- Ты спокойно слушать можешь? Что это, я не понимаю, за нервы у тебя.
- Да ты, кому хочешь, их вытянешь. Говори быстрее.
- Быстрота нужна не в этих случаях. Одним словом, тот в другой подъезд зашел. На втором этаже позвонил и медовым таким голосом спрашивает: "Галя дома?"
- Галя? Та-ак. А потом?
- Потом через полчаса вышел. И домой поехал.
- Куда?
В этот момент дверь открылась, и вошел Бескудин.
За столом у себя в кабинете он всегда казался массивным, солидным и даже старым, особенно когда надевал очки, чтобы прочесть какую-нибудь бумагу. А на самом деле это был невысокий худощавый человек лет сорока пяти, подвижный, быстроглазый, светлые редкие волосы, зачесанные гладко назад, курчавились на висках.
Увидев Устинова, он быстро, словно спеша куда-то, сказал:
- Прибыл, значит. Докладываешь уже. Уже докладываешь?
Устинов, привстав, смущенно откашлялся, собираясь что-то ответить, но его опередил Виктор:
- Мы как раз к вам собрались, Федор Михайлович. Интересные данные по той группе.
- Ах, все-таки собирались? Ну, так вот, я сам пришел.
Бескудин расположился за столом Устинова, оперся локтями, собираясь слушать, но туг же, словно спохватившись, вытащил из кармана пиджака папиросы и зажигалку, положил перед собой и сказал, приняв прежнюю позу:
- Ну, давай, давай докладывай.
Устинов передвинул стул и сел так, чтобы видеть обоих собеседников, потом не спеша повторил свой рассказ.
- И где живет этот парень? - заинтересованно спросил Бескудин.- Где живет?
Устинов назвал адрес.
- Все? - спросил Бескудин.
- Остальное он узнает.- Устинов кивнул на Виктора.- Это уже нетрудно, я полагаю.
Виктор иронически отозвался:
- Конечно. Главное сделано.
- А что гебе дал райком? - спросил Бескудин, повернувшись к Виктору, и тут же поспешно закурил, щелкнув зажигалкой.
- Райком мне дал причину,- задумчиво ответил Виктор.
И Устинов тут же насмешливо вставил:
- Мы ищем людей, а он ищет причины. Вот такое у нас разделение обязанностей.
- А ты помолчи, помолчи,- оборвал его Бескудин и снова заинтересованно обернулся к Виктору.- Ну и что за причина?
И опять щелкнул зажигалкой, она была новенькой, замысловатой, и Бескудин ею любовался.
Виктор передал разговор в райкоме и с ударением закончил:
- Это очень важно. Так важно, что трудно сразу охватить. Особенно некоторым.- И он насмешливо покосился на Устинова.
- Ладно тебе, ладно,- раздраженно махнул рукой Бескудин.- Сейчас есть кое-что поважнее, и это действительно надо "охватить". Вот адрес...
Виктор насторожился. Оперативное чутье Бескудина не раз поражало его. Федор Михайлович умел увязывать, казалось бы, совсем не связанные между собою факты, ухватываясь за почти незаметные детали и обстоятельства, на которые никто другой не обращал внимания, ибо они приобретали значение только в связи друг с другом. Но по этой связи догадаться было почти невозможно. А вот Бескудина вдруг осеняли догадки.
- Вот адрес...- повторил Бескудин, откинувшись на спинку стула, и уставился глазами куда-то в пространство.
"Увязывает,- подумал Виктор.- Ищет чего-то".
- Ты говорил, он в тот вечер нервничал, спешил куда-то...- тем же тоном продолжал Бескудин.
- Кто спешил? - удивился Виктор и тут же вспомнил.- A-а, так это Карцев спешил!
- Вот именно, именно,- закивал головой Бескудин.- Спешил Карцев. А он связан с парнем по тому адресу. Компания не дай бог. И в тот же вечер там - зверское избиение. Хулиганы напали на человека. Помните?
Тут Бескудин, наконец, посмотрел на своих собеседников.
- М-да, цепочка,- пробормотал Устинов.- Ловко это вы.
- Ловко это не я, ловко они,- многозначительно поднял палец Бескудин, но тут же махнул рукой.- Впрочем, не очень, не очень.
- Я вспомнил это дело,- сказал Виктор.- Но тогда... Тогда... Нет! Там ведь они машину вздумали перетаскивать. С озорства начали, глупого притом. Там не чувствуется опытного главаря, Федор Михайлович. А здесь должен такой быть,- и убежденно покачал головой.- Не-ет, то другая группа.
- Рассуждай, рассуждай,- одобрил Бескудин.- Охватывай. Значит, по-твоему, не та?
- Не та.
- Кто ее знает...
Он задумался.
- А по-моему...- начал было Устинов.
Но Бескудин перебил его:
- Гадать нечего. Тот случай в переулке из виду упускать нельзя. Ты подключишься,- кивнул он Устинову, потом задержал на нем взгляд и неожиданно спросил: - Значит, сегодня, в троллейбусе они ни о чем таком не говорили?
- Нет,
- Ну, а когда прощались?
- Спорили. А о чем, не понял.
- Не слышал или не понял?
- Если точно, то не понял. Возможно, и ослышался.
- О чем именно шла речь?
- Странную какую-то фразу Харламов сказал. Это уже напоследок. "Но долбить придешь. А то..." Чего "а то", не расслышал. Далеко стояли.
- Гм,- с сомнением покачал головой Бескудин.- Странное дело - "долбить". Чего это они долбить собрались?.. Это слово, значит, расслышал?
- Расслышал.
- Все-таки эта группа того... опасная. Если и не со творили, то сотворят. Поэтому - что? Поэтому вот что. Мы уже знаем троих, почти знаем. Кто они? Первый - Карцев, второй - этот парень, Харламов, третий, вернее третья,- какая-то Галя.
- Выходит, за три дня узнали трех человек,- вставил Устинов.
И Бескудин подхватил:
- Именно! И только один из них ясен. Плохо! Плохо и медленно! - он сердито взглянул на Виктора.- Комбинируй с этими тремя и ищи. Путь к главарю ищи, путь, чтобы расколоть группу, ищи. Прежде всего выяснить, что собою представляют те двое, а тогда уже - план комбинации с выходом на главаря. Потом еще день-два - и все! Дымится группа-то, вот-вот пожар устроит. Ишь ты, долбить чего-то вздумали!
Это словечко, видимо, не давало ему покоя.
Вскоре, сам того не зная, Виктор нанес весьма ощутимый удар по планам Гусиной Лапы. И тем не менее удар этот был преждевременным, Виктор спешил и горячился.
На следующий день после разговора с Бескудиным Виктор побывал в доме, где жил Николай Харламов/посмотрел домовые книги, осторожно побеседовал кое с кем из жильцов, потом встретился с участковым уполномоченным местного отделения милиции, прекрасно знавшим всех "своих" хулиганов-подростков, в том числе, конечно, и Харламова.
Виктор поехал и на завод, где этот парень работал и где, как выяснилось, работает Анатолий Карцев. Теперь ему стало ясно, как они познакомились. В сопровождении мастера Виктор прошелся по цеху, решив разглядеть Харламова поближе. Карцев в тот день работал в другой смене, и риска встретиться с ним не было.
Короче говоря, Виктор собрал, казалось бы, немало сведений о Харламове, узнал кое-что о его жизни, о его характере и повадках. Но и толькр.
Никаких "выходов" на главаря группы Виктор пока не получил. Он установил, что Харламов, кроме Карцева и неведомой пока Гали, был связан в основном с парнями, жившими в соседних домах. Парни эти доставляли немало хлопот дружинникам с ближайшей фабрики и отделению милиции, но в данном случае особого интереса не представляли, это были, в общем, мелкие хулиганы. Но одна деталь настораживала Виктора: уж очень нагло, задиристо вел себя во дворе и на улице Харламов, даже по отношению к более взрослым парням, словно давая понять, что за ним стоит кто-то поопаснее и посильнее. И его действительно побаивались.
Теперь следовало заняться Галей. Поэтому на следующий день Виктор поехал туда, где эта Галя жила и где жил, в другом лишь подъезде, Карцев. В том доме у Виктора уже были знакомые - он хорошо запомнил чету пенсионеров и бойкую маленькую Зою. Но прежде он решил заглянуть в отделение милиции к Федченко. Теперь уже было чем поделиться с ним, да и Галя жила на его "территории".
Федченко встретил Виктора хмуро и, еле поздоровавшись, спросил:
- Что ж, милый человек, признаков не подаешь? Сам тебе уже звонил, да разве застанешь?
Виктор рассказал ему о Харламове и, в свою очередь, поинтересовался Галей. Но у Федченко никаких сведений о ней не оказалось.
- Выходит, ни в чем она не замечена, раз сигналов у меня нет,- уверенно сказал он.- Если что, непременно сигналы бы поступили. У меня дело крепко поставлено.
- Это все так, одни утешения, знаете,- отозвался Виктор.
- Стараюсь,- неопределенно ответил Федченко и солидно расправил усы.
Про себя он был доволен встречей.
А Виктор, выходя из отделения милиции, раздраженно подумал: "Черт знает что. Время только зря на него убил".
Заскочив по дороге в первую попавшуюся закусочную и наскоро проглотив какой-то странный на вкус "харчо", Виктор поспешил к дому, где жила Галя.
Естественно, разговоры там он вел осторожно, притом самые общие, обо всех молодых людях, живущих в доме, на предмет организации их культурного отдыха, самодеятельности и т. п., и ни у кого такие вопросы подозрений, конечно, не вызвали.
Каково же было его удивление, когда все, с кем он только ни говорил, в один голос подтвердили безупречную Галину репутацию. "Тихая она, совсем тихая,- говорили ему.- Подружек ее не знаем, знакомых и подавно. И не ходит к ней никто. А работает в ларьке, у вокзала".
Вот и все, что узнал за целый день Виктор.
Уже вечером, возвращаясь домой, усталый и раздосадованный безрезультатностью своего последнего визита, он вдруг вспомнил, что не всех, кого следовало, повидал в доме, где живет Харламов. Некоторое время в нем боролась усталость со скребущим чувством не до конца выполненного дела, и, наконец, последнее все же победило. Вздохнув, Виктор нехотя вышел из троллейбуса, который прямиком вез его домой, и стал соображать, как ему быстрее добраться до новой цели. Потом направился к видневшейся вдали станции метро с огненной буквой "М" над входом.
Идти было тяжело. После недавних вьюжных холодов внезапно наступила оттепель, и ноги вязли в мокром, липком снегу: взбалмошная московская зима то и дело преподносила такие сюрпризы.
Спустя некоторое время Виктор уже подходил к нужному дому.
И тут вдруг он увидел на противоположной стороне полутемного переулка группу парней. Они громко и оживленно обсуждали что-то. По их развязным манерам, по словечкам, долетавшим оттуда, по тому, как они курили, сплевывая себе под ноги, не трудно было догадаться, что это за компания. Чуть поодаль стояли еще двое парней. В желтоватом, расплывающемся свете висевшего невдалеке фонаря Виктор узнал одного из них. Это был Харламов.
Виктор остановился и стал наблюдать.
...Между тем Розовый отнюдь неспроста вот уже битых два часа толковал с бойким пареньком Пашкой Авдеевым. Это была просто удача, что он, наконец, вспомнил сегодня про Пашку.
Еще три дня назад, в тот самый вечер, когда они долбили эту проклятую стену и Генка Фирсов выкинул свой номер,- в тот самый вечер Гусиная Лапа отозвал его в сторону и велел срочно подыскать именно такого парня, как Пашка. Все последующие дни Розовый ломал себе над этим голову, но ничего не мог придумать. А Гусиная Лапа каждый вечер с нарастающей тревогой спрашивал, нашел ли Розовый нужного парня. И вот вчера, когда со стеной было покончено, Гусиная Лапа предупредил: "Последний у нас срок - среда. Понял? Не найдешь, гляди тогда".
Дело было затеяно и впрямь нешуточное, невиданное еще дело, лихое и опасное. Он, Розовый, знал про это, ему одному доверился Гусиная Лапа. Остальные ничего не знают, думают: так, мелочь, вроде того ларька. Если им сказать - враз струсят, особенно Толька Профессор. Они узнают потом, когда дело будет сделано, и деться им тогда будет некуда. Даже Галя и та, наверное, ничего не знает.
Между прочим, именно на нее сейчас и рассчитывал Розовый, вспомнив, наконец, про Пашку. Еще бы! Они с Галкой и не такие номера откалывали.
А приказ Гусиной Лапы заключался в том, чтобы Розовый нашел шофера, которому можно абсолютно довериться, словом, "своего парня", и к тому же отчаянного.
Вот таким человеком и был, по мнению Харламова, Пашка Авдеев. Правда, пока что он удоцлетворял только двум из трех требований. Он "шоферил" лихо, до дерзости, любил "левачить", н потому не было у него больших врагов, чем строгие орудовские инспектора.
Конечно, "своим", да еще абсолютно, Пашка не был, но, по мнению Розового, он для этого вполне созрел. Подбить Пашку на какое-нибудь рискованное дело, казалось ему сейчас, тем более просто, что мечтой Авдеева было скопить деньги на машину, не новую, конечно, а хотя бы подержанную, которую он потом уже сам доведет до совершенного "блеска" и заставит работать "как часы". Ни о чем другом Пашка, казалось, говорить вообще не мог.
И еще одно обстоятельство притягивало Розового к этому парню. Он догадался, что у Авдеева уже было кое-что скоплено. А самым страстным и постоянным стремлением Розового было погулять и выпить на чужой счет. Для этого у него был разработан даже свой метод, хитрый и, как ему казалось, безотказный. Только бы попался подходящий "фраер" с деньгами. И вот сейчас такая возможность, кажется, тоже перед ним открылась.
Поэтому Розовый в тот вечер старался вовсю, обрабатывая Пашку, в страстной надежде убить сразу двух зайцев.
- ...Девочка - блеск,- вкрадчиво говорил он, отведя того в сторону от остальной компании.- Красотка такая, что закачаешься. Как в кино.
Пашка снисходительно усмехнулся.
- Женщина никогда не бывает такой красивой, как автомобиль.
- Ты что, совсем чокнутый? - удивился Розовый.- Да ты только на нее посмотришь - ножки, мордашка и все такое прочее, И тут уж не беспокойся, порядок будет. Раз, два в ресторанчик - и готово.
- Ладно, поглядим,- без особого энтузиазма согласился, наконец, Пашка.- За поглядеть деньги не берут. А они мне на данном этапе для другого дела требуются.
- Будет! - быстро, подхватил Розовый.- Куча денег будет. Со мной, брат, не пропадешь. Ты за меня держись. Ясно? Я такое тебе устрою - не приснится.
...Вот в этот-то момент наблюдавший за ними Виктор Панов и решился на рискованную комбинацию. Двигали им при этом досада, что не удалось сегодня выполнить до конца задание Бескудина, и горячность, и, главное, нетерпеливое желание скорее нанести первый, ощутимый удар по опасной группе. А подтолкнуло его то, что в группе парней, стоявшей невдалеке от Розового, он заметил одного, который сегодня утром видел его вместе с участковым уполномоченным, когда они шли по этому переулку.
Решившись, Виктор не торопясь пересек мостовую и на виду у всей сразу насторожившейся компании подошел к Розовому.
- Привет, Коля,- спокойно сказал он и протянул руку.
Розовый невольно пожал ее.
А Виктор все тем же спокойным и уверенным тоном, не давая ему опомниться, прибавил:
- Ну-ка, отойдем на минутку. Два слова тебе надо сказать. Ребята тебя извинят, надеюсь.
Он взял Розового под руку и увлек за собой, краем глаза заметив, как возбужденно зашушукались парни у него за спиной, подозрительно поглядывая вслед уходящим.
Только через минуту Розовый, наконец, пришел в себя и угрюмо спросил:
- Чего надо-то?
- Ничего особенного,- усмехнулся Виктор.- Не вспоминаешь меня?
- Ладно в жмурки-то играть.
- А я не играю. Как работается? Григорий Семенович не обижает?
Так звали мастера в смене, где работал Розовый. И тот, растерявшись, ответил:
- Не обижает.
- Ну, и порядок. Будь здоров,- сказал Виктор и снова потряс ему руку.
Когда, все еще хмурясь, Розовый возвратился к своим, один из парней враждебно спросил:
- Ты с кем это водишься?
Розовый задумчиво пожал плечами.
- С завода один гам.
- Я те дам "с завода",- со злостью возразил тот.- Потявкаешь у нас.
...Между тем Виктор, подъезжая к дому, думал о незнакомой ему Гале, о которой так и не удалось узнать ничего путного. Думал он и о Харламове. Теперь тот уж непременно побежит оправдываться к главарю, сломя голову побежит, скорей всего завтра же. Надо будет присмотреть за ним.
И Розовый действительно побежал на следующий же день, но побежал... все к той же "тихой" Гале.
Это было уже совсем странно.
Глава V. "СВОИ ДЕВОЧКИ"
Мария Алексеевна сразу обратила внимание на этого пассажира. Высокий, стройный, светлая барашковая шапка и такой же воротник на модном пальто красиво оттеняли его смуглое лицо с большими, выразительными глазами и тонкими, тщательно подбритыми усиками, лицо было энергичное, веселое и сразу запоминалось. От всего облика этого человека исходило ощущение уверенности и силы.
Его провожали двое приятелей и высокая рыжеватая женщина в меховой шубке, женщина была красивая-" ярко подведенные глаза, ослепительная белозубая улыбка. Компания расположилась в купе - пассажиров в этот зимний день было мало. Открыли бутылку шампанского, говорили смешные тосты.
Потом, когда поезд уже тронулся, Мария Алексеевна узнала пассажира поближе. Он был весел, разговорчив, утонченно вежлив и буквально покорил ее своей щедростью. То и дело заходя к ним с Соней в служебное купе, он угощал их дорогими конфетами, редкими фруктами - гранатами, персиками, рассказывал смешные анекдоты. Его звали Роберт, и он им чрезвычайно понравился за двое суток пути.
Когда поезд уже подходил к конечной станции, Роберт, улучив момент, сказал Марии Алексеевне, понизив голос и проникновенно устремив на нее свои громадные черные глаза:
- Ах, дорогая, если бы вы могли оказать мне одну пустяковую услугу.
- Что же вам надо, Роберт? - улыбнулась Мария Алексеевна.
- Вы когда поедете обратно?
- Через двое суток.
- Я должен передать своему приятелю чемодан, он бы встретил вас на вокзале. О, мне так неудобно утруждать вас, но я оказался в очень неловком положении... Да вы его помните, конечно. Он провожал меня. Такой толстый и лысый. Я вам буду очень благодарен. Очень. Понимаете?
Она согласилась.
На следующий день Роберт привез ей чемодан и при этом сунул три красненькие десятки.
Так началась их дружба, такая выгодная для Марии Алексеевны.
Роберт часто наведывался в Москву и жил подолгу. Мария Алексеевна не задумывалась над тем, кто он, где работает. Она лишь исправно возила чемоданы, ящики, иногда по два, даже по три сразу. Ее встречали и провожали самые разные люди, но чаще всего Роберт. Однажды он зашел даже к ней домой, когда не было мужа - Григорий Афанасьевич, начальник поезда дальнего сле-давания на другой дороге, тоже подолгу находился в поездках. О нет, тут не было никакой "романтической" подкладки, Мария Алексеевна была уже не в том возрасте, чтобы заводить какие-нибудь шашни. Отношения с Робертом были чисто деловые.