Бородачи заметались, а она косила их минуты три без перерыва, пока ударившая в фасад здания мина не подсказала: меняй позицию. Подхватив пулемет на плечо, захватила дополнительно две обоймы и гранатомет, почти скатилась с лестницы на первый этаж. В конце ее наткнулась на лежавшего без движения подполковника. Тащить через завалы тяжелое мужское тело она не могла физически, но и бросить Маркова тоже по-человечески не имела права. В любой момент на него могли наткнуться боевики. Отбить его во второй раз могло и не получиться.
Марина выглянула на улицу, стараясь держаться тени. Боевики подбирались к дому и у нее было не более минуты, чтобы скрыться. Степанова положила пулемет. Подхватила тело подполковника под мышки и утащила под лестницу. Забрав пулемет с гранатометом едва успела спрятаться, как в пролом влезли сразу семеро бородачей. Словно волки кинулись наверх по лестнице, переговариваясь по-чеченски:
- Если этот шакал, что по нам стрелял, еще там и жив, мы из него ремней нарежем!
- Голову отрубим и выставим в окне!
Маринке не понравилась ни одна из казней, что ей готовили боевики. Она осторожно выглянула. Приставила гранатомет на плечо. Прицелилась между пролетами, по мелькнувшим теням поняла, где находятся боевики и нажала на спуск. Мгновенно нырнула под лестницу. Сверху сильно грохнуло. Послышались стоны, посыпались камни и пыль. Подполковник в это время пришел в себя и застонал. Маринка наклонилась к нему:
- Уходить надо, Анатолий Павлович! Они сейчас по этому зданию из тяжелой артиллерии бить начнут.
Помогла мужику подняться и подхватив за пояс, почти бегом потащила к пролому сквозь пылевую завесу. Правой рукой удерживала автомат, пулемет пришлось бросить - тяжеловат. Офицер запинался за камни и чувствовалось, что бежал из последних сил. Успели проскочить мимо стоящего рядом дома, когда сзади оглушительно грохнуло. То здание, где они укрывались, перестало существовать. Каменная пыль взмыла к небесам. В свете пламени это выглядело жутковато.
Марков вновь упал. Женщина посмотрела на часы: половина четвертого ночи. Запоздало поздравила себя, яростно пробормотав:
- С Новым Годом, Марина Ивановна!
Она укрыла беспомощного подполковника в развалинах. Связала бинтами руки и заткнула рот, чтобы стонами не выдал себя. Сориентировавшись, бросилась в сторону, где находился лагерь федеральных войск. Пронеслась между патрулями и палатками, словно демон. Большинство часовых не видели ее, а те, кто успел заметить мелькнувшую тень, решили, что показалось. Полковник Огарев не спал. Он вздрогнул и не сразу узнал в грязном оборванном человеке совсем недавно уходившую от него чистенькую женщину. Опомнился:
- Господи! Это вы? Я уже думал, что вы погибли. Сейчас еду принесут, я распоряжусь…
Она без смущения прервала старшего по званию:
- Не надо ничего! Там в развалинах контуженный подполковник Марков лежит. Он без сознания. В любую минуту боевики могут наткнуться. Мне не дотащить. Пару ребят дайте. Я их проведу и прикрою в случае чего. Утром его точно обнаружат.
Он возмутился:
- А вас кто прикрывать будет?
Она отмахнулась:
- Я сама прикрою себя. Не привыкать!
Он, не веря собственной догадке, выдохнул:
- Искандер…
Маринка машинально ответила:
- В Афгане была. Только Искандер погиб, а я осталась.
- Но это же ты, Искандер?
Степанова кивнула, с жадностью приникнув к его фляжке с водой. Свою, пробитую пулями, пришлось выбросить по дороге. Полковник покопался в кармане. Достал удостоверение, а из него обтрепанную бумажку:
- Это вам просили передать лет восемь назад. Я сохранил, хотя сведения наверняка устарели. Офицер какой-то приходил, уже не помню ни звания ни фамилии…
Она вздрогнула и оторвалась от фляжки. Завернув пробку, вернула ее полковнику. Забрала записку словно во сне, погладила ее пальцами и прикрыла глаза:
- Костя…
Перед глазами мелькнула река Кабул, узкий листок, торчащий из воды. Огромная стрекоза с прозрачными крыльями. Валун и они с Костей, сидящие рядом… Она застонала от этого воспоминания. Огарев сразу спросил:
- Вы ранены?
Она открыла глаза и взглянула на него потемневшими глазами:
- Нет. Это память… - Не читая, положила записку в кармашек рюкзака: - Давайте парней.
Полковник вышел. Через пару минут вернулся в сопровождении троих крепышей в камуфляже. Один посмотрел на грязное лицо, изодранную одежду незнакомца и покачал головой:
- Да ты, парень, в хорошей переделке побывал! Где твой подполковник находится?
- Проспект Победы. Так вывеска гласит…
Он вздрогнул:
- Ё…! Отсюда до него километра три будет! Там же внутренняя линия обороны боевиков. Какого черта ты там делал?
Полковник оборвал своего бойца:
- Ты потише, женщина все таки!
Маринка не удержалась и ядовито сказала:
- Боишься, не ходи. Похрабрее найду!
Тот прихлопнул рот ладошкой:
- Ты баба? - Всмотрелся в грязное лицо со сверкающими глазами и удивленно обернулся к приятелям: - Точно, баба… Ну, пошли. Раз ты прошла и мы просочимся.
Один из трех спецов долго вглядывался Степановой в лицо и вдруг кинулся к ней:
- Марина! Я - Мешков Иван. Помните, месяц назад…
Она узнала парня по синим глазам, хлопнула по плечу и устало улыбнулась:
- Помню. Ты извини, воспоминания придется немного отложить. Пока темно, пройдем. Геннадий Валерьевич, не могли бы вы патронами и гранатами поделиться? У меня осталось чуть-чуть в рожке, а гранат вообще нет…
Полковник молча протянул ей свои запасные рожки и все гранаты, какие имел. Внимательно смотрел, как она рассовывала их по кармашкам.
Четыре фигуры скользили между домами. Степанова шла первой. Она торопилась и не обращала никакого внимания на яркие всполохи очередей. Время от времени, когда навстречу из завалов выскакивали человеческие фигуры, давала очередь и очень надеялась при этом, что бьет не по своим. Чтобы очистить совесть подкрадывалась к трупам и убеждалась, что это боевики. Мужчины шли рядом, держа круговую оборону.
Уже через пару улиц, один рожок в автомате Степановой опустел. На ходу перезарядила оружие. Сухо щелкнул магазин и сразу, справа, в их сторону раздалась очередь из пулемета. Прошла над головами. Видимо, засевший пулеметчик стрелял на звук, не видя тех, кто шел. Степанова пригнулась и шепнула парням:
- Почти дошли. Идите по прямой и ищите во вторых развалинах отсюда по левой стороне. Подполковника я сама спеленала бинтами. Распакуйте и уносите…
Мешков спросил:
- А ты?
- Да вот с этим неугомонным разберусь и догоню. Он мне надоел, когда я в отряд шла, а уж больше терпеть не собираюсь! Утром, кто-то из наших под его пулемет попадет. Обойдется Аллах! Вперед, парни, а то рассвет близко…
- Может, одному из нас с тобой?
Она настолько виртуозно выматерилась, что разведчики онемели от удивления. Женщина прошипела:
- Катитесь! Пока я не разозлилась и на вас…
Три фигуры метнулись дальше, а четвертая начала подкрадываться к правому пятиэтажному дому. Пулемет бил, как она заметила со второго этажа, но она знала, что их может быть в здании несколько - на каждом этаже. Остальные затаились в ожидании своего часа. Такое уже было в ее практике ночью. До стены добралась без происшествий. Первые три дня развалины никто не минировал. Проникнуть в дверь не удалось. Она была приперта изнутри. Марина прошлась вдоль стены, прижимаясь спиной к шершавой, испещренной выбоинами, штукатурке и обнаружила оконный пролет. Подпрыгнув, заглянула внутрь - никого. Подтянувшись на руках, забралась на подоконник и очутилась в комнате на первом этаже. Изодранная занавеска слегка шевелилась.
Даже в полутьме было видно, что тут жили люди: диван у стены засыпанный осколками кирпича, ковер одним краем свисал со стены вниз, почти касаясь спинки. Посреди комнаты стоял круглый стол. Засыпанная осколками камня, побелкой и пылью скатерть свисала почти до пола. В центре стояла целехонькая хрустальная ваза для цветов. Это так поразило Марину, что она замерла и с минуту оторопело глядела именно на эту вазу и соображала, а зачем нужен сей предмет на войне?
Стряхнув оцепенение, бросилась к двери, держа автомат наизготовку. Дверь оказалась заперта. Она хотела ее выбить, когда поблизости раздастся очередь и тут заметила ключ. Он спокойно висел на стене рядом с дверью. Степанова автоматически взяла его, вставила в замок и крутанула. Дверь бесшумно открылась. Женщина выскочила на лестничную площадку. Потрогала ручки соседних дверей. Квартиры были заперты. Она расслышала легкое звяканье замочных язычков.
Итак, с этой стороны опасность ей не угрожала. Марина легко взбежала по лестнице наверх. Определила направление, откуда бил пулемет и легонько толкнула дверь слева. Она бесшумно распахнулась. Держа автомат наизготовку и решив, что скрываться уже не стоит, Степанова ворвалась в квартиру. Пронеслась к комнате, откуда до нее донеслось легкое позвякивание и без задержек дала короткую очередь. Четверо чеченцев у пулемета, даже не успели обернуться. Точно так же она поступила с засадами на четвертом этаже и на крыше. Пулеметчики, из-за постоянно звучавших очередей, не разобрались, откуда они звучали на этот раз и поплатились.
Спускаясь вниз, едва не прихлопнула по ошибке посланных вместе с ней разведчиков. Парней спасла чистая случайность - Маринка оступилась и очередь пронеслась над головами спецназа. Один вскрикнул:
- Свои!
Степанова встала разозленная:
- По кой черт вы здесь находитесь? Я вас просила лезть сюда? А если бы не оступилась? Вы хоть понимаете своими безмозглыми башками, что бы мне пришлось пережить?
Разведчики сглотнули:
- Подполковника мы нашли. Живой, хоть в сознание никак не приходит. Крепко видать долбануло! Сержант Мешков отправил нас к вам на помощь.
- Я вашему сержанту башку скручу! Раз пришли, забирайте пулеметы с обоймами, пригодятся. Я этот дом очистила. Духи хватятся утром. Пошли!
Она всучила парням три пулемета и штук двенадцать обойм. Те аж крякнули под тяжестью. Через окно выбрались наружу и броском очутились на другой стороне. Там ждал сержант с подполковником. Марков лежал у стены, в сознание он так и не пришел. Степанова взгромоздила на себя пулемет и штук шесть обойм, отобрав их у одного из парней. Прошипела сержанту:
- С тобой, Ваня, я утречком разберусь! - Повернулась к спецназовцам, застывшим рядом. - Двое несите подполковника, а ты иди впереди, если дорогу помнишь. Я замыкающий…
Парень кивнул и пошел вперед. Сержант и рядовой понесли подполковника. Марина, озираясь во все стороны и крутя стволом пулемета, медленно двигалась следом.
Рассвет начал заниматься, когда они добрались до расположения лагеря. Отправив Маркова в госпиталь и продиктовав усталому, красноглазому от бессонницы, солдату данные на подполковника, Степанова ввалилась в палатку полковника Огарева. Ни слова не говоря, под его взглядом, раскатала спальник и мгновенно заснула. Ей не хотелось ни есть ни пить, только спать. Вошедшие следом разведчики доложили начальнику обо всем сами. Сдали захваченные пулеметы.
Саша проснулся и сразу же вспомнил, что сегодня за день. Оделся, прислушиваясь - в доме стояла тишина. Лишь постукивали часы на серванте в горнице. Достал с печки валенки и сунул ноги в них. Выглянул в затянутое льдом окно, сквозь которое в дом заглядывало солнышко и закричал на всю избу:
- Люди! С Новым Годом!
Мороз разрисовал стекла узорами из инея. Сквозь них дороги не было видно. К тому же огромные сугробы закрыли весь обзор. Прекрасные жарптичьи перья виднелись на стекле, выведенные твердой рукой невидимого художника. Юлька заворочалась в кровати. Потянулась, не открывая глаз и недовольно пробурчала:
- Чего так рано будишь?
Брат бросился к ней. Присел на край кровати, потряс за плечо и радостно выпалил:
- Юлька, сегодня же Новый Год! Мама, наверное, тоже с офицерами встретили за столом…
Сестренка мгновенно проснулась. Обхватила братишку за шею и крикнула:
- Бабуля, дедуля! С Новым Годом!
От ее вопля Елена Константиновна открыла глаза и зевнула:
- Что-то я сегодня проспала. Что значить поздно легли! Скотина, верно, заждалась уже. Вань, поможешь? Побыстрее управимся.
Иван Николаевич ответил, потягиваясь в постели:
- С Новым Годом, родная! Конечно, помогу! Интересно, где Маринка встретила…
Ушаков посмотрел на часы. Времени было одиннадцать пятнадцать утра.
В это время Марина в Чечне тоже проснулась. В палатке было холодно и с потолка на брезенте свисала крупная изморозь. Женщина взглянула на потолок палатки: прогибы были темными, в то время как торчащие вверх части оставались светло-зелеными. Она не помнила, как забралась внутрь мешка. В палатке никого не было. На столе лежала карта, ее край свисал вниз и Степанова увидела название населенного пункта сквозь полумрак: Махачкала.
Она выбралась из спальника с трудом. Все тело болело. Мелкие царапины лопались от движения и начинали саднить. Разбитые о камни пальцы сгибались с трудом. Женщина оглядела себя снизу до верху и поразилась оборванному, нищенскому виду. Так не мог выглядеть российский военнослужащий! Ее передернуло от холода, который начал пробираться к телу сквозь дыры.
Не умываясь, схватилась за нитку с иголкой. Осмотрела куртку и поняла, что ее легче выбросить, чем зашить. Прорехи и разрывы, вырванные клочки уже не подлежали реставрации. Она подумала: "Если так изодралась за один день, то что же будет через неделю?". Достала новую куртку из рюкзака. Посмотрела и забила обратно: сегодня и так прохожу! Кое-как на скорую руку, через край, залатала самые большие разрывы, но верхние брюки пришлось менять. Она искренне порадовалась, что ночью мужики не могли разглядеть ее вид снизу. Такое рванье было бы стыдно одеть даже на пугало.
Осмотрела и почистила оружие: гранаты, которые дал полковник Огарев остались целы, но вот с патронами была проблема - остался целый рожок и еще чуть-чуть. Ополоснулась, если можно так выразиться, снегом возле палатки. Протерла лицо так, что оно начало гореть. Кое-как почистила зубы, выплюнув зубную пасту вместе с не растаявшим снегом. Только закончив с приведением себя в порядок, почувствовала, что голодна. Схватив котелок кинулась разыскивать полевую кухню. Встреченный солдат указал направление. Хмурый повар брякнул в котелок один черпак и спросил:
- Еще положить? Все равно есть некому…
Жидкие щи с перловкой были обжигающе горячими. Марина вернулась в палатку. Свернула карту и принялась за еду. Сразу же обожгла губы и нёбо. Оно стало скользким и неприятным. Щи показались безвкусными, как листочки клевера. Хлеб оказался клейким и невкусным, внутри он был непропеченным, но она съела и даже сходила за вторым. Повар вновь предложил добавки. Пшенная каша, слипшаяся в ком, с редкими комочками тушенки и огромным количеством комбижира, вызвала тошноту.
Степанова выкинула остатки на улицу. Тщательно протерла снегом котелок. Напилась воды из оставленной полковником фляжки. Прошлась по ближайшим палаткам, спрашивая о командире спецназа. Огарева нигде не оказалось, тогда она нашла палатку медсанбата. Тут ей даже спрашивать не пришлось: кислый запах крови доносился издалека. Женщина остановила первого попавшегося ей на пути мужчину в белом, покрытом кровавыми пятнами халате:
- Извините, вы не подскажете, где лежит подполковник Марков?
Врач похлопал красными от бессонной ночи глазами. С усилием потер виски. Кое-как сосредоточился и назвался:
- Хирург Богданов. Подполковника ищите среди раненых во второй или третьей палатке. Положили там, где место нашлось…
Степанова пошла разыскивать нужную палатку. Минут через двадцать блуждания, поймала за руку зареванную молоденькую медсестру:
- Где третья палатка?
Та ткнула рукой в палатку рядом, вырвалась и убежала всхлипывая в соседнюю. Женщина вошла в третью палатку. На входе, за крошечным столиком, дежурил солдат в белом халате. Из-за следующих дверей доносилось тяжелое дыхание и стон раненых. Санинструктор устало спросил:
- Вы к кому?
- Подполковник Марков здесь лежит?
- Сейчас посмотрю…
Солдат уткнулся глазами в толстую общую тетрадь, ведя пальцем по строкам. Нашел нужную фамилию и спросил:
- Имя-отчество у него какое?
- Анатолий Павлович.
- Тогда точно он. Вон там! - Парень приоткрыл дверь и указал рукой в угол огромной палатки: - Лежит на матрасе. Кроватей не хватает.
Степанова шла и со всех сторон видела лихорадочно блестевшие глаза, слышала тяжелые протяжные стоны. В палатке было тепло из-за поставленной посредине самодельной печки из бочки и трубой из свернутого металлического листа. Между рядами ходили две медсестры, то и дело наклоняясь к раненым.
Подполковник находился в сознании. Голова была перебинтована. Лицо стало изжелта-синим, страшно осунулось, нос заострился. До самой груди его тело было укрыто темно-синим одеялом с черными полосами. Офицер улыбнулся, увидев, кто подходит к нему. Прошептал, когда она присела рядом:
- Ясон, я так рад тебя видеть. Спасибо, что не бросила и вынесла.
Марина взяла его руку в свою и покачала головой:
- Это не я. Пришлось за разведчиками смотаться, а вас связанным в развалинах оставила. Они и вынесли. Спецназ полковника Огарева, вот кого благодарите…
Он тяжело дыша, выдохнул:
- Потом разберемся. Ты куда сейчас?
Марина кивнула:
- Пока идет война, мне работы хватит. Будь она неладна… Вас кормили? А то я сейчас к полевой кухне моментом смотаюсь!
- Пыталась сестричка накормить, не лезет ничего в горло. Тошнит и плохо мне. Стыдно ныть, но лучше бы убили, чем терпеть такое.
Женщина наклонилась к его уху:
- Подполковник, считайте, что я этого не слышала, а вы не говорили. Терпите и подавайте пример остальным. В двух шагах от вас лежит парнишка-солдатик без рук, думаете ему легче?
Марков взял себя в руки и твердо взглянул Степановой в глаза:
- Я буду держаться!
Глаза закатились и офицер в очередной раз потерял сознание. Усилие не прошло даром. Марина крикнула:
- Сестра!
Подбежала пожилая женщина. Склонилась над Марковым. Степанова спросила:
- Что с ним?
- Внутренняя травма черепа. Опухоль давит на мозг. Доктора ждут самолет, чтобы отправить в Москву. Завтра должен прилететь. Не знаю, дотянет ли…
Маринка твердо ответила:
- Он дотянет! Когда очнется снова, вы ему передайте - Ясон приказал жить!
Женщина удивленно посмотрела на нее и кивнула. Степанова встала и вышла из палатки под взглядами тех раненых, кто был в сознании. Ее старую кличку слышали в Афгане многие, но лишь двое во всей палатке поняли, кто прошел мимо них. Но они молчали.
Полковник Огарев находился в палатке и что-то помечал на карте, когда внутрь влезла Марина. Он оторвался на минуту и встретил ее словами:
- Притащил вам с полсотни рожков к автомату, новую винтовку. Правда похуже вашей и старого образца. Ваша, оружейник сказал, восстановлению не подлежит. Гранат притащил почти сотню. Сколько хотите, столько и забирайте. Что еще нужно?
Женщина задумалась. Пожала плечами: