– Например, на скрытую шизофрению, сформировавшуюся за долгие годы напряжённых и бессонных трудов. Или же на маниакальную депрессию, спровоцированную хронической неблагодарностью современных капризных читателей…. Рассмотрим ситуацию с Дитером Кастильо более детально и предметно, благо я уже ознакомилась – через Интернет – с его краткой биографией. Вернее, с её несколькими вариантами. Итак, пересказываю своими словами, отбрасывая все неадекватные и глупые – на мой взгляд – версии…. Мать будущего писателя родилась в одном из полузакрытых немецких поселений, возникших в Аргентине после окончания Второй мировой войны. Его название до сих пор не установлено. Росла, училась экстерном, выезжая за пределы поселения (под тщательным присмотром взрослых), только для сдачи полугодовых и годовых школьных экзаменов. А потом, будучи уже в семнадцатилетнем возрасте, она влюбилась в одного из безродных пастухов-гаучо, чьи стада, как назло, кочевали недалеко от данного поселения. Влюбилась, забеременела и была с позором изгнана из родительского дома…. Её дальнейшая судьба неизвестна. Но в трёхлетнем возрасте Дитер оказался в детском доме, расположенном на южной окраине Буэнос-Айреса. Вырос, успешно окончил среднюю школу и даже, получив щедрую финансовую помощь от некоего Благотворительного фонда, поступил в Университет Буэнос-Айреса. Подчёркиваю, в Universidad de Buenos Aires, UBA, крупнейший университет Аргентины, основанный ещё в начале девятнадцатого века, обучение в котором далеко не каждому по карману…. Что это были за благотворители? Увы, точно неизвестно. Сплошные и ничем неподкреплённые слухи…. Наш герой, посещая лекции сразу на нескольких гуманитарных факультетах, начал писать: и публицистику, и прозу, и различные поэтические произведения. Победил в одном конкуре для юных аргентинских дарований, во втором, в третьем. Потом была издана его первая книга (сборник рассказов, эссе и маленьких повестей), получившая восторженные и благожелательные рецензии от столичной прессы…. Но с блестящей писательской карьерой – после окончания Университета – откровенно не заладилось, как, впрочем, и с постоянной высокооплачиваемой работой. Дитер трудился корреспондентом и репортёром, менял одну газету на другую, а другую – на третью. Пробовал себя даже в нише "гламурных изданий", но тоже без особого успеха. Книги? Да, издавались. Но так, малыми тиражами и не регулярно…. Текли годы, серая рутина затягивала, характер неуклонно портился, а надежды – на литературный и финансовый успех – таяли. А так хотелось – славы и признания…. И тогда, по моему мнению, в сеньоре Кастильо и начал "формироваться" маньяк. Мечты, думы, обиды, мечты, бессонные ночи, полные досады и терзаний, вновь – мечты, обиды и терзания…. Короче говоря, однажды он решил, что добьётся вожделенной славы – любой ценой. То есть, совсем любой. Но, в любом раскладе, добьётся….
– У твоей симпатичной жены, капрал, с фантазией всё в полном порядке, – оценил Жано. – Даже немного завидно.
– А то, – горделиво хмыкнул Роберт. – Именно поэтому я на Инни и женился. Продолжай, милая.
– Как скажешь, Робби…. И тут произошла судьбоносная встреча Дитера Кастильо с бедолагой Марком Бронштейном. Гениальная схема выстроилась в голове у писателя-неудачника почти мгновенно. Во-первых, тема "физического устранения нацистских преступников без суда и следствия" являлась, безусловно, незаезженной и нестандартной. Не то, чтобы однозначно "жареной и горячей", но где-то близко к этому…. Во-вторых, тут же стал понятен и многоэтапный эффективный механизм "по активному продвижению" будущего документального романа. То бишь, книга издаётся, а через некоторое время после этого от руки подлого маньяка (отрубленные кисти рук и обезображенное пистолетными пулями лицо – подтверждение тому), погибает один из её героев. Поднимается шум, почтеннейшая публика заинтригована, издательство в срочном порядке "допечатывает" роман. Второе убийство – очередной дополнительный тираж (ну, и гонорары, конечно же). Третий труп – заманчивое предложение от крупного американского холдинга об издании достославно-скандального романа на английском языке. Прямо-таки, конвейерное производство какое-то…. Считаю, что так оно всё и было. Сперва Дитер Кастильо, собрав необходимый рабочий материал, написал и издал книгу. А потом – в плановом "маньячном" порядке – приступил к её "раскрутке". То есть, к мрачно-ритуальным убийствам заслуженных ветеранов "АнтиФа"…. Как тебе, милый, такая версия развития событий?
– Однозначно – внушает…. Ну, а что дальше? Какие дальнейшие планы вынашивает "твой" маньяк?
– Скорее всего, ничего – "дальше" – он и не вынашивал, – мило улыбнулась Инэс. – Мол, любой успешный бизнес-проект – в конечном итоге, исчерпав себя, – заканчивается. Но тут снова – впереди – замаячила благословенная Госпожа удача. В твоём, Робби, лице, понятное дело. Как же, известный "маньячный" инспектор. Да ещё, к тому же, и внук покойного Ганса Моргенштерна…. В голове у господина Кастильо (почти сразу же, как и в первом случае), сложился новый гениальный коммерческий план-проект. Мол: – "Даёшь – продолжение романа "Неизвестный Эскадрон"! Самое время. Пока читатель находится в нужном потребительском тонусе….". Хочешь, милый, расскажу (то есть, попробую угадать), сюжет этого запланированного продолжения? Только сперва, для дополнительной подстраховки, сплюну через левое плечо и старательно постучу по дереву…. Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук! Итак…. Инспектор Ремарк и писатель Кастильо встречаются и разговаривают, но, так и не найдя общего языка, ссорятся – в полную труху. Но тут в дело вмешиваются их верные и симпатичные подруги. То бишь, я – известная австралийская актриса. И Лусия Месси – умница с юридическим, психологическим и литературным образованием. Герои, понятное дело, мирятся (не исключаю, что через групповую сексуальную оргию), и приступают к расследованию убийств ветеранов "АнтиФа" из первого романа…. Кропотливая аналитика и регулярные "мозговые штурмы". Версии, споры и предположения. Слежка за подозреваемыми и отчаянные погони. Ложные направления и неожиданные сюрпризы-повороты. Жаркие перестрелки и рукопашные схватки…. В конечном итоге, маньяк успешно и однозначно вычислен. Но во время финального задержания (тьфу-тьфу-тьфу, конечно, ещё раз), злодей – бестрепетной рукой – вонзает в сердце отважного инспектора острый кинжал. А героический писатель, прибывший к месту задержания с небольшим опозданием, разряжает в преступника всю пистолетную обойму, до последнего патрона. Естественно, безудержно рыдая при этом. Всё. Конец книги. Занавес…
– Лихо, талантливо и правдоподобно закручено, – завистливо вздохнув, одобрил Матис. – Я, к примеру, так не могу…. Знаете что, ребятки? Не нравится мне эта назначенная встреча. Почему? Не знаю, но не нравится, и всё тут…. Поэтому будьте настороже, не расслабляйтесь и держите носы по ветру. А ты, капрал, и про пистолет не забывай. Если что, сразу доставай и снимай с предохранителя.… Кстати, а чем ещё я могу вам помочь? – Чем? – задумался Роберт. – Собери, пожалуйста, краткие досье на ветеранов "АнтиФа", причастных к этой истории. С фотографиями, конечно. И на трёх покойных. И на оставшегося – на настоящий момент – в живых. Ну, и сбрось всё это на мою электронную почту…
Глава седьмая Упреждающий удар
До назначенной встречи оставалось порядка трёх часов с небольшим довеском. Поэтому, покинув офис детективного агентства "Матис", они отправились гулять-бродить по городу: и пешком, и на синих симпатичных троллейбусах – полупустых по рабочему времени.
Через некоторое время, смущённо сглотнув слюну, Роберт сообщил о том, что слегка проголодался.
– Нет проблем, – понимающе улыбнувшись, согласилась Инни. – Наш троллейбус, как раз, поворачивает на проспект Леандро Алеем, где, как утверждают всезнающие туристические буклеты, расположена целая куча разномастных забегаловок…. Ага, судя по вывескам, всё так и есть. Французское бистро. Тайский ресторанчик. Андалузская таверна. Американская куриная "тошниловка". Ирландский паб…. А это что ещё такое? На прямоугольной вывеске значится: – "Ресторация русской классической кухни". Интересно…. Выходим?
– Как скажешь, любимая…. Кстати, а каковы твои успехи – в изучении русского языка?
– Увы, но совсем никак. Времени пока нет. Но обещаю – в самом скором времени – исправиться и приступить. Вот, с "русской классической кухни" и начнём…
"Интерьер данной "ресторации" выполнен, скорее всего, в национальном русском стиле", – тут же принялся умничать разносторонне-развитой внутренний голос. – "Разномастные иконы и иконки разместились по углам. Половички, вышитые красными, жёлтыми и зелёными петушками, на полу. Столы застелены светло-серыми льняными скатертями. Массивные, демонстративно-грубые табуретки. Портреты – всякие и разные – развешаны на стенах…".
– Странные они какие-то, эти портреты, – оглядевшись по сторонам, прокомментировал Роберт. – На одних, помещённых в шикарные позолоченные рамы, красуются мужчины и женщины в старинных и богато-украшенных одеждах. А на других – в простеньких рамочках – изображены неприметные личности в современных костюмах: то ли самодовольные банкиры, то ли удачливые бизнесмены.
– Всё верно понимаешь, догадливый "маньячный" инспектор, – насмешливо хмыкнула Инэс. – Те, которые "банкиры-бизнесмены", это современные, так сказать, властители России: Леонид Брежнев, Михаил Горбачёв, Борис Ельцин и Владимир Путин. А на "антикварных" картинах, как легко догадаться, изображены российские цари и царицы прошлых веков…. Удивляешься, милый, моей осведомлённости? Так я же, если ты подзабыл, провела свои школьные годы на Кубе, где всегда живо интересовались и российской историей, и нынешними российскими реалиями.
– А, вот, на этой – что за "властители"?
Картина, на которую показывал Роберт, откровенно выпадала из общего ряда: седовласый мужичок с волевым взглядом – в пятнистом буро-зелёном камуфляже – демонстрировал зрителям солидный армейский гранатомёт, расположившийся на его широком плече, а пожилая смуглолицая дама (в стильном тёмно-бордовом брючном костюме и в модельных туфлях на высоченных каблуках), стоявшая рядом с мужичком, крепко сжимала в ладони своей правой руки рукоять старинной рапиры.
– Не знаю, милый. Не знаю…. Действительно, странная, нетипичная и неадекватная парочка…. Кстати. На плече сеньора в камуфляже, свободном от гранатомёта, виден армейский погон, украшенный двумя крупными жёлто-золотистыми звёздами. Генерал, не иначе. А взгляд у сеньоры на "шпильках"…. О, этот взгляд. Мудрый, властный и жёсткий. С такой серьёзной тётенькой – лучше не шутить. Никогда, нигде и даже краешком. Себе дороже…
Навстречу им вышел статный бородатый мужчина в длинном приталенном кафтане кроваво-рубинового цвета, отороченном тёмно-рыжим мехом неизвестного животного, с высокой – меховой же – шапкой на голове.
"Так, кажется, наряжались русские бояре", – подумал Роберт. – "То ли в шестнадцатом веке, то ли в веке семнадцатом…".
Бородатый мужчина, окинув посетителей внимательным и цепким взглядом, тут же расплылся в широченной улыбке и принялся бойко сыпать длинными испанскими фразами.
"Вежливыми, приветственными и приглашающими фразами", – не преминул уточнить въедливый внутренний голос. – "Знать, перед нами – здешний метрдотель…. Почему он предпочёл испанский язык? Получается, братец, что вы с супругой качественно замаскировались, вот, халдей и принял вас за стопроцентных "портеньо". Молодцы…. Ага, наша непосредственная миссис Ремарк вступила с метрдотелем в оживлённую беседу: заинтересованно тычет пальчиком в странную картину, вопросы задаёт. Любопытная, не отнять и не прибавить…".
Через несколько минут они заняли один из пустующих столиков. Бородач, предупредительно положив перед гостями приметные картонные папки с меню, почтительно удалился.
– Интересная история – с этой картиной, – раскрывая ярко-красную папку, украшенную богатым золотым тиснением, сообщила Инни. – Во-первых, на ней изображён некий российский генерал по имени – "Виталь", совершивший в Аргентине несколько нестандартных подвигов, о которых уже сложены легенды: что-то там связанное с секретными катакомбами диктатора Хуана Перона, старинными нацистскими тайниками и одичавшими "подземными" немецкими овчарками.… А, во-вторых, знаменитейшая донья Мартина Сервантес-Рамос, многие годы возглавлявшая здешний "Эскадрон смерти" и приходящаяся Маре Сервантес (нынешней главе вышеупомянутого "Эскадрона"), то ли бабушкой, то ли даже прабабушкой…. Очередная запутанная и загадочная история, короче говоря. Чисто в местном бесшабашном духе…
– Аргентина, действительно, очень вольная, непредсказуемая и весёлая страна, – согласился Роберт. – Скучать здесь, судя по всему, совсем не умеют…. А что мы будем заказывать? Меню, конечно, выполнено сразу на нескольких языках. В том числе, и на английском. Но толку от этого, честно говоря, совсем немного, так как все блюда и напитки представлены здесь сугубо под своими русскими названиями – без перевода и каких-либо пояснений…. Ну, и что это значит – "seledka pod schuboj"? Думай, что хочешь…. Есть, конечно, и насквозь знакомые наименования. Но их – всего три: "borsch", "ikra" и "vodka". Заказать этот классический тройственный набор? Попросив добавить хлебушка? Как-то пошловато, на мой эстетский взгляд…
Ожил мобильник.
– Слушаю, – откликнулся Роберт.
– Привет, капрал, – известил знакомый голос.
– Ага. Давненько не виделись. Целых полтора часа…. Уже успел соскучиться?
– Э-э-э, – замялся Жано. – Понимаешь, кошки – гниды беспокойные – скребут на Душе. Всё скребут и скребут, отдыха и перерывов не зная. Не нравится мне эта ваша встреча с писателем. Не нравится.
– Ты уже говорил об этом, – напомнил Роберт. – Ещё в офисе…. Предлагаешь – не ходить?
– Просто – поберечься. Ну, и дополнительно подстраховаться чуток. Придумать что-нибудь свежее, в конце-то концов…. А?
– Хорошо, я попробую. Спасибо за заботу…
Они, положась сугубо на удачу, заказали: "ikra" – две порции, "ucha a-la graf Stroganoff" – две порции, "schaschlik po karski" – две порции и "medovychka" – один графинчик на четыреста грамм.
– Нормальная такая пища, вкусная и сытная, – активно работая столовыми приборами, нахваливала Инэс. – Эта "ucha" – очень даже пикантная штуковина, надо признать. Никогда не пробовала ничего подобного…. "Schaschlik"? Обыкновенное асадо "а-ля гаучо", только порезанное на кубики. "Ikra" – обычная икра. Многократно кушала. А, вот, "medovychka" – воистину, божественный напиток. Замечательный, ароматный и очень духовитый аперитив…. Милый, а почему ты такой хмурый и смурной? О чём думаешь?
– Уже надумал, – вздохнул Роберт. – Рассчитываемся, поднимаемся и уходим…. А ещё и газету надо прихватить с соседнего столика. И пластиковый футляр с зубочистками.
– Что такое? Я же ещё хотела отведать русских десертов. Тем более что время позволяет.
– Не позволяет. Надо торопиться. И больше никаких тихоходных троллейбусов. Срочно ловим такси…
Они, рассчитавшись с таксистом, выбрались из машины.
– Пятнадцать ноль две. Нормальный вариант. Успеваем, – мельком взглянув на наручные часы, констатировал Роберт. – Сейчас мы находимся в самом начале улицы Мигелетес…. Вон то длинное приземистое здание с заколоченными окнами и является, как я понимаю, старой типографией, о которой упоминал Дитер Кастильо. А за типографией должен располагаться и искомый четырёхэтажный дом. Шагаем…
– Действительно, четырёхэтажный, – через несколько минут подтвердила Инни. – А ещё здесь очень зелено, тихо и тенисто: между парадными растут высокие разлапистые деревья и очень густые кусты. Не говоря уже о шикарных цветочных клумбах.
– Ага, разлапистые и густые. То, что старенький очкастый доктор прописал.
– Наш подъезд – третий от типографии?
– Вообще-то, да. Но на данный момент – первый.
– Что ты задумал, милый?
– Ничего особенного, – заговорщицки усмехнулся Роберт. – Просто ты мне столько раз говорила о природной аргентинской безалаберности, что я и сам поверил в это…
Войдя в первый подъезд, они поднялись на четвёртый этаж.
– Ты, конечно, прав – про безалаберность, – неодобрительно покачала головой Инэс. – Крышка люка, ведущего на чердак, отсутствует. Бардак и бедлам…. Подсади-ка меня, любимый…. Ага, спасибо. Руку давай, помогу залезть.
– За кого ты меня принимаешь? Сам, слава Богу, заберусь. Вот, лет так через сорок-пятьдесят, возможно, и понадобится помощь…
Они прошли по чердачному помещению порядка ста сорока метров, открыли-вскрыли – с помощью найденного ржавого прута арматуры – люк третьего подъезда, и через минуту оказались на лестничной площадке четвёртого этажа.
– Не отсвечивай возле окна, – торопливо разворачивая газету, прихваченную из русского ресторана, велел Роберт. – Чисто на всякий случай. Из нетленной серии, мол: – "Бережёного – Бог бережёт. Если, понятное дело, не проспит с похмелья…". Так, держи, обожаемая жёнушка, газетный край и три зубочистки. Теперь я, полуприсев, перемещаюсь на другую сторону. Выпрямляюсь…. Плотно и синхронно прикладываем газету к стеклу. Ещё плотнее. И ладошками старательно приглаживаем…. Аккуратно загибаем излишки. А теперь закрепляем…
– Как – закрепляем?
– С помощью зубочисток, конечно же. Втыкаем так, чтобы их "тела" оказались между стеклом и оконными штапиками…. Молодец, кареглазка. Теперь мы стали невидимыми – для любопытных "уличных" глаз.
– А что дальше?
– Сейчас я – ногтем пальца – аккуратно проковыряю в газетном листе парочку узких "смотровых щелей"…. Раз. И два…. Как оно тебе?
– Отличный наблюдательный пункт, – одобрила Инни. – Вся округа – как на ладони. Приступаем к наблюдениям?
– Сколько сейчас времени?
– Пятнадцать двадцать девять.
– Рановато, – решил Роберт. – К тщательному обзору окрестностей мы приступим, пожалуй, без десяти четыре…. Чему посвятим ближайшие двадцать минут? Двум важным и неотложным делам. Во-первых, немного поцелуемся – очень романтично, на мой взгляд: незнакомый город, последний этаж невзрачного дома, пыльная лестничная площадка, призрачное ощущение опасности, бродящей где-то рядом.… А, во-вторых, обменяемся мнениями – относительно хода нашего расследования. Или же впечатлениями. Или же ощущениями…
Они немного поцеловались, а после этого, наспех отдышавшись, посовещались.
– Генерал "Виталь" – на той картине, в "Русской ресторации" – это, скорее всего, Виталий Павлович Громов, непосредственный начальник Танго, – предположила Инэс. – А его аргентинские "легендарные подвиги" – это, наверное, операция "Старый цемент" [14] , с блеском проведённая российским ГРУ примерно одиннадцать лет тому назад, о которой мне наша русская подруга все уши прожужжала, хотя личного участия в ней и не принимала…. Тем более, странно, что здешний "Эскадрон смерти" до сих пор не вышел на нас. Ведь, Танго – в недавнем телефонном разговоре – однозначно пообещала посодействовать…
– Не вышел, то есть, никак – визуально – не проявил себя? – уточнил Роберт.
– Что ты имеешь в виду?