В каспийском регионе ЮКОС впервые обозначил свое присутствие летом 2000 г., став совместно с "ЛУКойлом" и "Газпромом" учредителем Каспийской нефтяной компании. Вначале доли всех трех учредителей были равными, однако в 2001 г. "Газпром" практически вышел из проекта, а доли ЮКОСа и "ЛУКойла" выросли до 49,9 %.
Три существенных приобретения были сделаны в 2001–2002 гг. ЮКОСом в Европе.
Во-первых, он приобрел два инжиниринговых подразделения оказавшейся в состоянии банкротства компании Kvaerner. Во-вторых, были куплены 49 % акций словацкой государственной компании Transpetrol - оператора магистральных нефтепроводов (ей, в частности, принадлежит 500-километровый участок нефтепровода "Дружба"). При этом по договору с владельцем контрольного пакета - правительством Словакии ЮКОС получил три места из пяти в совете директоров. В-третьих, у американской Williams International и правительства Литвы был куплен контрольный пакет акций Мажекяйского НПЗ (Литва) и даны гарантии поставок на него российской нефти. Заметим, что этот НПЗ интересовал российских нефтяников с момента распада СССР, и в течение многих лет основным претендентом на него был "ЛУКойл". То, что ЮКОСу удалось обойти традиционного соперника, рассматривалось тогда многими экспертами не только как серьезный успех в конкурентной борьбе, но и как признание Европой ЮКОСа самой "правильной" среди российских нефтяных компаний.
В 2001 г. было заявлено, что ЮКОС в соответствии с доминирующими тенденциями в мировом ТЭКе намерен превратиться из нефтяной в универсальную энергетическую компанию и потому планирует занять значимые позиции в газовой промышленности и электроэнергетике.
Началом движения в этом направлении стала покупка в том же году 50 %-й доли в компании Urengoil, владеющей лицензией на разработку Яро-Яхинского газонефтяного месторождения в Ямало-Ненецком АО (впоследствии доля ЮКОСа была доведена до 100 %). Примерно через год были совершены две значительно более крупные сделки. В том же Ямало-Ненецком АО под контроль ЮКОСа перешли газодобывающие предприятия "Арктикгаз" (с доказанными запасами 200 млрд куб. м газа) и "Роспан" (работающее на Новоуренгойском и Восточноуренгойском месторождениях с запасами более 560 млн куб. м газа и 96 млн тонн газового конденсата). В последнем из указанных предприятий партнером ЮКОСа стала ТНК с пакетом акций 44 %.
Со второй половины 2001 г. ЮКОС активно скупал также акции региональных энергетических систем, входящих в РАО "ЕЭС России". В середине 2002 г. он владел блокирующими пакетами "Томск-энерго", "Кубаньэнерго", "Белгородэнерго", "Тамбовэнерго", а также 15 % - "Ставропольэнерго".
Кроме того, в рассматриваемый период произошли весьма важные события в плане корпоративного развития ЮКОСа. Во-первых, в течение 2000 г. была завершена консолидация акций дочерних предприятий (см. выше). К концу года доля ЮКОСа (вместе с ВНК) в акционерном капитале "Юганскнефтегаза", "Самаранефтегаза" и "Томскнефти" составила более 95 %, Куйбышевского, Новокуйбышевского и Сызраньского НПЗ - приблизилась к 100 %, а Ачинского НПЗ - превысила 75 %. В сбытовых предприятиях она составляла от 75 до 98 %. В течение 2001 г. осуществлялась конвертация акций дочерних предприятий в акции с очень высоким номиналом. Ее целью было сделать необмененные акции дробными, выкупить их в принудительном порядке и таким образом полностью избавить "дочек" от внешних акционеров. Такая же процедура осенью 2001 г. была начата и на АНХК.
Во-вторых, в конце 2000 г. был выкуплен пакет акций ЮКОСа, оказавшийся в собственности иностранцев после кризиса 1998 г. и сосредоточившийся в конце концов у южноафриканского Standard Bank. После этого, по данным ЮКОСа, более 80 % акций оказались под контролем его менеджмента, в том числе 62 % принадлежали пятнадцати основным акционерам, большая часть которых являлась и высшими менеджерами. Летом 2002 г. ЮКОС раскрыл список основных акционеров. Крупнейшим пакетом владел сам М. Ходорковский, среди прочих акционеров наиболее известными являлись Л. Невзлин (в то время член Совета Федерации), П. Лебедев, В. Шахновский, М. Брудно, В. Дубов (депутат Государственной думы) и С. Муравленко.
В-третьих, ЮКОСу удалось радикально изменить отношение к себе со стороны фондового рынка. В результате конфликта с К. Дартом имидж ЮКОСа у инвесторов с середины 1999 г. на некоторое время стал наихудшим среди всех российских нефтяных компаний. ЮКОС приводился в качестве хрестоматийного примера плохого corporate governance, а с лета 1999 г. до весны 2000 г. в РТС прекратились торги его акциями. Для изменения ситуации ЮКОС реализовал программу выпуска АDR (с соответствующим раскрытием информации) и ввел в совет директоров независимых членов (в том числе иностранцев). А в структуре исполнительных органов появилась должность финансового директора, который, как и председатель правления, назначался и смещался советом директоров (эта должность также предназначалась для иностранных специалистов). Кроме того, были аннулированы осуществленные в прошлом дополнительные эмиссии акций как самой компании, так и ее "дочек", проводившиеся с целью размывания пакетов миноритариев.
В результате принятых мер в отношениях с фондовым рынком произошел перелом. Уже к началу 2001 г. акции ЮКОСа снова были российскими "голубыми фишками". Наглядным показателем этого стала покупка в феврале 1 % акций компании десятым по величине пенсионным фондом США - SWIB. В целом ценные бумаги ЮКОСа оказались самыми популярными из российских на международном фондовом рынке. В результате с февраля по апрель 2002 г. ЮКОС был даже самой крупной по капитализации российской компанией. (В свободном обращении в это время находилось около 20 % его акций, главным образом в виде ADR.)
В неэнергетических отраслях реального сектора активы ИБГ продолжали сокращаться. Зимой 2000 г. "Сибуру" был продан Курганский машиностроительный завод, а летом французские инвестиционные фонды купили принадлежащий группе 50 %-й пакет акций пищевого холдинга "Русский продукт".
Осенью 2001 г. было объявлено также о продаже судоходной компании "Волготанкер" ее менеджменту и о том, что она более не имеет никакого отношения к ИБГ. Однако эта официальная версия выглядит сомнительно. Во-первых, "Волготанкер" - прибыльный и беспроблемный актив, во-вторых, ЮКОС - его крупнейший клиент. На наш взгляд, позволив руководителям "Волготанкера" приобрести его контрольный пакет (и, по некоторым данным, предоставив для этого необходимый кредит), лидеры ИБГ просто изменили их статус и сделали из наемных управляющих младшими партнерами. Таким же образом несколько ранее, вероятно, развивалась ситуация и в компании "ФосАгро", объединившей "Апатит", череповецкий "Амофос", "Воскресенские минеральные удобрения", "Балаковские минеральные удобрения" и несколько других заводов по производству удобрений.
С конца 2001 г. началась новая волна диверсификации деятельности ИБГ. Во-первых, были сделаны первые, хотя и не слишком крупные инвестиции в сектор телекоммуникаций и информационных технологий - создан "Антел Холдинг", объединяющий несколько небольших российских и две зарубежные компании [87]. Во-вторых, были приобретены 50 % акций крупного продуктового ритейлера "Копейка" с целью разместить его новые магазины на своих АЗС.
Финансовая составляющая ИБГ в рассматриваемый период функционировала и развивалась вполне благополучно. В банке "Менатеп" зимой 2001 г. было завершено конкурсное производство. При этом долги перед нерезидентами (составлявшие около 800 млн долл.) были на приемлемых условиях реструктурированы.
Главным финансовым институтом ИБГ стал "Доверительный и Инвестиционный банк" (ДИБ), который прочно закрепился в группе лидеров. Успешно развивался и банк "Менатеп Санкт-Петербург", из числа акционеров которого вышли "дочки" и "внучки" "Газпрома". Оба банка, а также НПФ "Прогресс-Достоинство" вошли в состав холдинга МФО "Менатеп" (одна из самых старых структур в составе ИБГ, которая на протяжении почти десяти лет была "спящей").
Таким образом, в начале 2003 г. "империя" М. Ходорковского (вернувшая себе старое доброе имя Группа "Менатеп") являлась одной из наиболее успешных и продвинутых российских ИБГ. Главным ее активом была компания ЮКОС, конкурировавшая с "ЛУКойлом" за первое место по производственным показателям, имевшая наибольшую в отрасли капитализацию и объявившая о планах выплаты миллиардных (в долларовом выражении) дивидендов. Кроме того, в мире ЮКОС воспринимался как бесспорный лидер российской нефтяной отрасли.
Прочими значимыми составляющими ИБГ были:
? блокирующие пакеты акций "Томскэнерго", "Белгородэнерго", "Кубаньэнерго" и 20 % акций "Тамбовэнерго";
? "ФосАгро" - производитель минеральных удобрений, входящий в тройку крупнейших в стране;
? "Русский продукт" - пищевая промышленность (Детчинский комбинат в Калужской области и три небольших предприятия в Москве);
? "Волготанкер" - грузовая судоходная компания, являвшаяся одним из лидеров по объемам перевозок в Волго-Каспийском и Волго-Балтийском бассейнах;
? "Антел Холдинг" - телекоммуникации и информационные технологии (холдинг, включающий ряд небольших компаний в России, а также две за рубежом);
? 50 % акций розничной продуктовой сети "Копейка";
? МФО "Менатеп" - финансовый холдинг;
? "Русские инвесторы" - инвестиционная компания.
В целом позиции ИБГ выглядели вполне устойчиво и казались надежно защищенными во всех смыслах, включая политические связи и административный ресурс. В то же время ИБГ, как и ее основные совладельцы, на общем фоне крупнейшего российского бизнеса ничем особенным не выделялась. По масштабам она была вполне сопоставима с ИБГ "ЛУКойла", по агрессивности заметно уступала "Базовому элементу".
8.3 "Дело ЮКОСа" и гибель "империи"
Формально "дело ЮКОСа", приведшее к исчезновению рассматриваемой ИБГ, а также осуждению на длительные сроки двух ее основных совладельцев и вынужденной эмиграции других, завершилось лишь во второй половине 2007 г. Однако основные решения были приняты и основные события произошли в 2003–2004 гг., все остальное было уже следствием.
В апреле 2003 г. появилось сообщение, которое произвело впечатление разорвавшейся бомбы: создается "ЮКОС-Сибнефть" путем присоединения второй компании к первой. Сделка структурировалась следующим образом: Р. Абрамович и его партнеры продают 20 % "Сибнефти" ЮКОСу за 3 млрд долл., а чуть более 70 % меняют на допэмиссию акций ЮКОСа. Последний таким образом становится владельцем более 90 % акций "Сибнефти" и получает новое название. 55 % акций "ЮКОС-Сибнефти" достается основным акционерам ЮКОСа, 26 % - основным акционерам "Сибнефти". Президентом объединенной компании должен был стать М. Ходорковский.
Создаваемая компания сразу стала бы недосягаемым лидером российской нефтяной промышленности. Прогноз по добыче на 2003 г. составлял 115 млн тонн (около трети от общероссийской), по переработке - свыше 50 млн тонн. Кроме того, вполне вероятным было присоединение в недалеком будущем "Славнефти", чьи акции были поровну разделены между "Сибнефтью" и ТНК. Создаваемая компания была также очевидным претендентом на роль абсолютного лидера по капитализации среди всех российских компаний.
На следующий день после объявления о планах объединения состоялась встреча М. Ходорковского и президента "Сибнефти" Е. Швиндлера с президентом России В. Путиным. Эта встреча была однозначно воспринята как одобрение сделки со стороны политического руководства. Процесс объединения был запущен сразу же после официального объявления и формально завершился примерно через полгода. Но к этому моменту ситуация изменилась кардинальным образом.
В июле 2003 г. арестовали главу МФО "Менатеп" П. Лебедева. Ему предъявили обвинения, связанные с приватизацией ОАО "Апатит" в середине 1990-х гг. Дело о невыполнении условий залогового аукциона по "Апатиту" было возбуждено еще в 1997 г., никуда не продвинулось, а после августа 1998 г. было положено под сукно. В 2003 г. никакого экономического смысла оно уже не имело. В это время ОАО "Апатит" работало эффективно, удовлетворяло потребности внутреннего рынка, являясь структурообразующим предприятием для Мурманской области и значимым налогоплательщиком на федеральном уровне, т. е. реальная экономическая цель, которая ставилась на залоговом аукционе, была достигнута. Формальные нарушения его условий наверняка имели место, и было бы странно, если бы их не было. Напомним, например, об одном из них - построить на территории комбината пивной завод для обеспечения потребностей трудового коллектива. Возможно, в 1995 г., когда городская администрация вписывала это требование, оно имело какой-то смысл. Но уже очень скоро проблема дефицита данного напитка была решена по всей России. Заметим, что и другие претензии имели чисто локальный характер и, как выяснилось в судебном разбирательстве, ни региональные, ни местные власти на них не настаивали.
Также летом 2003 г. прокуратура объявила о возбуждении ряда уголовных дел против ЮКОСа в связи с уклонением от налогов в течение нескольких прошлых лет. Объявленная сумма претензий составила несколько миллиардов долларов, но с учетом масштабов компании не выглядела угрожающе. Во-первых, в прошлом корпоративным юристам, как правило, удавалось оспаривать налоговые претензии в судах, по крайней мере частично. Во-вторых, спустя месяц Министерство по антимонопольной политике выдало разрешение на слияние "Сибнефти" и ЮКОСа, и последний приступил к допэмиссии своих акций для обмена на акции "Сибнефти".
Однако арест М. Ходорковского в октябре 2003 г. показывает - никакого "хэппи энда" не будет. Становится ясно, что дело не в налогах и прочей скучной экономике, а в том, что политическое руководство страны рассматривает данного предпринимателя как серьезного политического противника.
Возникает естественный вопрос - как совместить аресты и налоговые претензии, а также то, что мы знаем о дальнейшей судьбе ЮКОСа, с благосклонным отношением в 2003 г. к процессу его слияния с "Сибнефтью"? По этому поводу внешний наблюдатель может лишь выдвигать версии. На наш взгляд, изначально задача состояла в том, чтобы уничтожить М. Ходорковского как политическую фигуру. Для этого необходимо было отделить его от его собственности и порождаемого ею потока доходов. Сам же ЮКОС как растущая и эффективная компания, высоко оцениваемая мировым рынком, вовсе не был в опале [88].
Еще раз обратим внимание на четырехмесячную паузу после ареста П. Лебедева. Арестовав третьего человека в ИБГ, государство, на наш взгляд, предложило М. Ходорковскому вариант, уже успешно опробованный на В. Гусинском и Б. Березовском, - эмиграцию с последующими переговорами об условиях освобождения соратника и передачи собственности. Но М. Ходорковский намека не понял или не принял и оказался в тюрьме, прочие же основные акционеры - Л. Невзлин, В. Дубов, М. Брудно - эмигрировали в Израиль.
После этого, по нашим предположениям, стали рассматриваться преимущества и политические издержки различных вариантов изъятия активов. В конце концов было решено, что наименее проблемный из них - ликвидация ЮКОСа на основании судебно установленных налоговых преступлений и передача его активов государственным компаниям. (Одним из альтернативных вариантов мог бы стать выкуп ЮКОСа за сумму во много раз ниже рыночной. Но мало кто признал бы легитимным договор государства с сидящим под арестом собственником. Не говоря уже о том, что, насколько известно, по действовавшему соглашению акционеров ЮКОСа после ареста М. Ходорковского право принятия решений автоматически перешло к недосягаемому Л. Невзлину.)
В чем причина столь непримиримого отношения власти к М. Ходорковскому? Были ли у нее достаточные основания идти на столь жестокую расправу с компанией и ее собственниками, несмотря на очевидные риски для инвестиционного климата и экономической ситуации в целом?
В 2003–2004 гг. достаточно часто приводилось "экономическое" обоснование. Утверждалось, что М. Ходорковский собирался сразу же после завершения формирования "ЮКОС-Сибнефти" продать ее иностранцам, чего исходя из национальных интересов нельзя было допустить. Назывались и имена возможных покупателей - крупнейшая нефтяная компания мира Exxon Mobil Corporation и также входящая в число глобальных игроков Chevron. Но рассматривать эту версию всерьез невозможно. В течение последних пятидесяти лет нефтяные компании покупаются только после заблаговременных консультаций и получения недвусмысленного согласия страны, где расположены основные приобретаемые активы. Даже в Перу или Нигерии по-другому не поступают. Иначе адекватным ответом будет национализация без компенсации. Если же говорить о России, то напомним: документы о создании ТНК-ВР в том же 2003 г. подписывались в присутствии президента РФ и премьер-министра Великобритании. Кстати, сам М. Ходорковский в одном из интервью 2008 г., не опровергая факт переговоров о слиянии с Chevron, дал такой комментарий: "Отказ от сделки с Chevron стал стратегическим решением, родившимся как результат борьбы разных сил в администрации президента".
Таким образом, остаются версии политические. И здесь придется домысливать, хотя и опираясь на общеизвестные факты. А факты эти следующие.
Во-первых, в 2002–2003 гг. для общественного мнения и в стране, и за рубежом М. Ходорковский стал превращаться в отечественного предпринимателя номер один, а ЮКОС - в лидера российского бизнеса. На самом деле и компания, и ее владелец были лишь в ряду крупнейших, но хорошо поставленный международный пиар и потребность мировых финансовых рынков в новых "российских звездах" [89] сделали свое дело.
Во-вторых, темпы роста капитализации ЮКОСа были действительно впечатляющими и имели под собой реальные основания - быстрое увеличение добычи и обещание миллиардных дивидендов. (Аналогичные суммы тогда выплачивала только "Сибнефть".)
В-третьих, акционеры ЮКОСа стали инвестировать в политические ресурсы нового типа - структуры гражданского общества. Они выступили учредителями и спонсорами многих негосударственных образовательных, научных и экспертных организаций. Открыто оппозиционными они, конечно, не были, но с логикой выстраивания всевозможных вертикалей имели мало общего (напомним хотя бы про фонд "Открытая Россия"). И это в ситуации, когда на протяжении всей постсоветской истории преобладающей формой общественной деятельности крупного бизнеса и его представителей была благотворительность (добровольная и не очень) или в лучшем случае поддержка государственных вузов и их студентов.
В-четвертых, ЮКОС по сравнению с другими бизнес-структурами был наиболее активным лоббистом и в Государственной думе, и в Совете Федерации, и в структурах исполнительной власти. Вдобавок стиль этого лоббизма существенно отличался от сложившегося. М. Ходорковский, пожалуй, единственный из бизнесменов, кто при общении с руководителями страны выступал с позиций не просителя, а партнера по переговорам. Напомним также беспрецедентно жесткую кампанию в СМИ против законодательства о Соглашениях о разделе продукции (СРП), в которой они приравнивались к Октябрьской революции 1917 г. и Беловежским соглашениям о ликвидации СССР.