– Все так, – кивнула она. – Но у нас осталось совсем мало времени. Мы должны им сказать или да, или нет, понимаете? Скажем – нет, значит, теряем всякую возможность ее найти или хоть как-то повлиять на ее судьбу. И во время суда страх за нее будет висеть над Юрой, как топор. Перед ним будет стоять выбор – спасти этого мальчика Игоря или дать шанс Кате. Хотя никакого шанса для нее, как вы правильно заметили, практически нет. Живая Катя – источник нежелательной для них информации. Что-нибудь да расскажет, не так ли? Если соврем, скажем – да, у нас есть сто тысяч баксов, тогда появляется хоть какая-то надежда ее спасти, поскольку есть о чем дальше разговаривать. А также получим выигрыш во времени. Словом, надо действовать, а там посмотрим. Будем работать по ситуации.
Все молчали, не глядя друг на друга. Александр Борисович взглянул на часы. Мы тоже невольно посмотрели. У нас оставалось примерно полтора часа.
– Есть еще один небольшой шанс, – сказал я. – Сейчас в криминалистической лаборатории на Петровке производят идентификацию следов в той машине… Вдруг найдут что-нибудь еще? Например, удастся идентифицировать этого Валеру?
– А если не удастся? – спросила Наташа.
Я не ответил. Снял трубку и позвонил Володе. Он ответил сразу. Похоже, этой ночью он так и не уходил домой.
– Слишком много следов, – сказал он с отчаянием в голосе. – Машина разъездная, а у нас полно министров и их замов. Сколько бы их ни сокращали. Хорошо, твоя Катя была длинноволосая, и ее волосы мы нашли сразу. Кто все прочие, непонятно… В нашей картотеке, сам понимаешь, министры не значатся. Будем искать дальше… А у тебя уже нет времени, да?
– Сколько тебе еще понадобится? – спросил я.
– До конца дня, думаю, закончим. Я вызвал на помощь еще ребят, по указанию Грязнова вся наша лаборатория только тем и занимается…
– Спасибо, я тебе еще буду звонить, – я положил трубку. – Они не справляются, – сказал я, – просто не успевают. Говорит, министров у нас много, а тот бандит, назвавшийся Валерой, – один.
Никто на мои слова не откликнулся. Ничего другого, видимо, не ожидали.
– Итак, нам ничего другого не остается, как принять ваше предложение, – сказал Александр Борисович после затянувшегося молчания. – Но хотя бы бронежилеты вы можете надеть?
– Жарковато в них, – сказал Гена.
По-моему, он в первый раз вмешался в общий разговор.
– Они будут заметны под футболкой, – сказала Наташа. – Это зимой под курткой легко спрятать…
Александр Борисович только развел руками.
– Но хотя бы ты, Юра, возьми мой пистолет. Нельзя к ним ехать безоружным.
И достал своего "макарова" из ящика стола.
– Мне лучше поехать сейчас к себе домой, – сказал я, как только обрел былую уверенность в лице тяжелой и смертоносной игрушки. (Вот, оказывается, чего мне не хватало в последнее время). – И ждать их звонка там.
– Пожалуй, – согласился Александр Борисович. – А наши службы постараются их засечь, хотя маловероятно, что это удастся… Кстати, я получил ответ на свой запрос в ФАПСИ. Они подтвердили – только им, этой организации, под силу слежка и прослушивание такого масштаба. И если прибавить к этому возможность использования машины из гаража Совета Министров, то становится многое понятно…
– Кстати, нас это не касается, Александр Борисович, – перебила начальника Наташа. – Это не для среднего ума. Скажи им, а лучше потребуй, – она навела на меня свой указующий перст, – чтобы Катю привезли к месту встречи сразу же после ваших переговоров. Придумай что-нибудь. Мол, за тобой следят. Или тебя где-то ждут. Или могут тебя заподозрить… Так, по крайней мере, можно будет узнать хотя бы приблизительное расстояние до места, где они ее держат. И тут же свяжись с нами. Мы с Геной будем где-нибудь недалеко от твоего дома. Сразу дашь нам знать по сотовому. И еще к вам просьба, Александр Борисович… Пожалуйста, никакой концентрации спецназа, никаких снайперов, спецмашин и "скорой" возле места встречи. Они все равно заранее все осмотрят.
– Пожалуй… Ну ни пуха, – Турецкий поднялся со своего места. – Правда, не могу обещать, как ты, Наташа, требуешь, что брошу вас на произвол судьбы. Если встреча состоится в центре, что маловероятно, постараемся включить операцию "Перехват". Но начнем действовать лишь после момента вашей встречи.
– Не надо! – категорично сказал Гена. – Они сразу получат сигнал от своих информаторов. Будьте наготове, но не более того. Их информаторы будут следить за нашими гаражами, а также казармами ОМОНа и спецназа. И при малейшем подозрении все сорвется.
Через полчаса я был дома. В моем распоряжении было не больше сорока минут. Я повалялся на диване, попробовал читать, потом слушать музыку, но ничего не получалось… Единственное, что мне удавалось, – не смотреть на часы.
Звонок, раздавшийся точно в тринадцать тридцать, подбросил меня с дивана. Я взял трубку и подошел к окну. Напротив моего дома была телефонная будка, вполне могли звонить оттуда, убедившись сначала, что я приехал домой один. Кто-то там был в этой будке, определенно был…
На самом же деле звонил господин Лекарский, собственной персоной.
– У вас что-то случилось? – спросил он. – Я слышал, они похитили вашу невесту?
– Да кто – они?! – взорвался я. – Что вы все темните, Аркадий Валерьянович! Скажите, наконец, членораздельно – кто? Я не могу все время вести бой с тенью в темной комнате! Может, они – это все-таки вы?
– Я вас понимаю… – вздохнул он. – До сих пор нас подозреваете. Только пока не могу сказать ничего определенного. Сам не все знаю, если честно. Но вы же ввели нас в заблуждение. У вас появилась другая девушка, с которой вы встречаетесь в открытую. Хотя бы нас предупредили… И мы бы не сняли охрану с прежней, Кати Полукаровой…
– Но они почему-то сообразили! – не удержался я.
– Вы правы. Но не совсем. Скажу откровенно, нами были зарегистрированы несколько ее звонков к вам домой, причем глубокой ночью, на которые вы не отвечали. И были в это время с новой девушкой в ночном клубе… Мы так и поняли, что вы с Катей порвали. Особенно когда наши люди увидели вас с новой пассией, с которой, уж извините за откровенность, вы провели остаток ночи…
– Я все понял, – перебил я его объяснения. – Поговорим об этом потом. Сейчас я жду срочного звонка. Дело идет о судьбе похищенной. Поэтому я просил бы убрать вашу охрану, хотя бы на ближайшие сутки. И чтобы они не путались сегодня под ногами и не таскались за мной по всему городу. Иначе вспугнут тех, в чьих руках сейчас Катя. И на этом закончим. Извините.
И только положил трубку, как сразу раздался новый звонок.
– Ну что, всех друзей обзвонил? – послышался насмешливый голос. – И никто в долг не дает, да? Так что нам делать с твоей бабой?
– Деньги со мной, – сказал я, продолжая следить за телефонной будкой. – Все до цента.
В трубке, похоже, поперхнулись от неожиданности.
– Ты это серьезно?
– А ты разве шутил, когда ее похищал? – поинтересовался я.
– Ты мне баки не заливай… Неужели собрал?
– Ты спросил – я ответил. Дальше что?
Видимо, этот вариант они не просчитывали. И теперь этот тип лихорадочно соображал, как быть. В трубке был слышен только шорох. Я даже подумал, что мы чересчур всерьез их воспринимаем.
– Вам деньги нужны или не нужны? – спросил я. – У меня мало времени. За мной должны скоро заехать. Если не хотите, чтобы мои знакомые что-то заподозрили…
– Ты про этого, второго адвоката, что ли?
– Нет, но не важно…
– Или про свою новую бабу?
Теперь промолчал я. Значит, они знали про Наташу с самого начала. Но не поверили? А Бах и его люди – поверили… Вот как проверяется уровень профессионализма. И потому эти подонки похитили Катю, а не Наташу… И тому виной я сам. Катя мне звонила, выясняла отношения, а я ей так ничего и не сказал. И вот теперь она у них. Но я должен их переубедить.
– Да, – сказал я, – а вы не знали? Та, которая у вас, совсем ни при чем. У нас с ней полный разрыв. Тут вы, ребята, промахнулись.
– Не скажи… Бабки ты же за нее собрал, если не врешь?
– Это вы по себе судите. Притом это не мои деньги, – сказал я. – В основном ее родителей и родственников. Кредит в банке взяли. И потом, какая-то совесть и у меня осталась… Она же ни за что пострадала. Понял теперь? Если подслушивал наши с ней разговоры, должен понять. Она поехала из ресторана с вашим Валерой только потому, что у нас с ней – все! И при тебе же она мне сказала, что хотела мне отомстить. А за что они мстят, знаешь?
– Ты мне мозги не пудри… – проворчал абонент несколько неуверенно. – Наплодил баб. Действительно запутаешься.
– Я одно не пойму, – не выдержал я. – Деньги у меня на руках. Я готов их отдать. Я принял твои условия, верно? Чего еще? О чем разговор? Времени у меня в обрез, понял, нет?
– А ты не торопись. Успеешь… Когда она приедет? – спросил он. – Эта новая твоя, Наталья, кажется.
Конечно, он должен был вот так небрежно продемонстрировать свою осведомленность.
– Скоро. Только предупреждаю сразу, с ней этот номер не пройдет.
– Что-то здесь не так. Хитришь ты чего-то… Задумал, наверное, нехорошее. Но только тебе это еще дороже обойдется. Значит, переиграем, раз такое дело. Так и быть, вернем ее, раз не твоя. А в залог оставишь нам свою новую. До приговора суда. Бабки, кстати, можешь оставить себе. Пока. Скажешь, кому надо, мол, нам их отдал, ты понял? А то передашь сегодня, а нас менты заметут в момент передачи… Знаем мы вас. Небось, доллары пометить успели. Ну как тебе новые условия?
– Давай переиграем, – сказал я.
– А ты не спеши! Разговорился… Значит, говорю еще раз: приедешь с новой телкой, понял, нет? И мы еще посмотрим, лучше она или хуже этой. Хуже, значит, врешь. Если правду говоришь, так и быть, заберем у тебя новую взамен той, что у нас сидит.
– Ну уж это дудки! – воскликнул я.
– Ты подожди зарекаться… Говорил уже, бабки останутся при тебе. Если не врешь. А эту твою новую вернем тебе после суда над этим говнюком, которого ты защищаешь… Ну ты понял, о ком речь? И о чем? Получит он свое на полную катушку, вернем ее в целости и сохранности.
– Я – адвокат, – напомнил я. – Мое дело его защищать.
– Плюнь, – посоветовал он. – Адвокаты что, жить не хотят? Еще как! А тут не только жизнь, хорошие связи и знакомства заимеешь. Плюс хорошие бабки при тебе. Мы не жадные. Ну? С этой бабой, да с такими бабками – сразу на Канары. Был там?
– Не приходилось…
– Значит, будешь. Или еще дальше слетаешь. Сейчас есть куда поехать. Согласен? Ну ты где там пропал? Варианты считаешь?
– Привезти я ее могу, – сказал я после продолжительной паузы, все еще наблюдая за телефонной будкой. – А там пусть сама решит. Она сама переживает, что из-за нее так произошло…
– Тоже совесть мучает? – хохотнул абонент. – А ты ей про сто тысяч скажи! И про Канары. И всего-то ей месяц с нами в приятной компании посидеть.
– Я ее неволить не могу, – продолжал я как бы раздумывать. – Еще не знаю, захочет ли.
– Уговорим, – хмыкнул он. – Куда денется. У нас ребята – на подбор. Одну твою уже уговорили. Еще уходить от нас не захочет. Правда, тогда сто тысяч баксов ей не светит.
Мне показалось, что рядом с ним кто-то засмеялся.
– Посмотрим, – сказал я неопределенно. – Так где и когда?
– Прыткий ты, а? Поди ментов с собой приведешь? Ладно, тебе же хуже будет, если что… Весеннюю улицу знаешь? Это в Ховрино…
– Да… – я лихорадочно припоминал, где это находится и как там все выглядит.
– Подъедешь туда через час со стороны Коровинского шоссе, а оттуда прямо к платформе Ховрино. Мы там тебя сами найдем. И без сюрпризов, еще раз предупреждаю!
Он положил трубку. Я продолжал смотреть на телефонную будку. Оттуда никто не выходил. Хотя видно было, что кто-то там по-прежнему находится.
Я решил еще подождать. Через несколько минут оттуда выбежали два подростка, мальчик и девочка, и со смехом погнались друг за другом.
Когда мы с Наташей подъехали на подержанном "фольксвагене", который арендовал нам Гена, к платформе Ховрино, я увидел толпы народа, снующего у электрички. И сразу оценил их замысел. Какой-то силовой захват, погоня или оцепление здесь немыслимы. А главный и самый верный расчет – милиция не станет стрелять в такой толчее. И потом будет трудно со свидетелями. Чем больше людей, тем более в час пик, когда все бегут, тем меньше очевидцев. Раствориться в этом бедламе, сесть в электричку или махнуть через насыпь, исчезнуть за воротами депо – раз плюнуть.
Мы привыкли, что такие рандеву происходят с глазу на глаз, в безлюдном месте. Где-нибудь за гаражами. Так до сих пор было принято, во всяком случае.
Рисковые ребята, ничего не скажешь. Неожиданные, по крайней мере. Хотя кто скажет, сколько в таком месте плюсов, а сколько минусов.
Я оставил Наташу, как условились, в машине, и прошелся до билетной кассы.
Гена должен был сойти с электрички и подойти к табачному киоску. Хотя он и не курил. Оставалось стоять и ждать неизвестно чего. Неприятное ощущение, когда знаешь, что кто-то тебя в такой ситуации разглядывает. Я прошелся еще раз туда-сюда, стараясь не показывать своего волнения. И успокоился, когда увидел Гену. Он внимательно изучал расписание.
– Привез новую бабу? – услышал я негромкий и знакомый голос, прозвучавший сзади. – Не оборачивайся, понял? Только скажи: да или нет.
– Да, – сказал я. – А ты привез?
– Показывай. И только тихо, без глупостей, усек?
На этот раз я развернулся без его приглашения.
Он отдернул руку, автоматически изготовился, принял стойку… Но потом понял, насколько это нелепо в толпе, где толкают со всех сторон. И только сейчас я как следует рассмотрел его.
Он был ладный, высокий, хорошо одетый, с открытым, располагающим к доверию лицом. Будто сошел с плаката, призывающего всемерно крепить и неустанно укреплять – все равно что. Со стороны посмотришь и проникнешься доверием. И еще позовешь такого на помощь в случае, если нападут бандиты.
Он смотрел прямо и широко улыбался. И девушки из толпы на него заглядывались.
– Ну что уставился? – спросил он. – Показывай, какую привез. А потом мы тебе покажем твою, прежнюю.
Наверняка его сообщники были здесь же, рядом, в этой толпе, а Катя была в одной из машин, стоящих возле ближайших домов. Там было несколько иномарок с тонированными стеклами…
– Только одновременно, – сказал я. – И бабки я оставляю себе, верно?
Неплохо в такой ситуации задействовать жадность. Этому охотно верят.
– Я слово держу… А ты, значит, продолжаешь баб менять? – покрутил он головой. Похоже, хотя бы в этом я заслужил его уважение. – Ну ты даешь… Где будем представляться? – спросил он. – Может, вон там, ближе к платформе? Видишь, где мужики спорят, – он указал на кучку полупьяных мужиков, от которых все старались держаться подальше. – Самое место… Ты, кстати, сказал своей, зачем привез? – спросил он. И поспешил меня "обрадовать", не дожидаясь ответа: – А мы Кате сказали. Мол, твой меняет тебя на твою разлучницу.
Он говорил, а сам внимательно следил за моей реакцией. Я в ответ равнодушно кивал. Скорее бы. Хотя насчет спорящих мужиков он придумал неплохо. Там вот-вот начнется драка, к которой можно присоединиться, и в сутолоке замочить кого надо. Все разбегаются, а на месте остается только бездыханное тело.
Вопрос только – чье?
– Неужели не жалко? – удивился он. – Свою бабу нам отдавать? Мало ли куда ее увезем и что там с ней делать будем?
Похоже, я переиграл с равнодушием.
– Мне уже все равно, – вздохнул я. – Все равно жизни теперь не будет. Хоть так, хоть этак.
– Зря ты подался в адвокаты, – посочувствовал он. – Не твое это дело. Тяжело тебе.
– Все мне это говорят, – махнул я рукой. – Тебя как зовут хоть? Не Валера, случайно?
– Неважно, – он закурил сигарету. – Все равно больше не увидимся. Ну, так ты все понял насчет суда? Вор должен сидеть, верно? А насильников сам Бог велел сажать, там их братки сразу определят, как в песне поется: лучше хором, лучше хором!
– Не понимаю, чего мы ждем? – спросил я. – Здесь другая моя женщина, привез сюда, как доказательство, что та мне больше не нужна… Все, как ты велел.
– И сменяемся? – сощурился он, продолжая улыбаться. – Давай! А бабки себе оставишь, все поверят, что нам отдал. А сам – на Канары!
– А ты – на нары! – огрызнулся я. Он уже повторялся и надоел мне с этими островами… – Ну, где она?
– Сказал же, приведешь свою новую, сразу подадим твою прежнюю. А эту заберем. И сразу вернем, как только судья зачитает справедливый приговор… Идем, чего стоишь.
Он говорил и говорил, зорко поглядывая на меня, явно проверяя мои вазомоторные реакции.
– В органах работал? – подмигнул я. – И, наверное, там тоже не на побегушках был, а? Только платили мало. Я угадал?
– Рыбак рыбака… – усмехнулся он. – Сам-то из прокуратуры чего сбежал?
– А еще под блатного косишь, – покачал я головой. – И так бездарно.
Его взгляд стал жестким, глаза сузились, желваки вспыхнули на туго обтянутых скулах. Но он промолчал, сдерживаясь.
– Показывай!
Я оглянулся. Он меня буквально заговорил, а сам подвел к тому месту, где стояла наша машина. Наверное, сразу проследил, откуда я появился.
Краем глаза я старался увидеть, где Гена, но так и не увидел. В общем, так и надо – оставаться незаметным даже для своих. Я еще не знал, как мне действовать, но тут Наташа сама выбралась из "фольксвагена".
Даже я, увидев ее сейчас как бы посторонними глазами, чуть не зажмурился. Сегодня она постаралась на славу. Эффектная, статная, такая, что даст сто очков вперед любой девице с обложки "Плейбоя".
– Так ты зачем меня сюда привез? – капризно сказала она, положив руку мне на плечо и свой узкий подбородок туда же. При этом она не сводила прямого взгляда с моего нового знакомого, чьего имени я до сих пор не знал.
Мне показалось, что публика вокруг чуть замедлила свою мельтешню и все мужчины и женщины стали оглядываться на Наташу. Возможно, мы все трое привлекли их внимание.
Наташа ничего такого вокруг себя не замечала.
– Так где твоя Катя? – спросила она. – Где вы ее прячете?
– Здесь недалеко, – выдохнул мой новый знакомый и обратился ко мне: – Может, познакомишь нас?
– Ты сам мне до сих пор не представился, – сказал я. – И не для знакомства мы приехали сюда, в другой конец города.
– Можешь звать меня Антоном, – сказал он Наташе.
– А ты меня Глафирой, – фыркнула она.
– Вот и познакомились. Так где она? – спросил я.
– А вот она… – он кивнул головой, уверенный, что она уже где-то рядом.
Я обернулся и увидел двух тренированных "быков", между которыми была бледная, как после болезни, Катя. Она стояла, чуть покачиваясь, и смотрела во все глаза – нет, не на меня – на Наташу.
Я тут же вспомнил, как этот "Антон" (тоже перебежчик, вообще-то говоря) только что сказал мне, что Катя все знает про Наташу. Специально ей сказал про мою новую пассию, чтобы проверить ее реакцию, как до этого проверял мою. И потому предложил мне этот обмен – Катю на Наташу, чтобы заодно проверить и меня…
– Катя, – сказал я, чувствуя, как от жалости сдавило мне грудь, – я потом тебе все объясню.