- Не знаю, какие у тебя планы, а у меня завтра две встречи с клиентами и целая куча бумаг, которые я уже дня три не могу заполнить. И эта куча увеличивается с каждым днем.
- Если ты закончишь до восьми, можно будет куда-нибудь пойти.
- Я с удовольствием куда-нибудь схожу, но только при условии, что там не будет наших бесконечных знакомых. Половина моих коллег и так уже перемывает мне кости.
- Добро пожаловать в наш клуб.
Константин взял с прикроватной тумбочки свои часы и посмотрел на циферблат.
- Господи, начало второго. Неужели до следующего отпуска я буду спать по пять часов?
Марика потянула на себя одеяло.
- Вместо того чтобы жаловаться на судьбу, ты мог бы обнять свою жену, которая умирает от холода. Или ты не соскучился?
- Кажется, кто-то говорил, что смертельно устал?
- Значит, кто-то передумал. Я женщина, и оставляю за собой право менять свои решения без видимых причин.
- А я оставляю за собой право требовать свою часть одеяла. Или ты думаешь, что холодно только тебе?
Марика забрала одеяло и обхватила его руками, давая понять, что получить его будет не так просто.
- Попробуй, забери, - сказала она, стараясь говорить серьезно. - Пора уже привыкнуть к тому, что не все в жизни ты получаешь просто так, и не все обязаны с тобой делиться.
- В таком случае, хочу тебе сообщить, что все, получаемое мной, принадлежит только мне. К одеялу это тоже относится. И, если я сейчас его получу, тебе придется вставать и идти по холодному полу в свою спальню за другим одеялом.
- А теперь посмотрим, сможешь ли ты подтвердить слова делом.
Константин протянул руку, делая вид, что хочет забрать одеяло, и Марика, рассмеявшись, укрылась с головой.
- А вот и нет! - заявила она. - Не получишь!
- У меня нет опыта в ведении военных действий такого рода. Ты в детстве часто воевала с братом, пытаясь забрать одеяло, а я привык к тому, что у меня есть все.
- Я знаю, как избалованные дети ведут себя во взрослой жизни. Ты мало чем от них отличаешься.
Марика выглянула из-под одеяла и подняла голову, прислушиваясь.
- Мне кажется, я слышу телефон, - сказала она.
- Это хороший ход, но слишком ожидаемый, чтобы я в это поверил.
- Честное слово, это телефон. Кстати, твой. Рабочий. После того, как ты поменял звонок, его почти не слышно.
Константин взял телефон и посмотрел на определившийся номер.
- Да, Боаз. Нет, я не сплю. Что случилось? Что?!
Марика включила ночник и села на кровати.
- Конечно, - продолжал Константин, кивая в ответ на слова невидимого собеседника. - Я буду через двадцать минут. До встречи.
- Что произошло? - испуганно спросила Марика, вглядываясь в его лицо.
- Ничего хорошего, как это обычно бывает, когда мой рабочий телефон звонит в такой час. - Константин поднялся. - Мне нужно уехать, дорогая. Скорее всего, я не вернусь до утра, но обязательно позвоню.
- Уехать? - повторила она. - Куда? Зачем?
- Чуть позже я тебе все расскажу, сейчас я тороплюсь. Ложись спать, а то завтра ты не встанешь на работу. Я люблю тебя. Сладких снов.
Константин поцеловал ее в лоб и погладил по волосам. Марика взяла его за руку.
- Куда ты, черт возьми, собрался? - спросила она.
- Мы поговорим позже. Я позвоню.
Марика откинулась на подушку.
- Если бы тебе платили дополнительно за подобные случаи, - сказала она, - то сейчас вместо мебели в мой кабинет мы бы покупали дом в Швейцарии!
…Молодой врач спрятал в карман очки и, положив принесенные документы на регистрационную стойку перед дежурной медсестрой, поднял глаза на ночных посетителей.
- Здравствуйте, - обратился он к Константину. - Господин Землянских, я правильно понимаю? Большое спасибо, что приехали. Меня зовут Омер Авни, я дежурный врач. Как я успел понять, вы - коллега господина Гордона?
- Да, и я буду рад, если вы объясните мне, что произошло, доктор Авни.
Врач отошел от регистрационной стойки, жестом пригласив Константина и Боаза следовать за ним.
- Господин Гордон возвращался с работы, - заговорил доктор. - Он ехал по направлению к городу, и на одном из участков дороги ехавшая сзади машина попыталась его обогнать. Судя по всему, что-то произошло, и в результате господину Гордону пришлось съехать на обочину. Может быть, все обошлось бы, но под вечер спустился туман, и… вы понимаете. - Врач посмотрел на Константина. - Кроме того, второй водитель попытался обогнать его на опасном повороте.
- На какой же скорости должен был ехать господин Гордон, чтобы не удержать в руках руль? Я хорошо знаю, как он водит машину. И не менее хорошо помню, как он каждый раз хватал меня за руку, когда видел, что я превышаю скорость, хотя дорога была пустой.
Врач неопределенно покачал головой.
- Мы еще не выясняли подробности случившегося. Сейчас нужно сосредоточиться на другом. Господин Гордон пострадал не очень серьезно - сотрясение мозга, пара синяков и царапин и легкий шок. Мы дали ему снотворное, он проспит несколько часов, и ему станет лучше. Но состояние его жены вызывает у нас серьезные опасения.
Молчавший до этого Боаз посмотрел на врача.
- Состояние его… жены? - переспросил он. - Господин Гордон был в машине не один?
- Да, с ним была его жена. Об этом я хотел поговорить с вами, господин Землянских, поэтому я попросил господина Толедано позвонить вам. Вы, конечно же, знаете, что она на восьмом месяце беременности. И ее состояние очень опасно для ребенка.
Несколько секунд Константин молчал.
- Продолжайте, доктор.
- Для того чтобы спасти ребенка, необходимо сделать кесарево сечение. Если мы этого не сделаем, шансы выжить у обоих практически нулевые.
- А какие шансы будут у госпожи Гордон и у ребенка, если вы это сделаете?
- Пятьдесят на пятьдесят.
Боаз изучающе смотрел на коллегу, ожидая ответа.
- Я не думаю, что вправе принимать подобные решения, доктор, - заговорил Константин.
- Мы должны начать операцию в ближайшие сорок минут, иначе будет поздно. Кроме того, мы с господином Гордоном беседовали до того, как он уснул. И он пожелал, чтобы все решения принимали вы. Он полагается на вас во всем.
- Вот как. - Константин взглянул на Боаза; тот кивнул, подтверждая слова врача. - Хорошо. Когда я учился в университете, самые низкие оценки у меня были по статистике, но шансы пятьдесят на пятьдесят мне нравятся больше, чем практически нулевые.
- Вы сделали правильный выбор, - сказал врач, после чего улыбнулся и добавил: - Не думал, что в университете вы получали низкие оценки. Или же люди, которые получают высокие оценки по всем предметам, заканчивают степень не за год вместо трех, как это сделали вы, а за полгода?
- Похоже, вы успели поинтересоваться моей биографией. Это тоже заслуга господина Гордона?
Врач рассмеялся.
- Нет. Это заслуга вашего невролога, доктора Ля Пьер. Кстати, вы можете навестить ее, она дежурит в приемном покое.
Боаз взял Константина под руку.
- Пойдем, навестим Гилада, - сказал он. - Но сначала сделаем кофе. Я сплю на ходу.
- Думаю, излишне об этом говорить, но господину Гордону после того, как он проснется, не стоит пить кофе, - обратился к Константину врач.
- Не волнуйтесь, доктор. Я всегда строго придерживаюсь рекомендаций врачей. Надеюсь, доктор Ля Пьер сказала вам то же самое?
Глава 16
Первые несколько секунд Гилад не открывал глаза, стараясь прогнать остатки сна и неприятную тяжесть в голове. В конце концов, он оглядел палату, поморщившись от слишком яркого света, и взгляд его остановился на Константине. Тот сидел в одном из кресел у окна дремал, откинувшись на спинку. На коленях у него лежала открытая книга.
- Надо же, еще никогда не лежал в одноместной палате, - заговорил Гилад. - Почти отпуск. Всего и делов - попасть в аварию и удариться головой.
Говорил он негромко, почти шепотом, но Константин открыл глаза и сменил расслабленную позу на более напряженную.
- Похоже, я тебя разбудил, - виновато проговорил Гилад.
- Тебе никто не говорил, что у тебя ужасный вкус в литературе? Десять страниц Сидни Шелдона действуют в сто раз лучше снотворного. Как ты себя чувствуешь?
Гилад помолчал, прислушиваясь к своим ощущениям.
- У меня болит голова, - начал он, - и тошнит. И еще я вижу все так, будто мне завязали глаза полупрозрачной повязкой.
- Это действие лекарства, через пару часов ты будешь видеть еще лучше, чем раньше. Правда, тебе придется заказать новые очки, потому что старым повезло еще меньше, чем твоей машине. Расскажи мне, что произошло. В историю о том, что ты превысил скорость, я не поверил.
- Превысил скорость? Да я ехал как черепаха! - возмутился Гилад. - Хорошо, может, в какой-то момент я ехал быстро, но дорога была абсолютно свободной. Этот сукин сын ехал с выключенными фарами, а когда оказался прямо за мной, включил дальний свет. На долю секунды я зажмурился, потому что свет отразился в зеркале заднего вида и лишил меня возможности что-либо видеть. А потом этот идиот попытался меня обогнать. Я сдал вправо и съехал на обочину, чтобы дать ему проехать - там узкая дорога, но он и не думал проезжать, а тоже сдал вправо. Я не успел понять, что произошло, почувствовал, что теряю контакт с дорогой… а потом очнулся в приемном покое больницы.
Константин закрыл книгу и вернул ее в сумку Гилада, которая висела на спинке кресла. После этого он поднялся, взял стул и поставил его рядом с кроватью.
- Признаться, ты меня напугал.
- Что ты говоришь! А я вот вообще не испугался - я каждый день попадаю в аварии! - Гилад вздохнул и поправил подушку. - Я за рулем уже десять лет, и это моя первая серьезная авария. Послушай… - Он в очередной раз оглядел палату. - Где Кристина?
- Думаю, она еще спит. Ей сделали операцию, потом - переливание крови. Она поправится. Как и ты, впрочем.
- Операцию? Какую?
Константин молчал, изучая желтоватую жидкость в пакете капельницы.
- Кесарево сечение. Доктор сказал мне, что ты…
- Да, я понял. - Гилад сделал паузу. - У меня такое чувство, что я сплю и вижу сон. И я хочу, чтобы этот сон закончился. Потому что интуиция подсказывает мне, что дальше будет хуже.
- Ты, конечно же, не запомнил водителя. Может, ты помнишь, как выглядела машина?
Гилад пожал плечами.
- Если честно, в тот момент мне было не до машины. По-моему, это был джип. И, как мне показалось, у него были не израильские номера. Белые. Палестинские. Но это на самом деле могло мне показаться.
- Кристина должна была ехать с тобой? Ведь вам не по пути, и у нее есть своя машина.
Гилад посмотрел на Константина.
- Ее машина в ремонте. Она должна была забрать ее вчера, но не успела, позвонила мне вечером и попросила ее забрать. Помню, мы еще хотели поехать в какой-нибудь ресторан, но потом решили, что поедем домой.
- То есть, ты должен был ехать один?
- Я не понимаю, к чему ты клонишь.
- Надеюсь, это временное отсутствие аналитических способностей, вызванное действием лекарства.
Гилад сел на кровати.
- Нет, - сказал он, покачав головой. - Нет-нет. У меня пока что нет паранойи, и я не думаю, что кто-то хочет меня убить.
- Вас не за что убивать, капитан?
- Конечно, нет!
- Судя по всему, и скрывать вам тоже нечего. Я знаю вас уже не первый год, но вы и словом не обмолвились о вашем отце.
Константин принял выжидательную позу и посмотрел на бывшего консультанта. В глазах Гилада мелькнула нерешительность.
- Что ты знаешь про папу? - спросил он.
- Владимир Гордон, уроженец Советского Союза. Оставив семью, репатриировался в Израиль. Служил в армии, генерал-майор, стратег, специалист по террору, подразделение "Кидон". Погиб во время операции "Защитная стена" при невыясненных обстоятельствах. По крайней мере, так написано в отчетах. Я располагаю более подробной информацией.
- Какой?
- Тебе будет спокойнее, если ты этого не узнаешь.
Гилад сцепил пальцы, но ничего не ответил, и Константин расценил это как приглашение к продолжению диалога.
- В то время его сын Гилад - такое имя он взял незадолго после того, как приехал в страну - должен был поступать в университет. Он был официально признан непригодным к армейской службе, так как страдает редкой формой серповидно-клеточной анемии. После известия о гибели отца Гилад решил изменить свои планы. Он воспользовался услугами Итая Бен Ари, военного врача - кстати, моего бывшего армейского коллеги и хорошего друга - для того, чтобы подделать документы. Он получил академическую отсрочку, потом - степень бакалавра стратегии и аналитики, а после этого начал служить. Проблема возникла тогда, когда лейтенанту Гордону отказали в его просьбе и не приняли его в подразделение "Кидон", куда он хотел попасть. Поэтому лейтенант Гордон отслужил указанный в контракте срок и демобилизовался из армии. После этого он написал резюме и послал его, в том числе, на электронный адрес капитана Землянских, и таким образом добился своего - посвятил свою жизнь борьбе с террором, так, как в свое время сделал его отец. "Армия не позволила мне в полной мере раскрыть свой потенциал", - процитировал строчку из резюме Константин. - Хорошо звучит.
Гилад продолжал молчать. Теперь он уже не смотрел на Константина, а изучал белоснежную простыню.
- А теперь я расскажу тебе то, чего ты не знаешь. Твой отец был хорошо знаком и с Салахом Абу Шарифом, и с Хусни Абу Талибом, и, самое главное, с Мустафой. Он играл важную роль в планированни операции по ликвидации Салаха, работал с группировкой "37" и с некоторыми людьми, которые были связаны с ней. И после своей смерти, капитан, он оставил много неоплаченных счетов. Таких счетов, которые в нашем мире не прощают.
- Нет, я на самом деле сплю, - заговорил Гилад. - Но, похоже, проснусь не скоро…
- Почему ты скрывал это от меня?
- А что я мог сказать? "Капитан, возьмите меня на работу, я хочу убивать террористов так же, как мой отец"? - Гилад махнул рукой. - Ты бы посмотрел на меня, как на идиота.
Константин поднялся.
- Ну почему же. Просто я проверил бы кое-что до того, как принимать тебя на работу. Но теперь это не имеет значения. Ты можешь гордиться тем, что так долго скрывал правду.
- Да уж, это повод для гордости, нечего сказать. - Гилад все же посмотрел на Константина. - Мне хочется выпить чего-нибудь покрепче.
- Не думаю, что эта идея понравится доктору. - Он кивнул Гиладу на прощание. - Отдыхай. Между прочим, есть еще кое-что, чего ты не знаешь. Должность моего консультанта ты получил благодаря доктору Итаю Бен Ари.
- То есть, все, что ты тогда наговорил мне про физиогномику - полная чушь?! - разозлился Гилад.
- Это была правда от первого до последнего слова. Мне не нравился тот факт, что у тебя есть родственники за границей. Я побеседовал по телефону с твоей сестрой, которая до сих пор живет в Москве, выяснил, что подозревать ее не в чем, и взял на работу консультанта, который не ест мясо. Кстати, при твоей болезни тебе нужно поглощать его в огромных количествах.
…Берта поставила на стол привезенные из супермаркета пакеты и открыла холодильник.
- Что вы будете на ужин, сэр? - спросила она, принимаясь раскладывать продукты.
Константин, сидевший за столом, отложил книгу.
- Что-нибудь легкое. У меня нет аппетита. - Он взял стоявшую на столе бутылку коньяка и пустую рюмку. - Выпьете со мной?
- Вы опять принялись за старое? - нахмурилась экономка.
- Выпить две рюмки коньяка - это приниматься за старое? Ну, Берта, достаньте уже рюмку. А то я на самом деле почувствую, что принимаюсь за старое.
Экономка вздохнула и достала из шкафа с посудой вторую рюмку.
- Пару глотков, не больше, - сказала она.
- Ваше здоровье.
Берта кивнула в ответ и, выпив содержимое рюмки, взяла с блюда лимон.
- А теперь уберите, - потребовала она. - Я не хочу, чтобы госпожа видела, что вы пьете.
Константин отнес бутылку в бар, находившийся в гостиной, вернулся и снова сел за стол.
- Как прошел день? - спросил он. - Чем вы занимались?
- Была в городе. - Она покачала головой. - Дела, дела…
- Ну, хотя бы кто-то сегодня занимался делами. Я даже не появился на работе. Освободился во втором часу дня и решил, что нет смысла куда-то ехать - пока я приеду, на часах будет четыре, а в пять у нормальных людей заканчивается рабочий день.
- Вот и хорошо, сэр. Мир не перевернется, если вы один день не выйдете на работу.
Константин подвинул к себе блюдо и принялся раскладывать кожицу лимона ровными полосками.
- Я сейчас вам кое-что расскажу, Берта, - сказал он. - И пусть это останется между нами.
Экономка согласно кивнула, раскладывая овощи.
- Вы, наверное, помните Нурит. Доктора Мейер. Она работает со мной. Когда-то она бывала у нас в гостях.
- Конечно, помню, сэр. Это к ее дочери вы с госпожой ходили на свадьбу?
- Да-да, именно.
Берта взглянула на Константина.
- И вы с ней когда-то встречались. Давно. Да?
- Да. Об этом я и хотел с вами поговорить.
На протяжении всего рассказа Берта продолжала раскладывать продукты, находясь спиной к нему.
- Что вы хотите услышать, сэр? - спросила она, когда собеседник замолчал.
- Если честно, я не знаю сам.
- Что бы вы чувствовали на ее месте? Вы дали ей надежду, хотя знаете, что это не та надежда, которая ей нужна. Она была права, женщины хотят знать, что ожидает их завтра. Ваши с ней отношения изначально были этого лишены. Вы могли дать ей все, кроме этого.
- Когда-то я на самом деле верил в то, что из этого что-то может получиться.
- Из любых отношений в конечном счете что-то получается, сэр. Вопрос в том, то ли это, чего вы хотите.
- Я сам не знаю, чего хочу.
Берта не ответила, снова принявшись за продукты. Константин поболтал остатки коньяка в рюмке.
- Иногда я думаю о том, что жизнь моя идет не так, как должна идти. Не должно быть ни Нурит, ни Марики, ни Лии, ни всех остальных. Я жду, когда наступит момент, и я все пойму. Найду логическое объяснение тому, почему когда-то женился на Марике, почему с ней расстался, зачем встречался с Нурит, почему снова вернулся к Марике, почему не могу выбросить из головы Нурит. Но этот момент не наступит. Все останется так, как есть.