К месту вспомнилось, что Джулия так и не рассказала мужу, где и у кого она обучилась единоборствам. Такова Джулия, беззаветно любящая и упрямая, и самостоятельная. Конечно, будь он по настойчивей, она бы рассказала ему о своем Учителе. Но он тогда, помнится, в жуткой спешке улетел на остров Маис и оттуда не вернулся.
Бешеный продолжал смотреть на экран. Как и любая другая тренировка, то, что делал Савушка, было кропотливо, чтобы не сказать занудно. Учитель показывал и объяснял ему некий прием, после чего мальчик усердно его отрабатывал, доводя свои движения до автоматизма. Савелия поразило терпение и упорство маленького сына. Он не волынил и не просил передышки. В какой‑то момент наставник сам остановил его легким прикосновением руки, и они начали что‑то живо обсуждать. По ходу разговора Савелий почувствовал, что между ними существует прочная духовная связь, необходимая Учителю и Ученику. Учитель обращался с Савушкой вежливо и церемонно, как со взрослым человеком. Они присели на татами, скрестив ноги и отдав друг другу положенные поклоны, и продолжили неторопливую беседу.
Как Бешеному хотелось услышать, о чем они беседуют! Но звука не было, только изображение, вскоре и оно исчезло. Наверное, источник питания разрядился.
Бешеный помимо своей воли вдруг ощутил прилив жгучей ревности к этому японцу или китайцу, который незаметно для него прочно вошел в его семью, став Учителем не только его жены, но и малолетнего сына. Савелий не сомневался, что Учитель, каким бы выдающимся и мудрым он ни был, никогда не вытеснит его Савелия Говоркова, из сердца Джулии. Но с малолетним Савушкой дело обстояло сложнее и печальнее.
Савушка рос и развивался без отца, и поэтому учитель вполне мог заменить его и в этой роли. Савелий вряд ли стал бы претендовать на роль Учителя Савушки и обучать его премудростям восточных единоборств, поскольку Учитель есть Учитель. В этом случае отношения по–восточному достаточно отстраненные: от ученика требуется прежде всего почтение и беспрекословное подчинение.
А отец есть отец. С ним можно дружить и спорить, шутить и доверять самые сокровенные тайны. Словом, влияние отца должно уравновешивать воздействие Учителя.
Зоркий глаз Бешеного заметил большую теплоту и дружелюбие в отношениях Савушки и сенсэя, и эта очевидная привязанность мальчика и немолодого мужчины отозвалась в его сердце холодом и болью.
Эти двое как бы нашли друг друга в бурном жизненном море, и им так хорошо, интересно и тепло вдвоем!
А где его, Савелия Говоркова–старшего, место в жизни маленького Савушки? Большая фотография на стене или на каминной полке? В рассказах мамы Джулии о том, каким замечательным человеком и бойцом был отец? Слабое утешение.
Когда он увидит своего сына не на экране телевизора, а воочию? Когда крепко, по–мужски обнимет его и спросит: "Ну как дела, сынище?"
А если это не произойдет никогда?
Разумом Бешеный понимал, что в ситуации, создавшейся по воле Судьбы, роль которой в данном случае исполнил Широши, есть свой практический смысл. Вымышленная смерть Бешеного развязала ему руки, и он может под чужим именем исполнять свое предназначение биться с силами Зла, не думая о безопасности семьи "покойного" Савелия Говоркова. Таким людям, как он, вообще не следует заводить жену и детей. Но Савелий по–настоящему любил свою рыжеволосую Джулию, родившую ему потрясающего пацана.
А живи он с ними вместе? Бешеного бы не оставляло чувство опасности, которому он подвергает сына. Савушка мог стать добычей тех, кто жаждет отомстить его отцу или шантажировать его. Похитивший ребенка Широши наглядно продемонстрировал ему такую возможность.
Разум подсказывал одно - пусть все остается, как есть. Без него, без отца, Савушка в безопасности.
Но нечто первобытное, то, что бывает сильнее разума, заставило его испустить хриплый, сдавленный, почти звериный вопль от тоски по своему детенышу. Такому замечательному мальчугану!
Бешеный безрассудно жаждал быть рядом с сыном, держать своей отцовской рукой его ручонку во время прогулок, рассказывать ему разные истории, страшные и забавные, чтобы он вставал на цыпочки и заглядывал отцу в глаза, упрямо требуя продолжения. Учить сына уму–разуму, делиться с ним собственным уникальным опытом, гордиться перед друзьями его необыкновенными успехами. Обычных отцовских радостей Бешеный был лишен, и это нагоняло на него тоску.
У мальца есть все шансы вырасти в достойного и сильного человека и крепко встать на ноги. Все это не вызывало у Савелия сомнений. Но какова в становлении маленького Савушки будет роль настоящего, биологического отца?
Бешеный поставил перед собой пока неразрешимую задачу - повидать Савушку, пообщаться с ним, даже не раскрывая, кто он. По его просьбе Константин долго уговаривал Джулию привезти сына в Россию, хотя бы на несколько дней. Но Джулия отказывалась, не без оснований убежденная в том, что это небезопасно.
Вечером того же дня Савелий был приглашен к Эльзевире Готфридовне на ужин. За столом он бы рассеян, поглощенный мыслями о сыне, придумывая выход из сложившегося положения. Эльзевира участливо спросила:
- Посмотрели кассету и расстроились, что давно не видели сына?
Ну, не то чтобы расстроился, - задумчиво молвил Савелий, - даже обрадовался, что он так быстро растет и такой уже крепенький и здоровый. Но все же…
Не знаю, утешу ли вас, милый Савелий Кузьмич, но я тоже росла без родителей. Оба они и старший брат, умница и красавец, погибли от чумы, которая тогда выкосила половину населения Европы. Меня спасло только то, что дед меня взял с собой ко двору. - На этом слове она вдруг запнулась. - Ну, в принципе неважно, куда. Он тогда лечил от чумы одного монарха и его семью исключительно гениальными комбинациями различных трав и, представьте, вылечил. Дед был великий врач. Вам знакомо имя Парацельс?
Нет, - признался Савелий.
Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, живший в шестнадцатом веке и принявший имя Парацельс, был самым талантливым учеником моего деда, собственно, псевдоним у них был общий. Именно под ним они публиковали свои работы по медицине и алхимии, а также подписывали рецепты. О деде своем я могу говорить часами, если вам, конечно, интересно.
Интересно, - подтвердил Бешеный. - Где я об этих древних временах еще узнаю?!
Я могу рассказать вам и о моем единственном сыне, поразительно способном юноше. Он должен был унаследовать все знания своего прадеда и развить их дальше. Но Судьба распорядилась иначе…
Эльзевира печально замолчала. Бешеный счел вполне вежливым спросить:
- А что с вашим сыном случилось?
Его убили на дуэли в двадцать один год. Сына оскорбил один из герцогов Гизов. Гуляка и задира. Мой мальчик мог бы предотвратить поединок самыми разными способами, поскольку был уже вполне квалифицированным магом. Но как человек чести себе этого не позволил. И был убит.
Бешеный склонил голову в знак сочувствия и промолвил:
- Встречал я одного Гиза, тот тоже гад порядочный.
Я знаю, кого вы имеете в виду. Еще когда он был совсем мальчишкой, я отговаривала Феликса заниматься его образованием. Но ведь Феликс упрямый, его не переубедишь. Кстати, чуть не забыла, - спохватилась Эльзевира, - Феликс получил информацию о том, что одному из его московских приятелей грозит смертельная опасность и попросил вас, чтобы вы поручили милому молодому человеку по имени Константэн (имя она произносила с французским прононсом) защитить его.
Скажите мне только имя и адрес этого человека, и я немедленно оповещу Константина, - ответил Савелий, доставая из кармана мобильный телефон.
Увы, мы опоздали, - с грустью сообщила Эльзевира, подавая собеседнику сегодняшнюю газету, на первой полосе которой было крупными траурно–черными буквами напечатано: "Убит знаменитый московский антиквар и коллекционер Грегор Ангулес" - и ниже буквами помельче: "По подозрению в убийстве разыскивается его молодая жена".
Бешеный вопросительно посмотрел на Эльзевиру, не понимая, что в данной ситуации следует делать. Она не замедлила с ответом:
- Мы обсудили эту ситуацию с Феликсом. Он убежден, что жена Ангулеса безвинна, а теперь ей грозит смертельная опасность. Он просил вас сделать все возможное, чтобы помочь несчастной вдове.
Бешеный тут же выдал необходимые сведения и указания Рокотову–младшему, который как раз вместе с Джулией и поспели вовремя, чтобы спасти Людмилу Ангулес от верной гибели.
Однако ни Говоров, ни его ясновидящая хозяйка никак не связали неожиданную смерть антиквара с грядущими выборами Президента России и тем более с прибытием в Россию Ивана.
"Мало ли почему убивают антикваров? Эта профессия рисковая", - вполне логично мысленно заключил Савелий. Его более всего занимал злодей мирового масштаба, скрывавшийся под кличкой Иван. С этим деятелем следовало покончить, и как можно скорее. Бешеный ни минуты не сомневался, что в одиночку справится с ним и с его охраной, но Широши категорически запретил ему самому участвовать в каких‑либо акциях. Наверное, по–своему Широши был прав, утверждая, что, если Савелий засветится, даже в случае удачного исхода операции за ним пойдет охота по всему миру, и ему уже будет не до того, чтобы бороться со Злом.
Однако нечего скрывать, руки у Савелия чесались.
И он занялся детальным планированием операции. Ясно, что любое проникновение в дом, принадлежащий немецкому благотворительному Фонду, по крайней мере, на этой стадии исключалось. Любой ущерб, нанесенный дому и его обитателям, грозил международным скандалом огромных размеров, что только укрепило бы в глазах мировой общественности репутацию России как страны беспредельного бандитизма.
Следовало рассмотреть иные варианты. Иван при всей своей осторожности ездил по Москве. К примеру, Широши говорил, что всякий раз по приезде на свою бывшую родину он обязательно навещает Эльзевиру Готфридовну. Таким шансом было бы грех не воспользоваться.
Словно читая его мысли, она сказала с легкой усмешкой:
- Человек, о котором вам рассказывал Феликс, уже в Москве и в ближайшие дни нанесет мне визит.
Почему вы в этом уверены? - спросил Бешеный.
Он уже много лет с усердием, достойным лучшего применения, приходит ко мне с одной и той же просьбой, в которой я ему регулярно отказываю. Но он человек целеустремленный и упорный. А я, как и многие слабые женщины, упряма. В общем, нашла коса на камень.
Значит, вы этого человека хорошо знаете? - не отставал Савелий.
Как теперь принято говорить, более чем, - строго сказала Эльзевира. - Он, безусловно, человек неординарный, даже можно назвать его выдающимся, но я его терпеть не могу.
Почему?
Вообразил себя Властелином мира, забыв о том, что еще Шекспир писал: власть - это прежде всего ответственность. А он и его приятели, обретя безграничную власть, впали в странное мечтательное состояние - власть для них превратилась в абсолют, а не в служение. Я долго думала об этих вещах - о власти, народе и демократии, но вам вряд ли могут быть интересны мнения старой, ничего не понимающей в происходящем женщины.
Мне интересно все, что вы рассказываете, - искренне признался Савелий.
Тогда как‑нибудь в другой раз я поделюсь с вами своими наивными соображениями.
На том они и расстались. Савелий позвонил Константину и попросил его с помощью Андрея Ростовского организовать пару крепких ребят. У Бешеного в голове созрел некий план устранения Ивана, при котором все заинтересованные лица оставались в стороне, а само происшествие выглядело бы как чистая случайность.
Эльзевира не ошиблась. Иван объявился, не запылился. Как истинный джентльмен, он позвонил за три дня и вежливо попросил аудиенции, что дало возможность Бешеному заранее встретиться с боевиками Ростовского и дать им точные инструкции и задаток в сумме пяти тысяч долларов. На первую встречу боевики приехали на метро, что вызвало их недоумение. Однако на этом настоял Савелий, который соблюдал максимальную осторожность. Но в намеченный для операции день они обещали прибыть на джипе "Мерседес–Гелендваген" с затемненными стеклами. Это Савелия устроило.
Бешеному повезло и в том, что окно его комнаты выходило прямо на подъезд, где по логике должны были остановиться машины Ивана и его охраны. Боевикам же было предписано караулить за углом дома. Бешеный специально купил новый мобильник, чтобы связываться с боевиками, а потом его выбросить.
Все было готово к встрече Ивана.
Глава 10
ПЕРСТ ОСИЯННЫЙ
Рокотов собрался было уходить, когда в дверях квартиры тети Саломеи появилась Джулия. По договоренности с Константином они находились в квартире посменно в дневное время. На ночь оставляли Людмилу одну, удостоверившись, что она заперла дверь на все засовы.
Детектив не стал рассказывать Джулии подробности расшифровки таинственного "списка", предоставив двум женщинам возможность прояснить все самим.
Людмила, - сказал Константин, - Джулии вы можете доверять, как мне.
С этими словами он вышел. Его путь лежал в сторону храма Святого Иринея. Он понятия не имел о том, что будет там делать. Усаживаясь в машину, решил: приеду, осмотрюсь, а там будь что будет. По дороге на Солянку Рокотов пытался по памяти восстановить все, что знает о церквах и богослужениях, чтобы невзначай не сморозить глупость и не отпугнуть от себя прихожан и священников.
Мне все еще не дает покоя эта странная папка с документами, - сказала Джулия. - Столько вокруг нее страстей разыгралось, столько людей погибло… За что? Что же такое может в ней находиться, что не дает покоя самым отпетым бандитам Москвы?
Мы пытались разобраться с документами, - сообщила Людмила. - Дело сложное. Текст одного любопытного старинного списка оказался на старославянском языке. Я с ним знакома, даже статью написала несколько лет назад для журнала, в котором Грегор был одним из членов редсовета.
Вам пригодились ваши знания?
Не очень, - вздохнула Людмила. - Если бы не Константин, боюсь, так бы мы и не знали, с чего начать расследование.
Константин - очень толковый детектив, - поддержала Джулия репутацию своего печального начальника. - Он обладает бесценным даром. Кроме удивительной способности общаться с людьми из самых разных социальных слоев, Костик отличатся поистине феноменальной интуицией.
Эта интуиция ему и помогла, - отозвалась Людмила. - Едва ли я смогла бы догадаться, что простой листок бумаги с парой колонок цифр является ключом к зашифрованному тексту.
Джулия нисколько не сомневалась в способностях своего другой Но ей показалось, что в голосе собеседницы прозвучали какие‑то особые нотки. Вероятно, предположила Джулия, Константин ей просто понравился. Неудивительно: редкая женщина не бросится на шею своему спасителю, который вытащил ее из кровавой передряги. Возможно, Людмила сама еще не полностью осознала то, что Рокотов стал для нее "особым" человеком. В ней сохранились любовь и уважение к покойному мужу. Требовалось время, чтобы одно чувство притупилось, а другое - вспыхнуло с новой силой.
Джулия видела замешательство Людмилы и предложила ей верное средство от плохого настроения:
- А не пройтись ли нам по магазинам? Соединим приятное с полезным: купим, что тебе необходимо, заодно и воздухом свежим подышим.
Людмиле, которая очень скучала по свободе, идея сначала понравилась, но потом она высказала сомнение:
- А как же запрет Константина? Он ведь строго- настрого приказал мне не покидать квартиру…
Я думаю, что главная опасность миновала, - предположила Джулия. - Едва ли сейчас милиция и бандиты прочесывают город с твоими фотографиями в руках. К тому же здесь все рядом: магазин, парк…
Ну если только на полчасика… - все еще колебалась Людмила.
Купим фрукты, шоколад и пирожные, - искушала Джулия Людмилу, - выберем бутылочку хорошего вина. Устроим девичник. В конце концов, мы - две красивые женщины, вместе прошедшие огонь, воду и медные трубы. Мы заслужили маленький праздник!
Ладно, уговорила, - решилась наконец Людмила, но на всякий случай сказала: - Если что, ты сама будешь объясняться с Константином. Мне его жалко, он так старается…
Если что, - заметила Джулия, - я его заменю. Если бы она только знала, чем закончится для них эта прогулка! Здесь, в шикарных апартаментах тети Саломеи, среди солидной обстановки старого дома, не хотелось верить, что где‑то на улице поджидает опасность.
Джулия решительно встала и предложила Людмиле собираться, нарушив тем самым самый главный запрет Константина: ни под каким видом не покидать квартиру, разве что в случае пожара или теракта.
Людмила радостно кинулась приводить себя в порядок. Из вещей, принесенных Джулией, она отобрала синие джинсы, красную майку и кроссовки, чтобы не привлекать к себе внимание - береженого Бог бережет.
Начать решили с супермаркета "Материк", который располагался недалеко, через пару домов. Оказавшись на улице, Людмила наконец‑то вдохнула полной грудью свежий воздух и улыбнулась. Джулия радостно отметила про себя эту перемену в настроении молодой вдовы. Чисто по–женски она ее понимала и очень за нее переживала.
"Материк" - огромный стеклянный дом, в котором продавалось абсолютно все. Миновав невзрачного охранника в синей форме и черном берете, женщины с горящими глазами устремились вдоль бесконечных стеллажей с разнообразными продуктами. Они увлеченно отбирали бананы спелые, персики, инжир и не обратили внимание на тот странный факт, что охранник покинул свой пост у стеклянных раздвижных дверей и прошел в торговый зал вслед за ними.
Невысокий тип с неприятными колючими глазками внимательно следил за женщинами, поджидая, пока каждая повернется к нему лицом. Затем вернулся на пост, вытащил из нагрудного кармана мобильник и набрал номер.
Был бы здесь Константин, он по одному только выражению лица охранника понял, в чем дело. Детектив не успел посвятить Джулию во все детали своей сыскной работы. Он не рассказал ей о том, что охранники Москвы давно объединились в некое подобие профсоюза, который на самом деле является чем‑то вроде мафии.
Объединившись по принципу круговой поруки, охранники проворачивали темные делишки, не брезгуя быть наводчиками, помогая грабить доверенные им объекты. За поставку информации им хорошо платили.
Несколько дней назад охранники магазинов, офисных зданий, элитных высоток и даже затрапезных кафе на окраинах столицы получили ориентировку на Людмилу Ангулес. Сумма премиальных была такой высокой, что охранники буквально просвечивали глазами посетителей своих объектов, как рентгеном.
Женщины наполнили фруктами тележки и подошли к кассе. Джулия достала из кармана пачку денег и приготовилась расплатиться наличными. Константин строго–настрого запретил пользоваться кредитными картами Людмилы, потому что они, во–первых, заблокированы банком по распоряжению милиции и все равно недействительны, а во–вторых, могут привести преследователей прямо к жертве, когда будет вычислено место, где такой картой попытались расплатиться.
Охранник, пристально наблюдавший за ними, увидел, к какой именно кассе встали в очередь его жертвы. Стараясь не привлекать внимания, приблизился к девушке–кассиру и что‑то шепнул ей на ухо. Та с интересом посмотрела на него.