- Доказать причастность Мохова, а возможно, и Костырева, по-моему, будет нетрудно. Опасаюсь другого: как бы не улизнул кто из соучастников. Ведь если Мохов и Костырев знают о смерти электромеханика с подстанции и Гоганкина, - а такое вполне возможно, - то они до посинения будут отрицать связь с ними и утверждать, что действовали самостоятельно. Связь же эта - ну, прямо-таки напрашивается. К тому же, пачка из-под ростовских сигарет, которые давным-давно в нашей области не продаются…
- Три с половиной тысячи, говоришь, недостача? - переспросил Стуков. - Сумма не то чтобы большая, но и не маленькая. Приманкой, по всей вероятности, послужили золотые часы. В придачу к ним выручка да вещички - это уже кое-что. Средней руки воришка может пойти на такое дело. Но, прежде чем идти, надо видеть приманку или хотя бы знать о ней. Давай подумаем, кто мог выступить в роли наводчика. Продавцы, в первую очередь. Затем работники базы, которые отпускают товар, и госбанка, поскольку, как ты сказал, Сельхозтехника платила за часики перечислением. Кто-то из знающих подсказал, что в такой-то день, в таком-то магазине будет восемнадцать золотых часиков…
- Но ведь большую часть их сразу забрала Сельхозтехника, - возразил Бирюков.
- Вот этого как раз "знающий" и не знал. Поэтому круг сужается, - Стуков прищурился, закурил новую сигарету. - Не будем, Антоша, пока над этим ломать голову. Завтра предварительно допросишь Мохова и Костырева, прощупаешь их. Смотришь, горизонт и расширится, дело прояснится. Меня другое в твоем сообщении заинтересовало. Березова, кажется, упомянула Николая Петровича Семенюка…
- Какого Семенюка?
- Гражданина с розовой собачкой.
- Да. Такой гражданин подходил на троллейбусной остановке к Мохову, разговаривающему со студентом-медиком. Вы знаете этого… с собачкой?
- Доводилось встречаться. Крайне несчастный человек. Заведовал в одном из институтов кафедрой электросварки, попал в автокатастрофу и с тех пор заболел. Не так давно после припадка в состоянии помрачненного сознания Семенюк выбил стекло в книжном магазине. Вот акт медицинской экспертизы. - Стуков достал из сейфа заполненный бланк и подал его Бирюкову.
Начинался акт обычным канцелярским вступлением, затем шло описание происшедшего случая. Антон быстро пробежал глазами необходимые при экспертизе вводные и, дойдя до заключения врачей психоневрологического диспансера, стал читать внимательно.
"…На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что гражданин Семенюк Н. П. страдает хроническим психическим заболеванием в форме травматической эпилепсии со значительным снижением интеллекта и изменением личности по эпитипу. На это указывают данные о перенесенной им травме головного мозга с последующим развитием судорожных припадков, а также данные настоящего обследования, выявляющие у испытуемого нарушение мышления, снижение интеллекта и памяти в сочетании с нарушением критических способностей.
Степень указанных изменений столь значительна, что не позволяет испытуемому давать отчет в своих действиях и руководить ими. Поэтому в отношении инкриминируемого ему деяния гражданина Семенюка Н. П., как душевнобольного, следует считать НЕВМЕНЯЕМЫМ".
* * *
Антон вернул Степану Степановичу акт и спросил:
- С кем он живет, этот Семенюк, на какие средства?
- У него были сбережения. К тому же, пенсию назначили. Сам Николай Петрович, разумеется, деньгами пользоваться не может. Врачи хотели устроить в стационар, но отыскался племянник. Вот его и определили опекуном. Живут вдвоем. - Стуков спрятал акт в сейф и положил ключи в карман. - А заинтересовал меня Семенюк тем, что на троллейбусной остановке подошел к Мохову. Обычно он к незнакомым людям не подходит.
8. Дело не проясняется
Прежде чем допрашивать Мохова и Костырева, Бирюков ознакомился с протоколом задержания и перечнем вещей, обнаруженных в чемоданах задержанных. Все похищенные из магазина вещи находились в чемодане Мохова. Не было только часов и одной бритвы. Зато наличных денег, с учетом стоимости купленных до Якутска авиабилетов, оказалось на триста с лишним рублей больше исчезнувшей из магазина выручки. В чемодане Костырева, кроме сменного белья, зубной щетки с мыльницей и электробритвы, лежал небольшой сборник стихов Петрарки. На титульном листе знакомым для Антона почерком Березовой было написано: "Солнышко! Не сердись на меня". Бирюков несколько раз прочитал надпись, стараясь понять, по какому поводу она сделана. Полистав страницы, пробежал взглядом несколько коротких стихотворений, затем положил книжку на место и решил начинать допрос.
Федор Костырев - здоровенный парень, смуглостью и лицом похожий на отца, - казался старше своих двадцати трех лет. Поправляя широкой ладонью то и дело падающую на лоб густую прядь черных волос, он понуро смотрел в пол, изредка бросал взгляд на никелированную головку микрофона, через который допрос записывался на магнитофонную ленту. На все вопросы, касающиеся магазина, упрямо твердил: "Ничего я не знаю".
- Вас задержали с Моховым. Где и когда вы с ним встретились? - начал с другого конца Антон.
- В пятницу, в райцентре, - коротко бросил Костырев.
- Куда собирались уехать?
- Не уехать, а улететь в Якутск. Билеты же у нас отобрали. Чего лишний раз спрашиваете?
- Почему именно в Якутск?
- Потому что дальше билетов не достали. Справки так какие-то надо в кассу предъявлять.
- Значит, дальше собирались?
- Собирались. Мохов давно уговаривал меня на север завербоваться.
- Почему только в пятницу вы на это решились?
- Решился, и все. Какое вам дело - почему?
- В ночь с субботы на воскресенье в райцентре обворовали магазин, - строго сказал Бирюков. - В чемодане Мохова обнаружены краденые вещи.
- С него и спрашивайте, - буркнул Костырев.
- А что вы на это скажете?
- Ничего. Закладывать Мохова не собираюсь.
- Блатной жаргон уже успели изучить?
- С кем поведешься - от того и наберешься, - Костырев усмехнулся. - В изоляторе урки со стажем сидят, научат.
- Запугали?
- Тот еще не родился, кто меня запугает.
- Давно с Моховым дружите?
Костырев исподлобья коротко глянул на Бирюкова.
- Какая у нас дружба? Я на севере собирался работать, не воровать.
- А Мохов, выходит, воровать собирался?
- Не ловите на слове.
- Вы Гоганкина знаете?
- Гогу-Самолета?.. Знаю.
- Так вот, Федор… - Бирюков сделал паузу. - В обворованном магазине обнаружили труп Гоги-Самолета и вашу кепку.
Наступила затяжная пауза. На скулах Костырева заиграли желваки.
- Кепку я оставил в магазине, когда прилавок ремонтировал, а Гогу - сто лет уже не видел, - наконец ответил он изменившимся, глухим голосом и с натянутой усмешкой добавил: - Но если не можете найти преступника, пишите на меня. Мне терять нечего.
- Поймите, - спокойно заговорил Антон, - совершено преступление. Допустим, вас накажут, а настоящий преступник-запевала останется на свободе. Он может совершить более страшное преступление.
- Это ж хлеб для вас, - ухмыльнулся Костырев;
- Поменьше б такого хлеба.
- Смотря кому… Обвиняйте, валите все шишки на меня.
- Не могу. Хочется иметь чистую совесть.
- Пусть совесть вас не мучает. Вину свою признаю по собственной воле, под давлением неопровержимых улик, как говорят в суде. Кепку-то мою нашли в магазине.
- Слушайте, Федор! - не сдержался Бирюков. - Что вы чудака разыгрываете?! Мохов обворовал магазин?
- У него спрашивайте, - глядя в пол, пробурчал Костырев.
Антон взял себя в руки, заговорил спокойно:
- Первый раз из-за Мохова вы получили пятнадцать суток, сейчас можете попасть в колонию на несколько лет.
- Пятнадцать суток я из-за себя получил. Не могу видеть, как пятеро здоровых мужиков лупят одного хиляка. Не вытерпел, заступился.
- Что у вас произошло со Светланой Березовой? - Бирюков решил показать свою осведомленность. - Почему такое письмо ей прислали?
Костырев подался вперед, будто его неожиданно толкнули в спину:
- Какое? Никаких писем я не писал! Зачем Березову путаете?
- Затем, что читал это письмо, а вы отрицаете…
- Ну, и работенка у вас… Везде нос суете. Ну, написал я Светлане. Пожалел девчонку. Пусть ищет достойную пару. Чего ей с уголовником делать? Мне теперь по колониям мотаться.
- Любит она вас, - серьезно сказал Антон.
- Это уж в следственную компетенцию не входит. Не путайте девчонку, не позорьте. Она ни в чем не виновата.
- С кем Мохов был в "Космосе", когда вы там сидели последний раз со Светланой Березовой и Людой Сурковой?
- Кто его знает, с кем.
- В охранной сигнализации Мохов разбирается?
- Не знаю.
- Кто отключил сигнализацию?
- Не знаю.
- На районной электроподстанции у Мохова друзья или знакомые есть?
- Не знаю я всех его друзей и знакомых.
- Вы курящий?
- Нет. И никогда не курил.
- Почему пить в последнее время стали?
- Из интереса попробовал.
- Ну и как?..
- Плохо. Больше не буду.
- Вы знали, что Мохов обворовал магазин?
- Какая разница: знал - не знал?
- Большая. За укрывательство уголовная ответственность положена. Так, знали или нет?
Костырев промолчал, будто не услышал вторичного вопроса.
- Не хотите говорить? - снова спросил Антон.
Опять молчание.
Бирюков выжидающе посмотрел на понуро опустившего голову Костырева и сказал:
- С сегодняшнего дня вас переведут в следственный изолятор, как подозреваемого в преступлении.
Костырев пожал плечами:
- Переводите, подозревайте…
Павел Мохов оказался противоположностью Костырева. Тщедушный, с широкой и плоской грудью, он, оправдывая свою кличку, и впрямь походил на клопа увеличенных размеров с непропорционально большой головой. Зачесанные назад давно не мытые волосы доходили до плеч. С первой минуты допроса Мохов повел себя бывалым уголовником. Отвечал быстро, ничуть не смущаясь, глядя Бирюкову в глаза. Было похоже, что он подготовил хитрую лазейку, и допрос следовало вести осторожно. Нужен был какой-то необычный вопрос, чтобы спутать план Мохова, какая-то неожиданность. Закончив анкетную часть протокола, Бирюков внезапно спросил:
- Закурить ничего нет?
Мохов опешил:
- Чо-о-о?.. - и тут же расплылся в улыбке. - На дурачка подлавливаешь? Вроде не знаешь здешних порядков. Мое курево в изоляторе пикнуло. Полная пачка сигареток с фильтрами уплыла.
- Каких?
- "Портрет тещи".
- "Лайка", что ли?
- Ну, ленинградская, пальчики оближешь.
- Я "Лайку" не курю. К ростовской "Нашей марке" привык.
Физиономия Мохова еще больше расплылась:
- Денька на три раньше, угостил бы и "Нашей маркой". Шикарные сигаретки, хоть и не ленинградские.
Сердце Антона застучало, будто у заядлого рыболова-любителя, долго сидевшего над неподвижным поплавком и вдруг увидевшего резкую поклевку. Произошло то, что часто называют везением, - Мохов "клюнул", как говорится, с ходу, Сейчас надо было дать ему возможность поглубже заглотить "крючок".
Бирюков, словно уличая Мохова в неискренности, недоверчиво покосился:
- Серьезно?
- Чего?..
- Насчет "Нашей марки".
- Гадом стать, полпачки было!
- Я не про то, что у вас была "Наша марка", - опять схитрил Антон. - Я про то, что хорошие сигареты, хотя и ростовские. Других курильщиков угощаю - плюются. Говорят, слабоваты по сравнению с ленинградскими или московскими.
- Не понимают сявки. Сигареты - люкс! Знакомый у меня есть. Ба-а-ашка человек, толк в куреве знает и кроме "Нашей марочки" ростовской ничего не признает.
- У него брал "Нашу марку"?
- Не, в магазине.
- Свежо предание, но верится с трудом…
- Чо-о-о?
- В Новосибирске эти сигареты давно не продают. Мне их из Ростова присылают. Специально знакомых ребят прошу.
- Так уж и специально… так уж и из Ростова… - неуверенно проговорил Мохов. - Слово даю, курил "Нашу марку"!
- И в Новосибирске покупал?
- Не, последний раз не покупал. Стрельнул полпачки у одного чувака.
- У знакомого?
На какую-то секунду замешкался Мохов, чуть-чуть у него не сорвалось что-то с языка, но он вовремя спохватился, покрутил косматой головой и ответил:
- Не. На железнодорожном вокзале, у проезжего.
"Фокус не удался", - расстроенно подумал Антон. Мохов разглядел, уловил подсечку и "выплюнул крючок". Попробуй найти теперь этого приезжего "чувака". Скоротечна порою удача ведущего дознание, хотя каждый раз от нее что-то остается. Мохов нервно сжал ладони. Почему он вдруг начал нервничать? Почувствовал, что скользнул по острию, чуть не выдав поставщика "Нашей марки", или вспомнил брошенную в магазине сигаретную пачку?
Чтобы еще больше не насторожить Мохова, Бирюков на всякий случай, подражая Борису Медникову, когда тот очень хотел курить и ни у кого не мог стрельнуть сигаретку, тяжело вздохнул:
- Покурили, хватит. Соловья баснями не кормят. Давайте говорить о деле. Как с магазином было?
Мохов удивленно вылупил глаза:
- Не понимаю, начальник. С каким магазином?
"Чудака решил разыгрывать? Хорошо. Долго не наиграешь. Пойдем с другого хода, посмотрим, чем ответишь", - подумал Антон.
- Если с магазином непонятно, расскажите, каким образом в ваш чемодан попали краденые вещи.
- А-а-а… Так бы сразу начинал. С вещичками и чемоданом, как в сказке: пришел, увидел, скарабчил, - Мохов натянуто улыбнулся. - Не мой это чемоданчик, гражданин начальник. Краденый он, вместе со шмотками.
- Не первый раз с уголовным розыском объясняетесь. Говорите подробней, без уточняющих вопросов. У кого? Когда? Где украли?
- У проезжего, на главном новосибирском вокзале, в воскресенье, - с наигранной лаконичностью отчеканил Мохов и сразу добавил: - Сявка какой-то из деревни подвернулся.
Ложь была беспардонно грубой. Нет, не на высоте умственные способности Мохова. Нервишки, к тому же, подводят. Соврал и сам не верит: глаза заюлили. Наверняка знает о магазине, иначе не стал бы примитивно добавлять: "Сявка какой-то из деревни подвернулся".
- Так не пойдет, Мохов. Сказку для первоклашек сочиняете.
- Чо я, Амундсен - сказки сочинять?
Бирюков вздохнул:
- Амундсен был выдающимся полярным исследователем, а фамилия знаменитого сказочника - Андерсен. Умные, хорошие сказки сочинял, не то, что вы плетете.
- Мы университетов не кончали, - на лице Мохова появилось выражение, похожее на обиду, но глаза забегали еще сильнее. - Наше образование, как говорит один мой карифан, нищее: четыре класса, пятый коридор.
- Это не делает вам чести и, тем более, не дает права лгать уголовному розыску.
- Не веришь? Хочешь, скажу, у кого увел угольник?
Бирюков поморщился:
- Хватит сочинять. Как попали в магазин?
- Чужое дело не клей, начальник. Не был я в магазине, - шея Мохова вытянулась и тут же укоротилась, будто он хотел втянуть непомерно большую косматую голову в плечи. - По магазинам я не специалист. Угольник со шмотками прихватил между делом у Гоги-Самолета… - И уставился на Антона, стараясь определить, какое произвел впечатление.
- Когда?
- В воскресенье утром.
- Где?
- Толковал же уже: на главном новосибирском вокзале.
- Любопытно… - Бирюков нахмурился. - Как это вы умудрились встретиться с Гоганкиным, если он в ночь с субботы на воскресенье умер?.. Труп его обнаружили в магазине.
- Бодягу разводишь, начальник…
Антон неторопливо достал из портфеля увеличенный фотоснимок мертвого Гоганкина. Мохов с тупым выражением лица долго рассматривал фотографию, потом растерянно уставился на Бирюкова и без всякой надежды сказал:
- Может, Гога-Самолет после встречи со мной копыта откинул.
- К вашему сожалению, нет. На фотографии достаточно хорошо видно, где сфотографирован труп. И еще могу добавить: в магазине обнаружены ваши отпечатки и пустая пачка "Нашей марки", которую вы курили три дня назад. Надеюсь, понимаете, что голословно отрицать такие улики - бессмысленное занятие. Только запутаетесь в доску. Говорите все начистоту.
- Слово даю, не был в магазине! - взвизгнул Мохов.
- Каким образом вещи к вам попали?
- Увел у сявки.
- Сказка про белого бычка… Вы знали, что Гоганкин обворовал магазин или собирался обворовать. Откуда эти сведения?
- Накалываешь, гражданин начальник! - снова закричал Мохов. - Мокроту хочешь пришить? Не выйдет! Не занимаюсь я мокрыми делами. Зачем мне на рога лезть?!
Бирюков поморщился:
- Улики, гражданин Мохов, улики… Кроме чистосердечного признания, вам ничего другого не остается. Неужели не можете понять? Будете говорить правду?
В глазах Мохова появился испуг. Антон глядел на него и все больше убеждался, что Мохов - мелкий, трусливый воришка, способный на любую ложь и предательство ради спасения собственной шкуры. И не ошибся.
Мохов огляделся, словно хотел убедиться, нет ли в кабинете посторонних, и почти прошептал:
- Костырев… Костырев был в магазине, - опять огляделся и еще тише добавил: - Он там кепку свою посеял. Сам мне говорил, что свалилась с головы и в темноте не мог нашарить.
- И Дунечку Костырев ударил?
- Какую Дунечку? Из пивбара "Волна"?.. - Мохов вроде бы задумался, но тут же угодливо закивал. - Ага, и Дунечку Федька саданул железкой, когда со шмотками из магазина выпуливался.
Тонкая нить попала в руки Бирюкову. Наметилось совпадение с показаниями похмельной Дунечки, и он, стараясь эту нить не порвать, сделал вид, что верит Мохову.
- Зачем же вы все краденные вещи в свой чемодан сложили?
- Костырев чистеньким хотел остаться.
- Куда золотые часы дели и одну бритву?
- Загнали по дешевке. Хотели все тряпье сплавить, да на кофточках засветились.
- Кто продавал, Костырев или вы?
- Я, - Мохов жалобно скривился. - Федька заставил. Пусть теперь, гад, идет по делу паровозом. Будет отпираться и крутить динамо - не верь, гражданин начальник.
- А если скажу, что вы не продавали часы и бритву? - спросил Антон и, заметив, как насторожилось лицо Мохова, добавил: - Вы их отдали тому, кто помог отключить сигнализацию.
- Откуда у нас деньги в таком разе? - Мохов оживился. - Тряпки я продать не успел, они все в ажуре, а выручка всего тысяча была.
- Допустим, - согласился Бирюков. - Только… кто у вас опасную бритву купил? Опасные теперь не в моде.
- Костырев их две взял.
- Есть документы, что три. Одну себе, другую вам. Кому третью?
- Групповую мажешь? Не был я в групповой. Костырев в одиночку магазин ломанул. Моя профессия - не магазины.
- А ведь пробовал и магазин обворовать…
- Разок только попытался стать кооператором. Как загремел охранный колокол на всю деревню, с тех пор поллитровкой меня к сельскому магазину не затянешь.
- Кто в этот раз отключил сигнализацию?
- Слово даю, не знаю! - Мохов перекрестил живот. - Крест во все пузо!..
- С чего бы вдруг Костырев пошел на магазин?