на площади и штурмом здания областной администрации. Доказывая свою правоту, он несколько раз стукнул клюкой по полу и, войдя в экстаз, барабанил ей до тех пор, пока его не одернули собравшиеся. Инцидент был исчерпан после того, как один из соседей деда по столу не посоветовал ему заняться подпольной работой прямо сейчас, отправившись под пол в бронежилете из досок. Что же касается второго пункта дедушкиной программы – собрания и штурма, – то он не вызвал никаких вопросов. Дед мог принять участие в них лежа на носилках.
В зал вошла Рая. Она стала позади меня и положила на плечо руку. Дискуссия достигла своего апогея. В хор мужских голосов все чаще врезались звонкие женские дисканты и через десять минут говорили буквально все.
Я покосился на Надежду… Если бы у адвоката была в руках палка, то, судя по выражению ее лица, она, как и старобольшевицкий дедушка, не задумываясь, пустила ее в ход. Я усмехнулся. Пора было переходить к заключительной стадии совещания – простому говорению за столом установленному безобидными бутылками со спиртным. В конце концов, водка может причинить здоровью гораздо меньше вреда, чем увлечение политикой.
Я взял вилку и уже было потянулся к графину, выполняющему роль председательского колокольчика, но, взглянув на лица собравшихся людей, вдруг едва не столовый инструмент. Меня словно ударило током: я вдруг увидел, как все присутствующие женщины смотрят на мою жену. Только слепой не увидел бы в этих взглядах самой заурядной человеческой зависти.
За первым открытием последовало второе. Все женщины точно так же как Рая стояли за спинами своих мужей, но если Рая молчала, то все остальные представительницы прекрасного пола буквально подталкивали своими советами мужей в тюрьму. Просто счастье, что их не слышали чиновники из федеральной службы контрразведки или личной охраны Президента.
Я оглянулся и посмотрел на Раю. Она стояла, устремив неподвижный и слегка затуманенный взор куда-то в вечность. Я тихо позвал ее, но Рая не откликнулась. Может быть именно сейчас, в своих мечтах, она, словно русская Вини Мандела, давала интервью корреспондентам Си-би-эс, стоя у ворот провинциального КПЗ.
Я еще раз окинул взглядом собравшихся женщин.
"А чем я хуже? – было написано на их лицах. – Почему моего мужа не таскают по тюрьмам, не бьют его там, и выпускают на свободу только после появления хлестких, политических статей?.. И почему школьный учитель моего Вовки, произнося свою сакраментальную фразу "весь в отца", имеет в виду не что-то хорошее, а нечто такое, за что не грех перестать здороваться?"
Увы, и да!.. Рая, как и Надежда Шарковская, тоже немного перестаралась, расписывая, во время моего отсутствия, прелести жизни с великим человеком. Особенно хорошо это было заметно глядя на худосочного дядю Лешу. Его благоверная женушка, женщина примерно такой же комплекции, как и он сам, буквально бесновалась около мужа и будь ее воля, она отнесла бы мужа в тюрьму прямо на руках.
А, впрочем, так ли уж виновата Рая? Может быть, причину следует поискать в другом? Чужая слава и успех!.. Какая еще прилюдно врученная ближнему награда может показаться любому из нас наименее заслуженной, чем эта? Пусть слава будет не так уж велика, а успех практически эфемерен, но все равно найдется масса людей, которая хором воскликнет: "А чем это я хуже?!".
Еще будучи студентом первого курса института, я увлекся шахматами. Что за невероятная игра, какая удивительная трагедия чистого, рационального разума! Я уверен, что если любому заядлому шахматисту предложить выбор между пожаром в собственной квартире и матовой атакой на короля гроссмейстера с жертвой ферзя, он не станет раздумывать. Он одолжит у гроссмейстера спички и тут же исчезнет на ближайшие полчаса.
Ну, так вот, мое увлечение шахматами сразу же приняло характер стихийного бедствия: я опаздывал на свидания, пропускал лекции, а по ночам, вместо сопромата и математики, изучал логику построения черных фигур в староиндийской защите. Плоды моего упорного труда созрели через несколько лет: я выполнил норму первого разряда. Но, в сущности, мне была дорога не эта формальность, сколько то, что я наконец-то смог разобраться в деле, которое так беззаветно полюбил.
Вскоре я стал чемпионом двора и его окрестностей. Я стал знаменитостью!.. Мой авторитет был непререкаемым среди любителей поиграть в шахматы на свежем воздухе в возрасте от семи до девяносто семи лет. Для всех кроме одного человека, которого звали Павлик. Павлик с завидным постоянством оправдывал свои катастрофические проигрыши слабым знанием теории дебютов, не забывая при этом добавлять, что стоит ему только полистать учебник и уж тогда… О, Боже, только полистать учебник! Я уж не знаю, что такого дурацкого нашел во мне Павлик, если ставил на одну доску свое "полистать" и несколько лет моего упорного труда. Или он искренне считал, что если один человек обладает большой физической силой и ростом, а второй толстым брюшком и писклявым голосом, то по некоему таинственному велению матушки-природы второй должен быть всегда быть умнее первого? Только полистать учебник!..
Я нашел в шахматах целый мир, я горел, я умирал в нем, воскресал и снова бросался в бой. Однажды в одном из турниров я дважды играл с немцем, практикантом нашего института. Первая международная встреча!.. Одна девушка потом спросила меня: "Ты что, и в самом деле играл в шахматы с живым немцем?" Я ответил, что мертвые немцы в шахматы не играют и перестал приглашать ее в кино.
Мой первый "международный" поединок закончилась для меня плачевно. Я обрушил на стройные, немецкие ряды белых пешек черную, русскую кавалерию и ценой значительных усилий задержал развитие королевского фланга противника. Вскоре на доске возникла довольно фантастическая позиция. Азарт и огонь атаки!.. Бой на шахматной доске получился не шуточным. Мои партизанские фигуры – конь и ферзь – действующие в немецком тылу, не давали покоя не только моему противнику, но и мне, заставляя постоянно выискивать ресурсы для их поддержки. Я пожертвовал очередное качество и нацелил все оставшиеся фигуры на застрявшего в центре белого короля. Победа была близка, но, увы, в шахматах, как и в жизни, выигрывает тот, кто ошибается предпоследним. Я пропустил короткий контрудар и пал жертвой собственной неосмотрительности. После той партии прошло уже довольно много лет, но я до сих пор помню правильный, но так и не найденный за доской ход…
Во второй встрече я отыгрался и, надо сказать, отыгрался на все сто. Я снова заставил свои фигуры зависнуть в почти сюрреалистическом положении и когда, казалось бы, русское вдохновение должно было в очередной раз пасть жертвой немецкой педантичности, отдал пару фигур за пару пешек и провел довольно дикую, но геометрически точную матовую атаку. Король-канцлер умер в центре доски окруженный бесполезной массой своих защитников. А потом я ехал домой в последнем, пустом автобусе и чуть не плакал от счастья. Только полистать учебник!..
Я молча встал и направился в спальню. Закрыв за собой дверь я вдруг с удивлением почувствовал, что впервые в жизни вид супружеского ложа не вызывает у меня никаких сексуальных эмоций. От чего это произошло, то ли от обиды на людскую глупость, то ли просто от усталости, я не знал. Ужасно хотелось полежать просто так и не о чем не думать. Я упал лицом в подушку и замер.
Довольно скоро я услышал рядом чье-то дыхание и непроизвольно вздрогнул. Надо мной тут же склонилось встревоженное лицо Раи.
– Ты что?
– Ничего, извини, – улыбнулся я. – Просто мне померещилось.
– Ты забыл, что я твой зайчик? – нежно спросила Рая. – А теперь скажи, что тебе померещилось?
– Не что, а кто… Мне показалось, что ко мне пришла не ты.
– А кто?
– Адвокат. Боюсь, что со временем Надежда станет моим кошмаром и будет являться ко мне во снах.
Рая нежно прильнула ко мне.
– Это ты зря. Надя очень хороший человек. Между прочим, она рассказала мне, что ты прогуливался с Настей. И не как-нибудь, а под ручку… Я ревную.
– Я люблю, когда меня ревнуют.
– Ты самолюб, – Рая довольно сильно укусила меня за ухо.
Я быстро обнял жену и легко подмял под себя. Рая притворно-испуганно пискнула и затихла. Поцелуй получился очень долгим и нежным.
– Зайчик… – тихо позвал я.
– Что? – не открывая глаз, спросила Рая. Молодая женщина ждала второго, не менее страстного, поцелуя.
– Зайчик, у меня к тебе не совсем обычная просьба. Только сначала скажи, ты умеешь говорить старушечьим голосом?
Рая открыла глаза.
– Пока нет. А что?
– В таком случае, тебе придется прикрыть телефонную трубку носовым платком.
Я коротко объяснил Рае суть дела. Она должна спуститься на улицу, позвонить к нам в квартиру по телефону и пригласить к трубке Надежду.
– Зачем? – искренне удивилась Рая.
– Ты скажешь, что дома у Нади случилась беда с мужем.
Рая потребовала дальнейших объяснений, но я встал и осторожно подтолкнул ее к двери.
– Это для Коли? – неуверенно спросила Рая.
– Ну, конечно же! – охотно соврал я. – А теперь поспеши, пожалуйста.
Рая вышла. Я сладко потянулся и посмотрел на часы. Пора было приступать к очередной интриге.
Проходя через зал, я демонстративно зевнул и почесал щеку. Мой расслабленный, умиротворенный вид, поведал гостям, что я пока не в форме и принимать участия в дискуссии не собираюсь. Надежда Шарковская проводила меня долгим, подозрительным взглядом словно ждала, что я вот-вот покажу ей язык.
На кухне сидел мой тесть Иван Егорыч и барабанил пальцами по столу. Мы встретились глазами и немного смущенно улыбнулись друг другу.
Рая родилась и выросла в деревне. Всю жизнь тихий и спокойный Иван Егорыч пас коров. Он очень стеснялся рассказывать горожанам о своей не престижной профессии. Город пугал его…
Я сел напротив Ивана Егорыча. Когда пауза слишком затянулась, и я уже было собирался заговорить о погоде, как вдруг дверь тихо скрипнула и к нам на кухню пожаловали дядя Леша и дядя Петя. Мужчины вытащили сигареты и закурили. Неловкое напряжение исчезло, словно его не было.
Как бы между делом, рассказывая анекдот про неунывающего Чапаева, я вытащил из холодильника бутыль чистейшего, деревенского самогона. Дядя Леша и дядя Петя охотно выпили и, неспешно закусив одним огурцом, ушли. На смену старшему поколению сразу же пришла молодежь – Раины двоюродные братья Витя и Костя. Конвейер заработал. Выпить и поговорить!.. Господи, ну какой мужик откажется от такого удовольствия? Тем более что выпивка без разговоров, а разговоры без выпивки всегда представляют из себя нечто-то академично засушенное и неинтересное.
Когда дядя Леша и дядя Петя проскользнули в кухню уже по второму кругу, вслед за ними влетел грозный окрик адвоката. Надежду явно не устраивало то, что живая душа заговора ускользает из ее рук.
Мы насторожились. За дверью раздались четкий перестук каблучков женщины привыкшей иметь дело с суровым и часто несправедливым законом. Только что стоящая на столе бутылка буквально растворилась в воздухе, а собравшиеся как по команде уставились в окно. Но приступить к расправе адвокат не успела. В прихожей раздался звонок, Надю позвали к телефону. Шаги замерли возле самой двери. После небольшого размышления Надя решила отложить выяснение отношений с горе-заговорщиками и направилась в прихожую. Еще через минуту, сквозь неумолчный хор голосов в зале, я услышал, как хлопнула входная дверь.
Я потушил окурок и предложил собравшимся на кухне гостям перебраться в зал. Мужики переглянулись. Они явно побаивались Нади, но, узнав, что она только что ушла, с радостью согласились.
Вскоре вернулась Рая. Она помогла накрыть стол и с удовольствием заняла место свое недавнее место невесты. Отсутствие темпераментного адвоката более чем благоприятно сказалось на гостях. Мужские лица с каждой минутой становились все добрее, а с женских быстро исчезло склочное выражение. Политическая тема заговора умерла. Моя свадьба продолжалась. Гости предпочитали говорить о чем угодно, лишь бы это доставляло им простое веселье.
Когда пришла Настя, я облегченно вздохнул. Вернулась прежняя веселая и легкомысленная Настенька, а не малознакомая женщина с холодными глазами готового на все человека.
Я решительно встал и вышел из-за стола. Настя чуть заметно улыбнулась и кивнула мне в сторону кухни. Прежде чем закрыть за собой дверь я увидел немного растерянное лицо спешащей следом Раи.
"А как же я?" – успел я прочитать немой и немножко наивный вопрос в ее глазах. Ах, глупец!.. Скольких бы неприятностей мне удалось избежать, впусти я ее!
Но я захлопнул дверь. Настенька села на стул и сладко потянулась. В ее плавных, немного похожих на кошачьи движениях, явно просматривались порывы еще не остывшей сексуальности.
– Как дела? – осторожно спросил я.
– Великолепно! – Настенька засмеялась. – Ты знаешь, сегодня я поняла одну великую истину.
– Какую же?
– Женщина должна драться за свою честь.
– Я понимаю, так ее интереснее хранить. Что дальше?
Настенька пожала плечами.
– Случилось то, что ты хотел. Гена собрал вещи и ушел от Надежды.
– А откуда ты знаешь, что я этого хотел?
– Не считай меня за дурочку, пожалуйста. Я только не могу понять, зачем тебе это нужно?
– Завтра узнаешь, – пообещал я. – Моей путеводной звездочкой была всего лишь царапина на лице адвоката и ее немного странная реакция на мое, в общем-то, безобидное замечание. Все, что произошло с тобой сегодня, было импровизацией чистой воды. Но, кажется, я угадал.
– Ты страшный человек, – заверила меня Настя. – Ты интриган и циничный разрушитель людских судеб.
– Я только игрок. А, кроме того, я с детства не люблю мужчин, которых крадут как баранов.
Настенька оглянулась по сторонам.
– Слушай, игрок, у тебя выпить нет?
Я пожал плечами и сказал, что раньше не замечал у нее тяги к спиртному. Настенька скорчила невинную гримаску.
– Раньше я не вламывалась в квартиры к незнакомым мужчинам, – сказала она. – И вообще, после всего, что со мной сегодня произошло, мне просто необходимо немного расслабиться.
Я поймал себя на мысли, что мой дом постепенно превращается в приют веселых алкоголиков. Бутылка коньяка стояла в холодильнике. Между тем Настенька продолжала свой рассказ.
– Я сделала так, как ты мне говорил: узнала адрес, купила бутылку минеральной воды, вылила ее себе на голову и позвонила в дверь… М-м-м! Какое хорошее вино.
– Это коньяк. Не тяни и рассказывай дальше.
– Коньяк? – наигранно удивилась Настя. – А почему он пахнет осенью? Ты любишь пить коньяк осенью?
Мне вдруг захотелось сделать Настеньке приятное. Я притворился, что ее вопрос заставил меня нервничать. Мое поведение было довольно легко понять: отомстившая за издевательство женщина становится значительно добрее и мягче.
– Да люблю! – я наигранно повысил голос. – Осенью я пью его прямо из горлышка.
– Какой ты все-таки нервный, – довольно улыбнулась Настя. – Впрочем, ладно, на чем я остановилась?
– Ты позвонила в дверь.
– Мне открыл Гена и сразу же предложил войти. Я действительно сильно промокла и много смеялась.
Я удивился.
– Смеялась? На нервной почве, что ли?
– Нет. От минеральной воды у меня шипели и лопались в волосах пузырьки. Мне было щекотно. Гена любезно предложил мне обсушиться.
– Что он из себя представляет?
– Изнеженный тридцатилетний мальчик. Умом не блещет, но любит красиво молчать, предоставляя высказываться другим. Знает себе цену. Ну, что еще?.. Очень щепетилен в вопросах личной гигиены.
Я насторожился.
– Откуда ты это знаешь?
– Он порвал на мне лифчик. Хочешь, покажу?
– Нет. А что сделала ты?
– А я укусила его за плечо.
– А он?
– А он, не стесняясь моего присутствия, тут же смазал ранку йодом. Впрочем, его можно было понять, мы были знакомы меньше часа.
В дверь постучали. Я приложил палец к губам и встал.
– Кто там? – громко спросил я.