Закончив разговор, они идут к выходу из зала. Старшекурсники уже все поняли, и все - сидящие за столами, стоящие у стен и перил - начинают постукивать костяшками пальцев по дереву. Сигнал подает Брукс, вице-президент, к нему присоединяется Картер Симмонс, казначей клуба, а затем уже и остальные. Паркер стучит громче всех, рассчитывая выделиться и на этот раз. Но уже поздно. Уход Джила, как и его появление, происходит в точно рассчитанное время.
Шум постепенно стихает, и я спешу за ушедшими.
- Отвезем Пола в дом Тафта, - сообщает Джил, когда я переступаю порог "Служебной".
- Что?
- Ему нужно кое-что забрать. Какой-то чертеж.
- Прямо сейчас?
- Тафт в полицейском участке, - объясняет Джил. - Другого такого случая не будет.
Все понятно. Он хочет помочь другу, как это сделал Чарли, хочет доказать, что я был не прав.
Я уже открываю рот, чтобы сказать, что не могу составить им компанию, что им придется обойтись без меня, когда ситуация осложняется. В комнату входит Кэти.
- Что происходит? - спрашивает она с порога.
- Ничего, - отвечаю я. - Идем вниз.
- Не могу дозвониться до Сэм. Мне надо обязательно ее найти. Ты не против, если я сейчас схожу в "Принс"?
Такую возможность может упустить кто угодно, только не Джил.
- Вот и хорошо. А Том съездит с нами в институт. Встретимся на службе.
Кэти готова согласиться, но смотрит на меня и понимает, что все не так просто.
- В институт? Зачем?
- Так надо. Это очень важно. - Тон, которым он говорит, не располагает к дальнейшим вопросам - Джил очень редко дает понять, что в жизни есть дела поважнее его собственных.
- Ладно, - осторожно соглашается Кэти и берет меня за руку. - Увидимся в часовне, хорошо?
Она собирается добавить что-то еще, но тут снизу доносится жуткий грохот, сопровождаемый звоном разбивающегося стекла.
Джил торопливо сбегает по лестнице, мы спускаемся следом и застываем у входа в зал. Кроваво-красная жидкость растекается по полу во все стороны, неся с собой осколки разбитой посуды. В эпицентре катастрофы стоит пунцовый от злости Паркер Хассет. Рядом с ним - поверженный на пол бар, представляющий в данный момент кучу полок, бутылок и всего прочего.
- Какого черта? Что тут происходит? - вопрошает Джил, обращаясь с оцепеневшему от ужаса второкурснику.
- Паркер свихнулся. Кто-то назвал его алкашом, и он принялся все крушить.
Вероника Терри растерянно смотрит на свое белое платье, безнадежно испорченное розовыми пятнами, потом медленно поворачивается к нам.
- Они насмехались над ним весь вечер, - со слезами в голосе говорит она. - Они…
- Перестань! - раздраженно обрывает ее Джил. - Как ты допустила, чтобы он так набрался?
Ожидавшая сочувствия Вероника недоуменно моргает. Стоящие неподалеку перешептываются, с трудом скрывая злорадные улыбки.
Брукс просит официантов поднять бар и принести вино из подвала. Примеряющий на себя роль президента Доналд Морган пытается успокоить Паркера. Из толпы зрителей доносятся свист и неодобрительные выкрики, самые мягкие из которых "пьянь!" и "придурок!". Язвительный смех звучит как оскорбление. Виновник случившегося, изрезанный разлетевшимися осколками стекла, с мокрыми по колено брюками, стоит в центре лужи, похожий на обмочившегося ребенка. Наконец он поворачивается к Дональду, и я вижу, что добром это все не кончится.
Кэти тихонько ахает. Паркер бросается на Моргана, оба падают, сцепившись, и начинают мутузить друг друга кулаками. Зрители наблюдают за схваткой с нескрываемым удовольствием. Симпатий к Хассету не, испытывает никто, и в происходящем они видят справедливое воздаяние за миллион мелких обид и оскорблений, за наглость и издевательства, терпеть которые последние два года приходилось едва ли не всем. Вернувшийся со шваброй официант останавливается на безопасном расстоянии от растекающихся по полу ручейков, среди которых продолжается бой. Противники сплелись в один громадный черный комок, беспорядочное шевеление которого, судорожные движения рук и ног вызывают ассоциацию с пытающимся спастись от наводнения чудовищным насекомым.
- Идем отсюда, - говорит Джил, отворачиваясь оттого, что стало теперь проблемой и головной болью другого.
Мы с Полом молча следуем за ним, осторожно ступая по морю бурбона, бренди и вина.
Дороги, по которым мы едем, похожи на черные стежки, пересекающие широкое белое полотно. За окном свистит ветер, но "сааб" держится уверенно, даже когда Джил давит на газ. На Нассау-стрит столкнулись две машины: кричат водители, мелькают огни, прыгают тени. У северного выезда из кампуса нас встречает выскочивший из будки проктор, жестами показывающий, что проезд закрыт, но мы проносимся мимо. Джил включает третью передачу, потом четвертую.
- Покажи ему письмо, - говорит он.
Пол вытаскивает что-то из-под куртки и передает мне.
- Что это?
Конверт надорван сверху, но я все же различаю штамп в верхнем левом углу.
- Пришло сегодня вечером, - объясняет Джил.
"Мистер Харрис!
Данным письмом извещаю о том, что я распорядился провести расследование относительно выдвинутых против вас старшим консультантом доктором Винсентом Тафтом обвинений в плагиате. Ввиду серьезности данных обвинений и принимая во внимание возможные последствия, мною принято решение провести на следующей неделе заседание Дисциплинарного комитета, на котором будет рассмотрен ваш вопрос и принято соответствующее решение. Прошу связаться со мной для определения времени предварительной встречи. Пожалуйста, подтвердите получение этого письма.
С уважением,
Маршалл Мидоус".
- Он все спланировал заранее, - говорит Пол, когда я возвращаю письмо.
- Кто?
- Винсент. Сегодня утром.
- То есть письмо - это предупреждение?
- Против меня у него ничего нет. Так что он начал с тебя.
В его голосе слышна нотка недовольства. Пол словно намекает: все началось с того, что я толкнул Тафта.
- Но побежал-то первым ты, - негромко говорю я.
Машина слегка подпрыгивает, проезжая над люком, и из-под колес брызжет грязь.
- Я и в полицию позвонил, - говорит он.
- Что?
- Потому его и задержали. Я сказал, что видел Винсента возле Диккинсон-Холла, когда убили Билла Стайна.
- Ты солгал.
Жду реакции Джила, но он неотрывно смотрит на Дорогу. Глядя в затылок Пола, я вдруг испытываю странное ощущение, как будто смотрю на самого себя, как будто я снова в отцовской машине.
- Это так? - спрашивает Джил.
Впереди уже видны белые домики. В окнах Тафта света нет. За домами поднимаются укрытые заснеженными шапками деревья.
- Тафт еще в участке, - бормочет Пол. - В доме никого нет.
- Послушай, ты ведь даже не знаешь, где он хранит чертеж. Как ты будешь его искать? Может, Тафт вообще держит чертеж в другом месте.
- Другого места нет. Он мог спрятать его только у себя дома.
Джил не слушает. Он сбрасывает скорость, притормаживает, но не выключает двигатель, чтобы в любой момент повернуть назад. Не дожидаясь, пока "сааб" остановится, Пол открывает дверцу и выпрыгивает на тротуар.
- Черт! - Джил тоже выходит из машины, оставив ключ в замке зажигания. - Пол!
Ветер относит его слова. Пол поворачивается, что-то кричит, указывая на дом, и бежит к нему по снегу.
- Пол… - Я тоже выбираюсь из салона.
В окнах соседнего дома вспыхивает свет, но Пол не обращает на это никакого внимания. Он поднимается на крыльцо, прижимается ухом к двери, прислушивается, потом негромко стучит.
Ветер завывает между колоннами фасада, сдувает снег с карнизов. Свет в окне соседнего дома гаснет. Не дождавшись ответа, Пол крутит ручку, но дверь закрыта на замок.
- Что будем делать? - спрашивает, подходя к нему, Джил.
Пол стучит еще раз, затем вынимает из кармана куртки связку ключей. Со второй попытки замок поддается, и дверь распахивается. Скрипят петли.
- Стойте, - говорю я. - Нам нельзя туда входить.
Меня никто не слушает. Пол уже внутри. Остановившись на секунду в холле, он осматривается и проходит дальше.
- Винсент? - Его голос разносится по дому. - Винсент, вы здесь?
Голос удаляется. Я слышу быстрые шаги на лестнице, и… все.
- Куда он умчался? - спрашивает Джил.
В доме чем-то пахнет; запах сильный, хотя и идет откуда-то издалека. В спину бьет ветер. Я поворачиваюсь и закрываю дверь. В кармане у Джила начинает звонить телефон.
Я щелкаю выключателем, но света как не было, так и нет. Глаза понемногу привыкают к темноте. Передо мной столовая - мебель в стиле барокко, темные стены и стулья с изогнутыми ножками. В дальнем конце - лестница.
Телефон снова звонит. Джил окликает Пола. Запах усиливается. На столике у подножия лестницы лежит старая афиша, на ней ключи и очки.
Я поворачиваюсь к Джилу:
- Ответь.
На лестнице тоже темно. За спиной у меня негромкий голос Джила:
- Да? Кэти…
Тень накладывается на тень, и лестница выглядит расщепленной, как темнота через призму.
- Что? - восклицает Джил. - Боже…
Он мчится по ступенькам, натыкается на меня, рявкает, чтобы я поторопился, и наконец сообщает то, что я уже знаю.
- Тафта нет в полицейском участке. Его отпустили более часа назад.
На площадке нас встречает пронзительный крик. Это Пол.
Джил нетерпеливо подталкивает меня в спину. Внезапно, как иногда бывает с человеком в. критические моменты, когда волна предчувствия опережает само событие, я понимаю, что мы опоздали. Джил протискивается мимо, сворачивает вправо и бежит по коридору. Мое сознание то включается, то отключается. Ноги движутся сами по себе. Время замедлило ход, мир как будто перешел с третьей передачи на первую.
- О Господи… - стонет Пол. - Господи…
Стены спальни залиты лунным светом. Голос Пола доносится из ванной. Там же источник запаха. Пахнет хлопушками и фейерверком. На стенах кровь. В ванне - тело. Пол стоит перед ней на коленях.
Тафт мертв.
Джил вываливается из комнаты, но я остаюсь у порога. Тафт лежит на спине. Одна пуля вошла ему в грудь, другая между глаз, и кровь еще течет по лбу. Пол протягивает к Тафту трясущуюся руку, а мне хочется расхохотаться. Может, я сплю? Или это запоздалое действие алкоголя?
Джил звонит в полицию.
- Это срочно. На Олден-стрит. Да. В институте.
В притихшем доме его голос звучит чересчур громко. Пол называет адрес, и Джил повторяет его в трубку.
- Пожалуйста, побыстрее.
Пол вдруг поднимается.
- Нам надо убираться отсюда.
- Что?
Туман в моей голове рассеивается. Я кладу руку на плечо Пола, но он выскакивает в спальню, осматривается, заглядывает под кровать, в шкаф, перебирает книги на полке.
- Ее здесь нет… - Он вдруг резко поворачивается, как будто вспомнил о чем-то важном. - Карта. Где моя карта?
Джил смотрит на меня, словно ищет подтверждения, что с Полом действительно не все в порядке.
- Она в сейфе, - говорит он, беря его за руку. - В "Плюще". Там, куда мы ее положили.
Пол отбрасывает его руку и идет к лестнице. Вдалеке слышится вой сирен.
- Нам нельзя уходить, - кричу я ему вслед.
Джил смотрит на меня, пожимает плечами и идет за Полом. Звук сирен уже ближе и пронзительнее. Холмы за окном отливают серым металлическим блеском. Где-то в церкви люди встречают Пасху.
- Я соврал полицейским насчет Винсента, - кричит в ответ Пол. - Мне нельзя быть здесь, когда его найдут.
Мы садимся в "сааб". Джил поворачивает ключ, дает газ, и мотор ревет на нейтральной передаче. В соседнем доме снова зажигается свет. Джил переключается на первую, снова дает газ, шины цепляются за асфальт, и "сааб" приходит в движение. Мы едва успеваем свернуть на соседнюю улицу, как мимо проносится патрульная машина. Через несколько секунд она останавливается напротив дома Тафта.
- Куда теперь? - спрашивает Джил, поднимая глаза к зеркалу заднего вида.
- В клуб.
ГЛАВА 28
В клубе полная тишина. На полу в холле расстелены коврики, но кое-где еще поблескивают лужи пролитого Паркером алкоголя. Скатерти и шторы в розовых пятнах. Нигде ни души. Похоже, Келли Даннер изгнала из клуба всех.
Дорожка на лестнице, ведущей на второй этаж, сырая. У входа в служебный кабинет Джил закрывает дверь и включает верхний свет. Останки разбившегося бара сложены в углу. В камине догорает огонь, но от углей еще идут волны тепла.
Видя на столе телефон, я думаю о номере, который не мог вспомнить, когда у Джила отказал телефон, и внезапно все становится на свои места. На линии случились помехи, и сообщение, отправленное Ричардом Кэрри Полу, не дошло. Тем не менее Кэрри высказал свои требования достаточно ясно. "Скажи, где чертеж, и больше меня не увидишь. Других дел у нас нет".
Тафт отказался.
Джил достает ключ и открывает сейф.
- Вот она, - говорит он, протягивая Полу сложенный вчетверо лист с картой.
Я снова вижу Кэрри: как он подходит к Полу во дворе, как уходит потом к часовне и дальше, к Диккинсон-Холлу, как поднимается в кабинет Билла Стайна…
- Боже… - Джил качает головой. - Что теперь со всем этим делать?
- Надо позвонить в полицию, - предлагаю я. - Кэрри может прийти за Полом.
- Нет, - говорит Пол. - Мне Ричард ничего плохого не сделает.
Впрочем, Джил имеет в виду другое: сбежав из дома Тафта, мы попали в неприятную ситуацию, выпутаться из которой будет совсем не просто.
- Так это Кэрри убил Тафта?
Я запираю дверь на задвижку.
- И Стайна тоже.
В комнате вдруг становится душно.
Джил безмолвно переводит взгляд с одного из нас на другого.
- Мне Ричард ничего плохого не сделает, - повторяет Пол.
Но я помню письмо, которое мы нашли в столе Стайна. "Делаю вам предложение. Результаты вполне устроят нас обоих".
- Еще как сделает.
- Ты ошибаешься, Том, - бросает Пол.
Однако для меня картина становится все более ясной.
- На выставке ты показал Кэрри дневник, и он понял, что его украл Тафт.
- Да, но…
- Стайн даже рассказал ему о том, что они собираются украсть твою диссертацию. Кэрри хотел опередить их.
- Том…
- Потом, в больнице, ты рассказал ему о своем открытии. Даже упомянул о том, что ищешь чертеж.
Я протягиваю руку к телефону, но Пол убирает его подальше.
- Подожди, Том. Послушай меня.
- Он убил их обоих.
Пол тоскливо смотрит на нас.
- Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Ты можешь просто послушать? Ричард ведь сам говорил об этом в больнице. Помнишь? Перед тем как ты вышел в вестибюль. Он сказал, что мы понимаем друг друга, что он беспокоится обо мне, что не может уснуть.
- И что?
Голос Пола дрожит.
- Потом он сказал: "Если бы я знал, что ты задумал, я бы сделал все иначе". Ричард думал, что я знаю или по крайней мере догадываюсь о том, кто убил Билла, и хотел сказать, что действовал бы иначе, если бы знал, что я собираюсь уйти с лекции, не дождавшись ее окончания. Он сожалел, что вовлек меня в неприятности с полицией.
Джил начинает расхаживать по комнате. В камине потрескивают угли.
- Помнишь то стихотворение?
- Браунинга.
- Да. Какую строчку он процитировал?
- "Ты сделал то, о чем другие лишь мечтают. Мечтают? Тянутся к чему всю жизнь, в отчаянии. Стремятся и - бессильны то достичь".
- Почему Ричард выбрал именно это стихотворение?
- Потому что там был портрет дель Сарто.
Пол бьет кулаком по столу.
- Нет! Потому что мы с тобой сделали то, чего не сделали ни он, ни твой отец, ни Винсент. Мы совершили то, о чем он мечтал всю жизнь.
В глазах Пола отчаяние, которого я не видел с той поры, когда мы еще работали вместе, когда он еще, похоже, надеялся, что мы и дальше сможем быть единым организмом, единой мыслью. Тебе давно следовало раскусить этот орешек. Задачка не такая уж и трудная. Мы снова разгадываем загадку, пытаемся разобраться в том, какое значение вкладывал в свои слова человек, которого, как полагает Пол, мы должны знать и понимать одинаково. Но это не так. Я никогда не понимал Колонну или Кэрри так же хорошо, как он.
- О чем это вы? - спрашивает Джил.
Пол по-прежнему обращается только ко мне:
- Картины. Истории об Иосифе. Я же рассказывал тебе о них. Просто тогда мы не понимали, к чему клонит Ричард. "Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, - и сделал ему разноцветную одежду".
Он смотрит на меня с надеждой, ожидая хоть какого-то сигнала, хоть намека на то, что я понял.
- Это подарок, - говорит наконец Пол. - Ричард считает, что сделал мне подарок.
- Подарок? - Джил недоверчиво смотрит на него. - Ты что, рехнулся? Какой еще подарок?
- Вот этот. - Пол разводит руками, включая в этот жест все. - То, что он сделал с Биллом. То, что сделал с Винсентом. Он отдает мне все, что я нашел в "Гипнеротомахии". - Он произносит это с жутким спокойствием, непоколебимой уверенностью, вокруг которой вращаются и страх, и гордость, и сожаление. - Тридцать лет назад его обокрал Винсент. Ричард решил, что не позволит ему сделать то же самое со мной.
- Кэрри обманул Стайна, - говорю я, понимая, что не должен позволить ему стать жертвой человека, играющего на слабостях сироты. - Он солгал Тафту. Он и тебя обманет.
Однако для Пола все сомнения уже позади. За недоверием и ужасом в его голосе ощущается нечто напоминающее благодарность. Мы словно стоим в другой, снятой внаем, комнате со взятыми на время картинами, словно присутствуем на еще одной выставке, выставке в музее отцовства, построенном Кэрри для сына, которого у него никогда не было, и жесты в музее столь величественны, что мотивы уже не важны. В этот миг я вдруг осознаю, что мы с Полом не братья и что веры у нас различны.
Джил встает между нами и начинает что-то говорить, пытаясь вернуть нас к вещам более прозаическим, но в этот момент из коридора доносится звук шагов. Мы, все трое, умолкаем.
- Что еще за чертовщина? - бормочет Джил.
- Пол, - слышится из-за двери голос Кэрри.
Я замираю.
- Ричард.
Пол подходит к двери и, прежде чем мы успеваем остановить его, открывает задвижку.
- Убирайтесь отсюда! - говорит Джил.
Но Пол уже открыл дверь.
На пороге стоит Ричард Кэрри. На нем тот же, что и вчера, черный костюм. Глаза дикие, испуганные.
- Мне нужно поговорить с Полом наедине, - хрипло говорит он.
Пол видит то же, что видим мы все: размазанное кровавое пятно на воротничке рубашки.
- Убирайтесь отсюда! - повторяет Джил.
- Что вы сделали? - говорит Пол.
Кэрри смотрит на него, потом поднимает руку и протягивает что-то Полу.
Джил протискивается в коридор.
- Выходите.
Кэрри как будто и не слышит его.
- Он у меня, Пол. Чертеж. Возьми, он твой.