Огарев быстрехонько развел в котелке спирт. Из сала и хлеба Марина наделала бутербродов. Расставили рыбные консервы в масле и томате. Соленые огурцы оставили в пакете, разрезав каждый на четыре части. На металлической печке Степанова подогрела тушенку и перемешала ее с принесенным ужином, добавив обжаренный на сале в другом котелке репчатый лук. Пару луковиц порезали на кольца и уложили на бумажку. Женщина поставила котелок на стол и присела рядом с генералом. Бредин поднялся, держа кружку на весу:
- Мужик на войне - куда ни шло. Все же сильный пол, так сказать. Но когда на войне женщина не уступает мужикам - вот это уже заставляет задуматься. Я хотел бы выпить за Марину Степанову, нашего Искандера, Ясона в Афгане и "просто Марину" здесь, в Чечне. Тринадцать лет назад, принимая в кабинете растерянную, отчаявшуюся юную женщину, я и представить себе не мог, что именно она станет моим козырным тузом тогда, когда крыть уже нечем. За тебя, Марина!
Мужики встали и выпили за нее стоя. Степанова водку лишь пригубила. Немного поела и встала:
- Спасибо за добрые слова, Евгений Владиславович! Спасибо всем! Со своей стороны хотела бы выпить за настоящих мужчин, что окружали меня в Афгане и здесь. За тех, на чье сильное плечо всегда можно было опереться. За вас, дорогие мои мужики!
Сделала глоток и вновь поставила кружку. Разговор за столом ожил, но не надолго. Полковник Огарев молча встал, обвел собравшихся тяжелым взглядом. Все встали и выпили не произнеся ни слова. Марина выпила его до дна, вместе со всеми, с тихой грустью вспомнив полковника Горчакова и капитана Степанова.
Уже на следующий день братья Калароши нашли ее и притащили Марине две фотографии:
- Держи! Здесь умельцы фотографы имеются. Отсылай домой.
Степанова отдала фотографию и письмо генералу перед тем, как отправиться с группой в рейд. Бредин забрал его с собой и отправил из Москвы.
Генерал-полковник, отправляя Марину в поиск с группой спецназа, сильно рисковал. Представители федеральных сил пытались договориться с представителями Дудаева о мирном разрешении конфликта и на какое-то время боевые операции были в который раз приостановлены. И снова российские войска строго соблюдали правила, а чеченские бандиты их нарушали. Повторилось тоже самое, что и месяц назад. Все то, чего удалось добиться российским войскам за это время исчезало на глазах, словно снег весной из-за глупости политиков, вновь затеявших переговоры.
Генерал армии Осипов готовился к боевым действиям в горах. Он прекрасно понимал, что переговоры закончатся "ничем". Был составлен план и началось создание трех горных группировок. Он готовился к штурму "по-тихому", чтоб Москва не знала. О деталях знали лишь четверо…
Группа пробиралась по ночам, стараясь днем отсыпаться. Выставляли часового в каком-нибудь глухом урочище и отдыхали. Идти по ночам было труднее, зато безопаснее. Большая часть боевиков отсыпалась ночью. На третьи сутки блуждания по горам, двое высланных вперед разведчиков едва не налетели на часовых. Если бы не выглянувшая в этот момент луна точно бы обнаружили себя. Успели упасть. Хотя окрик все же прозвучал:
- Стой! Кто идет!
Сказывалась российская военная выправка, да и слова были произнесены на чистом русском языке. Разведчики начали осторожно отползать назад. Часовые какое-то время прислушивались. Спецназовцам были хорошо видны напряженные фигуры и повернутые в их сторону автоматы. На всякий случай оба достали ножи. Затем один часовой направился в ту сторону, где прозвучал подозрительный шорох, а второй залег. Боевик ничего не обнаружил, хотя осматривал кусты с фонариком. Он вернулся к приятелю. О чем-то перекинулись парой слов и разошлись. Чувствовалась дисциплина.
Когда все стихло, спецназ отправился дальше, обходя патруль левее. Но не успели обрадоваться, что проскользнули, как наткнулись на колючую проволоку. Наверное в этот момент и командир отряда, капитан Фуфарев и Марина подумали одно и то же: "Неужели нашли?". Потому что оба посмотрели друг на друга. Требовалось проверить. Капитан хотел отправиться на разведку сам, но Степанова еле слышно попросила:
- Разрешите мне проверить. Все же я по-чеченски понимаю… - Фуфарев начал настаивать, что идет с ней, но тут Марина решительно отказалась, напомнив: - Нельзя оставлять отряд без командира. Вы что, совсем забыли?
Капитану ничего не оставалось делать, как согласиться. Она заметила, что сделал он это весьма неохотно. К тому же явно нервничал. Женщина отнесла это к беспокойству за нее и хлопнула мужика по спине:
- Да не дергайтесь вы так! Первый раз мне, что ли, в разведку идти? Все будет нормально!
Он поглядел за колючую проволоку и разрешил:
- Давай! - Мешков рванулся к командиру, но тот покачал головой: - Останешься здесь. Она одна идет.
Двое ребят приподняли проволоку, чтобы можно было пролезть. Степанова перекатилась на другую сторону ограды и исчезла в темноте. Группа растянулась вдоль ограждения, маскируясь неровностями почвы и прошлогодними клочками травы. Потянулись минуты ожидания. Фуфарев часто смотрел на светящийся циферблат часов, прикрывая его рукавом. Поглядывал на парней застывших рядом, на рацию и все больше нервничал. Минул час, затем второй. За проволокой стояла тишина. Совсем рядом бродили часовые. Капитан завозился, шурша травой. Разведчики по обе стороны от него повернули головы. Он прошептал:
- Что-то в живот сильно впилось…
Затих. Прошел еще час. Фуфарев уже хотел отправить на поиски Искандера двоих ребят, когда с другой стороны мелькнула тень. Женщина упала возле проволоки. Мужики приподняли ограждение и Марина очутилась рядом с капитаном. Задыхаясь, прошипела:
- Нашли!.. Здесь они. Народу много. Я на территории включенный радиомаяк оставила. Отойдем и вызовем вертушки…
Фуфареву не понравилась "самодеятельность", хотя его ребята выразили искреннее одобрение. Офицер приказал отходить. Она снова заметила его нервозность. Капитан попытался встать замыкающим, но женщина не отходила ни на шаг. Он пополз вперед. Степанова посмотрела ему в спину - ее терзало нехорошее предчувствие. Метров через четыреста Фуфарев остановил группу. Подошел к женщине и сухо сказал вполголоса:
- Вам такого задания не давали! Мы должны были лишь найти, вернуться на территорию базы и доложить. Вы не имеете права ставить группу под удар…
Она приникла к его уху, стараясь, чтобы ребята не слышали, прошипела:
- Пошел ты на три русских позолоченных! Понял или разъяснить куда? Здесь около тысячи боевиков: обученных, полуобученных, начинающих! Завтра добрая сотня из них может разбрестись по всей Чечне и таких дел наворотить, чертям в аду тошно станет! Это у тебя задание разведать, а у меня - уничтожить! И я как раз вывожу не только нашу группу, но и кое-кого из тех ребятишек, что в Чечне сейчас воюют. Давай рацию сюда…
Капитан с нескрываемой злостью сунул ей рацию и предупредил:
- Как вы разговариваете с офицером, сержант? Вернемся, я доложу о вашем поведении полковнику Огареву.
Женщина, уже приседая перед радиостанцией, махнула рукой:
- Дело ваше. Жалуйтесь хоть господу Богу…
Разведчики удивленно следили за их перебранкой. Особенно их поразило поведение Фуфарева. Сеанс связи занял не более тридцати секунд. Марина четко произнесла в эфир несколько раз:
- Волга, я Терек! Волга, я Терек! Я на месте, жду гостинцы. - Отключилась и вскочила на ноги: - Уходим, мужики! Сейчас по нашему следу целая свора кинется, если услышали. А они не могли не слышать…
Это был не просто отход. Они едва успели добежать до половины холма, когда на них накинулось около трехсот хорошо обученных и вооруженных дудаевцев. Боевики остервенело лезли со всех сторон с дикими воплями. Они старались напугать разведчиков, заставить их метаться по склону. Но не получилось…
Группа отбивалась из последних сил. Марине некогда было следить за ходом боя, она прикрывала свой кусочек участка, потихоньку пятясь к вершине. Патронов оставалось мало, гранаты израсходовали раньше. Семеро парней были ранены в первые минуты боя. Двоих несли к вершине холма на руках. Маринке "достался" осколок в руку, но она никому ничего не сказав, молча перемотала рану и продолжала отстреливаться, перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву. Не смотря на отчаянную попытку Мешкова заставить ее уйти, осталась и прикрывала отход раненых.
Вертолеты подоспели, когда они готовились к последнему бою. Все были изранены. Времени не хватало даже на то, чтобы перевязать себя. Одежда и лица покрылись кровью. Гул винтов заставил поднять головы не только солдат, но и боевиков. Шквал огня и серия взрывов в рядах бандитов, заставили разведчиков приникнуть к земле, чтоб не погибнуть от разлетавшихся осколков. Видимо, летчики заметили осажденную группу и решили помочь выпутаться. Два вертолета утюжили ряды чехов очередями из пулеметов, заставляя бандитов бежать вниз. Не многие сумели уйти целыми и невредимыми.
Маленький отряд остался на холме. Разведчики перевязывали себя и друг друга последними бинтами и обрывками тельников. Осматривали оружие, меняли у автоматов опустевшие магазины. Вскоре вертолеты, посланные для уничтожения лагеря, вернулись. Один сел рядом с группой и забрал спецназ с собой в Грозный. От довольного штурмана узнали об уничтожении учебного лагеря:
- Хорошо поработали, мужики! Если бы не ваш радиомаяк, навряд ли бы нашли. Искусно замаскировались, сволочи! Сетка не отличима от кустарников и старой травы. Столько раз здесь пролетали и даже подумать не могли, что здесь гадючник прячется…
Степанова случайно заметила, как при этих словах нахмурилось лицо Фуфарева. Сразу обратила внимание, что капитан выглядит лучше остальных. У него было несколько легких ранений в конечности. Даже и не ранения, а так, царапины, но он старательно прижимал к себе перебинтованную руку. Этот капитан определенно не нравился Маринке. Он с первых минут вызвал у нее стойкую антипатию. Такого за всю долгую военную практику, с ней еще не бывало, если не считать того политработника в Афганистане.
Бросалось в глаза, что в отряде Фуфарева не любят. У него даже клички не было, что в отрядах спецназа вообще нонсенс. Обычно командиров называют "Отцами", "Батями", "Дедами" и так далее. Капитана называли по фамилии или по званию. Разведчики не подшучивали над ним, как в других отрядах и вообще старались поменьше обращаться к командиру. Капитан, судя по его виду, и сам не горел желанием "пообщаться" с подчиненными.
Мужики устало переговаривались между собой, обсуждая прошедший бой. Вовлекли в разговор женщину, вспоминая некоторые ключевые моменты. Все радовались, что никто в отряде не погиб. Переживали за тяжелораненых, лежавших на полу. Фуфарева, казалось, все это не касается. Он сидел, уставившись перед собой и ни на что не реагировал.
Глава 11
Степанова наотрез отказалась лечь в госпиталь. Хирург, разругавшись с ней в пух и прах, с трудом выдернул застрявший между костей осколок. Еще раз попробовал убедить отправляться в госпиталь, а когда не получилось, нажаловался на нее полковнику спецназа. Но и тот ничего не смог сделать со своевольной бабой. Решил попробовать воздействовать через непосредственного начальника. Огарев связался с Москвой и доложил о ранении подчиненной генералу. Передал слова хирурга. Тот вызвал Степанову на "разговор". Маринка после этого целую неделю ходила по территории бригады с перемотанной рукой, злая, как мегера. Но через неделю, каждый день, начала связываться по рации с Москвой и требовать от начальника новое задание. Бредин уперся:
- Ты ранена. Отдыхай. Вот рана подживет и будет новое задание. Обещаю, будет!
Маринка едва не ревела в наушники:
- Евгений Владиславович, стыдно мне с таким пустяком в тылу ошиваться! Скучно! Огарев специально вас настращал, чтоб меня подольше не выпускать. Это ему хирург наплел, что рана тяжелая и долго не заживет, а тут всего лишь царапина. Они специально пытаются держать меня в лагере подольше.
Голос генерала каждый раз строго приказывал:
- Сержант Степанова, отставить разговорчики! Отдыхать!
И отключался. Женщина ходила на перевязки в медсанбат и умоляла врача сказать полковнику, что она уже здорова, но хирург был неумолим. Смотрел на нее и ругался:
- Я каждый день слышу от вас одно и тоже. Сколько можно? У меня нет в госпитале ни одного такого настырного раненого, как вы. Нет, нет и нет! Не дам я такого заключения…
Разбинтовывал рану и тыкал пальцем в кровоточащий, плохо заживающий шрам. Медсестра принималась за обработку раны, а он, уже сидя за столом, продолжал лекцию:
- Смотрите сами, кровоточит, гноится! Питаться надо нормально, витамины нужны, покой нужен, а вы непоседливы, как таракан и все стонете. Вот что, милочка, если через недельку с вашим ранением будет такая же картина, я вас отправлю в Моздок, невзирая на ваши стоны. А будете спорить - свяжусь с генералом и нажалуюсь еще раз на недисциплинированную подчиненную. Сам опишу ему состояние вашей раны. Ясно?
Степанова, морщась от боли, проворчала:
- Да куда уж яснее…
За стойкой бара, на высоких стульях, сидели две красивые белокурые девушки в коротких платьях, обтягивающих фигуры. Перед каждой стоял высокий стакан с коктейлем, пластиковой "соломинкой" и ломтиком лимона на краю. Обе молчали и хмуро переглядывались. Лениво потягивали коктейль и время от времени поглядывали на входную дверь. Они явно нервничали.
Бармен протирал стаканы и бросал красноречивые взгляды на девиц: бар открылся совсем недавно и народу в помещении больше не было. Обычно начинали заходить после пяти вечера, а сейчас стоял полдень.
Дубовая резная дверь резко распахнулась. Бармен оглянулся. На пороге появились два черноволосых красивых парня с острыми, темными глазами. Все выдавало в них уроженцев Кавказа. Быстро окинули взглядом помещение и решительно направились к девицам за стойкой. У одного, с шапкой черных кудрявых волос, на губах играла странная улыбка. С сильным акцентом сказал:
- Ирма, Вия, как я рад вас видеть!
Он обнял обоих девушек за талии и по-свойски чмокнул каждую в щеки. Они ответили вяло. Отставили в сторону опустевшие стаканы. Слезли со стульев и направились за угловой столик. Бармен посмотрел им вслед. Второй парень, широкоплечий и слегка прихрамывающий, подошел к стойке и заказал четыре коктейля "Бриз". Беря по два стакана, перенес выпивку на столик и сел рядом со светлоглазой блондинкой. Попытался обнять за плечи, но Ирма сбросила его руку и зло сказала:
- Принесли?
Кудрявый улыбнулся, обнажив ровный ряд крепких слегка желтоватых зубов:
- Принесли. Очень хочется уколоться? Над моим предложением вы подумали?
Девушка рядом с ним ответила:
- Подумали. Давай!
Два крошечных пакетика незаметно перекочевали из смуглой руки в изящную беленькую ручку. Девушки встали, подхватив сумки и направились к дамской комнате. Кавказцы с ухмылками смотрели им вслед. Широкоплечий хмыкнул:
- Готовы, сучки! Ваха, стоит ли связываться с наркоманками?
Кудрявый неопределенно пожал плечами:
- Выполнят два-три задания, а там посмотрим. Убрать всегда успеем. А эти все же чемпионки по биатлону. Стреляют лучше чем мы с тобой.
Блондинки вернулись в другом настроении. Лица чуть холодно улыбались. Теперь уже они повисли на парнях, заглядывая в глаза. Кудрявый, которого назвали Вахой, спросил:
- Полегчало?
Девицы кивнули. Вия тихо спросила:
- Условия?
- В Чечне каждый день будете получать героин бесплатно. Ежедневная оплата тысяча долларов плюс премиальные за каждого убитого.
Обе переглянулись и тут же кивнули:
- Согласны!
- Тогда подпишем бумаги…
На столе появились четыре листка, которые извлек из кармана Ваха. Девушки без раздумий поставили подписи и листки исчезли. Бармен заметил, но не подал вида, что его это заинтересовало…
Через сутки полковник Огарев, внимательно наблюдавший за тоскливым лицом женщины, смотревшей вслед уходящим утром в рейд десантникам, подошел к ней сам:
- Марина, я понимаю, что вы должны отдыхать и вам не начальник, но есть дело. Людей у меня не хватает на все…
Степанова заинтересованно обернулась, перестав созерцать спины уходивших мужиков. Унылое выражение исчезло, уступив место любопытству. Не спрашивая, дала согласие:
- Геннадий Валерьевич, я согласна. Что за задание?
Он снял фуражку и пригладил ладонью ершик седых волос. Не одевая головной убор и крутя его в руках, объяснил:
- В Грозном появилось несколько летучих групп, человека по три-четыре. Действуют по одной схеме: появляется автомобиль, из него по российским войскам делается три-четыре выстрела из гранатомета, миномета, крупнокалиберного пулемета, а то и ракетной установки и машина уносится прочь. Бандиты внимания не обращают, что стреляют в жилом квартале, а нам руки приказ связывает, ответить как положено нельзя. Не могли бы вы заняться этими группами? Пару ребят дам в помощь.
Женщина кивнула:
- Чур, эскулапу ни слова! С утра я на перевязки хожу, днем и ночью болтаюсь по городу с вашими парнями. Если бы не эта рана, я бы одна ушла на поиск. Но с одной рукой сражаться тяжеловато.
- Не скажу. Только и вы меня не выдавайте генералу, а то он с меня шкуру спустит. Я не имею права вас привлекать без его ведома, но у вас опыт, как и у моих мужиков. Что толку, даже если договорюсь с десантниками и отправлю пару взводов? Наблюдательность нужна! Вот и прошу помочь.
- Договорились. Давайте ребят, пишите разрешение, выписывайте пропуска. Снабдите нас паролями. Через полчаса уходим. Насиделась я здесь!
Полковник вытаращил глаза и резким движением натянул фуражку:
- Прямо сейчас?!? Кого хотите взять?
Степанова опустила голову и задумалась:
- Коренастый такой парень с узкими темными глазами, кличка "Леон". Этого я в деле видела. А второй… Даже не знаю, кого…
- Может, Мешков?
Марина подняла голову:
- Вы же знаете, он влюблен в меня. Зачем мучить парня? Давайте кого-то другого.
Огарев покачал головой:
- Иван действительно влюблен в вас, еще с того рейда осенью страдает. Весь отряд знает. Но у него опыт и для него прежде всего дело. К тому же сутки отдыхал и наверняка находится в палатке. А Леон, это не кличка. Имя у парня Леонтий Швец. Он с Алтая. Охотником был. Где-то в лагере должен быть. Так что, согласны на Мешкова?
Степановой ничего не осталось делать, как согласиться:
- Давайте…
Тащиться по развалинам, да еще стараясь не попасть на глаза чеченского снайпера, удовольствие не из веселых. Синяки, шишки, ссадины, порванная одежда - это только самая малая и самая безобидная часть "удовольствий". Многочисленные руины, развалины и завалы давали кое-какое преимущество, за ними можно было укрыться, но вместе с тем, это замедляло движение. К тому же каждую минуту можно переломать конечности или взлететь на воздух. Большинство завалов оказалось заминировано.