– С ума сойти! – протянула она, опомнившись. – Прямо мороз по коже. Ведь та же самая история! Царь Давид послал ее мужа на войну, чтобы затащить ее в койку. Но там – царь! А ты – писарь! Слушай… Так ты это все подстроил? С самого начала?
– Ну, врать не хочу, будто с самого начала… – Он потянулся. – Но мысль такая возникла: приблизить библейскую легенду к нашей серой повседневности. Ведь скучно живем! Я, пока здесь ошивался, полюбил эти игры. Вроде шахмат, понимаешь? Кого куда переставить. Одного в наряд, а жену его, соответственно, сюда. Другого в командировку… А все, повторяю, от скуки.
– Так для тебя мой Паша – пешка?
– Не в нем дело, неужели не понятно? – покачал он головой.
– А я для тебя… – понизила она голос.
– Пока что – средство транспортировки. Справишься с заданием, там посмотрим.
– Слушай… – Она прямо загорелась, до того стало с ним опасно и интересно. – А эти крестики что означают? Кого и сколько раз, да?
– Вроде того, – он сокрушенно вздохнул. – Не представляешь, как это интересно. Особенно начальство стравливать. Люблю, когда у них лбы трещат. Им-то кажется, будто они меня используют, когда друг дружку подсиживают… Ну что, что смотришь? Вас я тоже разыграл. Организовал для Паши командировку на эти курсы через клерков в столице. Через них же – капитанскую звездочку и распределение сюда. Дальше рассказывать?
Она перегнулась к нему через стол.
– Но ты понимаешь, если его пошлют в "горячую точку" и там… убьют, то я тебя своими руками… Ты это понимаешь?
– Надо же, как заговорила! – отстранился он, опасливо косясь на нее. – Ты ведь женой маршала собиралась стать! Где он еще карьеру сделает, как не там? Нет, но если передумала, только скажи. Я ж не гнал его на губу! Сам напросился.
– Ну ты и дьявол…
– Где нам, – махнул он рукой. – Писарь я. Штабная крыса… Вот, кстати, поинтересуйся. Моя настольная книжка, можно сказать. – Он потянулся и снял с полки потрепанную книжку. – "Подпоручик Киже" Тынянова. В школе не проходят, а зря! Там, если помнишь, писарь подпоручика из ничего сделал.
– Помню, – кивнула она. – Из воздуха. И он генералом стал.
– Вот-вот, – продолжал Сережа, глядя на книжку осовелыми глазами. – Писарь-то ошибся, а твой царь не глядя подмахнул. Да им, начальникам и генералам нашим, если хочешь знать, лень хоть страничку прочитать! Подписывают не глядя. И никогда в этом не признаются. И, если кто с умом, пользуются.
Теперь она смотрела на него так, что ему стало не по себе.
– Вон ты какой! – сказала она задумчиво. – А хочешь… Я разденусь? И ты меня сравнишь с Вирсавией своей!
– Потом как-нибудь, – отмахнулся он. – В другой раз. Сначала дело сделаем… И потом, я тебя уже видел раздетой.
– Это где? – спросила она.
– А на пляже. Уже забыла? Так вот ты – лучше! – Он кивнул на репродукцию обнаженной жены царя Давида.
– А я и не собиралась раздеваться, – сказала она. – Просто проверить тебя хотела.
Потом взяла шариковую ручку и поставила на Вирсавии жирный крест.
– Намек понял, – кивнул он, уже откровенно зевая. – Извини, прошлую ночь почти не спал… Но намек я понял. Лучше один большой крест, чем много маленьких. Это по мне. Мой характер. Воровать – так миллион! Иметь – так королеву!
– А разве я не королева? – спросила она, чуть усмехнувшись.
– Но королем меня пока не признала… – сказал он с вызовом.
Довольно долго она смотрела на него в упор. Потом стала перебирать бриллианты, любуясь ими.
– Сколько это примерно стоит? – спросила она.
– Специально не приценивался, но думаю, много. Старинная работа. Двести тысяч баксов, не меньше. Ну что? Вижу по твоим глазам, что согласна.
– Люблю приключения… – вздохнула она. – Наверное, то, о чем ты говорил, очень интересно. Только одно условие. Чтобы завтра же мой Тягунов был дома.
– Ноу проблем, – пожал он плечами. – Что еще?
– Значит, из-за них ты здесь столько просидел? – спросила она. – С твоим-то голосом, даже сорванным…
– Да по-разному, – пожал Сережа плечами, испытывая облегчение. – Сначала из-за них… Потом, говорил уже, эти игры увлекли. Хотя и надоело. Все-таки масштаб не тот. Лейтенанты сопливые, майоры придурковатые… Вот полетим с тобой в столицу. Провезешь мне эти камешки… И сразу подам рапорт на увольнение. Меня, кстати, давно умные люди туда приглашают. Там поинтересней. Генералы, маршалы… Буду дивизии передвигать. Мир или войну определять. Вот это – по мне! А ответственность – на начальство!
– Но петь ты собираешься? – спросила она, глядя теперь на него, как завороженная.
– Исключительно для себя, – категорически заявил Сережа. – Я эту публику, признаться, терпеть не могу. Сопят, хамят, жуют. Мечтаю домик купить под Москвой. С садом. В детстве, помню, любил птиц слушать. Вот и буду им подпевать, лежа на травке. Мечта!
– Такая жизнь очень дорого стоит, – покачала она головой. – Камешков этих, боюсь, не хватит. Ну все, что ли? Я пойду, а то глаза слипаются…
Он молча смотрел, как она поднимается из-за стола.
– Посидела бы, – сказал он. – Свидетели уже ушли. Будут молчать, не беспокойся.
– В другой раз, – сказала она. – Скажи им, чтоб помалкивали.
– Вот если бы ты была со мной, – сказал он изменившимся голосом, – горы бы свернул!
Она задержалась в дверях, потом вышла, ничего не ответив.
…Утром она прибежала в штаб, расталкивая встречных. Хлопала дверями кабинетов, кого-то искала, и все уже знали – кого.
Сережа встал из-за стола, побледнел, когда она накинулась на него с кулаками и площадной руганью.
Потом запер дверь на ключ.
– Я тебе все сейчас объясню, – сказал он. – Сядь, успокойся. На вот, выпей воды.
Наконец усадил ее силой.
– Ты мне что говорил? – кричала она. – Ты что обещал?
– Он рапорт написал! Сам! – перекричал он ее наконец. – Этой ночью! Сам туда просится, добровольно! Он и Прохоров. Прямо с гауптвахты. Тебе показать?
И достал из своего стола два рапорта – капитана Тягунова и лейтенанта Прохорова.
Она затихла. Сережа шагал по кабинету, мерил его из конца в конец.
– Сам? – переспросила она. – Ничего не понимаю…
– А что тут понимать? – остановился он. – Два боевых офицера. Охота им служить под началом писаря…
– А твои спорщики не проболтались? – спросила она. – Меня сейчас интересует только это.
Потом махнула рукой, всхлипнула, вытерла глаза.
– Вру, – сказала она. – Меня больше интересует, кто я для него. Ради своей карьеры он дважды тащил меня в эту дыру. И теперь бросил здесь. А я, как дура…
Оттолкнув его руку, она пошла к двери. Потом остановилась, обернулась.
– А с тобой наша договоренность остается в силе.
И только ушла, как в кабинет проскользнул бессменный майор Холин, правда, на сей раз без повязки. Подмигнул и протянул Сереже деньги. Писарь поморщился.
– Это что? – спросил он.
– Ну как же, Сереженька, мой проигрыш. Остальные еще не отдали?
Сережа смотрел на него, что-то начиная понимать.
– Это ты сказал Тягунову про наш спор? – спросил он, угрожающе поднимаясь из-за стола.
– Ты что? Ты как вообще разговариваешь со старшим по званию? – выкрикнул Холин, пятясь к двери.
– Ну и гнида же ты, товарищ майор! – с чувством сказал прапорщик Горюнов и снова сел за стол. – Дежурство сдали?
– А… Сдал, да, сдал… – Майор Холин, чувствуя послабку, двинулся к столу.
– Ну и как? – подмигнул он.
– Что – как? – не переставал хмуриться Горюнов.
– Будто не понимаешь! – снова подмигнул Холин. – Будто в первый раз. Как она вообще. Поделился бы впечатлениями. Вообще, как они, столичные… Лучше наших баб? – И показал телодвижением, что имел в виду.
– А, это… – Сережа сокрушенно махнул рукой. – Видимость одна, товарищ майор. Смею доложить – далеко им по этой части до вашей супруги!
Какое– то время Холин внимательно смотрел ему в глаза. Руки привычно шарили по ремню. Но -напрасно. Пистолет он уже сдал.
– Ну да, – кивнул он. – Понимаем ваши намеки, товарищ прапорщик. Значит, не нравимся? Жены наши вам наскучили, так? Или думаешь, никто не видел, как Тягунова шла к тебе ночью? А ты попользовался, а потом мужа под пули! Чтоб вам не мешал? Думаешь, не понимаем? Да я б на его месте…
– Так вы скоро там будете, товарищ майор, – широко улыбнулся прапорщик Горюнов. – На его месте.
– Это как? – приоткрыл рот Холин. – За что?
– А чтоб не мешали нам с вашей супругой, – ответил прапорщик. – Сами же говорили. Как только с кем у меня тайная любовь, я мужа сразу – в "горячую точку"! А то не знал, как от вас избавиться. Вот в Чечне, говорят, скоро начнется. Опять кандидатуры будем с "батей" рассматривать.
– Шутишь, что ли? – принимавший все за чистую монету, Холин даже присел. – Да она ж старуха, Шура моя! Ты посмотри, молодых сколько. А эта, Тягунова… Мало тебе?
– Мало! – развел руками писарь. – Или вы думаете, вам майора как сделали? Исключительно из любви к вашей супруге!
Холин посинел, того гляди, хватит удар.
– Вам воды? – приподнялся писарь из-за стола. – Шучу я, шучу… А вы, товарищ майор, помалкивайте насчет Тягуновых. Если желаете до подполковника дослужиться.
Холин что-то пробормотал, потом стал пятиться, с ужасом глядя на всесильного писаря, и вышел, осторожно притворив за собой дверь.
Смелянский приехал к Максу на дачу поздно вечером. Хозяин ждал его, лежа на диване возле камина с горчичником на груди.
– Привет, – кисло сказал он Кириллу, – Ир, уведи Стина, нам надо поговорить.
– Только недолго, тебе нельзя… – сказала жена, уводя огромного черного ньюфаундленда из гостиной.
– По-домашнему лечишься? – спросил Кирилл, раскрывая свой "дипломат".
– Приходится… – махнул рукой Макс. – Ни черта не помогают эти патентованные пилюли. А так дополнительно задействуется чувство патриотизма. Вроде получше… Ну так что за таинственность, что за намеки?
– Для тебя лучшее лекарство – хорошие новости.
– Я уже отвык от них, – сказал Макс. – Только почему ты требовал, чтобы мы встретились вдвоем? Это против наших правил. Кто-то перестал внушать доверие?
– Тут есть что обсудить, – уклончиво ответил Кирилл.
– В тот раз ты сказал, будто следует как-то использовать тот факт, что нас отстреливают, – вспомнил Макс. – Нашел? Только знай, что я начинаю тебя побаиваться. Возможно, ты затеял сепаратные переговоры еще с кем-то за моей спиной. С Аркашей, например. У него в Минюсте и прокуратуре большие связи. Я прав?
– Может, обсудим, наконец? – спокойно спросил Кирилл. – Тебе нельзя волноваться, сам знаешь. Поэтому с хорошими вестями – только к тебе.
– Валяй! – вздохнул Макс. – Ты же непробиваемый. На мое место небось хочешь?
– Нечего там мне делать, – сказал Смелянский, раскрывая "дипломат", из которого вытащил какие-то бумаги. – У нас в совете как в цивилизованных странах. Главный помощник министра – по финансам. Поэтому будь спокоен. Я всегда буду при тебе. Только прекрати жрать водку и разломай свою сауну! Иначе долго не протянешь. А ты еще нам нужен. Неизвестно, кого поставят вместо тебя… Так вот я связался со своими ребятами из ФСБ.
– Я их знаю? – спросил Макс.
– Нет. Тебе необязательно… – поморщился Кирилл. – Можешь не перебивать?
Макс кивнул, лег поудобнее, закрыл глаза.
– Когда они услыхали об этом деле, то очень обрадовались. Сначала я не понял почему. Наконец стало ясно – ведомственные обиды. Генеральный прокурор поручил это дело своему "важняку" Турецкому, о котором ты слышал. Я сказал им: ребята, закон законом, но вам лучше обойтись без санкции прокурора. Они меня поняли правильно. К прокурору не обратились, а стали прослушивать телефон известной тебе певички Светловой. И точно – в первый же день ей позвонил ее бывший муж. Представляешь? Засекли и записали.
– Думаешь, я знаю, о ком идет речь? – спросил Макс, приоткрыв один глаз.
– Это тот самый Тягунов, предположительно – наш киллер.
– Опять киллер! – поморщился Макс. – Скоро станет самой распространенной профессией. Как кандидат наук. Давай нашего назовем условно: биатлонист. Подходит?
– О'кей! – нетерпеливо сказал Кирилл и что-то записал. – Пусть будет биатлонист. Главное, чтоб стрелял хорошо.
– Полагаешь, он так будет стрелять и в кого-то другого? – усмехнулся Макс. – Когда прицелится в тебя – промахнется.
– Шутить изволите, – отмахнулся Кирилл. – Теперь самое главное. Им удалось его выследить, поскольку с бывшей женой они договорились о встрече. Удалось вычислить, откуда он звонил. Наши ребята затеяли с ним драку в кафе, где они сидели, надеясь киллера задержать. Но этот генеральский сынок оказался не промах. Положил их на пол и спокойно ушел.
– Вот бы мне такого телохранителя! – мечтательно сказал Макс. – Мой только целыми днями жрет, думая, что своими габаритами сможет меня заслонить. Извини, давай дальше…
– Другие ребята тем временем проникли в квартиру, которую он снимал. Они нашли там его винтовку, представляешь?
– Еще нет, – сказал Макс, внимательно слушая с полузакрытыми глазами. – Ну нашли. А дальше? Отнесли в прокуратуру?
Кирилл вздохнул, глядя в потолок.
– А, все понял! – воскликнул Макс. – Как это можно использовать, ты хотел рассказать?
– Именно. – Понизив голос, Кирилл склонился к нему и спросил: – Ты уверен, что у тебя нет прослушки?
– До сих пор ты не боялся, – заметил Макс, приподнимаясь на подушках.
– До сих пор мы не имели подобной возможности… – сказал Кирилл. И подал Максу лист бумаги с написанным от руки списком.
– Это что? – не понял Макс.
– А ты прочитай.
– Ну, читаю… Вроде знакомые все лица. Ба, и этот здесь. И этот… А этих я не знаю. Странный список, должен сказать. Обычно мне подают подобные списки, когда выдвигают на Государственную премию. Сначала я вычеркиваю, потом министр, если явный перерасход. Причем он вычеркивает опять же с моей подачи. И ссылается на строгий лимит фонда. По какому принципу составлен этот список?
– До сих пор не понял, да? – усмехнулся Кирилл.
– Слушай, не говори загадками! – вспылил Макс. – Что ты хочешь от этих людей? Их надо премировать?
– Их надо перестрелять, – спокойно сказал Кирилл. – Неужели до сих пор не понял?
– Нет… – Макс смотрел на него, округлив глаза.
– У нас винтовка этого биатлониста. И есть снайперы, которые стреляют не хуже. Им ничего не стоит убивать точно так же – под затылок. Есть возможность убрать кое-кого из тех, кто баламутит общественность. Неужели не понятно? Тут в списке есть и левые и правые. Есть скандальные газетчики. Есть воры в законе. И просто воры. Есть взяточники, обнаглевшие от безнаказанности. Их отстрел – это идеальный рычаг для манипуляции общественным мнением. Каждый выстрел в момент, который избран правильно, повернет общественное возмущение в одну сторону, потом в другую. В конце концов люди успокоятся, когда привыкнут. А всякая сволочь поймет, что неправедное богатство жестоко карается. Что политические спекуляции жестоко наказываются… У нас появится, таким образом, время, чтобы спокойно довести до конца все, что мы затеяли. Я согласен, что список слишком велик. Дай Бог успеть оприходовать хотя бы треть. Вот и отбери эту треть на свое усмотрение.
– С ума сошел? – спросил Макс, глядя на Кирилла. – Переработался? Может, тебе съездить на Канары? Полечиться?
Он отшвырнул от себя листок. Кирилл спокойно поднял и снова протянул.
– Другой возможности не будет, – сказал он. – И ты это понимаешь.
– С чего вдруг? – приподнялся на подушках Макс. – Кирюша, милый, ты понимаешь, до чего ты дошел?
– Мы дошли, – сказал Кирилл. – Страна дошла. А тут появилась уникальная возможность выиграть время. Хотя бы полгода, когда все поутихнет и наконец можно будет заняться делом.
– Но с чего ты взял… – плаксиво сказал Макс и снов схватился за сердце. – С чего ты взял, что это стало возможно?
– Ну да… – усмехнулся Кирилл. – Я понял. Видишь ли, этого биатлониста ищут. Он уже нащелкал семерых из своей винтовки. Теперь из нее будут убивать тех, кто нам мешает. А искать будут его. И на него все свалят. С другой стороны, теперь он под нашим контролем. То есть нам больше не следует его опасаться. Ну что смотришь? Существует баллистическая экспертиза. Что-то вроде отпечатков пальцев, присущих только данному стволу. Понял наконец? Стопроцентная гарантия. Он же не пойдет в милицию с жалобой, что у него похитили винтовку?
Макс уже сидел на подушках и тихо раскачивался, молитвенно сложив руки и прикрыв глаза. Кирилл пожал плечами.
– Пойми, я не мог это сделать, не спрашивая твоего согласия. А ты перепугался, будто увидел себя в этом списке.
– Это ты пойми… – вздохнул Макс. – Стоит только начать. И в следующем списке окажемся мы оба. Об этом ли мы мечтали, Кирюша, дорогой, когда в это ввязались?
– Ты еще расскажи мне про тридцать седьмой год, – сказал Кирилл. И снова протянул список. – Или сделай это по своему усмотрению, или другие это сделают по своему выбору. Ты многих тут знаешь. Если они погибнут, это будет на твоей совести… Ты все теперь понял? Это беззаконие, я согласен, а разве наш совет, как мы его прозвали, серых кардиналов, законен? Поэтому будь последователен. Ты прав, что это может продолжаться очень долго. Только от нас зависит вовремя остановиться.
– Как? – спросил Макс, снова просматривая список.
– Уберем стрелка, – пожал плечами Кирилл. – Уничтожим винтовку… Кстати, этого биатлониста придется ликвидировать. На всякий случай. Но это уже моя забота…
Макс постанывал, хватался то за голову, то снова за сердце, водя шариковой ручкой по списку.
– Возьми карандаш, – Кирилл внимательно следил за ним. – А то всех повычеркиваешь… Треть – мы договорились.
Макс обливался потом. Отодвинулся подальше от камина, взглянув пару раз на полыхающие поленья.
– Бесполезно, – пожал плечами Кирилл. – Весь список у меня в голове. Составлю новый, если бросишь в огонь. Понял, да? Он тоже нелегко мне дался. Для себя я уже составил свою треть… Интересно, совпадет ли с твоим выбором?
– Женщин я вычеркиваю сразу же! – воскликнул Макс. – И не вздумай спорить. Нет, нет и нет!
– Никто не спорит, – ответил Кирилл. – И всего-то две. Но одну я бы оставил. Ты знаешь, о ком идет речь.
– Женя Клейменова? – поднял голову Макс.
– Угадал… Очень много о нас знает. Не как об организации, но знает. Когда-то мне и Аркаше стоило огромных трудов прекратить одно дело, которое возбудила Генпрокуратура. А потом изъять ее статью в газете. Где бы мы сейчас были, если бы не успели?
– Помню, помню, – пробормотал Макс. – Но все равно. Мы, кажется, договаривались: женщин не трогаем.
– Это не женщина, – покачал головой Кирилл. – Это источник опасной для нас информации, неизвестно откуда к ней попавшей. Кстати, фигуранты из того дела, что возбудила прокуратура, тебе ни о чем не напоминают?
– Нет, – покрутил головой Макс. – А что?
– Ладно, проехали… – спокойно ответил Кирилл. – Не напоминают, и не надо. Все?
Он взял список из рук Макса. Пытливо взглянул на его потное, посиневшее лицо.