- Генерала подвести можем. Сейчас у чеченцев только предположения о том, кто проник на территорию Чеченской республики, так не надо давать им фактов.
- И что предлагаете? До следующего моста ехать? По дороге влево - сел полно и никто не даст гарантии, что и там пост не выставлен.
- А мы туда и не пойдем. Мы здесь пройдем, по мосту.
- Ментов глушить будем?
- Нет. Они от моста метрах в двухстах стоят. Обойдем по насыпи, а затем, прижимаясь к парапету, перейдем на другую сторону. Река шумит, все звуки глушит. Только придется поспешить - им могут позвонить и сообщить об освобождении пленников.
- Дай Бог, чтоб и на этот раз все удалось. Пошли!
Машину отогнали к проселочной дороге и уведя за поворот, оставили там. Наткнуться на нее могли лишь утром, а за это время группа надеялась исчезнуть с территории Чечни. Метров четыреста шли по дороге. Когда до поста оставалось не более сотни метров, Степанова спустилась с насыпи метров на пять вниз. Кое-где она просто катилась по камням вдоль дорожного полотна. Остальные последовали ее примеру.
Милиция стояла наверху, даже не подозревая о том, что делается за их спинами. У начала парапета женщина выбралась на мост и низко пригибаясь побежала на другую сторону. Группа двигалась за ней. Мост был длинным и на его переход ушло минут десять времени. К тому же бежать на полусогнутых ногах оказалось очень не легким делом. На другой стороне находился еще один пост. Свет в вагончике горел и в окно были видны четверо милиционеров, азартно режущиеся в карты. По-видимому слух о побеге еще не дошел сюда. Разведчики даже спускаться с дороги не стали. Черными тенями прошли дальше.
Через час подошли к Червленной. Несмотря на глухую ночь, станция была ярко освещена. Сновали люди в оранжевых жилетах. То и дело слышались свистки тепловозов. По полученным от генерала сведениям, на станции должны были стоять российские войска. Бредин при прощании советовал обратиться к ним, но Степановой не хотелось подводить ребят. Она прекрасно знала, едва они появятся в открытую на станции, чеченские боевики тоже явятся сюда. Скрытно подойти было мудрено. Их могли заметить обходчики чеченцы. Она поделилась своими соображениями с капитаном и тот согласился с доводами. Оставив Марину за старшего, Байбаков с одним из своих людей отправился на разведку. Минут через двадцать вернулся и сообщил:
- Удалось разговор подслушать. Через час отправляется товарный поезд со щебнем на Моздок. Конечно, в открытом вагоне холодно, но выбора похоже, нет.
Степанова спросила:
- Где он стоит?
- В километре от нас. Пошли?
Группа не решилась идти между поездами. Сошла на обочину и пошла по заросшим травой рельсам на самом краю. Временами приходилось падать на землю из-за маневрировавших по путям тепловозов. Их яркие огни могли высветить группу в момент. Минут через пятнадцать добрались до гудевшего состава. Прячась и пригибаясь прошли вдоль него.
Капитан оказался прав: открытые металлические коробки вагонов были гружены щебнем. Но холод - это еще было полбеды. Плохо было то, что их могли заметить с любого моста, проходящего над железной дорогой. Степанова посмотрела под вагоны и под одним заметила довольно большой ящик:
- Здесь, что находится, кто-нибудь знает?
Знатоков не оказалось. Иван, по приказу капитана, вскрыл коробку: в ящике лежал свернутый брезентовый тент и какие-то железки. Он был не таким большим, но вдвоем вполне можно поместиться. У следующего вагона обнаружили еще одно сооружение и еще. Группа ожила. Разделились по два человека: одну часть тента раскатали по металлическому полу ящиков, а второй накрылись. Так было теплее ехать. Железки сдвинули в сторону.
Мешков устроился вместе с женщиной. Остальные над ним лишь посмеялись и не стали оспаривать "теплое место". Даже капитан не стал спорить. Отвел бойца в сторону и что-то прошептал ему на ухо. Парень пожал плечами и смущенно улыбнулся, вполголоса ответив. Ответ сильно удивил офицера, так как Байбаков с минуту разглядывал сержанта. Тот выдержал взгляд. Аккуратно прикрылись дверцами, замки продолжали висеть, имитируя, что ящики заперты.
Марина успела договориться с капитаном, что Байбаков утром выйдет на связь с Москвой из идущего поезда. Сообщит о результате и попросит указаний о дальнейших действиях группы. Все остаются в ящиках до тех пор, пока капитан не стукнет в каждый ящик трижды. Никто не мог предположить, что прикажет начальство, а светиться с оружием на улицах Моздока не хотелось. Едва успели расположиться, поезд тронулся. Под стук колес беглецы перекусили сухпайком и заснули. Лишь Марина и Иван заснули не сразу. Парень попросил рассказать о себе, но женщина отказалась. Все же в ящике, даже под брезентом было холодно. Мешков тихо спросил:
- Может придвинемся друг к другу ближе? Все-таки теплее будет.
Степанова усмехнулась:
- Хорошо. Но руки лучше не распускай. Мне плевать, что ты разведчик, переломаю.
Парень осторожно придвинулся и обнял за плечи. Маринка не возражала, так как рука замерла и практически не шевелилась. Оба вскоре заснули, во сне прижавшись друг к другу еще плотнее. Просыпались, когда состав останавливался на очередной станции. Прислушивались к внешнему шуму, но едва поезд трогался, снова засыпали. Байбаков через три часа связался с Москвой. Быстро доложил об успехе операции, со вздохом сообщил:
- Возвращаться приходится в ящиках для инструментов. Что делать в Моздоке? Выбраться и людей напугать или будут иные распоряжения? Предупреждаю, мы в данный момент больше похожи на бандитов. Грязные и оборванные, зато с оружием.
Генерал задумался на минуту, а затем приказал:
- Оставайтесь в ящиках. Вас разыщут и переправят дальше.
В Моздоке ждать пришлось долго. Поезд стоял больше часа. Группа нервничала, но сигнала все не было и не было, приходилось ждать. Наконец кто-то подергал замок на ящике, где сидели Марина и Иван. Она подтянула автомат, но тут же раздалось три удара и крышка распахнулась. В ящик заглядывали трое в гражданской форме, а между вагонами стоял большой крытый автомобиль. Один из мужчин, коренастый высокий здоровяк с короткой стрижкой-бобриком, посмотрел на чумазые от грязи и копоти лица. Сказал:
- Быстро в машину!
Двенадцать человек с трудом вытянули затекшие тела из ящиков. Забрались в кузов и машина медленно выбралась с территории железной дороги, переваливаясь через рельсы. Людей в кузове страшно трясло и они с трудом удерживались за борта. Один из гражданских, севших вместе с ними, пояснил:
- Вы извините, мужики, что ждать долго пришлось. Пока эти чертовы железнодорожники дали разрешение на проезд нашего авто, время ушло. Через пару часов транспортник на Москву летит. С ним приказано и вас отправить. Пока помоетесь, да пообедаете у нас. Баня готова, вас мы прямо туда доставим. Если хотите, даже форму можем предоставить взамен вашей.
Все согласились. Байбаков покосился на Марину и чуть смущенно пробормотал:
- С нами женщина…
Здоровяк попытался сам найти среди грязных мужских лиц женское и не смог. Пожал плечами, собираясь выругать капитана за глупую шутку. Марина поняла и помогла ему: стащила кепку. Черные длинные волосы рассыпались по плечам. Незнакомец вытаращил глаза и рассмеялся:
- Прошу простить! Не узнал, а звонивший ни словом о вас не обмолвился. Вас я доставлю в наше офицерское общежитие. Помоетесь в душе. И вот еще что, мужики, спрячьте оружие в рюкзаки. Здесь оно вам не понадобится. Только внимание лишнее привлечет.
Все последовали совету. Разведчиков подвезли к бане, расположенной на территории военного городка. Автомобиль подъехал вплотную к двери и разведчики прыгали с борта и тут же скрывались в помещении. Степанову подвезли к офицерскому общежитию. Переодетый в гражданское мужчина представился по дороге:
- Подполковник Марков Анатолий Павлович, временно исполняющий обязанности командира здешней мотострелковой части. Пришлось в срочном порядке переодеваться в гражданские костюмы, чтобы не мелькать лишний раз на станции.
- Сержант Степанова Марина Ивановна. Можно просто Марина.
Он с интересом заглянул ей в лицо:
- Как же вы попали в разведку? Да еще и со взводом мужиков.
Женщина поглядела на синее небо, на солнышко, выглянувшее из-за хмурых туч:
- Это долгая история. Вы извините, я не могу об этом говорить…
- Понимаю…
Подполковник завел ее в одну из комнат общежития, расположенную на первом этаже. За столом сидел и что-то писал молоденький лейтенант. Он поднял голову при звуке открывшейся двери и сразу вскочил. Круглое мальчишеское лицо с торчащим надо лбом русым вихром, застыло в удивлении. Марков попросил:
- Федин, женщина в вашем душе помоется. Потом проводишь ее в штаб.
Лейтенант вытянулся:
- Есть, товарищ подполковник!
Степанова вошла в душ. С удовольствием стащила грязную одежду и залезла под горячие струи. Черные потоки потекли с головы. Она тщательно промыла волосы найденным на полке шампунем. Свернула грязное белье в тугой сверток и забила на дно рюкзака. Когда она вышла из душевой, лейтенант аж вздрогнул, взглянув на светлые расчесанные пряди:
- Вы же с черными волосами в душ заходили, а сейчас… - Он смутился и почесал висок: - Блондинка…
Марина рассмеялась:
- Это мой настоящий цвет! А то была обычная гуашь.
Свила мокрые волосы в пучок перед зеркалом в прихожей, прикрывая розовый шрам на виске и заколола тремя шпильками. Натянула кепку. Забросила рюкзак на плечо:
- Проводишь к штабу?
Он с готовностью вскочил, натянул бушлат уже на ходу:
- Тут недалеко! Плохо, что вы с сырыми волосами, простынете.
- Вот этого я меньше всего боюсь. Столько мокнуть пришлось, что уже никакая простуда не страшна.
Лейтенант Федин довел ее до штаба. Постучался в светло-серую дверь с надписью "Заместитель командира части подполковник Марков Анатолий Павлович". Доложил о женщине и ушел. Подполковник Марков был ошарашен светлыми волосами не меньше подчиненного:
- Марина Ивановна, когда вы покраситься успели?
Она рассмеялась:
- Напротив, Анатолий Павлович, смыть успела то, что не мое!
Он пристально вглядывался в ее лицо и молчал. Разведчики, прибывшие в штаб чуть позже, были шокированы. Иван покачал головой в восхищении:
- Вот сейчас арабку вы не напоминаете вовсе. Только кожа уж больно смуглая…
Она вздохнула:
- Это не смыть - загар!
Байбаков спросил:
- Сколько же вы под солнцем находились. Целое лето?
- Около четырех часов и то под искусственным солнцем. В солярии. Надо было соответствовать имиджу.
Подполковник практически ничего не понял, но расспрашивать не решился. Провел в столовую, где прибывших накормили до отвала обедом. Четверо бывших пленников попросили у Маркова:
- Товарищ подполковник, нам ехать некуда и возвращаться не к кому. Документов никаких не сохранилось. Эти нелюди все забрали. Не могли бы вы принять нас на службу или пристроить на работу где-то здесь?
Офицер подумал и спросил:
- В армии в каких войсках служили?
Двое оказались десантниками, один служил механиком-водителем в танковых войсках, а четвертый оказался строителем. Подполковник кивнул:
- Вот и ладно. Запрос в Генштаб по вам я сделаю и документы выправим. Работа найдется по вашим профилям.
Восемь человек улетали в Москву. Марков поехал провожать. Автобус по его требованию, подкатил к самому трапу. Попрощался с разведчиками за руку, а Марине сказал:
- Может, доведется свидеться. Не забывайте, Марина Ивановна Моздок. Я вашего превращения из жгучей брюнетки в блондинку никогда не забуду. - Наклонился к уху и прошептал: - Ясон, я вас узнал. Вспомните капитана, командовавшего мотострелками и выматерившего вас, не признав женщины перед собой. Вы охотились на афганского снайпера рядом с нами. Это было под Хостом. Я налетел на вас, когда вы спали в кустарнике. Сегодня я во второй раз не узнал в вас женщины.
Степанова чуть улыбнулась, приподнялась на цыпочки и поцеловала подполковника в щеку, шепнув в ответ:
- Лучше, чтобы мою старую кличку вы забыли, а другие ее не услышали.
ИЛ-76 взмыл в воздух. Марков смотрел ему вслед, стоя возле автобуса на краю взлетной полосы. Пару раз махнул фуражкой и натянув ее на голову, забрался в салон. Разве мог он предположить, что встреча с Мариной произойдет намного раньше, чем он надеется.
Через пару часов транспортник приземлился на Чкаловском аэродроме. Маленький автобус ожидал возле здания аэропорта. Едва крылатая машина остановилась, автобус помчался к спускаемому трапу. Внутри сидел, укрывшись от холодного ветра и дождя, генерал Бредин. Он решил встретить их сам и по дороге узнать самое основное. Группа забралась внутрь, здороваясь с генералом и рассаживаясь на сиденьях. Сразу тронулись. Евгений Владиславович потребовал у Байбакова:
- Рассказывайте!
Тот пожал широкими плечами и оглянулся на женщину:
- А что рассказывать? То, как я планировал операцию, пришлось отменять. Все не так пошло. Вы бы хоть предупредили, что разведчик, которого нам предстоит прикрывать, женщина! Чем руководствовалась вот эта милая дама, создавая свой авантюрный план, одному Богу известно. Однако, помня ваш наказ: "Верьте разведчику, как себе", вмешиваться и спорить не стал. Оказалось, верил не напрасно. Выбрались и никого не потеряли. Как видите, даже с прибытком вернулись…
Он указал рукой на спасенного разведчика:
- Еще четверых оставили в Моздоке у подполковника Маркова. Жители Грозного. Семьи уничтожены. То, что они рассказывают, ужасно! Это настоящий геноцид русских. Милиция бездействует. Русскоязычное население безнаказанно убивают и никто даже следствия не ведет. Словно собаку или кошку убили! Квартиры тут же занимают чеченцы. Что же это творится?
Бредин покачал головой:
- Вы и сами понимаете, что происходит, капитан, только боитесь даже себе в этом признаться. Это война…
Повернулся головой к бывшему пленному:
- Игорь, тебе известна судьба Коршунова?
- Его расстреляли, так как нашли оружие. Долго били и я ничего не мог сделать. Все спрашивали, кто его послал и откуда пистолет. Мне удалось сойти за приехавшего в гости к родственникам. Легенда сработала, хотя и не полностью. Избили и отправили строить дот для крупнокалиберного пулемета. Ребята выручили. Как только дот был бы закончен, нас бы тоже расстреляли. Охрана в открытую говорила.
Генерал внимательно взглянул на Марину:
- С тобой мы чуть позже побеседуем…
Они разговаривали до поздней ночи. Женщина на плане Грозного и пригородов указала точки дотов, дзотов и укрытий, которые видела и запомнила. Отдельно отметила расположения наибольших скоплений дудаевцев. Сведения оказались не утешительными. Предстояло сражаться не с отдельными разрозненными бандами, а с хорошо обученной армией. Из-за позднего времени Бредин не поехал домой и предложил женщине заночевать в его кабинете. Марина согласилась и через пару минут заснула, растянувшись на мягком диване. Генерал вышел в приемную. Улегся на кожаном диване, набросив на плечи старую шинель.
Глава 9
Бредин уже на следующий день подготовил доклад по добытым подчиненными сведениям и отправился с ним в Министерство обороны. В нем он решительно был против назначенного на начало декабря штурма Грозного. Требовал перенести наступление на более поздний срок. Приводил неоспоримые факты неподготовленности армии к боевым действиям. Говорил долго и емко, но в ответ услышал от самодовольного, уже назначенного командующим объединенными группировками генерала армии Осипова:
- Вы разведчик? Вот и занимайтесь разведкой. Штурмовать Грозный не вам…
Евгений Владиславович вышел из кабинета шатаясь. Он не ожидал, что встретит такую глухую стену непонимания. В Генштабе даже не вспомнили, что за их глупость придется расплачиваться солдатской кровью.
Через сутки федеральные войска начали медленно окружать Грозный. Генералы, командовавшие группировками, выслали собственную разведку, хотя приблизительно знали сложившуюся ситуацию. Добытые сведения не способствовали поднятию боевого духа. Двое генералов решительно отказались от командования войсками. Даже угроза трибунала не заставила их переменить решение. Генерал Спиридонов четко заявил Осипову при личной встрече:
- Я не отправлю солдат в мясорубку, даже если вы меня приговорите к расстрелу! Я не хочу быть повинным в смерти восемнадцати и девятнадцатилетних пацанов. Делайте со мной, что хотите, но это смертоубийство - пытаться малыми силами взять укрепленный незнакомый город! Надо подождать и тщательно подготовиться к штурму.
Осипов назвал его паникером и потребовал подать в отставку. Спиридонов решительно кивнул и прямо в кабинете главнокомандующего написал рапорт с просьбой, освободить его от занимаемой должности по состоянию здоровья. Генерал армии тут же подписал его, поставив размашистую подпись в углу.
Дудаевцы продолжали строить и укреплять оборонительные рубежи. Вокруг президентского дворца создавались сплошные узлы сопротивления. Каждое каменное строение превращалось в дот или дзот. Каждая улица представляла собой готовый оборонительный рубеж. Подготавливались позиции, откуда можно было бить прямой наводкой по танкам и бронетанковой технике.
До федеральных войск дошли сведения, что химический и нефтеперерабатывающий заводы заминированы. Боевики ничуть не скрывали своих намерений подорвать заводы, едва русские подойдут к ним. В любой момент могла возникнуть сплошная стена огня и ядовитого дыма, от которого могли пострадать не только атакующие солдаты, но и мирное население Чеченской столицы. Дудаеву было все равно.
Прошло две недели. Все это время командование федеральных сил пыталось найти Дудаева и договориться с ним о выводе боевиков из Грозного. Аслан Масхадов был парламентером с чеченской стороны. Встречи с ним происходили у генералов неоднократно, однако ответа от Дудаева вообще не получили. Даже Масхадов удивлялся молчанию президента и в открытую заявил:
- По-моему ни Дудаеву, ни Ельцину мир в Чечне не нужен.
Из чего российскому командованию стало ясно: десять тысяч хорошо вооруженных боевиков засевших в Грозном, готовы стоять насмерть лишь бы не пустить русских в свою столицу. Осипов понял свои заблуждения, прибыв на чеченскую землю. Российские войска встречали не цветами, как он рисовал в мечтах, а пулями. Удуговская пропаганда сделала свое черное дело: русских боялись, еще не видя. Но исправить хоть что-либо было уже нельзя…
Совещание было в самом разгаре. Генералы и полковники сидели за огромным столом в палатке, откинувшись на спинки походных стульев, отстегнув галстуки и расстегнув верхние пуговицы у рубашек. Всем давно стало жарко в холодной палатке. Эмоциональное напряжение достигло апогея. Телефоны буквально раскалились от поступавших звонков. Трубка прямого московского телефона постоянно находилась в руках у Осипова. Все уже неоднократно высказали свои мнения, которые сводились к одному: к штурму города не готовы и надо подождать.
Сам Осипов несколько раз пытался доказать ошибочность решения и свои собственные заблуждения, но крупный чин из Министерства не желал ничего понимать, требуя начать штурм Грозного в конце декабря. В конце разговора выдал: