Мое время было на исходе. И вопросов больше не было. Особой радости в том, что я знал ответы, не возникало. Еще немного, и я вообще забуду обо всем навсегда. Об этом я тоже подумал. Я не верил в жизнь после смерти. Смерть - это финиш. Во время скачек при падениях я, случалось, терял сознание. Смерть была нокаутом, после которого ты уже не приходишь в себя. Признаться, я не очень ее боялся. Как, впрочем, и прежде. Наверное, все дело в недостатке воображения, в неразвитой чувствительности. Но мне было обидно уходить с пирушки так рано. Хотелось еще кое-что сделать. Мне предстояла встреча с Билли, а вот этот опыт явно был лишним. Я грустно признался себе, что зацепился бы за любой, малейший предлог, чтобы избежать этого общения.
В ангар вошел Альф, прошел к стойке и взял лопату. Я ему крикнул, но он не услышал и удалился столь же целеустремленно, как и вошел.
Минуты шли. Я думал о Габриэлле. О живой и здоровой Габриэлле. Ее напускная суровость - лишь фасад, за которым таится теплота и жизненная сила. Девушка на все времена. Точнее, на то, что мне от них осталось.
Снова к ангару подъехал грузовик и после короткой остановки угромыхал в темноту. В ангар вошли Ярдман и его команда. Джузеппе прошел мимо меня и раздвинул двери перед "Ситроеном". В отверстие ворвался ветер, отчего на каменном полу возникли вихри пыли. В проеме я увидел небо - кусок черного бархата.
- Значит, так, Билли, - сказал Ярдман, - если новый экипаж не опоздает, мы вернемся примерно через час. Мы отправимся в путь сразу же. К этому времени все дела должны быть закончены, ясно?
- Ясно, - отозвался Билли.
Ярдман подошел ко мне и посмотрел сверху вниз со смесью сожаления и удовлетворения.
- До свидания, мой мальчик, - сказал он.
- До свидания, - вежливо отозвался я.
Его губы чуть дрогнули, и, поглядев на Билли, он сказал:
- Не вздумай рисковать, Билли. Ты меня понял? Ты напрасно считаешь его ни на что не способным ничтожеством. Ты его сильно недооцениваешь. Что бы ты о нем ни думал, он не такой, каким ты хочешь его видеть. Пора в этом убедиться. И еще учти, мой дорогой Билли: если ты упустишь его на этой стадии операции, когда он знает так много, то можешь сам пустить себе в лоб одну из своих пулек, потому что иначе я тебя пристрелю.
Даже Билли был слегка задет холодной угрозой, прозвучавшей в устах обычно спокойного Ярдмана.
- Ладно, - смущенно сказал он. - Но только никуда ему не деться. Исключено.
- Ну, смотри, - сказал Ярдман, кивнул и, подойдя к "Ситроену", забрался на переднее сиденье.
Джузеппе сел за руль, завел мотор, задом вывел "Ситроен" из ангара, и они укатили. Ярдман смотрел прямо перед собой и так и не оглянулся. Билли снова закрыл дверь и, мягко ступая, словно охотник, выслеживающий добычу, вернулся назад. Он остановился в четырех шагах от меня. Молчание сделалось угрожающим.
Раус-Уилер прокашлялся - как мне показалось, оглушительно.
- Погуляйте, - сказал Билли, покосившись на него.
- Погулять?
- Ну да. Ножками. Раз, два... - Билли откровенно хамил. - По взлетной полосе, туда и обратно. Хорошая прогулка.
Раус-Уилер все понял. Он не смотрел на меня. У него не хватило сил даже попросить Билли проявить милосердие. Он решил умыть руки и спешно двинулся к выходу. Старые школьные традиции...
- Ну вот, - сказал Билли, - теперь нам никто не помешает.
Глава 16
Мягко, по-кошачьи ступая, он стал обходить ангар, что-то выискивая. Наконец он вернулся ко мне. В одной руке у него была старая сломанная велосипедная цепь, в другой - плоская пятигаллоновая канистра с бензином.
Я поглядел на эти предметы, как надеялся, с полным равнодушием и не спросил, что он собирается с ними делать. Я полагал, что вскоре все и так выяснится.
Он присел на корточки и, глядя мне в лицо, ухмыльнулся. В одной руке он по-прежнему держал цепь, другая была на канистре. Револьвер лежал на верстаке.
- Если ты меня хорошенько попросишь, - сказал он, - я постараюсь немного облегчить твою участь.
Я ему не верил. Он выжидал, мерзко посмеиваясь.
- Попросишь, - наконец сказал он. - Никуда не денешься, долбаный аристократишка.
Он взмахнул рукой с цепью, но вместо того, чтобы ударить меня, просто обвязал одним ее концом мою лодыжку и затянул двумя узлами. Это было непросто, но, когда узлы были завязаны, развязать их показалось мне невозможным. Свободный конец он продел в ручку канистры и тоже завязал узлом. Образовался поводок дюймов в шесть между канистрой и моей лодыжкой. Билли поднял канистру, и моя нога послушно дернулась вслед за ней. Билли удовлетворенно хмыкнул. Он отвинтил крышку и вылил немного бензина прямо мне на ноги, отчего на полу образовалась лужица. Затем он зашел мне за спину и отомкнул замки. Цепь упала, но удивление и затекшие руки помешали мне успеть освободиться от канистры прежде, чем Билли сбегал за револьвером, который тут же направил на меня.
- Вставай, - приказал он. - Спокойно, без глупостей. Если не встанешь, я брошу в бензин вот это. - И в левой руке у него оказалась газовая зажигалка. Он щелкнул ею, над зажигалкой взлетел язычок пламени.
Я встал, хватаясь руками за балку. Страшное предчувствие того, что задумал Билли, стиснуло мне грудь. В животе возник ледяной ком. Вот вам и не боюсь смерти. Нет, оказывается, я заблуждался. Она порой приходит в весьма неприятном обличье.
- Ну, проси, - скривил рот Билли.
Я молчал. Он махнул револьвером и сказал:
- Тогда вперед, дружище. У меня для тебя есть одно маленькое дельце. И осторожней, лучше обойтись без пожара, если можно.
Билли сиял от удовольствия. Так он еще никогда не веселился. Меня это несколько раздражало.
Я заковылял к двери, волоча за собой тяжелую канистру. Через плохо завинченную крышку брызгал бензин. Я шел, оставляя за собой след, который в любой момент мог стать огненным. Приятный ночной воздух. Яркие звезды. Легкий ветерок. Луны нет. Летать в такую ночь одно удовольствие.
- Направо, - скомандовал Билли, - туда, где свет. Там Альф. Иди туда и пошевеливайся. Мы не можем веселиться всю ночь, - сказал он и засмеялся.
Альф был шагах в пятидесяти от меня, но, пока я туда дошел, канистра окончательно меня вымотала.
Там в прямоугольнике в шесть-семь квадратных футов был вырезан и аккуратно сложен рядом дерн. Далее возвышался холмик выкопанной земли, освещенный факелом, воткнутым рядом, а сам Альф стоял с лопатой в руках и вопросительно смотрел на Билли.
- Пойди погуляй, - сказал Билли громко.
Альф если не услышал, то догадался, что от него требуется. Он прислонил лопату к холмику, вылез из ямы и растворился в темноте.
- Ну вот, а теперь полезай в яму и копай, - велел Билли. - Как только захочешь остановиться, скажи.
- И что тогда? - спросил я.
Отблеск света упал на большие сияющие глаза Билли и его довольно ухмыляющиеся губы. Он чуть приподнял револьвер.
- Пуля в голову, - сказал он. - Но до этого я изобью ваше сиятельство в кровь. Жаль, я не могу собрать вас всех в этой яме.
- От нас никому нет никакого вреда, - заметил я и понял, что с исторической точки зрения это ложь. В свое время аристократия натворила дел, и ненависть к ней будет тлеть еще долго.
- Копать двумя руками, - напомнил Билли. - Попробуй только отвязать цепь - и ты покойник.
Он стоял на таком расстоянии, чтобы я не мог ударить его лопатой, смотрел, как я копаю, и играл зажигалкой. Мне в нос бил запах бензина, вытекавшего в яму из плохо закрытой канистры. Земля была довольно мягкая, и копать было в общем нетрудно, но Билли знал, что делал, когда поручил мне эту работу. Несмотря на все мои старания, я не мог поднять ни одной лопаты земли, чтобы не задеть рукой бок. Рубашка и свитер защищали плохо, каждый рывок давался с трудом. Боль и жжение усиливались в геометрической прогрессии.
Билли стоял и смотрел. Яма медленно углублялась. Я внушал себе, что иным выпадала куда худшая участь, что многим приходилось копать себе могилу и многим суждено было сгорать на кострах. За убеждения. Это даже славный конец...
Билли проявлял нетерпение.
- Проси, - сказал он.
Я швырнул в него землей. Это едва не оказалось точкой. Револьвер было нацелился мне в голову, но затем Билли опустил его.
- Тебе повезло, - сказал он. - Тебе придется только встать на колени.
Когда я понял, что яма достаточно углубилась и моих ног Билли не видит, я как можно дальше отошел от канистры и, натянув цепь, ударил по ней лопатой. Удар оказался беззвучным из-за мягкого грунта. Я повторял это всякий раз, когда, выбросив очередную порцию земли, опускал лопату. Но кроме того, что у меня стало саднить лодыжку, никаких других результатов это не принесло.
- Поторапливайся! - сказал Билли, щелкнув зажигалкой. - Шевелись!
Отличный совет. Скоро вернется Ярдман. Я с силой опустил лопату вниз, и во мне снова вспыхнула надежда. Звенья цепи стали поддаваться. Но это было только начало. Даже если я освобожусь от канистры, то не стоит забывать, что я по-прежнему в яме по пояс, а Билли по-прежнему вооружен. Но даже слабая надежда лучше, чем безнадежность. Еще один удар лопаты - и цепь надломилась, еще удар - и она лопнула. Я ударил лопатой с такой силой, что по инерции упал на колени.
- Вставай, - приказал Билли, - а то я...
Я его не слышал. Я вдруг с ужасом понял, что могила, способная вместить Патрика, Майка, Боба и меня, уже кем-то занята. Моя рука нащупала кусок ткани. Я провел по нему ладонью и почувствовал укол. Я все понял. Булавки в лацкане пиджака.
- Это Саймон, - сказал я удрученно. - Саймон...
Билли улыбнулся холодной, ужасной улыбкой. Времени больше не было. Оно измерялось расстоянием от его револьвера до моей головы, от его зажигалки до моих залитых бензином ног и канистры рядом. Билли ждал лишь одного: чтобы я докопался до Саймона.
Теперь его голод был почти утолен.
- Ну, - сказал он, и глаза его расширились. - Проси меня!
Я молчал.
- Проси! - неистово крикнул он. - Ты должен...
Но я отрицательно покачал головой. "Какой глупец, - подумал я о себе. - Глупец и безумец".
- Ну ладно, - сказал он срывающимся голосом. - Жаль, времени в обрез, а то бы ты попросил. Ты бы никуда не делся. Но раз нет, то что поделаешь.
Билли вдруг осекся. Казалось, он вдруг испугался не меньше моего - испугался того, что ему предстоит совершить. Он заколебался, вскинул револьвер, потом опустил. Но к нему быстро вернулось его беспощадное и злобное хладнокровие.
Он щелкнул зажигалкой. Взметнулся острый язычок пламени, ослепительный на фоне темноты. Билли замер на мгновение, рассчитывая, как бросить зажигалку так, чтобы я не перехватил ее в полете, но этой паузы мне хватило, чтобы нагнуться и швырнуть в него канистру. Крышка неожиданно отскочила, и бензин волной хлынул навстречу огню. У меня оставалась доля секунды, чтобы исчезнуть, пока не заполыхал весь мир.
Струя бензина со свистом вспыхнула и обрушилась огненным фонтаном на то место, где стояли я и Билли. Канистра взорвалась. Могила превратилась в полыхающую печь, и брызги бензина горели на холме свежевыкопанной земли, словно капли рома на огромном сливовом пудинге, пять галлонов обеспечили отменный фейерверк.
Я перекувырнулся через край могилы за мгновение до того, как она превратилась в крематорий. Каким-то чудом мои ноги не угодили в геенну огненную. О таком счастье я даже не мечтал.
Билли бежал и вопил. На нем загорелся пиджак - левый рукав и плечо. Он отчаянно пытался его сорвать, но не мог этого сделать, потому что не желал расстаться с револьвером. Я побежал за ним, готовый сражаться до последнего. Во что бы то ни стало мне надо было отобрать у него револьвер, но я заметил, как на бегу он его бросил и, шатаясь, побежал дальше, истошно вопя и в животном страхе обрывая пуговицы.
Когда я понял, чего избежал, меня стал бить озноб. Еле переставляя ноги, я кое-как добрался до места, где Билли бросил оружие. Револьвер было хорошо видно в отблесках пожара. На нем был тяжелый глушитель. Держать его было удобно.
Билли наконец удалось сбросить пиджак, который лежал и тлел в траве, а он, шатаясь, бежал к ангару и звал Альфа.
Я двинулся за ним следом.
В ангаре Альфа не было.
Когда я вошел в ангар, Билли стоял спиной ко мне там, где раньше был "Ситроен". Он все еще выл в голос. Я вошел и закрыл за собой дверь. Билли обернулся. Левый рукав его рубашки прогорел до дыр, и под ним виднелась красная, лоснящаяся кожа. Билли стоял, смотрел на меня и не верил своим глазам. Рот его закрылся чуть ли не со щелчком, и он все равно позволил себе нагло улыбнуться.
- Ты не выстрелишь, - сказал он, тяжело дыша.
- Дети графов умеют стрелять, - напомнил я ему.
- Только в птиц, - презрительно бросил он. - У тебя кишка тонка.
- Ошибаешься, Билли. Ты ошибался на мой счет с самого начала.
В его глазах вдруг появилось сомнение. Он стал озираться в поисках выхода. Я видел, как напряглись его мускулы - он готовился к прыжку. И тогда я выстрелил.
Я убил его наповал.
Глава 17
"Сессна" была доверху заправлена горючим. Я поспешно влез в кабину и, включив питание, увидел, что стрелки топливомера показывают полные баки. Все инструменты были в порядке, радиосвязь работала, самолет прошел техосмотр лишь три дня назад, о чем свидетельствовала запись в карточке. Беглая проверка показала, что самолет готов к полету. И все же...
В ангар вбежали Альф и Раус-Уилер. Они запыхались, у них был испуганный вид. Наш костер заставил их прервать прогулку. Альф вскрикнул и кинулся к распростертому Билли, Раус-Уилер приблизился гораздо осторожнее. Ему это явно не нравилось.
Я проворно и бесшумно выбрался из "Сессны" и обошел ее с хвоста. Через несколько секунд они оглянулись и увидели, что я стою в шести шагах с револьвером в руке. Я был одет в черное, и лицо у меня тоже, видно, почернело. Они были очень напуганы.
Раус-Уилер показал трясущейся рукой на Билли и пробормотал:
- Вы... вы его убили?
- Убил, - в моем голосе был лед. - И вас отправлю туда же, если вы не сделаете все, что я скажу.
Он поверил в это скорее, чем Билли. Он только раскрыл рот, словно желая возразить, но когда я крикнул: "На улицу!", он подчинился без колебаний.
На пороге я тронул Альфа за плечо, показал ему сначала на Билли, а потом на яму, в которой уже догорел бензин, и сказал:
- Похороните его.
Он услышал и вопросительно посмотрел на меня, но не увидел там дружелюбия. К тому же он привык выполнять мои распоряжения. Он воспринял происходящее разве что с чуть большим смирением, чем обычно, и заковылял по бетону. Глядя, как он закрывает своими грубыми пальцами остекленевшие глаза Билли, я вспомнил, что он принес мне кофе, когда мне это было просто необходимо. Альфу не следовало меня бояться, по крайней мере, пока он находился у могилы.
Он поднял Билли, перевалил его через плечо, как это делают пожарники, и пошел с ним из ангара на улицу, а потом к яме. Старый коренастый человек, всю жизнь проработавший с лошадьми, совершенно случайно оказавшийся участником этих жутких событий. Впрочем, как и я сам. Я протянул руку к рубильнику и включил его. Тотчас же по обе стороны полосы вспыхнули по четыре мощных прожектора. В их свете Альфу хорошо было видно, куда идти и что делать.
"Эта "Сессна", - подумал я, - может пролететь миль семьсот, не больше".
- Слушайте меня внимательно, - обратился я к Раус-Уилеру. - Идите в самолет, на котором мы прилетели, поднимитесь по переднему трапу, пройдите через салон и сядьте сзади, там, где сидели. Ясно?
- Что вы... - нервно начал он.
Я его перебил:
- Живо!
Он испуганно посмотрел на меня и побрел к самолету. В свете прожекторов он превратился в серый, покачивающийся силуэт. Я шел за ним в трех шагах и брезгливо смотрел, как он спотыкается от страха.
- Живо! - еще раз крикнул я, и он прибавил ходу.
Мне не давала покоя мысль о том, что "Ситроен" вот-вот вернется. Но я не собирался снова попадать к ним в руки. В револьвере было пять пуль. Первая Раус-Уилеру, вторая Ярдману, но с этим будет еще Джузеппе и двое пилотов... Плохо.
- Быстрее! - прикрикнул я.
Раус-Уилер стал подниматься по трапу, спотыкаясь чуть ли не на каждой ступеньке. Он кое-как пробрался через салон и, тяжело дыша, плюхнулся в кресло. Кто-то, похоже Альф, дал кобылам сена. Один из брикетов в стене, сооруженной Билли, был распотрошен, и проволока лежала рядом. Я взял ее и вернулся к Раус-Уилеру, но, поскольку толком привязать его было не к чему, я просто связал ему руки в запястьях. Он стерпел это без звука. Страх почти полностью парализовал его, по его глазам я видел, что на него гипнотически действуют волны, исходившие от меня. Я излучал жестокость и готовность к насилию.
- Встаньте на колени, - сказал я, показав на пол возле кресел. - Кому говорят!
Ему это не понравилось.
- На колени, - повторил я. - Мне некогда создавать вам комфорт.
С видом оскорбленного достоинства, что в любых других обстоятельствах выглядело бы комично, Раус-Уилер опустился на колени. Я продел проволоку через одно из отверстий в креплении кресел и посадил его на привязь.
- Послушайте... - начал было он.
Я прервал его:
- Скажите спасибо, что я вас не пристрелил.
Раус-Уилер замолчал. Он находился в нескольких футах от серого одеяла, покрывавшего тело Патрика. Это ему тоже не нравилось. Ничего, злобно подумал я, потерпит.
- Что вы задумали? - спросил он.
Я не ответил. Я прошел по салону, проверяя, как они разместили груз. Задний бокс был разобран, и его части лежали на полу. Следующий тоже был разобран, но доски были сложены в правом проходе. На торфяной подстилке теперь стоял гигантский ящик - шесть футов в длину, четыре в ширину и почти пять в высоту. От него во все стороны тянулись тросы. Ярдман говорил, что надо использовать блок и тали, но даже с их помощью было непросто погрузить и задвинуть его туда, где он теперь находился. Чтобы обеспечить доставку этого ящика, Ярдман решился на захват самолета и убийство трех пилотов. Те, кто не имели на прибор права, очень хотели его заполучить.
Я двинулся дальше. Кобылы невозмутимо жевали сено и не обратили на меня никакого внимания. Я миновал отсек бортинженера. Возле кабины по-прежнему лежало тело Майка. Похороны они отложили на самый конец.
В багажном отделении имелось несколько сравнительно небольших ящиков с веревочными рукоятками и без каких-либо надписей. Дверь была открыта. Последний шанс отказаться от задуманного. Ярдман еще не вернулся "Сессна" была в полном порядке. Если я улечу на ней, то при наличии радиосвязи и исправных приборов спасу свою жизнь и прикрою дело Ярдмана. Но "ДС-4" останется здесь с ценным грузом.
Я быстро убрал складной трап и с грохотом захлопнул дверь. Слишком поздно менять решение. К тому же мне придется или тащить Раус-Уилера в "Сессну", или пристрелить его здесь. Ни то, ни другое меня не привлекало.
Но то, что я увидел в кабине, чуть было не заставило меня опустить руки.