- Все катят на подозреваемых, - развела я руками. - Даже Рита. Я, правда, еще не видела родителей Лизы и некого Федора. Еще есть загадочный господин, который фигурирует в двух рассказах - у меня в воображении он почему-то слился в одно лицо, но это могут быть два человека. Один - тот, с которым был роман у Валеры. Второй - тот, которого Донатовский видел в кафе с Лизой. Так что, образно говоря, у нас есть целая колода карт, и каждая тянет в той или иной мере на джокера. И пока у меня голова идет кругом. Выбор слишком велик! Возможные убийцы, что называется, представлены в столь широком ассортименте, что глаза разбегаются и не знаешь, кого выбрать!
- А если попробовать по порядку? - попросил Лариков.
- Хорошо, - кивнула я. - Начнем с Риты.
- Ну, это несерьезно.
- Почему? - удивилась я.
- Она сама попросила нас о помощи.
- А сколько в частной детективной практике случаев, когда тебя просит вмешаться сам убийца, чтобы на него не падали подозрения? И с какого перепугу она к нам обратилась - причем ровно за день до самого убийства? Тебя это не удивляет? На встрече с Донатовским я перехватила пару ее взглядов на него. Она влюблена, Лариков, как кошка! А Донатовский, как я тоже поняла, млел от Лизы! Театр - арена больших страстей, и актеры резко отличаются от нормальных людей! То есть, говоря словами Донатовского, они - паранормальны. Страсти гипертрофированы - так что вполне вероятно, что это могла быть Рита, если бы… Если бы наша Ракитина не была задушена. На то, чтобы задушить человека, нужна сила. Вряд ли Рита была сильнее Лизы. И тем не менее я не могу отвести от нее подозрения до конца - поскольку вероятность того, что она могла нанять кого-то, тоже есть.
- Принял, - кивнул Лариков. - Давай второго.
- Второй у нас даже на маньяка покатит, - усмехнулась я. - Поскольку основой всех интересов Донатовского является Ее Величество Смерть.
* * *
Спектакль заканчивался.
- Уведите отсюда Ирину Николаевну… Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился…
Донатовскому показалось, что Игорь произнес это слишком тихо.
Слишком наигранно.
Впрочем, Рита тоже смотрелась куда хуже, чем Лиза.
Лиза… Ах, Лизочка.
Сегодняшний спектакль - дань ее памяти, и все играли старательно. Чересчур старательно.
Сегодня дыхание смерти ощущалось настолько сильно, что каждый из актеров выглядел потерявшимся ребенком.
Занавес. Свет в зале.
Донатовский вдруг поймал себя на том, что уже давно смотрит на это лицо, возникшее из мрака. В первом ряду… Человек сидит и улыбается странной улыбкой, похожий на пришельца из закулисного мира смерти. И у этого типа такой вид, будто уж ему-то известно куда больше, чем господину Донатовскому!
Стоп…
Донатовский прищурился.
"Я его знаю, - сказал он себе. - Черт побери, я его знаю. Я его видел. Где?"
От напряжения ему казалось, что голова напоминает снаряд, готовый вот-вот взорваться. Чем дольше он смотрел на типа, тем яснее становилась мысль-воспоминание.
Он прикрыл глаза. Почему-то он был уверен, что обязательно надо вспомнить этого человека. Где он его видел? С кем?
Рита?
Нет.
Лиза. Лиза. Лиза.
Он вскочил.
Теперь он впился глазами в это улыбающееся лицо. Теперь обладатель оного казался ему действительно посланцем Аида.
- Вот тебе и Лакримоза… Выход в последнем акте, и конь Блед уже нетерпеливо стучит копытом… Как я сразу этого не вспомнил?
Беспомощно оглянувшись, он увидел Федора. Тот стоял, прислонившись к стене, и смотрел на него.
Теперь он все вспомнил!
Последняя репетиция с Лизой. "Ну, на колеснице, - говорит Тригорин Нине. - Агамемнон я, что ли?"
Далее следовал Нинин монолог: - "За такое счастье, как быть писательницей или артисткой…".
Но Лиза сказала не это!
- "Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные, багровые глаза…" - произнес Донатовский. - Она сказала именно это. Мой могучий противник. Дьявол. Чудовище?
Нет, ты все придумываешь. Ты, как всегда, накручиваешь себя…
Та ссора и ее звонкий голос - ты дьявол! Ты чудовище!
Господи, но вот же - перед ним чудовище. И оно смотрит на него, улыбается… Ведь что-то он должен сделать, иначе чудовище останется на свободе! Оно продолжит свое дело.
Он нащупал в кармане картонный квадратик визитки.
"Я должен ей позвонить, - подумал он. - И в то же время я должен узнать, кто этот человек".
- Костя…
Он обернулся. Рита стояла, протягивая ему букет фиалок.
- Поздравляю с премьерой! Жалко, что с нами нет Лизы.
- Рита, кто этот человек? Ты его знаешь?
Дыхание мешало ему говорить. Казалось, легкие подступили прямо к горлу, распухшие и тяжелые, будто он только что наглотался тумана.
- Ты о ком?
- "Вот приближается мой могучий соперник", - начал Донатовский и прервался.
Он обернулся снова к залу и замер.
Его не было!
- Кос-тя…
Повернувшись к ней, он попытался сказать что-то, но губы не слушались.
- Что с тобой? Да что это с тобой, Костя? Какой могучий соперник?
Встревоженное лицо Риты плавало в тумане. Он прошептал:
- О господи! Рита…
Потом опять обернулся, пытаясь найти странную фигуру, а еще больше - нащупать ускользающую нить.
Только там, в толпе уходящих, он увидел его спину и бросился вслед, еще плохо понимая, что он, собственно, хочет сделать.
* * *
- Цвета в театре - траурные. Чехов, которого он ставит, экзистенциален не хуже Сартра! Знаешь, у меня вообще такое впечатление, что вся жизнь господина Донатовского - "in memorium". Флаг Смерти гордо развевается на этом кораблике, но не в качестве "веселого роджера", а как придание смысла жизни. Может быть, это просто результат патологического страха перед неведомой Вечностью, а может, и бредово-маниакальная страсть? Я бы не стала снимать его с нашей "доски почета"! Хотя временами у меня возникало подозрение, что это лишь игра. Кстати, он уникальный актер! Что, как ты понимаешь, с одной стороны, меня восхищает, а с другой - напрягает. Не разыгрывает ли сей муж предо мной определенный спектакль, зная куда больше, чем хочет показать? Опять же, судя по Лизиному поведению, она хорошо знала своего убийцу, доверяла ему, а Донатовский подходит под эти характеристики, как никто другой!
- Хорошо, я принял и Донатовского. Насколько я знаю, ты посетила сестрицу?
- Сестрица со мной разговаривать отказалась. Попросту захлопнула перед моим носом дверь. Сослалась на Ванцова. Посему мои подозрения на ее счет еще туманны, как погода. Я хочу узнать сначала, что она наговорила нашему Лешеньке. А уж потом я буду ее классифицировать. Хотя мне она показалась изрядно напуганной и агрессивной. Опять же возникает логичное предположение, что такое может произойти с каждым из нас, когда погибает близкий человек. Поэтому, Андрей, я не могу ничего о ней сказать в данный момент. Я бы тоже не пожелала вести задушевные беседы с кем бы то ни было в этаком плачевном состоянии!
- И все-таки я бы за ней последил, - резюмировал Лариков.
- Я тоже думаю, что нужно это сделать. Скорее всего она, как и Лиза, знает нашего "душителя". Соответственно, входит в группу риска.
* * *
Сначала Донатовский даже не ощущал холода.
Вообще он не сразу сообразил, что вылетел из театра без пальто. Ему было не до этого.
Фигура удалялась.
Донатовский ускорил шаг.
Какая-то девица шарахнулась от него в сторону и еще какое-то время оглядывалась с испугом. Впрочем, его это не занимало.
Его занимал человек, спокойно идущий по улице.
"Господи, что я делаю? Какой бред… Я же ничего не знаю об этом человеке. Я не знаю…"
Тем не менее он бежал за ним.
Мужчина оглянулся, недоуменно посмотрел на Донатовского и совершенно спокойно вошел в кафе.
"Замечательно, - обрадовался режиссер. - Может быть, он и ни при чем… Но я должен это проверить!"
Он подошел к таксофону и набрал номер.
- Простите, - услышал он за своей спиной.
Успев нажать на "отбой", Донатовский почувствовал, как по спине стекают капели холодного, липкого пота. "Господи, - подумал он, - до чего противно бояться…"
Он медленно обернулся и встретился взглядом с…
- О боже! - вырвалось у него.
Резкий удар заставил его согнуться. Он с удивлением посмотрел вниз и увидел огромное багровое пятно, растекающееся по свитеру.
Теперь, несмотря на холод, ему было жарко.
Он удивленно поднял глаза и прошептал:
- Вы меня убили?
В глазах было так темно, что Донатовский понял - он остался один.
Наедине с собственной смертью.
* * *
- Кто звонил?
Я пожала плечами, вешая трубку.
- Наверное, ошиблись.
Лариков посмотрел на часы и присвистнул.
- Да, детишки, кажется, мы увлеклись нашими "страшилками" не на шутку! Собирайтесь-ка по домам, а то Александринина матушка подвергнет меня…
- Остракизму, - договорила я за него. - Ладно, Пенс, пойдем. Время в самом деле позднее.
- Значит, завтра ты посещаешь родителей. Раз уж ты напрямую связываешь перемены, произошедшие с Лизой, и тот вечер… Хотя я не уверен, что они что-то могут знать. Ты ведь сама понимаешь, что старикам говорится далеко не о всех "погремушках"!
- Но они могут это почувствовать, - возразила я. - Не надо их недооценивать!
- Ты сама только что обзывала их "глухослепыми"! - рассмеялся мой босс. - Все, идите! Спокойной ночи!
- Да уж, дай бог, чтобы она действительно была спокойной! - пробурчала я, когда мы вышли из дома на улицу.
Туман все еще властвовал над городом.
Глава 9
- И потом, я никак не могу понять, куда я задевала маленькие ножницы? Представь себе, Саша, что-то все-таки не так в моем организме! Я не отдаю себе отчета, мне все еще кажется, что я юная девочка, а мой подлый организм уже решил все за меня, и я постарела! Я слушала мамины жизненные наблюдения вполуха.
- Сашка, мне кажется, тебе надо взять отпуск! Ты выглядешь усталой!
- Угу, - кивнула я. - Кто бы мне его дал, этот отпуск? Я бы уж, ничтоже сумняшеся, взяла!
Я сидела в кресле и смотрела на экран. Хорошо, что "Привычку жениться" я смотрела уже в пятьдесят какой-то там раз, а то вовеки бы не сообразила, что там к чему. Почему-то Вики Андерсон ассоциировалась у меня в сознании упорно с Валерой Ракитиной. Хотя, конечно, сходства у Валеры с Ким Бессинджер не было совсем никакого. Но так уж угодно было моему шальному воображению, и бороться с ним никакого резона я не видела. Раз уж Лиза Ракитина является эпицентром моего "мыслетрясения", - значит, не надо с этим бороться.
- Эльвира не объявлялась? - спросила я.
- Нет, - покачала мама головой. - Вообще-то, может быть, она и появлялась, но меня почти весь вечер не было дома.
- Опять девичник с романсами?
- Какие романсы, когда все уже такие старухи, - всплеснула она руками. - Просто посидели и обсудили, у кого что болит…
- Да уж, девочки, вы точно сдаете свои "суперпозишн"! - вздохнула я.
- А что ты нам прикажешь делать? - развела мама руками. - Возраст, ма шер, обязывает!
- Да ни к чему он не обязывает! В Америке пятидесятилетние матроны спокойно разгуливают в шортах, и ничего! Это у нас куда ни плюнь, большой плакат "Нельзя!!!", с ориентацией на возраст!
- А зачем плеваться? - поинтересовалась мама. - Ты ж не верблюд!
- Не верблюд, - согласилась я. - Хотя иногда так и подмывает побыть им.
- Ты, похоже, близка к депрессии, раз у тебя появились такие неадекватные мысли. Что-нибудь не так?
- Все так, - сказала я, помешивая чай. - Это только моя работа. Иногда я думаю, что умру от рака мозга, так я много и напряженно думаю. И ведь что самое противное, что это совершенно зря! Потому что все потом выходит совсем не так, как мне думалось, а вовсе наоборот! Вот у Пафнутия все просто - одна мысль "Паша красивый!".
- Не решай за беднягу попугая, - возразила мама. - Это его высказанная мысль. А сколько невысказанных? Может, он в данный момент думает о смысле своего существования? Бедная птица! Ее свобода ограничена прутьями клетки, и вряд ли Пафнутий думает только о том, когда заявится его хозяйка и покормит его "Триллом"!
- У меня невысказанных мыслей все-таки больше.
- Но и словарный запас больше, поэтому ты куда чаще освобождаешь свою хорошенькую головку от мысленного мусора. Лучше расскажи, что у тебя там. Освободи голову!
- Да ничего, - пожала я плечами. - Очередная жертва, потрясающая нелепость. Молоденькая девица, актриса, говорят, неплохая… Слушай, что заставляет человека убивать?
- Ты меня об этом спрашиваешь? - удивилась мама. - Я вообще-то никого никогда не убивала. Откуда мне это знать?
- Но ты же учитель литературы! Почти психолог!
- Почитай "Преступление и наказание", - посоветовала тут же мама.
- Неактуально, - поморщилась я. - Там ненормальная ситуация.
- Почему? - спросила она немного обиженно. - Раскольникова можно вполне сравнить с маньяком. Он ходит и убивает старушек.
- Все равно не проходит. Достоевский в этом вопросе не может быть авторитетом. Он не был убийцей.
- Ну, моя дорогая! На тебя не угодишь! Тогда найди мемуары Джека Потрошителя!
- Он их не написал…
- Какая незадача! - иронично заметила мама. - Он просто не мог подумать, что его порывы и стремления окажутся интересными для моей дочери!
* * *
Рита стояла на коленях, и, казалось, весь мир вокруг нее стал похож на кляксу, расплывающуюся в школьной тетради. То есть он расплывался перед глазами и распадался, а она все смотрела на этот ужасный нож и не могла понять, что случилось с Костей.
Она попыталась взяться за рукоятку и тут же ощутила, что пальцы стали горячими и липкими.
Отдернув руку, она испуганно оглянулась.
Из тумана вокруг нее выплывали какие-то испуганные лица. Ее о чем-то спрашивали, но она не понимала, о чем. Кто-то кричал, ужасно пугая ее. Крик этот словно взрывал ее изнутри, но кричала не она. Рита просто не могла бы так закричать, даже если бы попыталась - потому что застыла.
- Помогите… - прошептала Рита, снова пытаясь выдернуть этот нож. Если она его выдернет, может быть, наваждение исчезнет?
Может быть, это вообще ей только снится?
Кто-то дотронулся до ее плеча.
Она дернулась, как от удара кнутом. Прикосновение было мягким, но ей оно показалось резким и болезненным.
Она обернулась.
Лицо, которое сейчас маячило прямо перед ее глазами, она видела первый раз.
- Поднимайтесь, - мягко сказал человек, склонившийся над ней. - Почему вы это сделали?
- Что?
Рита не могла понять, о чем он ее спрашивает.
Где-то совсем близко завыла сирена "Скорой помощи".
- Да не трогай ее пока! - сказал второй туманный голос. Почему они так странно разговаривают?
- И впрямь, Василий! Девка в шоке, ты не видишь?
- Еще бы не в шоке! - сказал, усмехаясь, тот, что навис над Ритой. - После такого-то!
Рита не могла понять, о чем они говорят. Костя лежал на холодной земле, без пальто, и это их почему-то не волновало.
- Заберите девицу отсюда! - скомандовала высокая женщина в белом халате. - Вы не видите, что она мешает?
Кто-то резко поднял Риту с земли и оттащил в сторону.
Она хотела вырваться, но поняла - у нее на это нет сил. Как будто все свои силы она истратила на попытку вытащить из Костиного живота этот ужасный нож?!
* * *
За окном было темно. "Ну и жизнь, - подумала я, с тоской смотря на улицу. - То туман, то темень".
Просто мрак какой-то…
Мой монстр притаился там, во мраке.
Хотя пока…
Я вздохнула.
- Пока ты - лишь "подземных снов пустое порожденье"… Не облеченный еще в телесную оболочку, похожий на призрак, неуловимый и загадочный. Может быть, тебе это нравится. Скорее всего ты балдеешь от собственной неуязвимости… А твоя неуязвимость в том, что ты невидимка! Ничего, ничего. Не так уж много времени у тебя осталось. Ведь, как только ты будешь реален в моем восприятии, ты станешь уязвимым!
Поскольку в тот момент, когда я, несмотря на мою бестолковость сейчас, тебя вычислю, ты превратишься в человека.
- Ну, конечно, - тут же объявилось мое "алтер эго". - Дело за малым - найти его. Это так просто… Возьми да нарисуй… Еще одного невнятного "монстрилу". "Точка, точка, запятая - минус, рожица кривая, палка, палка, огуречик - вот и вышел человечек…" Больше у тебя, радость моя, ничего нет. Немного предположений, масса заблуждений и целый ворох ненужных эмоций.
- Завтра будет яснее, - возразила я. - Завтра все мои "палки и огуречики" оформятся в более реальные очертания…
- Завтра? - расхохотался мой внутренний голос. - А если завтра окажется - поздно?!
- Вот мрачные мыслишки оставь при себе, - отмахнулась я. - Иначе я ни до чего не додумаюсь вовеки!
Правда, додуматься мне ни до чего и не удалось.
Усталость оказалась сильнее жажды соображать и после недолгой битвы одержала победу.
Я закрыла глаза, твердо решив еще немного подумать, но - увы!
Мир реальный мгновенно уступил место ирреальному. Я заснула.