Он не спускал с меня глаз.
– Что? После всего, что я сказал… – Он готов был немедленно вышвырнуть своего школьного товарища из комнаты. – После всего этого ты хочешь, чтобы я помог тебе украсть какого-то капо или как там его называют? Ты меня разве не слышал?
– У меня нет выбора, Микки.
Он вздохнул.
– Сочувствую. Ответ прежний: нет. Проси меня о чем-то другом, все сделаю, но только не это. – Он обвел глазами помещение. – Все это принадлежало нам семьдесят восемь лет. Двое моих взрослых сыновей не хотят этим заниматься. Один юрист, другой врач, можешь себе представить? Не хотят потрошить камбалу.
– Микки…
– Нет.
Я глянул на фотографию его отца на стене.
– Человек, о котором я говорю, был тогда начинающим политиком. Думаю, что люди, знавшие его, понимали, кто он такой на самом деле. Сплошные амбиции. Давил всех, кто вставал у него на пути. Ты знаешь, кто убил твоего отца?
– Знаю, – выпалил Микки. – Заканчивай разговор. Пошел вон отсюда! Или я позову одного из своих больших парней.
Он взялся за телефон. Разве будет Микки Карлуччо сам вышвыривать людей из своего кабинета!
– Человека, которого я пригласил на ленч, – добавил я, – зовут Кайл Маккендрик. Так или иначе, к вечеру он будет либо мертв, либо в тюрьме. Либо я, либо он.
Он посмотрел на меня как на сумасшедшего, но положил трубку.
– Маккендрик?
– Думаю, это он распорядился убить Мириам и Рики. Он тогда строил большую империю. Не спрашивай меня, зачем он это сделал. Не могу тебе сказать. Я все думал…
– Не проси! – заорал Микки. – Не смей меня просить. Господи, Бирс, я полжизни старался пережить то, что случилось с моим отцом. Ты думаешь, это легко?
– У меня были жена и сын. Я знаю: нелегко.
– Ну, да! Да! Вали теперь все и на меня. Господи, ну за что мне все это? Ты выглядишь так, словно все это время тебя держали в холодильнике, а я – старый человек, Бирс! У меня обязанности. Я отвечаю за людей.
– Извини. Если бы у меня был другой выход…
– А ты найди! – заорал он.
– Не могу. Кроме того…
– Что еще?
– Когда убивают человека, которого любишь, нужно как-то все выяснить. Ты пытался это сделать?
Он молчал. Смотрел на фотографию на стене. По щекам потекли слезы. Он замотал головой, заскрежетал зубами, выругался.
Мне стало очень стыдно за себя.
– Знаешь, почему ему отрезали пальцы? – спросил Микки.
– Понятия не имею.
– Они сказали, что это – вопрос вкуса. На вечеринках он играл на пианино. Очень плохо. Это была шутка!
Микки грохнул кулачищем по столу. Счета, ручки, мобильный телефон и мелочь разлетелись по сторонам.
– Это была шутка, – сказал он тихо. – Маккендрик смотрел на то, как старый ублюдок Гверини резал папу. Через несколько лет Гверини нашли мертвым в машине, где-то на полуострове, и все досталось Маккендрику. Он сейчас владеет всем нашим городом.
– Это было после того, как меня посадили.
– Да. Гверини был шутом. Если бы кто-то вздумал вести историю всех этих событий, то написал бы, что главным человеком здесь был Маккендрик. Летописец бы написал, что все менялось, и люди, такие как мой отец, принадлежали к мертвому поколению, которое никогда этого не понимало. Сейчас не тот мир, в котором мы жили, Бирс.
– Я заметил.
– Жаль. Жаль, что туда не вернуться. Ни мне, ни тебе, никому.
– Я не хочу возвращаться, – убежденно сказал я. – Просто хочу поставить все на свои места. И вернуть память. Ничего больше.
Микки пожал плечами. Он снова владел собой.
– Это то, что я слышал, – сказал он. – Думаю, это правда, хотя утверждать не берусь. Могу лишь сказать, что Маккендрик – большой человек. Сейчас – особенно.
Я кивнул.
– Он – мошенник в шелковом костюме, – сказал я. – Обманывает сам себя, думая, что он нечто большее. Твой отец сказал бы, что это – верный признак слабости. Человек должен быть тем, что есть, а не тем, что он о себе воображает.
Микки скорчил гримасу, сунул руку в ящик стола и вынул две сигары. Я отклонил предложение, смотрел, как он зажигает свою сигару.
– Вроде мы пришли к общему мнению? – сказал Микки, слегка улыбнувшись.
– Надеюсь.
Он рассмеялся, выпустил облачко дыма над лысой головой.
– Почему это должен быть я, Бирс? У тебя что, нет больше ни одного друга?
– Ни одного, – солгал я.
Он поднялся из-за стола, выглянул из окна и посмотрел вниз, на рынок.
– Поговорим, – сказал он.
Элис была на улице, у ворот, рядом с прилавком, где торговали рыбным рагу. Дрожала в голубом китайском жакете. Туман был нешуточным. Над изогнутой крышей рынка я смутно различал серебристый диск солнца, пробивавшегося сквозь толстое серое одеяло. Тепла от него не было. Город мерз в такую погоду. Туристы выходили из гостиниц, полчаса тряслись на улице и в трамваях и бежали обратно – кто в отель, кто в кафе Эдема, стараясь согреться и думая, чем бы занять себя до наступления вечера.
Мне такая погода была только на руку. С паромов шел поток людей, приехавших на работу из пригорода. Они грустно смотрели на свои офисы в Вестмонте. Maленькая река гуманоидов текла в одном направлении, не желая, чтобы что-то встало у нее на пути. Стэп придет не один, потому что понимает, что я не дурак. А вот на вертолете ему сегодня не добраться. У меня были возможности и парочка заготовленных сюрпризов.
К тому же у меня была Элис и ее команда. Шесть китайских подростков стояли возле нее, принюхиваясь к рыбному рагу, хмурились на девушку, которая его варила, потому что еда пока еще не была готова.
Выглядели они не самыми лучшими людьми на планете, но в сложившейся ситуации мне было не до разборчивости.
Один, самый высокий, лет около двадцати, с длинным дерзким лицом и агрессивной манерой уличного панка, подошел ко мне и сказал:
– Деньги. Мистер Хо говорит, у тебя есть деньги. Я улыбнулся.
– Кто такой мистер Хо?
Он посмотрел на Элис. Та ответила ему злым взглядом.
– Босс, – лаконично ответил парень.
– Мистер Хо – хорошо информированный человек.
– Плати сейчас. Предоплата.
– Ты мне выдашь квитанцию? Это облагается налогом?
Он уставился на меня, не в силах переварить то, что я сказал.
Я взял его за руку.
– Рассчитаемся потом, э… я не расслышал твоего имени.
– Без имени.
– Хорошо. Рассчитаемся потом, Без Имени. Иди, работай.
Я вынул из кармана пачку и помахал перед его носом.
– Тебе заплатят. Если постараешься, прибавлю еще, а мистеру Хо об этом не скажу. Согласен?
Он посмотрел на меня снизу вверх, кивнул и пошел договариваться со своей бандой. Они не вернулись. Я воспринял это как знак согласия.
– Где ты выкопал этих людей? – прошипела Элис, когда они все еще перешептывались друг с другом.
– Я не выкапывал. Думал, что ты их нашла.
– Ты с Лао Лао договорился. Нечего меня обвинять.
Интересно. Я бы порасспрашивал, если бы у меня было время.
– Неужели Лао Лао знает таких панков? – недоуменно сказала Элис.
– Она кому-то позвонила. Может, этот человек позвонил кому-то еще. Кто знает?
Элис помахала пальцем перед моим лицом.
– Я этих ребят не знаю, Бирс. Заруби это себе на носу. Не знаю…
Ну вот. Снова. Еще один момент, когда я мог бы разрушить стоящую между нами стену.
Вместо этого я сказал:
– Все, что требуется для исполнения плана, это – небольшая физическая сила.
Она просветлела. Похоже, мы оба почувствовали облегчение. Она хлопнула затянутыми в перчатки руками.
– Выходит, есть план? Замечательно, а то я думала, что мы действуем наобум.
Я не стал ловиться на ее приманку.
– Можно ли поделиться со мной частью информации? – спросила она.
– Конечно. Сегодня я – мы, если тебе угодно, – похитим двоих людей. Подозреваю, что один из них, государственный чиновник, привлек Джонни, Мэй и Мириам к открытию бара "Сестра дракона". Второй человек – Кайл Маккендрик.
– Потому что… у него была связь с твоей женой?
– Нет. Потому что один из этих двоих приказал бандитам – Фрэнки Солере и Тони Моллою – убить твою маму и мою семью, чтобы они помалкивали о том, что там творилось.
Она кивнула.
– Кто из них?
– Не знаю. Здесь замешан и личный вопрос. Кто-то из них уговорил Мириам бежать с ним. Возможно, подготовил ей новую жизнь в Европе с деньгами, украденными с нашего общего счета и теми, что удалось прикарманить в баре "Сестра дракона".
Элис задумалась.
– А когда ты – мы – узнаем? Что тогда?
– Не знаю, – честно ответил я. – Может, у тебя есть предложения?
– Законных нет.
– У меня тоже, – согласился я. – Можно доверять этим китайским подросткам?
Элис улыбнулась и пожала плечами.
– Я всего лишь официантка из бара с нехорошим прошлым. Откуда мне знать?
– Ты понимаешь, что они говорят?
– Это кантонское наречие. Что-то улавливаю. Очень быстро говорят. Они бандиты. Думаю, таким был мой дядя Джонни.
По ее лицу скользнула тень.
– Поговори с Без Имени. Склони его на нашу сторону.
– Это потребует денег.
– Он их получит. Сколько захочет.
Она заколебалась.
– Ты действительно хочешь сделать все на Оул-Крик?
Разве это не первое место, куда они пойдут?
– Не такие это люди. Они станут пялиться в компьютеры, организуют несколько совещаний. Будем надеяться, что у нас все получится. Для этого понадобятся немного…
– Неандертальцев? – подсказала она.
– Это ты сказала.
– Неандертальцев, – повторила она и уставилась на океан, быстро исчезавший за серой стеной тумана.
Паром, выходивший из Стоунтауна в 8:35, был рассчитан для людей, поздно начинавших работу. Возможно, это были счастливчики, а может, бездельники. Но их было много. Мне пришлось продираться сквозь поток дрожащих, несчастных гуманоидов. Я шел к пирсу двадцать семь на встречу с Ридли Стэплтоном и оглядывался по сторонам: может, увижу, кто мной интересуется.
Если кто и интересовался, в глаза это не бросалось. Секретная служба свое дело знала, а я знал их проблему, когда был копом. Они жили внутри своего маленького мира, считая, что он реальный, а мы, остальные, были для них марионетками.
Они считали, что ничего не делается запросто. Сначала надо все проверить.
У меня на это времени не было. У Стэпа – тоже. Разница в том, что я это знал. Знал и почему пришел сюда. Не для того, чтобы договориться со Стэпом или убить его, во что он, вероятно, верил. Я намеревался похитить его под носом коллег. И в этом была моя сильная сторона. Агенты сосредоточили внимание на мне, а им следовало не выпускать из виду его.
На рынке я взял напрокат рыбачью куртку, натянул на глаза шерстяную шапку. Так же было одето много мужчин. Я ничем не выделялся.
Протолкавшись через толпу приезжих, медленно пошел к пирсу, остановился возле ржавых сходней, по которым спускались пассажиры. Хорошенько осмотрелся. На пристани были и мужчины, и женщины. Следующий паром до Стоунтауна уходил без двадцати девять, другой – пятью минутами позже – в Рэйнпорт, более крупный пригород. Кто-то из стоявших поблизости просто ехал домой не в час пик. Остальные, должно быть, люди Стэпа.
Естественно, я решил припоздниться. Стэпу не терпелось со мной встретиться. Если не объявлюсь, он подумает, что меня прихватил Маккендрик. Если опоздаю, он занервничает, а первое правило обращения с противником – заставить его почувствовать себя не в своей тарелке.
Послонявшись пять минут возле сходней, я и сам ощутил беспокойство. Увидел маленькую команду мистера Хо. Они стояли возле стендов и, казалось, разглядывали последние киноафиши. Паром готовился отойти. Стоунтаун чуть больше деревни, отъезжающих должно быть мало. Заревела сирена: паром собрался в десятиминутное путешествие к Стоунтауну.
И тут я увидел темную сутулую фигуру, пробирающуюся сквозь толпу.
"Вовремя", – пробормотал я, осторожно вынул из кармана старый полицейский револьвер, крепко сжал его в руке.
Паром готовился отойти. В любую секунду сходни должны были подняться.
Я кивнул банде мистера Хо. Они увидели человека. Я дождался, когда команда парома подойдет к канатам.
Выстрелил дважды в серый туман и заорал:
– Стэп, Стэп, ублюдок…
Сами можете вставить ругательства, которые знаете. Большинство обычных мужчин и женщин их не слышали, во всяком случае отчетливо. Потому что я орал их и несся так быстро, как только мог, убегая от берега.
По моим подсчетам, за мной гнались не менее пяти агентов. У одного из них были белые волосы, и он хромал. Похоже, автомобильную аварию Мартин-медик пережил не без урона для себя.
Увидев этого человека, вспомнив острые иголки, я выпустил в туман еще два выстрела и вернулся к прилавку с рыбным рагу. Элис громко меня звала. Старый "вольво" Шелдона пыхтел, готовясь отойти.
– Залезай, – вопила она.
Мы повернули на юг. Ехали минут пятнадцать, очень медленно и осторожно. К пристани Стоунтауна добрались чуть медленнее парома. Я позволил себе оглянуться.
Микки сделал все, как и договаривались. Казалось, весь народ на рыбном рынке вышел на верфь и сердито направился к узкому выходу, заблокировав дорогу.
С этой неожиданностью тайным агентам придется сражаться не меньше часа. Тут и маленькие силиконовые игрушки в их карманах не помогут. Я кое-что знал об их методах: прежде чем принять решение о следующих шагах, им необходимо устроить собрание, продумать цели и задачи, принять оперативный план.
В какой-то момент – хотя и не скоро в таком тумане и толчее – они обнаружат, что с ними нет Ридли Стэплтона. В какой-то момент сообразят, что маленькая группа китайских подростков прыгнула на паром, отходящий в Стоунтаун, и очень быстро взяла в кольцо ни о чем не подозревающего пожилого человека.
"Это, впрочем, не имело большого значения", – думал я, пока Элис осторожно подъезжала к пристани. Мы увидели, что паром причалил, команда курила, попыхивая сигаретами. Точно маленькие оранжевые маяки, они светили сквозь туман.
Возле пристани стоял ржавый красный фургон с китайской надписью на борту. Я оставил Элис, открыл дверь фургона, вошел. Там был Стэп со связанными веревкой руками.
Я заметил синяк под глазом и окровавленный рот.
– Эй, – обратился я к Без Имени. – Я же просил тебя не портить товар.
– Глупый старик стал сопротивляться, – пробормотал он и легонько хлопнул Стэпа по плечу.
Машина двинулась, неуклюже подергиваясь, как и все старые фургоны.
– Нехорошо, – сказал я, качая головой. – Его вещи?
Без Имени подал мне пистолет, мобильный телефон, рацию, наушники с проводом и висевшей на нем штуковиной, похожей на микрофон. И еще что-то, напоминавшее помятую видеокассету, сделанную из алюминия. Она была большой – в карман не положишь. У нее был экран, мигающий цветными картинками, и несколько серебристых кнопок.
– Что это такое? – спросил я его и не получил ответа.
– Наладонник, – ответил Без Имени.
– Что?
– Наладонник.
Он нажал на кнопку. На экране появилась карта улицы. По той дороге, по которой мы сейчас ехали, медленно двигалась красная звездочка.
– Что за штуки выдают вам нынче, Стэп? – спросил я.
– Ничего особенного, – вклинился Без Имени. – У моего дяди есть электронный магазин. Он торгует этим дерьмом. Дешево. Наладонники. Джи-эс-эм, джи-пи-эр-эс, джи-пи-эс. На них можно смотреть видео и эм-пи три.
Он снова хлопнул Стэпа по плечу.
– Когда твой босс захочет купить еще, приходи в Чайнатаун. Не прогадаешь.
– Вряд ли ты захочешь торговаться с правительством, – сказал я. – Это не твоя территория.
При упоминании правительства они примолкли. Я решил больше не употреблять этого слова.
Затем вытащил свой револьвер и приставил его к виску Стэпа. Китайские подростки еще больше напугались. Кто-то включил радио. Из динамиков зазвучала старая западная попса.
– Уж не сообщает ли твое магическое устройство, где мы сейчас находимся? Ради твоей же безопасности надеюсь, что это не так. Потому что, если нас побеспокоят, Стэп, клянусь, всажу тебе в башку пулю, а уж потом решу, что делать дальше. Усек?
Он указал пальцем на загадочный прибор. Я поднес его к нему поближе. Стэп нажал на что-то. Из прорези выскочила черная пластиковая карта размером с ноготь.
– А… – улыбнулся Без Имени и схватил ее. – Сим-карта. Правительство оплачивает телефонные переговоры.
Они рассмеялись.
– Куда мы едем? – спросил Стэп.
– Ну-ну, – я игриво потрепал его по плечу. – Ты меня разыгрываешь. Уж не хочешь ли сказать, что не знаешь?
– Чего ты хочешь, Бирс? – пробормотал он.
– Я хочу…
Радио очень громко играло. Знакомая мелодия.
В фургоне пахло старыми духами и китайскими травами. Я закрыл глаза. Она была здесь.
"Спой мне, Бирс".
Я не умею петь.
"Тогда притворись".
– Я хочу похоронить Мириам, Стэп. А ты не хочешь?
Работа и семья всегда имели для меня первостепенное значение. На все другое не хватало времени, и, если уж честно, и интереса не было. Подвал дома Оул-Крик принадлежал Мириам. Это была ее территория, без приглашения я туда не ходил. Она поставила там стол, старый телевизор и видеомагнитофон. Это пыльное и влажное помещение было длиной во весь дом, перегородки отсутствовали. В низкие узкие окна, расположенные вровень с землей, сочился скудный свет. Подвал всегда казался мне могилой с электрическим освещением. Рики тоже туда не ходил: боялся. В затянутых паутиной углах мерещились черти и привидения.
Возможно, поэтому она и облюбовала это место.
Мы проехали мимо припаркованного на улице "вольво" Элис, затем красный фургон юной гвардии мистера Хо вырулил на подъездную дорожку. Я выскочил, открыл ворота. Фургон задним ходом въехал в гараж и, благодаря удивительной планировке дома, построенного в 1890 году, нам удалось провести нашего пленника через боковую дверь гаража прямо в подвал.
Я был уверен, что никто нас не видел. Все прошло на удивление гладко.
Работали все лампочки. Неудивительно: я их проверил утром, две заменил. Элис принесла запасные в первый вечер, когда пыталась сделать дом жилым. Я приказал Без Имени привязать Стэпа к одному из шести старых кухонных стульев, окружавших старинный деревянный стол.
Обошел комнату, провел пальцем по толстому слою ныли на столе.
– Прошу прощения, – улыбнулась Элис. – Я и не шала, что это место существует.
– А ты? – спросил я у своего гостя.
Стэпа, похоже, наш разговор не интересовал. Веревка обхватила ему грудь, прошла под мышками. Руки тоже были связаны. Он казался напуганным.
– Ты перешел все границы, Бирс. Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это выпустить меня и молиться, что я проявлю к тебе милосердие, когда выйду из этой берлоги.