Она представляла, как муж прижмется щекой к ее большому животу и на сердце становилось тепло. И тут же пугалась, а вдруг она вот такая, пузатая, перестанет ему нравиться? Сразу начиналась оправдываться:
- Рожу и живота не будет. Зато у нас будет малыш! - Придумывала имя и каждый раз лучше "Саши" не находила. Вслух рассуждала: - Пусть будет Александр Александрович! Красиво! Сашу уговорю. К тому же и девочка может носить это имя, если дочь рожу…
Начало декабря выдалось холодным и ветреным. Марина протопила печь и поужинала, удивляясь, что вечером ни Татарников, ни Малых к ней не зашли. Лидия с Настей тоже пропали. Хотела узнать, что за шум стоял у Собиновых днем и почему Настя плакала, но идти не хотелось. Марина решила сходить к командирше на следующий день. Забралась с ногами на диван и вытащив коробку с письмами Саши, принялась их перечитывать. Большинство она знала наизусть, но вновь и вновь смотрела на родной почерк. Прижимала конверты к губам и грустно улыбалась. В дверь постучали. Степанова крикнула:
- Входите!
Медленно опустила ноги на пол и торопливо собрала письма в коробку. В дверь вошли Татарников, Малых, Варнавин и Собинов. Молча остановились у двери. Это было что-то новенькое. Сердце упало куда-то вниз и застыло. Она переводила взгляд с лица на лицо, уже догадываясь. Бледнела прямо на глазах. Мужчины опускали глаза. Коробка упала на пол и письма разлетелись по паласу. Замполит тихо сказал:
- Марина, прежде подумай о ребенке…
Она шепотом спросила:
- Саша погиб?
Собинов хрипло сказал:
- Вчера.
Время остановилось. В уши бил стук часов на полке. Комната вдруг завертелась перед глазами со страшной скоростью. Больше Марина ничего не помнила. Она не знала, что перед тем как упасть, по-звериному оскалившись, закричала дико и страшно:
- Не-е-ет!
Никто из мужчин не успел подхватить, хотя они готовились к этому. Женщина ударилась головой о спинку стула и рухнула на рассыпавшиеся по полу письма мужа. Варнавин скомандовал:
- Татарников, на диван ее! Быстро!
Капитан подхватил женщину на руки и вдруг почувствовал внизу что-то липкое. Выпростал руку из-под широкого подола и вскрикнул:
- Леша, она рожает! У меня вся рука в крови!
Замполит подскочил:
- Малых, беги за моей женой! Бегом!
Лейтенант с испугу врезался лбом в косяк. Кое-как нашел дверь и вылетел на улицу. Его голова мелькнула мимо окон. Шапку Малых потерял еще в доме. Собинов застыл у двери, словно приклеившись к косяку. Он бледнел на глазах. Татарников не знал, что делать и продолжал стоять с Маринкой на руках. Что-то толкало его в руку. Варнавин рявкнул:
- Положи ее на диван!
Прибежала Лидия в одном халате. Взглянула на Марину и крикнула мужу:
- Леша, командирскую машину давай и быстрее в больницу! Все вон!
Задернула шторку на дверях в комнату. Степанова родила мальчика через минуту. Лидия Варнавина приняла дите. Завернула в простыню и положила на печку, поближе к теплу. Марина находилась по-прежнему без сознания и истекала кровью. Замполит и командир стояли на улице и матерились на всю часть. Кляли опаздывающего шофера. Белый, как полотно, Татарников стоял в кухне, отвернувшись к окну и что-то шептал посеревшими губами. Малых горько плакал, уткнувшись в стол.
Мальчик прожил пятнадцать минут, немного попищал и вдруг затих. Лидия кинулась к ребенку. Развернула и заголосила: ребенок посинел и не дышал. Она не знала, что делать. Ругала мужа, погоду, командира и шофера одновременно. Потом села на пол посреди комнаты и разрыдалась.
Маринку успели спасти благодаря солдату с грузовой машиной. На свой страх и риск сержант Кашинцев завел здоровенный "Урал" в гараже и подогнал его к квартире Степановых. Татарников, забыв про шинель и шапку, завернул Марину в одеяло и вынес на улицу. Варнавин подержал женщину, пока капитан забирался внутрь. Потом передал ему Степанову. Сбегал в дом за мертвым, скрюченным тельцем в простыне:
- Врачам отдашь. Так положено. Давай, парень, гони! Благодарность и отпуск получишь, если довезешь ее живой!
Сержанту не надо было повторять. Он нажал на газ и задние колеса пропахали снег до земли. Машина рванулась с места на скорости. Солдаты на КПП из командирских воплей поняли в чем дело и заранее открыли ворота. Через пятнадцать минут они были в городе, хотя обычно на такую дорогу тратилось больше получаса. За военной машиной гналось три милицейских УАЗика с сиренами. Кашинцев не обращал внимания. Татарников подгонял:
- Давай, давай! Плюй на них! Я потом с милицией сам разберусь! Давай!
То и дело смотрел на бледное лицо Марины и чуть не плакал. Ее дыхание становилось все реже. "Урал" подлетел к самому крыльцу больницы. Сержант выскочил из кабины и бросился на сторону офицера. Принял Маринку на руки. Не дожидаясь, потащил в помещение больницы с криком:
- Женщина кровью истекает! Срочно врача!
Татарников вбежал следом с маленьким свертком. Марину уже укладывали на каталку. Вокруг сбежался весь медперсонал. В двух словах Татарников обрисовал ситуацию и протянул мертвого ребенка:
- Это ее дите. Жена замполита сказала, что он прожил пятнадцать минут.
Ребеночка забрали. В приемный покой ворвались шестеро милиционеров с криком:
- Где тот раздолбай, что чуть нас не посшибал? Если военный, значит все можно? А это мы еще…
Татарников развернулся и теперь надвигался на них, как туча. Яростно рявкнул:
- Заткнись! Я тот раздолбай! Если бы я ехал по вашим правилам, я бы жену друга сюда мертвой привез. Ясно? Вон отсюда!
Милиционеры стушевались и выкатились на улицу. Олег проводил каталку с Мариной остановившимися глазами и тоже вышел. Ноги не держали. Он сел на грязные ступеньки. Трясущимися руками достал пачку сигарет, но никак не мог зажечь спичку. Они ломались и выпадали из рук. Один из ментов, все еще не решивших, что им делать, пару минут наблюдал за ним. Затем чиркнул о коробок и поднес трепещущий огонек к губам военного. В колеблющемся пламени мужики увидели - капитан плакал. Один, с погонами старшины, рискнул спросить:
- Что случилось, мужик?
- Муж у нее вчера в Афгане погиб, а теперь ребенка потеряла. Кровью истекает.
Менты резко засобирались:
- Извини, капитан, за "раздолбая"! Если бы знали, не погнались бы…
На крыльцо вышел сержант. Посмотрел на офицера и тронул его за плечо:
- Товарищ капитан, вы же раздетый! Простынете! Шли бы в приемный покой. Я сейчас машину запру и тоже приду. Идите!
Олег не пошевелился, но сержант продолжал настойчиво теребить за плечо. Татарников отшвырнул окурок и ссутулив плечи, вошел в помещение. Сержант отогнал "Урал" в сторону, чтоб освободить подъезд. Быстро закрыл машину и зашел в больницу. Олег только тут рассмотрел его: сержант Кашинцев. Нескладная худая фигура села рядом с офицером. Тот спросил:
- Как же ты рискнул "Урал" угнать из гаража? Ведь под трибунал мог попасть.
- Капитан Степанов меня фактически спас от черноты. Я в прошлогоднем призыве единственный русский был. Степанов на соревнования взял, потом сержантом помог стать. Как узнал сегодня, что он погиб и жена его умирает, вскипело все внутри. Вот так и угнал!
- Молодец, сержант! Если выживет, считай, это ты ее спас. Не знаешь, что там с командирской-то машиной приключилось?
- Чего приключилось? Этот чурка воду вечером слить забыл. Гараж холодный. Много ли надо, чтоб вода застыла? А машина с четырех часов стояла.
- Собинов знал об этом, когда мы уезжали?
- Нет еще. Если сейчас сходил в гараж, то уже знает. Там радиатор аж вывернуло.
Татарников вздохнул:
- Сходил. Бабы его наверняка довели…
Они просидели в приемном покое рядышком, плечом к плечу, почти всю ночь. Сержант и капитан. И всю ночь молчали. Трижды за это время звонил Собинов и дважды Варнавин. Дежурная медсестра выбегала из отделения и тихонько просила:
- Товарищ капитан, вас к телефону требуют. Вы накиньте халат и проходите. Только каблуками сильно не стучите, больные уже спят.
Он подходил и из раза в раз повторял:
- Пока ничего не известно. Никто из хирургов не выходил. Есть, ждать!
Наконец в приемный покой вышли сразу три врача. Устало посмотрели на вскочивших офицера и сержанта, с надеждой глядевших на них. Один, высокий в очках, спросил:
- Это вы привезли женщину?
- Да. Как она?
- Жить будет, но детей никогда не сможет иметь.
Олег вздохнул:
- Вы Марине этого не говорите. Ладно? Это ее убьет. Она так мечтала о ребеночке.
- Хорошо, не скажем.
- Сколько она пролежит?
- Дней десять, может больше. Мы начнем пропускать к ней посетителей не раньше, чем через трое суток. Сейчас я хотел бы услышать подробности смерти ребенка. Пройдемте в мой кабинет…
Татарников рассказал врачу все, что видел сам. Тот покачал головой:
- В таких случаях надо врача с собой брать сразу. Сколько ей лет?
- Без двух недель восемнадцать.
Глава 5
Марина шагала по комнате уже больше двух часов. Она заперлась впервые за все время, что жила здесь. В дверь несколько раз стучали, но она не открыла, так как попросту не слышала стука. Тишина давила. Зябко обхватила себя руками за плечи с накинутой на них черной шалью. В ушах все еще звучал голос Собинова, заходившего к ней утром в сопровождении замполита и зачитавшего пришедшую неделю назад "похоронку" и сопроводительную записку:
- Капитан Степанов погиб на подходе к городу Баглан. Он возглавлял колонну с продуктами питания для афганского народа и наших солдат. Александр Сергеевич Степанов награжден орденом боевого Красного Знамени посмертно. Капитан Юрий Владимирович Лозовой пропал без вести. Его тело не обнаружено…
Женщина остановилась на мгновение перед фотографией Саши с черной ленточкой на уголке. Снова принялась ходить. Она уже знала, что гроб с телом ее мужа захоронен в Каунасе по настоянию родителей Саши. От этого на сердце было еще больнее и горше. Прошло всего три дня, как ее выписали из больницы. Она не помнила, что приближается Новый год и ей сегодня исполнилось восемнадцать. Родители попытались поздравить с утра, но она строго взглянула на них и сказала:
- Не надо! У меня больше нет дня рождения. Я умерла с ними: мужем и сыном.
Елена Константиновна заплакала после ее слов и хотела обнять дочь, но та отстранилась. Ее глаза были сухи. Марина постарела за полмесяца лет на десять. Четкие морщины прослеживались на лбу и залегли в уголках рта. Она вдруг заметила себя в зеркале. Толстенная коса вилась светлой змеей по черному платку, накинутому на плечи. Волосы оставались такими же красивыми, как и при муже.
Степанова с минуту смотрела на себя. Затем вытащила ножницы из серванта и в три приема обрезала косу до шеи. Посмотрела на непривычное отражение. Швырнула косу и ножницы на тумбочку у трюмо. Еще немного подумала. Накинув платок на голову, вышла на улицу, не обратив никакого внимания на мороз. Дошла до квартиры Варнавиных. Постучавшись, вошла внутрь. Навстречу выбежал маленький Димка. С криком:
- Тетя Малина плисла!
Развернулся и бросился в комнату. Вышла Лидия:
- Проходи, Марина! Посиди с нами.
- Нет. Мне бы с твоим поговорить…
Варнавина обернулась в сторону комнаты:
- Леш, Марина с тобой поговорить пришла.
Замполит вышел в спортивном синем костюме и тапочках:
- Присядь, Марина!
- Нет, Алексей Михайлович, мне бы хотелось поговорить один на один. Вы не могли бы зайти?
- Когда?
- Желательно сегодня. И вообще, чем быстрее, тем лучше.
- Пошли сейчас. - Натягивая бушлат, крикнул жене: - Лид, я у Марины!
- Ладно.
Степанова прошла в комнату. Указала замполиту на диван:
- Разговор будет не из легких. Присаживайтесь…
Дождалась, когда он устроится на диване. Встала посреди комнаты и попросила:
- Отправьте меня в Афганистан. Я же прирожденный снайпер, мне Саша говорил. Это я его тренировала для соревнований. Спросите Татарникова, он скажет, как я стреляю. Он видел.
Варнавин судорожно сглотнул и потер руки, словно они замерзли. Покачал головой:
- Я не могу, Марина.
Она, не мигая, смотрела ему в лицо. Твердо произнесла:
- Можете. У вас связи в Москве и Генштабе. Мне Лида говорила. Отправьте. Я не хочу жить без него. Может хоть польза будет. Иначе однажды вытащите мое тело из петли.
Слова были сказаны спокойно и обыденно. Уставшие глаза смотрели безо всякого выражения. Замполита мороз по коже пробрал, но он попытался снова отговорить ее:
- Марина, тебе всего восемнадцать, а девушек в армию берут только в девятнадцать. Подожди годок, а за это время много воды утечет…
Она не слушала и перебила:
- Я прибавлю себе год. Все равно я выгляжу старой. Впрочем и чувствую себя тоже старой…
Варнавин понял тщетность усилий и решился:
- Надо будет проходить спецподготовку, а потом придется стрелять не по уткам, а по людям. Это страшно!
- Согласна. Лишь бы не быть здесь.
- Хорошо. Сейчас мы вместе с тобой съездим и позвоним из города в Москву. До меня дошли сведения, что формируют какое-то особое подразделение для Афганистана. Попробую устроить тебя туда, раз ты так настроена. Жаль, конечно, но я тебя тоже понимаю. Не хочу, чтоб Собинов и остальные узнали обо всем раньше времени. Они меня точно не поблагодарят…
- А машина?
- Я замполит, не забывай! Кашинцев на "Урале" увезет и командир не узнает. Только схожу переоденусь, да Лидию предупрежу. Одевайся пока. - Он встал и вдруг заметил лежавшую под зеркалом косу. Резко обернулся: - Маринка, ты что, волосы обстригла?!? Такую роскошь не пожалела?
Она безразлично поглядела на волосы:
- Зачем они мне без него? Лишняя тяжесть.
После Нового года родители провожали ее в Москву. Рядом столпились офицеры из части и двое друзей детства: Лешка и Витек. Побледневший Татарников не отрываясь смотрел ей в лицо. Его сердце разрывалось от боли. Мать плакала навзрыд, обхватив плечи дочери. Отец курил на автостанции сигарету за сигаретой и молчал. Одна Маринка была спокойна. Вполголоса утешала родителей и, чего давно не случалось, пыталась шутить. Официально она ехала служить связистом в одну из комендатур Москвы. Так она сказала родителям и в части. Правду знали только она и замполит. Варнавин помог ей поступить на службу и дал собственные рекомендации. Вдвоем они подделали подписи врачей на медицинской справке и даже печать. Она должна была пройти спецподготовку в одном из закрытых армейских подразделений, с последующей отправкой в Афганистан. Это был эксперимент.
Подошел автобус. Марина поцеловала родителей, крепко прижав их на прощание, затем подошла к офицерам. Каждого обняла и поцеловала. Лешку и Витьку погладила по щекам кончиками пальцев и вдруг притиснула каждого так, что у парней захрустели кости. Оба с трудом сдерживали слезы, они все равно предательски поблескивали в уголках глаз. Олег незаметно сунул ей в руку записку. Она зажала ее в кулаке, слегка кивнув капитану.
Подхватила чемодан с сумкой и вошла в автобус. Через минуту автостанция начала удаляться. С полминуты она еще видела офицеров, прижавшуюся к отцу мать, бегущих вслед старых приятелей. Когда город исчез, осторожно развернула записку Татарникова. В ней было всего несколько слов: "Я всегда буду ждать тебя". Степанова слабо улыбнулась, свернула бумажку и спрятала в нагрудный карман куртки, рядом с документами.
В марте 1981 года Усама отправился в Афганистан. Он привез в страну несколько десятков бульдозеров, строительных машин и автомобилей повышенной проходимости. Больше всего моджахедов восхитил сам двадцати двухлетний богач. Он, словно простой рабочий, вместе со всеми строил укрепления, прокладывал тропы и маскировал тайные пещеры в горах. От оружия, которое ему предлагали, он отказался, сказав:
- Я добуду его в бою сам.
И добыл в ближайшем сражении. На его деньги были наняты тысячи боевиков в Пакистане, Марокко, Ливии и других странах, где желающих хоть отбавляй.
Более сорока человек вошли в его покои в Пешаваре и разместились вокруг на коврах и подушках, внимательно глядя на хозяина. Усама бен Ладен лично провожал обученных и экипированных на его деньги моджахедов в Афганистан. Им предстояло сражаться с русскими "кафирами", вторгшимися в горную страну. Усама произнес короткую напутственную речь. Он говорил тихо, кратко и очень понятно. Даже безграмотные крестьяне поняли каждое слово.
На другой день с Мариной долго разговаривал высокий крепкий и хмурый полковник. Расспрашивал обо всем: о детстве, о родителях, о коротком замужестве, о планах. Внимательно выслушивал ответы, что-то помечал в блокноте. Маринка говорила обо всем откровенно, ничего не скрывая и офицер мгновенно это почувствовал. Полковник Бредин по долгу службы часто сталкивался с искалеченными судьбами и Маринкина боль ему была понятна. Он понял даже ее стремление воевать в Афганистане и без страха принять смерть.
Через сутки с ней говорили уже два полковника: Бредин и Горчаков. Рассказали о задуманном эксперименте: использовать подготовленных одиночек для розыска в афганских горах попавших в плен солдат и офицеров. Худощавый высокий Горчаков объяснил:
- Не скроем, что считаем вас практически смертником. Шансов выбраться из каждой передряги будет немного. Потому и засекретили эксперимент. Стоит просочиться сведениям о подобной операции и… о последствиях можно лишь догадываться. Вам придется постоянно находиться в маске и изображать мужчину. Вы красивы и ухаживания будут неминуемы. Никто не должен видеть вашего лица. Согласны участвовать на таких условиях?
Марина внимательно взглянула в лица офицеров по очереди и твердо ответила:
- Да. У меня тоже есть условие: капитан Лозовой пропал 6 декабря прошлого года. Я хочу, чтобы первым мне поручили задание отыскать его. Он был другом моего мужа. Я хочу убедиться…
Полковники переглянулись. Бредин сказал: