- Пойдем, чадо, - покровительственно похлопал он меня по плечу. И я пошла, подхватив предварительно папеньку, пребывающего в блаженной отключке. Витька привел нас в свой кабинет и начал громогласно вызывать машину по телефону. Я же лихорадочно думала, где брать ключ. Вариантов было два - или у матери (упаси Господь попадаться ей на глаза в таком виде, нотация до конца жизни мне обеспечена стопроцентно), или у бабы Грапы, но охранники говорили, что Куценки все ушли. Подумав, я все же набрала номер Сереги, чем черт не шутит, уж больно к матери ехать не хотелось. Трубку держала долго, на восьмом гудке счастье мне улыбнулось.
- Алё! - недовольно буркнула баба Грапа.
- Бабуленька, - возопила я, - это Марья, я дверь захлопнула и войти не могу, можно я к вам за ключом зайду?
- Не спится тебе, - осуждающе буркнула она, - добрых людёв будишь!
- Ну бабуленька! - взмолилась я. К матери мне не хотелось. - Ты-то спи, пусть Серый мне откроет да ключ даст!
- Да нету его, шляется как всегда где-то, - сонно буркнула она, - а ты заходи, что я, зверь какой.
- Минут через десять буду!
Я положила трубку и уставилась на Витьку.
- Ну что смотришь? Пошли вниз, машина с минуту на минуту будет.
Машина оказалась тем самым уазиком, что меня и привез сюда. И менты в ней были те же самые. Мы с Витькой и папаней уселись на заднем сидении, сделав попытку размазать по стенке тонким слоем того самого вредного мента, что огрел меня дубинкой. Мент крякнул, но промолчал.
Охранники в холле моего дома как по команде на меня уставились, когда мы зашли.
- Идите, идите, - подтолкнул он нас с отцом. - А я тут с ними потолкую.
Я обожгла охранников ненавидящим взглядом, подхватила папеньку и направилась к лифту.
- Постойте, - приподнялись оба охранника.
- Спокойно, ребята, - краем глаза я увидела, как Корабельников пошел к ним, доставая корочки.
Мы загрузились в лифт, тормознулась на четвертом этаже и я забрала ключ-карту от своей квартирки у бабы Грапы. После чего снова подхватила папеньку и поднялась на свой этаж.
Не передать, какое счастье охватило меня, когда я наконец-то попала к себе в квартиру. Черт возьми, приехала, называется из Швейцарии! Здравствуй, родной город, блин! Хорошо ж меня тут встретили! Не успела явиться - в ментовку замели!
Папеньку я со зла разместила на неудобной раскладушке в Каморке - будет знать, как собственную дочь так подставлять. После чего почистила зубы и умылась, собираясь в кроватку, поспать.
И тут в дверь позвонили.
Зверея, я пошла открывать. Посещение ментовки в качестве потенциального кандидата на нары никого еще в пасторально - просветленное состояние не привело.
На пороге стояли охранники. Оба.
- Магдалина Константиновна, мы пришли принести свои извинения, - хмуро сказал Саня.
- А нафиг мне ваши извинения? То, что я по вашей милости пережила, не изменится, - резонно заметила я.
- Простите нас. Пожалуйста, - глядя в пол, буркнул второй.
- А зачем? - страшно удивилась я. - Вы причинили больной девушке большие неприятности, и я вас же и должна простить, чтобы у вас не было неприятностей с начальством и неприятного осадка на душе?
- Да что неприятности с начальством… - тихо сказал Дима, не поднимая глаз.
- А чего же вы боитесь? Только не говорите что совесть замучила.
- Да про вас тут всякое говорят, - честно признался Саня.
- А, что я ведьма? - буднично сказала я. - Так я и правда собираюсь на вас импотенцию наслать. Я думаю, это справедливо - за мою прогулку по такой погоде в одном свитерке. Меня там, кстати, еще и били.
У парней в глазах одновременно мелькнул неприкрытый ужас, они переглянулись и Саня, схватив мою руку, страстно заговорил:
- Не губите, Магдалина Константиновна, все для вас сделаем, клянемся!
Я подумала и царственно кивнула.
- Хорошо. Если вы понадобитесь, я вам скажу. И папеньку ко мне пропускать без проблем - в любом виде.
У парней снова синхронно мелькнуло на лицах - теперь уже облегчение, они начали меня горячо благодарить, но я невежливо закрыла дверь. После чего сходила на кухню, залила кипяточком Колдрекс и выпила его для профилактики - не дай бог простужусь. Подумала об этом - и смешно стало. Все равно скоро помирать.
Последнее что я перед сном сделала - это взяла остатки отвара и поставила его на прикроватную тумбочку. Помирать мне решительно не хотелось.
Снилась мне какая-то хрень, честное слово. Словно я - я! - танцую самбу на широкой, высокой тумбе, разодетая в невероятный костюм - крохотные трусики и корону на голове из гигантских разноцветных перьев - и все! - а у подножия бурлит поток людей. Причем таких тумб полно, и на них на всех девицы интересного вида, прям как и я. Немножко посоображав, я успокоилась. Карнавал в Рио, подумаешь! Около подножия моей тумбы стояла группка итальянцев, изо всех сил выражающая свои восторги. Мною, между прочим. Горячая южная кровь, что поделаешь. Я им благосклонно улыбалась, сама же мучительно припоминала - не входит ли, упаси Боже, в обязанности танцовщиц и оказание секс-услуг желающим? Это было бы досадно. Итальянцы были не в моем вкусе.
А они тянули руки ко мне, швыряли монетки, а один исхитрился дотянуться до моей ноги. Тогда - то я его и заметила. На фоне темной мужской руки, обхватившей мою лодыжку, странно сиял матовым светом белый камень.
"Господи", - поразилась я, стряхивая руку и хорошенечко припечатав ее острым каблучком. Конечно же, я сбилась с ритма. Тут же на сцену вскочила другая девушка, и помахала мне ручкой, мол, освобождай место. На руке ее белой искоркой мелькнул проклятый камень. Я спустилась вниз, в толпу, почему-то уже в нормальной одежде, - и тут же бесцеремонно схватила за руку первую попавшуюся тетку. И на ее руке красовался перстень Клеопатры.
Какие-то мужчины хватали меня за руки, приглашали куда-то, и у каждого на руке тускло мерцало серебряное колечко с лунным камнем. А я ходила в толпе и рассматривала руки людей. Подобные кольца были практически на всех.
Что за глюк? - ошеломленно подумала я и проснулась. В темноте мерно тикали часики. Я с минуту непонимающе пялилась в направлении потолка, после чего перевернулась на другой бок и закуталась в одеяло. Приснится ж такая фигня.
А еще через минуту меня осенило.
Я подскочила на кровати включила свет и подбежала к компу. Пока он загружался, я чуть не померла от нетерпения. Наконец, я нажала на ярлычок адресной книги и быстренько найдя нужный телефон, набрала его. Краем глаза я посмотрела в правый нижний угол монитора - черт возьми, было три часа ночи! Ну что ж, не так уж и поздно, это уже скорее слишком рано. Я отсчитала одиннадцать гудков, когда наконец трубку взяли.
- Алло, - услышала я заспанный голос.
- Дядя Моня! - обрадовалась я. - Простите ради бога, что среди ночи разбудила, только это и правда очень важно.
- Що случилось, детка? - спросил дядя Моня.
- Дядя Моня, миленький, можно я к вам приеду и все объясню? - взмолилась я.
- Таки до утра я думаю, дотерпит, - рассудительно сказал дядя Моня.
- Не дотерпит! - взвыла я. У меня и так времени - кот наплакал.
- Приезжай, - вздохнул он.
- Дядечка Моня, я тебя обожаю! - обрадовалась я и положила трубку. Потом быстренько натянула джинсы, свитер, схватила со стола Оксанины бумажки и ринулась из квартиры вниз, в гараж.
Дядя Моня, по документам Соломон Яковлевич Базилевич, был давним материным поклонником. Видимо потому что мать его больше пяти минут вынести не могла, и дядя Моня вследствие этого не сумел ознакомиться со всеми прелестями материного вредного характера. Наивный еврей даже на старости лет не очухался от юношеского увлечения, и не понял, как ему в этой жизни повезло. Даже то что его счастливый соперник из преуспевающего инженера стал горьким пьяницей ни о чем ему не сказало. Может я и ведьма по профессии, но вот моя маменька - ведьма по жизни. Со временем дядя Моня, понятно женился, у него уж внуки, однако к матери он до сих пор относится нежно. Так что у меня были основания полагать, что мне, дочери его вечной любви, дядя Моня не откажет.
Жил дядя Моня в коттеджике почти в центре города, за филармонией. Я влетела к нему, словно за мной черти гнались, и дядя Моня тут же запричитал.
- Магдалина, ну как ты одета! Кто ж по такой погоде без куртки ходит!
- Я на машине, - отмахнулась я.
- Пошли, чайком тебя напою, - вздохнул дядя Моня.
Я покорно поплелась за ним на кухню, и пока он разливал чай по чашечкам, положила на стол бумажку.
- Ну, що таки тебя привело к старому больному еврею? - осведомился дядя Моня.
- Вот, - кивнула я на бумажку.
Дядя Моня достал очки, сел на стул и внимательно изучил рисунок.
- И это и есть вопрос жизни и смерти? - покачал он головой.
- Да, - твердо ответила я. - Мне с ним не на танцульки бегать. Надо срочно, дядь Монь.
- Материал? - осведомился он.
- Серебро и лунный камень.
- Серебро у меня сейчас сильно плохое, грязное, проба ниже некуда, Магдалина, - вздохнул он. - Подожди немного, сделаю я тебе колечко в лучшем виде.
- Мне нужно как раз плохое, - горячо заверила я. Мне почему-то казалось что арабы или там древние египтяне, состряпавшие перстень Клеопатры, были не в курсе последних технологий по очистке серебра.
- Ну что ж, раз плохое, так приходи через недельку, - сказал старый ювелир.
Я ужаснулась.
- Дядя Моня!!! - чуть не заревела я. - Вы меня без ножа режете! Любые деньги заплачу, только побыстрее!
- А когда тебе его надо? - спросил он.
- Дядя Моня! Я бы не стала вас поднимать с постели среди ночи, если бы это не было так срочно! Вчера мне это колечко надо!
- Хорошо, детка, - кивнул мне дядя Моня. - Прямо сейчас и приступлю. Приезжай завтра часиков в двенадцать, получишь свое колечко.
- А оплата? - обрадовалась я.
- Да что оплата! Заплатишь мне тысячу за материалы и в расчете! - махнул он рукой.
- Я вас люблю! - искренне сказала я.
- Мать-то как ? - немного смутившись, спросил дядя Моня.
- Да не знаю, меня ж два месяца не было тут. Но мне сказали что не болеет.
Тут в комнату вплыла тетка Циля, кутаясь в халат.
- Моня! Що за гости у нас в такое время? - требовательно спросила она, прищурив глаза от яркого света.
- Здравствуйте, тетя Циля, - поздоровалась я. - У меня тут срочный заказ возник. Я уже ухожу.
- Що, даже чаю не попьешь? - удивилась она.
- Чай я пила, сейчас бы еще поспать до утра немного, - пробормотала я, и попрощавшись поехала домой. Там я добралась до спальни, забралась в кроватку и крепко уснула.
Утром меня разбудил настойчивый притворный кашель.
- Кхе-кхе! - папенька сидел на моей кровати и умильно смотрел на меня. - С добрым утром тебя.
- Ну что тебе? - недовольно сказала я, все еще злая на него после вчерашнего. Тело нещадно ломило, сухость во рту была неимоверная, хотя что тут удивительного? Утро добрым не бывает. И я протянув руку, взяла баночку с отваром с тумбочки и хлебнула прямо из нее.
- Доченька, - смиренно ответил тот. - Денежек бы на хлеб.
- Сколько? - спросонья неправильно отреагировала я.
- Эээ… полтинничек, а лучше соточку, - скромно потупил глазки отец.
- Чего? - тут же проснулась я и гневно завопила. - Да булка хлеба десятку стоит! Опохмелиться надо?
- Нет-нет, что ты! - лицо папика было лицом кота, несправедливо обвиненного в краже сметаны. Горечь от людской несправедливости, смирение матери Терезы и терпеливость Христа, несущего крест на Голгофу - все было на нем.
- Я хотел тебе завтрак приготовить, - с достоинством сказал он. - А дома нет хлеба.
Если бы я не знала папика, я бы устыдилась, ей богу. Однако он был неоригинален и стеснялся прямо просить на водку. Он всегда вместо этого просил на хлеб. При этом забывая, что денег я все равно не дам. А обеспечу его продуктами.
- Спасибо, папа, за заботу. Извини, что на тебя несправедливо накричала, - сказала я, зевнула и заказала по телефону завтрак. Разгладившееся было лицо папы тут же скуксилось, словно у ребенка, лишенного обещанной прогулки в зоопарк.
После чего велела папеньке принять ванну, а сама принялась за зарядку. И только по истечении получаса я поняла, что я уже сутки не пью энергетики и обезболивающее. И что я уже давно должна валяться бессильным полутрупом, корчась от неимоверной боли. Однако я вместо этого с удовольствием прокачиваю пресс и с оптимизмом планирую день.
Осознав это, я схватилась за трубку.
- Здравствуй, врагиня, - поприветствовала я Оксану.
- Здравствуй, - сухо отозвалась она. - Что скажешь?
- Когда за баночкой подъехать? - поинтересовалась я.
- Я целый день дома, - спокойно отозвалась она.
- Хорошо, я заеду, - пообещала я.
- Не забудь, расчет за каждую банку сразу, - напутствовала она меня.
Разговор двух приятельниц, да и только!
Выхода у меня не было. Деньги - не проблема. Оплачу я ей настой, лишь бы помогло. А вот с кольцом сложнее.
День мне предстоял важный и трудный, потому я не поленилась сходить на лоджию и отчитать себе удачу. Силы у меня в последнее время было совсем немного, потому я села на кресло у бортика и открыла свою драгоценную Библию Ведьмы. Бог мой… Морозный ледяной вихрь пронесся по моему телу, на мгновение сковал льдом вены и сердце пропустило удар. Я судорожно глотнула воздух и закашлялась. Вот черт! Раньше сила, дарованная книгой, была теплой и ласковой, потому как это была сила всего моего ведьмовского рода. Восемь поколений назад, в четырнадцатом веке ведьма Прасковья создала эту книгу и первая записала в нее свои рабочие заклинания и наблюдения, вот они, старославянские буквы на первых сорока страницах. С тех пор все ведьмы по нашей линии продолжали это - а умирая, вливали свою колдовскую силу в книгу, чтобы следующая ведьма получила ее. Когда я открывала свой талмуд, как я иногда ласково - небрежно звала свою книгу, сила начинала ласково струиться по венам, усиливая меня. Сегодня же я получила самый натуральный пинок. Я встряхнула руками - сила мурашками забегала под кожей. Все-таки книга мне ее дала, хоть и непонятно за что так со мной обошлась. Прикрыв глаза, я начала мерно читать заклинание.
Поверни, Господи, удачу,
С запада на восток, с севера на юг,
дай ей не дай ей не тридцать три дороги,
а одну дорогу,
к моему порогу…
Я окунала каждое слово в свою силу и бросала на ветер, который тут же подхватывал их и уносил куда - то ввысь, в морозное небо. Закончив колдовать, я села в кресло там же, на лоджии, полностью офигевшая. Колдовство получилось - я это всегда чувствую, моих слабых силенок хватило. Однако меня смутил один факт. Сила, кристально - чистый голубоватый поток, весьма слабенький в последнее время - изменился. Легким дымком в ее сердцевине вилась радужная нить, слегка искрящаяся мириадами звездочек. Красиво, слов нет, вот только пахла она, чем - то очень неприятным. Этакая смесь едких химических ароматов и тления.
Вот черт! На секунду я подумала, что это из - за рака, но тут же отмела эту нелепую мысль. Болезни тела влияют на количество, но не на качество силы.
Тут в дверь позвонили.
Какой-то незнакомый парень, видимо новенький привез мне заказ из ресторанчика.
- Папенька, завтрак прибыл, - крикнула я в сторону ванной.
- Слышу, скоро буду, - донесся оттуда ответный крик.
Я же недолго думая подсела к компьютеру и набрала в строке браузера адрес своего банка. Пара минут - и перевод из Швейцарии в местное отделение банка на мое имя был осуществлен! О-ля-ля! Осталось только растрепать всем, что у меня там остался бойфренд - миллионер, который в знак своей горячей любви шлет мне ежедневно по тридцать тысяч зеленью на лечение. Почему-то в такие сказки охотно верят все без исключения. Лично я таких добрых миллионеров еще не встречала, если честно. Но тем не менее сия байка отлично прикрывала появление у меня подобных сумм, как не крути, а от Зыряна следовало подстраховаться.
Зазвонил телефон, я взяла трубку и услышала девичий голосок.
- Алло, Марию можно?
- Слушаю, - сказала я не отрывая взгляда от монитора.
- А можно с вами встретиться?
- С какой целью? - меланхолично поинтересовалась я.
- Ну… - протянула она, - погадать там, парня приворожить да что там еще вы делаете?
- Простите, но я не веду прием, - оторопела я. Для меня за то время, что я лечилась это все стало таким далеким - клиенты, заклинания, ритуалы.
- Как так не ведете? - озадачилась девица. - И что мне теперь делать?
- Девушка, если хотите дам вам телефоны своих коллег, - начала я злиться. - Лично я вам ничем не помогу. Всего доброго.
Только сейчас я сообразила что мне придется отбиваться от настырных клиентов, как старых так и новых. Похоже, придется менять номер телефона.
"Ты сначала определись с продолжительностью жизни", - ехидно подкорректировал мои планы внутренний голос. Мда. Что-то я и правда слишком быстро духом воспряла. Пора действовать.
И снова в душе поднялось горькое разочарование - вот черт, да ведь я меньше чем полгода назад любой рак щелкала как орешки! Иногда трудновато было, понятно, но ведь я всегда это вылечивала! Помню, когда мне огласили диагноз, я скептически улыбнулась, глядя на скорбные лица врачей. Ерунда, право! Вот сейчас приду, сделаю наговор от всех болезней, переклад на какую-нибудь скотину, и отличный обряд от рака на старую одежду. Пара месяцев - и от моей болячки не останется и следа, эка невидаль. Только ничего мне не помогло. И видно грамотно мне Оксана оморочку сделала, что я не поняла, что рак - напущенный. Если бы я только тогда заглянула под верхний косяк… Умирала бы сейчас Оксана.
За завтраком папенька осторожно спросил:
- Магдалина, а что это у тебя с волосами-то? На улице б встретил - не признал, ей - богу.
- Вчера ты именно так и сделал, - хмуро сказала я, бросив на него испепеляющий взгляд.
- Да? - удивился папенька. - Не припоминаю ничего такого.
- Пить-то не надоело? - осведомилась я. - А то б я тебя полечила, а?
Меня слегка шокировало подобное положение - я была отличной ведьмой, а родной отец пил запоем. Но что я могла сделать? Для того чтобы вылечиться, нужно было прежде всего желание самого алкоголика не пить. А папенька пить просто обожал.
- Я разве пью? - обиделся папик. - Вчера с мужиками немного выпили за встречу, а так я - ни-ни!
- Ясно, - кивнула я. Папенька был неисправим. Мне еще повезло, что его гены мне не передались - что-что, а водку я терпеть не могла, даже от запаха мутило.
- И еще вот что, доча, - робко кашлянул папенька. - Мать чего-то бузит, можно я у тебя пока перекантуюсь?
- Ну понятно что можно, о чем ты говоришь! - удивилась я. - Только имей в виду, пить я тебе не дам.
- Да я разве пью? - снова завел отец. - Вчера только с мужиками выпили, это… повышение у Юрка отметили.
Выслушав третью версию повода вчерашней пьянки, я не выдержала и расхохоталась. Ну отец! Ну насмешил!