Снова улеглась на постель в той же позе и сделала вид, что заснула. Горев явился через час. Она слышала, как он наклонялся над ней и прислушивался. Постаралась, чтоб дыхание было ровным и редким. Ахмад поверил и не стал ее будить. Снова вышел, но через минуту вошел. Марина поняла, что он ее проверяет. Убедившись, что женщина продолжает дышать ровно и спокойно, осторожно накинул на ее плечи куртку. Подкрадывались сумерки, начало заметно холодать. Тяжело вздохнул и ушел.
В течение трех часов он раза четыре проверял ее и каждый раз находил в той же позе. Будить, чтобы связать, не решался. Ее неподвижность пугала его. Горев пришел в темноте. Марина прислушалась: в лагере все стихло. Слышались стоны раненых и потрескивание сучьев на костре. Не было слышно разговоров, неизбежных в подобных местах. Чехи, в большинстве, разошлись по палаткам, обдумывая дневной бой. Оставшиеся у костров молчали. Узнав, кого поймали, они вовсе не чувствовали себя героями. Скорее боялись, что в кровниках у них может оказаться отряд спецназа. Это было чересчур круто! Кое-кто осуждал Ахмада за безрассудность и гибель друзей. И никто не мог решить, что делать дальше.
Николай снова наклонился над ней. Его дыхание коснулось щеки. Рука женщины с зажатым камнем, молнией взлетела вверх и опустилась на висок. Горев, не издав даже стона, рухнул на нее. Женщина в доли секунды выбралась из-под тяжелого тела и спеленала Николая по рукам его же ремнем. Ноги стянула выдернутым из своих брюк. Заткнула рот заранее оторванными от тенниски рукавами. Обыскала. Из оружия не нашла при нем ничего. Судя по всему Ахмад действительно боялся, что она его прикончит и избавился от ножа и пистолета заранее. Степанова разочарованно вздохнула. Горев дышал, но ей противна была сама мысль о том, чтобы опустить камень ему на голову еще раз. Это было для нее тоже самое, что напасть из-за угла. Она не чувствовала себя в силе сделать это. В бою, другой разговор.
Чтобы он не выплюнул кляп, перетянула рот наподобие узды вторым, вырванным из низа брюк, шнурком. Приподняв край палатки с противоположной от входа стороны, выглянула в щель: никого. Охрана Горева расположилась возле входа. Марина выбралась наружу и огляделась. Возле чуть тлевшего костра сидело человек пять чехов. Они молча смотрели на огонь. Лица были мрачны.
Женщина добралась до следующей палатки и попыталась приподнять край. Ей удалось, но она мгновенно опустила брезент на место: палатка была жилой и она увидела перед собой смутно белевшее лицо. Чеченец спал, иначе он обязательно поднял бы тревогу. Марина в два прыжка очутилась у следующей палатки. Брезент не приподнимался и она вынуждена была заглянуть туда через вход. В ней находились боеприпасы. Женщина мрачно усмехнулась и забралась внутрь. Пробыла там недолго, но за это время сумела вооружиться и заминировать содержимое. Выскользнула наружу. Теперь ее интересовала рация.
Минут через пятнадцать блуждания между палатками и каждую секунду рискуя быть обнаруженной, все же разыскала палатку радистов. Там сидели два чеченца и что-то бубнили в эфир. Она не стала прислушиваться. Просто ворвалась внутрь и вырубила обоих прикладом по голове. Они, от неожиданности, даже встать не успели. Степанова связали бородачей друг с другом их же ремнями. Заткнула рты фуражками. Тщательно прикрыла полог и принялась настраиваться на волну федеральных войск:
- Бамут, Бамут, я Искандер! Нахожусь в учебном лагере боевиков. Вызываю огонь на себя. Оставляю рацию включенной. Повторяю…
К ней прорвался далекий голос Андриевича:
- Искандер! Шансы на спасение есть?
Она твердо и спокойно ответила:
- Нет. Я окружена. Вызываю огонь на себя! Пеленг по рации. Они сейчас бросятся на меня. Прощайте!
Степанова знала, боевики еще не скоро сообразят, что рации захвачены и она успеет уйти, но ей не хотелось жить. После убийства Бесланова жизнь потеряла всякий смысл. В голове колокольчиком звенело: ты убила своего! Вызывая огонь на себя, она надеялась прихватить с собой не один десяток бандитов и погибнуть, чтоб дети не видели позора матери. Чтобы в них не тыкали пальцем: дети убийцы!
С неба через десять минут обрушился шквал огня. То била артиллерия подполковника Силаева. Костю разбудили посреди ночи и попросили накрыть обнаруженный лагерь боевиков залпами. Сообщили, что один из разведчиков вызывает огонь на себя по пеленгу, так как попал в ловушку, но не назвали имени. Силаев засек координаты работающей радиостанции и учебный лагерь в мгновение ока был смешан с землей.
Многие из боевиков не успели даже проснуться, а уже беседовали с Аллахом. Палатка с радиостанцией взлетела на воздух вскоре после открытия огня. Маринка ждала этого. Спокойно сидела перед рацией и смотрела перед собой остановившимися глазами. Ее, вместе с палаткой имевшей пол, приподняло над землей и со всей силы стукнуло о шест затылком. Степанова почувствовала только удар. Перед глазами вспыхнуло багровое пламя. Ее запутало в изодранный осколками брезент и отбросило в сторону метров на тридцать. По счастью, упала она головой в кусты, а не на камень, торчащий в десятке сантиметров. По веткам сползла вниз и остановилась. Канонада продолжалась еще минут пять, а затем стихла.
Андриевич тоже засек координаты. Посреди ночи, на трех БТРах, он рванул из-под Бамута с добровольцами из спецназа и разведки в разгромленный лагерь боевиков. Вацлав страстно надеялся на чудо. Каждую минуту БТРы могли нарваться на фугас или мину, оставленную на дороге боевиками, но он не мог поступить иначе. Механики-водители старались не думать о смерти и жали на всю "железку".
В поиск рвался весь отряд. Андриевич взял только тех, кто был знаком со Степановой лично. Полковник знал, что не имеет права рисковать собой и завтра должен будет ответить за свой поступок, но сознательно пошел на нарушение. Спецназовцы Огарева торопили механиков-водителей, поминутно заглядывая в люки:
- Быстрее, мужики! Может, Искандер кровью истекает? Быстрее!
Водители выжимали из старых машин все, что могли и страшно жалели, что управляют не ракетами.
Николая Горева спас от смерти телохранитель. Он при первом залпе влетел в палатку и обнаружив начальство в столь беспомощном состоянии, перерезал ремни. Оба успели скрыться в лесу за минуту до того, как все взлетело на воздух. Ахмад с горечью констатировал, что и второй его лагерь на чеченской земле перестал существовать из-за Маринки.
Николай догадался, кто вызвал огонь на его учебный центр. Только Маринка могла плюнуть на опасность и остаться в лагере. Метров через триста, со склона горы он глядел на объятый огнем бивак и думал о том, что его злой гений наконец-то погибла. Вздохнул, вспомнив золотые волосы и яростные глаза. Окинул беглым взглядом огненный шквал и направился в горы. Он понимал, что Степанова его обыграла. Из двухсот боевиков спастись успели чуть больше двух десятков. Они бежали в разные стороны, побросав оружие. Практически все, не по одному разу, вспомнили проклятие женщины, звучавшее со скалы. Она прокляла их и отряд перестал существовать.
Андриевич издали заметил бушевавший огонь. Пламя неслось по сухой траве вверх по склонам, оставляя за собой черную дымящуюся землю. БТРы понеслись напрямик, сквозь огонь. Шорох и треск неслись со всех сторон. Трещала еловая хвоя, отбрасывая снопы искр в ночь. Из-за дыма было трудно дышать. Большинство мужчин намочили маски водой. Спецназовцы по дороге сыпались с брони, как горох, разбегаясь в стороны и старательно осматривая каждый труп. Повсюду в земле зияли воронки. От горевших вокруг деревьев было светло, как днем. Черные тени человеческих фигур метались в красноватом свете пожара.
Мешков первым добрался до центра лагеря. Что-то звало его именно сюда. В горевших кустах валялся ком дымящегося брезента и торчали ботинки маленького размера. Парень, кашляя от дыма и прикрывая лицо от огня одной рукой, кинулся в полыхавший куст. Обжигая руки о начавший заниматься брезент, схватил замотанное тело и выскочил обратно. Судорожно принялся разматывать: Марина могла задохнуться. На ладонях вздувались и лопались пузыри. Прорезиненная ткань прилипала к коже, а он лишь шипел и морщился, а размотав, заорал так, что все сбежались:
- Нашел!!!
Кто-то сбросил с себя куртку и расстелил ее на земле. На Марине не было ни царапинки, если не считать легких порезов на лице и перемотанной грязным бинтом руки. Но она лежала, как мертвая. Дыхание обнаружили только при помощи зеркальца, случайно оказавшегося у одного из разведчиков. Иван, продолжая стоять на коленях, потряс ее:
- Марина! Маринка! Да что же это, Господи?! Почему она так лежит?
Обвел безумными глазами столпившихся мужиков. Голова женщины моталась в его руках из стороны в сторону вместе с безвольными руками. Волосы рассыпались. Иван только тут заметил на ней чужую тенниску и то, что она без лифчика. Грудь колыхалась под трикотажем. Осторожно уложил на куртку снова и обернулся к молчавшим друзьям:
- Мужики, неужели ее…
Он заорал так яростно, что находившийся уже в добром километре Горев услышал и на минуту остановился, оглянувшись. Полковник подошел и заставил сержанта замолчать:
- Даже если и так! Она все равно не сдалась, раз уж сумела вызвать огонь на себя. Только сдается мне, ничего с ней не случилось. Гляди, на ней ни синяка, ни царапинки. А Искандер не из тех, кто легко сдается. Синяков должна быть масса. Ладно, мужики, собирай трофеи, если что осталось и уходим. Ее на плащ-палатку и в БТР.
Мешков остановил троих шагнувших спецов:
- Я сам!
Поднял женщину на руки, не обратив внимания на лопавшуюся сожженную кожу на ладонях и понес к броне. Друзья держали его всю дорогу, а он прижимал к себе женщину, дороже которой для него не было. В открытую целовал ее лицо, волосы и плакал. Горько плакал до самого санбата. Спецы отворачивались, делая вид, что ничего не слышат.
Разбуженный полковником хирург долго осматривал женщину за шторкой. Они, в щель двери, наблюдали за его тенью на тряпичной ширме. Вернулся, покручивая очки в руках. Задумчиво взглянул в лица столпившихся у палатки разведчиков и сказал:
- Повреждений я не обнаружил, за исключением шишки на затылке. Женщина абсолютно здорова. Это кома! Мы не знаем, чем ее лечить.
Мешков спросил:
- Она долго так лежать будет?
Врач развел руками:
- Есть случаи, когда лежат по несколько лет.
- Отчего это случается?
- Факторов множество: травмы черепа, автокатастрофа, тяжелое ранение, стресс, потеря дорогого человека. Все не перечислишь.
- Она что-нибудь чувствует сейчас?
- По некоторым данным такие больные все слышат и чувствуют, а по другим - полумертвы. Они словно бы находятся на грани жизни и смерти. Кто-то возвращается с той стороны, а кто-то тихо умирает со временем. Я бы сказал поточнее, если бы знал обстоятельства, при которых она впала в это состояние. Кто и что видел?
Андриевич глухо сказал:
- Никто и ничего не видел! Пленных нет и спросить не с кого. Она огонь артиллерии на себя вызвала.
- Тогда мог быть удар! Где вы ее обнаружили?
Мешков ответил с надеждой:
- В горящих кустах, завернутой в дымящийся брезент. Камень рядом был, но она его не задела.
Врач покачал головой:
- Тогда я ничего не понимаю. Кусты и брезент наверняка смягчили удар. Гематом на теле я не обнаружил.
Один из спецназовцев вспомнил:
- Я на склоне на могилу наткнулся. Свежая. Может, завтра посмотрим?
Вацлав кивнул:
- А что, можно и посмотреть. Вдруг ответ найдем или зацепку. - Повернулся к врачу, - Доктор, вы могли бы ее недельку здесь подержать?
Врач кивнул:
- Почему нет? Физрастворы, поддерживающие жизнь, есть. Мне и самому интересно понаблюдать. Первый раз с таким случаем сталкиваюсь.
Мешков попросил:
- Можно мне на нее еще раз посмотреть?
- Пожалуйста.
Парень прошел за ширму. Марина лежала на кушетке по пояс укрытая одеялом. Золотистые спутанные волосы рассыпались по изголовью. Руки лежали вдоль тела. Закрытые глаза ввалились, скулы обострились, а кожа посерела. Она напоминала мертвую. Он взял ее руку в свою и слегка пожал, не обратив внимания на боль. Ладонь была холодна и безжизненна. Иван наклонился к ее уху и прошептал:
- Если ты меня слышишь, возвращайся. Я могу примириться с тем, что ты не моя, но не с тем, что ты мертва. Возвращайся. Я люблю тебя.
Он положил руку на место. Наклонился и осторожно поцеловал ледяные губы. Погладил по волосам. Ссутулившись вышел из-за ширмы, комкая фуражку в кулаке. Сквозь лопнувшую кожу проступила кровь. Пряча глаза, торопливо выскочил на улицу. Поднял глаза к небу, глядя на яркие звезды. Из сердца вырвалось:
- Если ты там есть, что же ты ее не спас? Она нам всем нужна.
Ладонь полковника опустилась на плечо сержанта:
- Иван, доктор тебя на перевязку приглашает. Он заметил, что руки у тебя обожжены. Иди! Вот увидишь, Марина выкарабкается. Ее не так-то просто убить…
На следующее утро Андриевич связался с Огаревым и рассказал обо всем, что произошло за прошедшие сутки. Помолчав, сообщил:
- Марина впала в кому…
Спецназовец откровенно выматерился. Приказал ждать, отключился от Бамута и связался с Москвой. Доложив генералу обо всем, услышал:
- Завтра встречайте транспортный самолет. Сам прибуду.
Раскопанная могила и обнаруженный в ней изуродованный труп Амира не только не прибавили ясности, но и наоборот, запутали всех еще больше. Особенно разведчиков заинтересовало пулевое ранение на трупе. Они дружно определили, что это работа снайпера. Кто стрелял, кто похоронил чеченца, каким образом и что произошло потом? На эти вопросы могла ответить только Степанова. Ни у кого даже мысли не возникло, что чеченца могла убить сама Марина.
Бесланова вновь похоронили и заложили могилу камнями, как была. Один из спецназовцев головешкой вывел на сером, торчащем вверх, камне: "Амир Бесланов. Прошел Афган. Замучен бандитами. Июль 1995".
Бредин, вместе с Огаревым, долго стоял возле Марины. Мужчины смотрели на мертвенно-бледную кожу лица, залегшие тени под глазами, покрытые серым налетом губы. Генерал-полковник повернулся к полковнику и глухо спросил:
- Что же мне ее детям написать? Саша письмо прислал, что ответить, я теперь не знаю. Очнется она или нет? Когда?
Геннадий Валерьевич удивленно спросил:
- Вы знали о детях и отправили ее сюда. Почему?
Генерал вздохнул:
- Степанова вросла в войну. Она сама попросила. Если через неделю не очнется, я ее с собой в Москву заберу…
Глава 14
Марина очнулась на пятую ночь. Прислушалась, не понимая, где находится. Вокруг стоял полумрак. Откуда-то издалека доносился приглушенный стон. И где-то била канонада. Она отчетливо слышала буханье гаубиц и уханье минометов, дудуканье крупнокалиберных пулеметов и кваканье гранатометов. Пахло лекарствами, из этого она заключила, что снова находится в госпитале. В темноте разглядела возле кровати два штатива с пузырьками. Приподняв голову, посмотрела себе на руки: иголки торчали из вен.
Прислушалась к ощущениям и удивилась: ничего не болело, однако она находилась в госпитале. Стараясь не сгибать правую руку, дотянулась ею до левой и спокойно выдернула иглу. Потом поступила точно так же с правой рукой. Согнула руки в локтях, чтобы остановить кровь и какое-то время лежала не шевелясь. Степанова вспоминала, как попала в госпиталь. Она помнила яркую вспышку и все. На этом память обрывалась. Села на постели и огляделась. Это была обычная палатка, только меньшего размера, разделенная тентом на две половины. Она находилась в ней одна, но из-за перегородки слышалось сонное дыхание. Рядом с ее кроватью стояла тумбочка. На ней стакан и графин. Марина почувствовала, что страшно хочет пить. Во рту даже язык стал шершавым и цеплялся за нёбо.
Чувствуя слабость во всем теле, она не спеша свесила босые ноги вниз. Дотянулась до графина и с трудом подняла его. Удивилась, что за несколько часов так ослабла. Они считала, что пролежала всего два-три часа. Рука тряслась и стеклянная пробка позвякивала. Женщина придержала ее второй рукой. Поставила графин на колени. Немного отдохнула и выдернула пробку, уронив ее на одеяло. Посмотрела на стакан и мысленно махнула рукой: никто не видит. Подняла графин обоими руками и приникла к горлышку.
Напившись, Степанова почувствовала прилив сил. Сползла с постели и встала на пол. Ноги дрожали и она схватилась за кровать. Одной рукой провела по телу, проверяя, что на ней надето: это была больничная мужская рубашка, доходившая почти до колен. Пошарив ногой рядом с кроватью, тапочек не обнаружила. Ничуть не расстроившись, медленно зашагала к выходу. Спавшая за столиком медсестра на другой половине палатки не слышала, как она прошла мимо.
Степанова выбралась из палатки и огляделась. Она быстро поняла, где находится и уверенно направилась в сторону палаток, где разместились разведчики Андриевича. Застывший на углу часовой молча следил, как фигура в белом, с блестевшими под луной длинными грязными волосами, чуть шурша рассыпанным гравием прошла мимо него. Молодой парень в первое мгновение принял ее за привидение и едва не заорал от ужаса. Он не рискнул ее остановить, а Марина его даже и не заметила.
Босые ноги то и дело наступали на острые камушки и она отдергивала ступню, но продолжала идти вперед. Второй часовой издали заметил покачивающуюся фигуру и спрятался в тени палатки, чтобы узнать, кто это. Женщина прошла мимо него. Он видел ее худое лицо с лихорадочно блестевшими глазами, смотревшими из черных провалов глазниц и тоже не рискнул окликнуть, хотя сразу узнал. Решил проследить. Марина вошла в темную палатку Андриевича. Дождалась, когда глаза привыкнут к темноте. Подошла к кровати и положила руку спавшему полковнику на плечо. Тихо сказала:
- Вацлав…
Он резко сел, обернулся и вздрогнул: перед ним покачивалось белое пятно. Быстро вскочил на ноги и чуть повернул лампочку над столом. Обернулся. В палатке стояла Маринка и смотрела на него уставшими глазами. Сквозь длинный разрез рубахи видна была полная грудь. Босые ноги покрылись пылью. На локтевых сгибах запеклась кровь. Он ахнул:
- Марина! Очнулась все-таки…
Женщина села возле стола, уронив на него руки. На несколько минут закрыла глаза. Она чувствовала себя усталой. Андриевич еще раз, украдкой, взглянул на женскую грудь в пройме рубахи и сдержал рвавшийся из груди вздох сожаления. Взял свою куртку и надел на нее, застегнув верхнюю пуговицу. Она заметила, что в палатке спят еще два человека. Посмотрела на них. Полковник перехватил ее взгляд. Подошел и тронул мужчин за плечи:
- Проснитесь…
Одеяла мгновенно отлетели в стороны и перед Маринкой, в одном нижнем белье, возникли генерал-полковник Бредин и полковник Огарев. Сон с обоих слетел, едва они увидели, кто сидит за столом. Генерал бросился к ней, схватил за плечи и крепко прижал к себе:
- Маринка! Я уж не думал, что ты очнешься. Врачи говорят, что в этом состоянии можно годами лежать.
Она не понимая, глядела на него:
- Что со мной произошло?
Он крикнул, не сдерживаясь: