― На обратном пути он вам песню споет, ― торопливо пообещал Егор и позвал:
― Тюбик, за мной!
― На второй этаж идите! ― крикнул им вслед охранник. ― Там на кафедре российской истории преподаватель есть! Ника Аркадьевна!
― Понял, спасибо! ― крикнул в ответ Егор, оборачиваясь. Махнул охраннику рукой и бегом взлетел по лестнице вверх.
Тюбик догнал его в коридоре.
― Котяра ты дворовая! ― обругал он Егора. ― Сам будешь петь на выходе! Понял?!
― Прости, прости, ― покаялся Егор. ― Сам видел, ситуация требовала…
― Ситуация, ― проворчал Тюбик. И недовольно добавил: ― Петь не буду!
― И не надо, ― заверил Егор. ― Прорвемся как-нибудь. А за помощь спасибо. Выручил.
Тюбик фыркнул и отмолчался.
Просторный коридор уходил в полутьму. Старый паркет еле слышно скрипел под ногами, воздух пах высохшим деревом и книжными страничками. Запах, который Егор очень любил, потому что он напоминал ему об огромной библиотеке, которую он унаследовал от родителей. Вот только времени на то, чтобы читать книги, у него почти нет.
Солнечный луч сверкающей рапирой пронзал раму огромного овального окна, пылинки танцевали на нем, как феи на радуге. Тюбик чихнул еще раз.
― Развели пылищу! ― сказал он недовольно. И спросил: ― Что мы ищем?
― Кафедру российской истории, ― ответил Егор, рассматривая таблички на дверях.
Тюбик быстренько убежал вперед. Остановился возле крайней у поворота двери и деликатно гавкнул.
"Так и есть. Этот паршивец еще и читать умеет", ― подумал Егор обреченно.
Дошел до поворота, остановился напротив двери, на которую указывал Тюбик. Все правильно. Кафедра российской истории.
― Спасибо, ― сказал Егор.
Поднял руку и стукнул в дверь. Как сказал охранник? Ника Аркадьевна?
Бородатого дяденьку придется поменять на полную пожилую тетеньку. Она, наверняка, носит огромные очки, закрывающие половину лица, и скручивает волосы на затылке в неаппетитную фигу. На ней белая кофточка…
― Да входите же, открыто! ― сказал нетерпеливый женский голос.
Егор приоткрыл дверь и сунул голову в кабинет.
Сначала он не увидел ничего, потому что прямо напротив него было огромное окно, из которого изливался океан солнечного света. Егор растерянно заморгал и произнес:
― Ника Аркадьевна?
― Это я, ― сказала невидимая собеседница. Егор видел только темный силуэт женщины, стоявшей спиной к окну.
― Можно войти?
― Входите, ― повторила женщина.
Голос был удивительно молодой. Наверное, аспирантка. Подрабатывает в институте на должности…
― Слушаю вас, ― прервала женщина поток его мыслей.
Егор вошел в кабинет, решительным шагом направился к окну и дернул вправо тяжелую бархатную штору. На него обрушился пыльный водопад, и он с проклятьем отскочил назад.
― Да уж, ― насмешливо прокомментировала собеседница. ― Не стоит чувствовать себя в гостях, как дома.
― Извините, ― сказал Егор. ― У меня от солнечного света глаза болят. И я вас почти не вижу.
― Теперь видите?
Егор прищурился.
Ему удалось наполовину задернуть штору и зрения, наконец, обрело резкость.
Первое, что бросилось ему в глаза, ― необыкновенная молодость собеседницы. Нике Аркадьевне, как назвал ее охранник, Егор, встреть он ее на улице, не дал бы больше двадцати. Она была невысокой, очень стройной, и волосы ее не были скрючены в фигу на затылке. Ника Аркадьевна предпочитала короткую стрижку, напоминающую о прическах комсомолок тридцатых годов. Еще бы гребень на макушке ― и иллюзия была бы полной.
Второе, что бросилось в глаза Егору, ― непривычно темный для столичной жительницы загар. Лицо Ники Аркадьевны казалось настолько смуглым, что почти сливалось с темно-каштановыми волосами. И только ярко-зеленые глаза, словно небольшие, но очень мощные прожекторы, подсвечивали бронзовый индейский оттенок кожи.
Вообще-то Егору не нравился такой густой, почти черный, загар на женском лице. Он считал его грубым. Но при взгляде на новую знакомую усомнился в правильности своего давнего убеждения.
― Так чем могу служить? ― напомнила Ника Аркадьевна во второй раз.
― Меня зовут Егор, ― начал он.
― Егор?..
Собеседница обозначила тоном длинное многоточие. Ясно. Приятельское обращение по имени исключено.
― Егор Ильич, ― договорил он неохотно.
― Ой!
Егор не сразу сориентировался, почему его имя вызвало столь бурную реакцию. Но секундой позже сообразил, что восклицание относится вовсе не к нему, а Тюбику.
Тюбик, до этого скромно прятавшийся за дверью, изучал хозяйку кабинета. Изучал, изучал и решил, что пора знакомиться лично.
― Какой славный! ― воскликнула Ника Аркадьевна, разом превращаясь в девочку.
Присела на корточки и двумя руками взялась за мордочку Тюбика.
― Мы помесь, ― сказала она, поворачивая голову пса то влево, то вправо. ― Вижу фокстерьера и…
Она помедлила.
― И двортерьера, ― подсказал Егор.
Тюбик, добросовестно прикидывавшийся обыкновенным домашним песиком, укоризненно взглянул на него.
― Вот именно, ― подтвердила Ника Аркадьевна. Погладила Тюбика по голове и сказала: ― Такие помеси бывают на редкость умными. Иногда даже умнее некоторых людей.
Тюбик пришел в восторг и выразил новой знакомой свою искреннюю благодарность.
― Будь осторожен, ― попросила его Ника, как человека. ― Не трогай здесь ничего. Хорошо?
― И так понятно, ― ответил Тюбик и прошелся по кабинету, с любопытством оглядывая незнакомую обстановку.
Ника встала, отряхнула подол юбки и пригласила:
― Садитесь.
Егор сильно подозревал, что и этим приглашением он был обязан протекции своего пса, но обижаться не стал. Что делать? Тюбик умеет нравиться незнакомым людям, а Егор не всегда. Вернее умеет, но исключительно женщинам. Вот только в случае с Никой Аркадьевной его обаяние почему-то не сработало.
Он уселся на стул, стоявший у стола. Ника села напротив.
― Итак, Егор Ильич?
Он молча извлек из кармана статуэтку воина и поставил на стол.
Ника бросила на нее короткий нелюбопытный взгляд, снова посмотрела на Егора.
― Я купил это на аукционе в Манеже, ― начал Егор. ― Там было сказано, что оригинал находится в вашем музее.
― Все правильно, ― подтвердила Ника. ― Оригинал у нас.
― А можно мне на него взглянуть? ― спросил Егор с невольным любопытством.
― Сейчас, к сожалению, не получится. Музей закрыт и опечатан на все лето. Откроется только с началом учебного года.
― Понятно.
Минуту они молчали.
― Это все? ― осведомилась Ника.
― Не все, ― поспешно ответил Егор. ― Расскажите мне о них. О скифах.
Она пристально разглядывала его странными зелеными глазами, ярко светившимися на смуглом загорелом лице. Глаза обладали магической способностью менять свой оттенок. В самом начале их разговора зрачки были похожи на чистейшую океанскую лагуну, разлитую среди мелкого белого песка. Но постепенно цвет менялся, темнел, наполнялся опасной глубиной.
"Ей что-то не нравится, ― понял Егор. ― Но что?"
― Простите, а откуда такой вопрос? ― спросила Ника, прерывая затянувшееся молчание.
Егор внутренне подобрался.
― Я сотрудничаю с одним изданием…
― Каким?
Он быстро прокрутил в голове кучу названий. Это не пойдет, это тоже… Ага!
― Я работаю внештатным в альманахе "Вокруг света", ― соврал Егор. ― И специализируюсь как раз по скифской тематике…
― Давно?
Она ставила вопросы жестко, коротко и точно. Отвечать нужно было, не задумываясь, и Егор даже взмок от напряжения.
― Что вы имеете в виду? Давно работаю или давно специализируюсь?
― Последнее.
Он достал платок и вытер лоб.
― Пять лет.
― Ого!
Почему-то ему почудилась ирония в ее голосе. Егор насторожился, внимательно посмотрел на собеседницу. Но изумрудные зрачки превратились в бронзовые щиты, покрытые прозеленью, и пробиться сквозь них у него не получилось.
― Пять лет, ― задумчиво повторила Ника. ― Это срок! За такое время можно самому стать специалистом в данной области.
― Я не занимаюсь этим постоянно, ― угрюмо ответил Егор. ― Говорю же, я внештатник! Пишу от случая к случаю…
― Ясно.
Она серьезно покачала головой. Прядь коротких темных волос упала на бронзовую скулу, и Ника аккуратно заправила ее назад, за ухо.
― Итак, скифы…
Она помедлила.
― Если вы специализируетесь по этому вопросу, то вам, конечно, известно, что так Геродот называл кочевые племена, обитавшие в основном на юге России.
― Да, конечно, ― небрежно подтвердил Егор, стесняясь спросить, кто такой Геродот.
― Мы знаем о них не так уж много. В основном, исторически ориентируются на захоронения, которые называются…
― Курганами, ― быстро проявил эрудицию Егор. Это было единственное слово, которым он мог блеснуть, говоря о скифах. Вот и блеснул.
― Курганами, ― медленно повторила Ника. И посмотрела на него прищуренными недобрыми глазами.
Егор отчего-то почувствовал себя неловко.
― И эта статуэтка была найдена в кургане? ― спросил он, указывая на бронзового воина.
― Да, ― ответила Ника.
― А почему она оказалась в вашем музее, а не в Эрмитаже, например?
― Потому что в большие музеи, вроде Эрмитажа, попадают только самые лучшие произведения искусства, ― спокойно ответила Ника. ― Курган, о котором идет речь, был раскопан экспедицией Педагогического института в 1958 году. Лучшие экспонаты передали в крупные музеи, а некоторые, не столь ценные, нам разрешили оставить у себя. Раньше, видите ли, все принадлежало государству, поэтому на такие вещи смотрели спокойно. Все карманы в одном костюме, какая разница, куда переложить?
― Ну да, ― пробормотал Егор. ― В одном костюме… Как в случае с Крымом…
У него до сих пор болело сердце от такой исторической несправедливости. Одним росчерком пера Хрущев перебросил Украине Крым, словно шубу с барского плеча. Конечно, он тоже считал, что перекладывает общее достояние из одного кармана в другой. А получилось вон как…
Она никак не прокомментировала его реплику. Сидела за столом напротив и смотрела на Егора прищуренными глазами, зелеными, как лист кувшинки в пруду.
― А что еще было найдено в том кургане? ― спросил Егор, когда молчание стало тягостным.
― Еще?
Она немного подумала.
― Еще были найдены записи на каменной кладке. Да вы, наверное, помните! Эти камни передали в Эрмитаж!
― А-а-а!.. Да-да-да, ― зачастил Егор, сделав умное лицо.
― Скифский язык оказался очень трудным для расшифровки, но в 1965 году ученым удалось прочесть надписи.
― Да-да-да!..
― Припоминаете. Да?
― Да, помню, ― уверенно подтвердил Егор.
Ника откинулась на спинку стула. Теперь она рассматривала Егора не просто недоверчиво. Она смотрела на него брезгливо, как смотрят на неаппетитное насекомое, ползущее по обеденному столу.
Вопрос ударил его прямо в лоб, как мухобойка.
― Кто вы такой?
Он чуть не подскочил на стуле.
― То есть как это? ― спросил он глупо. ― Я же представился!
― Я спрашиваю, кто вы такой на самом деле, ― повторила она, чуть повысив голос. В глазах полыхнуло зеленое пламя, кулачки твердо сжались.
Егор против воли ею залюбовался.
― Отвечайте!
Он вздрогнул и торопливо начал:
― Внештатный корреспондент…
― …пять лет специализирующийся по скифской тематике, ― насмешливо договорила Ника. ― Прекрасно!
Она встала со стула и подошла к окну. Выглянула на улицу, потом развернулась лицом к Егору, сложила руки на груди.
― Даже последний идиот, который пять лет пишет о скифах, должен знать, что письменности у них не было! ― отрубила она жестко. ― И никаких записей в курганниках никто не находил! Оружие ― да, золота ― навалом, записей не было! Никаких и никогда!
Егор молчал, подавленный своей оплошностью.
― И потом, я видела, как вы приехали, ― продолжала Ника все тем же безжалостно-насмешливым тоном. ― Таких машин у журналистов не бывает. Тем более у внештатников. Тем более, у специалистов по скифской тематике. И такие игрушки, купленные на аукционе в Манеже…
Она указала взглядом на бронзового воина.
― …журналистам не по карману.
Ника вернулась на место, придвинула к себе какие-то бумаги и сказала, не глядя:
― Всего доброго.
Егор всполошился.
― Слушайте, разве эти сведения составляют государственную тайну? ― пошел он в атаку. ― Да, я не внештатник и не специалист…
Она бросила на него короткий насмешливый взгляд исподлобья. В зеленых глазах бушевал шторм.
― И что из этого? ― продолжал Егор, справившись с первым чувством неловкости. ― Неужели вы не можете дать мне консультацию? Тем более…
Он хотел добавить, что готов ее оплатить, но посмотрел в злые зеленые глаза напротив и не добавил.
Ника бросила на стол ручку. Откинулась на спинку стула и стала смотреть на Егора с прежним брезгливым выражением.
― В чем дело? ― спросил он, начиная сердиться.
― Я не стану давать вам никаких консультаций, ― холодно заявила она.
― Почему?
― Потому, что я подозреваю в вас одного из тех гробокопателей, благодаря которым девяносто процентов скифских курганников оказались разграбленными. Еще до того, как до них добрались ученые. Что ж, судя по всему, деньги на подобные хобби у вас есть. А у нашего государства нет. И помогать вам я не намерена.
Она снова уткнулась в бумаги. Егор видел краешек ярко-красного от гнева ухе и темно-каштановую макушку.
Как ни странно, он не обиделся. Сейчас, когда она объяснила ему причину своей враждебности, Егор был готов уважать ее за этот гнев. Наверное, это позиция любого порядочного археолога.
― Вы не правы, ― сказал он мягко.
― Не люблю, когда мне врут, ― ответила Ника, не отрываясь от бумаг. ― Выход найдете?
Егор вздохнул и поднялся со стула.
― Жаль, ― сказал он искренне. ― Я хотел рассказать вам кое-то… интересное.
Она не отреагировала на предложенную взятку. Перевернула страницу, уставилась на оборот с преувеличенным фальшивым вниманием.
Егор медленно направился к выходу, волоча ноги так, словно на них были навешаны чугунные ядра.
И уже дошел до двери, когда в спину ударил нервный возглас:
― Стойте!
Он быстро обернулся.
― Вещичку свою заберите, ― сказала Ника, одним пальцем подтолкнул бронзового воина к краю стола.
Егор вернулся, забрал статуэтку. Его одолевали злость и обида.
― До свидания, ― сказал он сухо.
― Прощайте, ― безжалостно поправила неумолимая барышня.
Егор выскочил из кабинета, чуть не прищемив дверью Тюбика. Широко зашагал к лестнице. Его щеки пылали гневным румянцем.
Охранник на входе встретил его радостно, как старого знакомого.
― Поговорили? ― спросил он.
― Да уж, ― сквозь зубы ответил разгневанный Егор. ― Поговорили.
И направился к двери.
― А песенку? ― вслед ему разочарованно спросил охранник. ― Обещали же, что Тюбик споет!
Егор вздохнул. Вернулся к столу, положил на него десять долларов и сказал:
― Не до песен нам сейчас, отец. В другой раз, ладно?
― Экзамен, что ли, перездавал? ― проявил смекалку охранник.
― Точно, ― мрачно ответил Егор.
― Не пересдал, небось?
― Не пересдал.
― Она такая, ― подтвердил охранник. ― Строгая.
Его хотел что-то сказать, но удержал себя. Открыл тяжелую дубовую дверь и вышел на солнечную улицу. Тюбик семенил рядом, сохраняя благоразумное молчание.
Егор плюхнулся на сиденье, забыв открыть дверь для Тюбика. Тому пришлось забираться на место через хозяйские колени. В другое время Тюбик не преминул бы выразить возмущение, но сейчас молчал, как египетская гробница.
― Как тебе это понравилось?! ― спросил Его.
Тюбик безмолвствовал. Обычно Егор ловил его мысли так же легко, как волну популярной радиостанции, но иногда Тюбик умел мастерски ставить блокировку.
― Мегера!
Молчание.
― Принципиальная какая!
Тюбик снял блокаду со своего мозга и робко просил:
― Может, сами обойдемся?
― Конечно, обойдемся! ― горячо подхватил Егор. Но тут же запнулся и тоскливо спросил: ― Как?
― Зайдем в книжный, ― предложил Тюбик. ― Наберешь книг, покопаешься…
― Вот спасибо, ― уныло сказал Егор. ― Я думал, мы на природу поедем…
Чего-чего, а притворства Тюбик не выносил.
― Не ври! ― уличил он. ― Тебя же сейчас интересует только одно: видел ты тот самый курганник или нет?
― Интересует, ― признался Егор. ― Только я думал, что ты хочешь на природу.
― Переживу, ― великодушно объявил Тюбик. ― Поехали в книжный.
Егор поднял его на руки и благодарно чмокнул в мохнатую морду.
― Ты настоящий друг! ― сказал он с чувством.
― Чтоб ты провалился! ― ответил Тюбик, отряхиваясь. ― Знаешь же, что ненавижу эти сантименты!
До ближайшего книжного магазина они добрались за пятнадцать минут. Тюбик выскочил из двери машины, не забыв прихватить поводок, который Егор на него почти никогда не цеплял.
Они подошли в стеклянной двери и остановились. Перед глазами сияла и переливалась разноцветная табличка: "Вход в магазин с собаками строго воспрещен".
Егор виновато посмотрел на Тюбика. Каждый раз, сталкиваясь с подобными объявлениями, он испытывал такой стыд, словно его уличили в расовой нетерпимости.
― Прости, ― сказал он неловко.
― Может, попробуем? ― предложил Тюбик.
― Давай.
Но не успели они показаться на пороге, как им наперерез тут же метнулась пожилая продавщица.
― Молодой человек! Вы читать умеете?!
― Разрешите ему посидеть возле дверей! ― взмолился Егор. ― В машине жарко, поджариться можно… А на улице он боится один оставаться. Видите, какой он маленький…
― А он не кусается? ― недоверчиво спросила продавщица.
― Да что вы! ― замахал руками Егор. ― Ни за что! Он добрый! Лапку подавать умеет. И еще вальс танцует.
― Правда?
Продавщица уставилась на Тюбика уже с другим выражением. С нетерпеливым любопытством.
― Станцуй, ― попросила она.
Тюбик вздохнул.
Он не понимал, почему люди постоянно требуют от него каких-то примитивных неандертальских фокусов, но давно уже смирился с их ограниченностью. Поэтому поднялся на задние лапы и сделал несколько кругов вокруг своей оси.
― Ой! Девочки! ― взвизгнула от восторга продавщица. ― Смотрите!
Егор понял, что лед сломан, и отправился вглубь магазина.
Историческая литература была представлена отдельным стендом, да вот беда: Егор понятия не имел, какие книги ему нужны. Он надеялся, что слово "скифы" будет фигурировать в названии, но оно на обложках не значилось.