Полковник саркастически ухмыльнулся. – Тебе он не нужен. Спору нет. А вот ты ему зачем-то понадобился. – С какой стати? – Нам это пока неизвестно. По этому факту информация у нас нулевая. – Ошибка исключается? – Есть магнитофонная запись переговоров Груздя с представителем Синдиката…
Я невольно вздрогнул.
Если за мной начнет охотиться Синдикат наемных убийц, моя песенка спета. Сражаться с ними можно только при наличии за спиной такой мощной силы как "контора" полковника. И то проблематично.
Я это понимал очень хорошо. – Контракт уже подписан? – спросил я с душевным трепетом.
– Трудно сказать… – Мне показалось, что полковник меня интригует. – Я думаю, вряд ли. – Откуда у вас такая уверенность?
– Для Синдиката Груздь не авторитет. Он всего лишь один из многих русских, с которыми боссы Синдиката стараются по возможности не иметь никаких дел. – Почему?
– Русские сразу пытаются стать на главные роли. А Синдикат – достаточно устоявшаяся, стабильная система. Боссам Синдиката не нравится славянская непредсказуемость. – Может быть…
– Но тебе от этого легче не станет. Груздь устроил на тебя настоящую охоту. Он уже нанял русских киллеров. Притом на деньги не поскупился. – Откуда у вас такие сведения?
Он посмотрел на меня как на недоразвитого.
– Все это называется оперативная работа, – веско сказал полковник. – А если конкретнее, то мы весьма тщательно следим за уголовным миром и его окрестностями. И поверь, наших возможностей вполне хватает, чтобы знать, о чем не только говорит, но и думает какой-нибудь пахан.
– И все равно мне хотелось бы завершить наши отношения именно сейчас. – Вольному воля…
Лицо полковника приобрело замкнутое, отчужденное выражение.
– Только ты, похоже, забыл, что у тебя на руках семья, и как только ты выйдешь из-под нашей опеки, за ваши жизни я не дам и ломаного гроша.
Проклятье!
Я почувствовал, как больно сжалось сердце, – полковник был прав, сто раз прав. По несчастью, я сцепился с ворами "в законе". А они могут, когда нужно, несмотря на вечные свои распри, объединиться и достать любого человека.
Ладно меня убьют, но семью… Ольгушку и сына… Нет! Ради сохранения их жизней, я готов убить кого угодно. – Я согласен…
Мой голос был тих и невыразителен.
– Я выполню ваше задание, – сказал я немного тверже и поднял глаза на полковника.
– Вот так-то лучше. – Он уколол меня своими острыми буркалами.
– Но у меня есть два условия. – Я выдержал его взгляд и как-то сразу успокоился.
Полковник недовольно пожевал губами и нехотя сказал: – Готов выслушать.
– Мне некогда заниматься Груздем. К сожалению. А ему уже давно пора отправиться к праотцам. Такой сволочи нечего делать на земле. Это первое условие. – Ты хочешь, чтобы мы его ликвидировали? – Именно так.
– Это же надо… – Полковник скептически ухмыльнулся. – Преступник, получивший "вышку", смеет давать нам поручение такого свойства. По-моему, это наглость.
– Отнюдь. Это всего лишь предусмотрительность. Ликвидировать Груздя в ваших интересах. – Не понял… Объяснись.
– Груздь был в тесном контакте с Крученым. Кто может дать гарантию, что Тимоха не выболтал Груздю те тайны, из-за которых его убили? Никто. Вот и соображайте…
Полковник помрачнел. И задумался. Но не надолго.
– В этом вопросе я ничего не могу обещать. Проблема существует, это ты верно заметил. Но чтобы ее решить, нужно кое-что прояснить. Чем мы и займемся. Здесь ты можешь быть уверен. – А если я окажусь прав? – Вот тогда мы и подумаем, как закрыть Груздю рот. Но только тогда, – подчеркнул он.
Я не стал спорить и настаивать. Хрен с ним, с этим Груздем. Пусть живет. Лишь бы не путался под ногами. Я не очень боюсь его киллеров. Чтобы достать Ерша, им нужно еще найти его.
А вообще-то я предполагал, что полковник имеет на Груздя какие-то виды. Скорее всего, в окружении вора "в законе" есть информатор "конторы", притом это человек, близкий к самому Груздю. И полковник просто не хочет терять такого ценного кадра.
– Итак, с первым условием мы имеем определенную ясность, – сказал полковник. – Согласен? – Да, – твердо ответил я. – А как выглядит твое второе условие?
– После выполнения задания вы отправите меня за рубеж. Естественно, с соответствующими документами.
– Я нечто подобное и планировал, а потому говорю – возражений нет.
– Это не все. Моя семья должна быть там еще до того, как я выполню обещанное.
Полковник посмотрел на меня странным взглядом, немного подумал и уверенно ответил:
– Опять-таки – никаких проблем.
– И я должен сам ее туда отправить.
Лицо полковка вдруг пошло пятнами. Было видно, что он разгневался.
– Э-э, нет, парень, так не пойдет. Всему бывает предел, даже доверию. Семья отправится за рубеж без тебя. И никаких иных вариантов!
– Похоже, вы решили оставить себе заложников?
– Считай, как хочешь. А почему бы и нет? На карту поставлено слишком много, чтобы верить тебе на слово.
Я понял, что это его последнее слово.
– Ладно, деваться мне некуда… Но это задание – последнее!
– На противном я и не настаиваю.
– Куда вы хотите нас отправить?
– Только не в цивилизованные страны. Надеюсь, ты понимаешь почему.
Я молча кивнул, соглашаясь. Полковник отлично знал, что прежде всего меня будут искать дома и в хорошо освоенном нашими земляками зарубежье.
А там россиянину спрятаться тяжелее, чем китайцу.
– Скорее всего, в Азию, – между тем продолжал шеф Волкодава. – Как ты относишься к жаркому климату?
– Не очень…
– Найдем поумеренней. Решили.
– И еще одно – когда жена обустроится на новом месте, я должен ей позвонить и переговорить.
– Само собой… – согласился полковник. – Жильем мы вас там обеспечим, скорее всего, купим дом. А если ты выполнишь задание, то и денег у тебя будет вполне достаточно, чтобы не бедствовать по крайней мере лет пять, пока не обживешься и решишь вопрос с работой.
Я промолчал. Зачем полковнику знать, что денег, скопленных мною, хватит моей семье до нового пришествия?
И на их домик мне было наплевать. Я вовсе не собирался торчать в том месте, куда нас определит "контора" полковника. Мне хотелось держаться от нее подальше.
Мир велик…
– Что я должен буду сделать? – решил спросить я напрямик, чтобы прервать тягостную паузу.
Шеф Волкодава задумался надолго и, похоже, не о приятном. – Ты точно решился? Полковник уколол меня острым взглядом.
– Учти – назад ходу не будет, – сказал он жестко. – И то, о чем ты сейчас узнаешь, является смертельно опасной тайной.
– Почти всю свою взрослую жизнь я только тем и занимаюсь, что тщательно храню и хороню чужие тайны, – мрачно ответил я полковнику.
И отвернулся, чтобы не видеть его вурдалачью физиономию.
– Хорошо. Я понял. А задание таково – ты должен ликвидировать губернатора одного города. Фамилия его – Шалычев.
– А может, лучше президента? – не удержался я, чтобы не съехидничать.
– Когда нужно будет – займемся и президентом, – жестко отрубил полковник. – И нам сейчас, парень, не до шуток.
– Извините…
– Вот так оно лучше…
Он снова оттаял и даже сделал попытку улыбнуться.
– И чем перед вами провинился этот… Шалычев? Надеюсь, это не секрет? – спросил я осторожно.
– Верно, не секрет. И не перед нами, а перед страной и народом.
– Даже так?
Я не удержался и в моем голосе прозвучал сарказм.
– Именно так.
– Он что, продался иностранной разведке? Так ведь в таких случаях, насколько я знаю, ваша "контора" действует по-иному.
Полковник недобро посмотрел на меня своим змеиным взглядом.
– Не слишком ли ты любопытен? Или тебе каждый раз, когда ты шел на ликвидацию, предоставляли досье на "клиента", если говорить на вашем жаргоне?
– Случалось и такое. Дело в том, что убийство губернатора – случай в моей практике исключительный.
– Ладно, расскажу. Этот человек украл – между прочим, у нас с тобой! – по меньшей мере миллиард долларов.
– Не он первый, не он последний… – Да! К сожалению. Но ответь – кто-нибудь из таких наказан? Ответь! – Насколько мне известно – нет.
– Увы. Даже наоборот – эти мерзавцы теперь уважаемые люди, посты высокие в стране занимают. Им кажется, что за деньги можно купить все. Не так ли?
– Так.
– Но кому-то же нужно убедить их в обратном. Хватит с ними миндальничать и делать вид, что ничего не происходит.
– Да вы, я вижу, большой патриот…
(Дурак ты, Ерш! Захлопни свою пасть. С кем пытаешься пикироваться?)
– Да, патриот! И не скрываю этого, как некоторые! Я уже не говорю о том, что Шалычев возглавляет мафиозный клан и на его совести не менее шести заказных убийств. Достаточно для приговора?
– Вот пусть суд это и решает.
(Господи, что я несу!? Какой суд? И где найти справедливый суд для таких, как Шалычев?)
– Не прикидывайся наивным, парень! Впору сказать – а судьи кто?
– Про то ладно, но почему именно я? – И это нужно тебе объяснять? Я считал, что ты умней… – И все-таки…
– Да потому, что ты не существуешь. Нету тебя – и все тут. Случись оплошность – тьху, тьху! – след обрывается сразу. Понятно?
Еще как понятно…
Своих они конечно же послать не могут. В службе безопасности тоже не ослы работают, по ниточке до клубочка доберутся, не успеешь и ахнуть.
А спецы в армейской системе все наперечет.
Похоже, я для них самый удобный вариант. Никто, ничто и звать никак. И даже если я расколюсь – кто поверит моим басням?
А именно так и прозвучит история моих несчастий, ведь концы давно спрятаны в воду. Уж о чем, о чем, а об этом полковник позаботился, сомнений нет. – Скажите…
Я немного помедлил, пытаясь правильно сформулировать неприятно поразившую меня мысль.
– Скажите… все эти отстрелы главарей мафии и прочая – ваша личная инициатива или государственная политика? – Никто… никто из моих подчиненных еще ни разу не осмелился задать такой вопрос…
Полковник от ярости побледнел до синевы. Он не говорил, а шипел, как потревоженная змея. – Их можно понять – им пока не надоело жить…
Я завелся и лез на рожон.
Лез, понимал, что это глупо, что мне так нельзя, – и ничего не мог с собой поделать.
– Я – другое дело. Как только что вы изволили выразиться, меня нет, я фантом, призрак. Потому и спросил. Все-таки интересно знать, за что буду сражаться: за весьма перспективную и, главное, понятную идею или вольюсь в ряды опричников, которым не важно, кому рубить головы, лишь бы государь так велел и чтобы хорошо платили.
– Ладно, – с угрозой сказал полковник, сверля меня холодным немигающим взглядом, – я отвечу. Хотя бы потому, что ничего нет такого тайного, которое бы не стало явным. И если мы сейчас особо не афишируем свою деятельность, то со временем все может измениться, и о нас заговорит весь народ. – Мы? Я скептически ухмыльнулся.
– Да – мы! – повысил голос полковник. – Люди, которым дороги такие понятия, как Родина, честь, совесть. Страной сейчас торгуют оптом и в розницу, люди обнищали до предела, закон и право существуют только на бумаге да в воспаленном сознании некоторых болтунов-демократов, еще недавно с наслаждением хлебавших из коммунистического корыта, армия развалена, офицеры уже не гордость нации, а пьянь-рвань безденежная, голь перекатная. Мыслимо?! И – доколе?!
Если б не серьезность ситуации, я бы рассмеялся.
Ничто не ново на земле, а идеи, которые вынашивал полковник и иже с ним – тем более.
Мне вдруг стало скучно. И, чтобы прервать этот уже ненужный и утративший для меня интерес треп, я резко спросил:
– Где и когда?
Полковник, остановленный на полуслове, несколько опешил, а затем, постепенно остывая, медленно проговорил:
– Когда – мы еще определимся. Наши люди ведут наблюдение…
Так вот почему Волкодав торчал возле стадиона! Похоже, он возглавлял группу наружного наблюдения за губернатором, который почему-то так и не приехал на матч.
– А вот где – вопрос вопросов, – продолжал полковник. – У Шалычева охрана не хуже, чем у президента. Ни на какой козе к нему не подъедешь. На людях он в последнее время почему-то не появляется, нередко даже ночует в своей резиденции – там у него есть спальня, – а если и бывает дома, то только на своей даче, которую охраняют как атомную электростанцию. Притом милицейский спецназ и служба безопасности.
Я смирился с неизбежностью. И успокоился.
Да пошли они!..
– Мне нужны все, подчеркиваю – все материалы на Шалычева, – сказал я с нажимом. – Я имею в виду его передвижения, привычки, квартиры и дачи, связи, данные прослушиваний телефонов и прочее. Постоянный контроль сможете за ним установить?
– Какой угодно – аудио, видео…
– И всегда держите наготове авиатранспортное средство – вдруг Шалычева вызовут в столицу. Ведь он, кажется, депутат?
– Да. А по поводу воздушного транспорта не беспокойся – вертолет в твоем распоряжении круглосуточно. Если понадобится, получишь и самолет.
– Пока все. Разрешите откланяться…
Над лесом собиралась гроза.
Почерневшее небо тяжело придавило верхушки замерших в полной неподвижности деревьев и уже коегде роняло на землю крупные капли дождя. В моей душе тоже клубились грозовые тучи безысходности, готовые в любой миг раскроить сердце щербатым лезвием молнии отчаяния.
Я снова плыл, направляемый чужой злой волей, вопреки всем моим желаниям и устремлениям, по течению.
И где-то впереди, совсем близко, ревели буруны порогов…
Опер
Можно было и не сомневаться – будет именно так. Кто сказал, что у мафии длинные руки? И что вырастают они из денежного дерева?
Не знаю. Но это был мудрый человек и говорил он со знанием дела…
Плешнев погиб. В автомобильной катастрофе. В областном управлении службы безопасности третий день траур.
А то как же – не каждый день хоронят начальника отдела когда-то самой зловещей и таинственной "конторы" в стране.
Погиб он нелепо, случайно – как и все, кого угораздило попасть в автопроисшествие со смертельным исходом.
Плешнев возвращался со своего дачного участка, превысил скорость, не справился с управлением и шандарахнулся о бетонный столб линии электропередач. Совершенно трезвый, при полном уме и здравии.
Вскрытия не было – он сгорел едва не дотла; взорвался бак и две полные запасные канистры в багажнике.
Идеальная, почти киношная смерть.
Как в заграничных боевиках.
Идеальная, если бы не одно "но" – в тот день его должны были арестовать по подозрению в совершении теракта на стадионе. Группа столичных следователей, которая везла ему наручники, уже вылетела из столичного аэропорта.
Маленько покумекав, руководство службы безопасности все же решило похоронить подполковника Плешнева со всеми полагающимися ему по рангу почестями. Ведь пока вина человека по нашим законам не доказана в суде, он не виновен.
Но мне это было не важно. Увы, еще одна ниточка в деле Шалычева оборвалась, как всегда, не вовремя и некстати.
Прямо-таки злой рок…
Мы с Баранкиным сидели в своем кабинете и скучали.
Как и обещал генерал, дело губернатора у меня изъяли. А в расследовании убийства Саши Грузина наступил обычный для таких вариантов коллапс.
Тем более, что последняя наша надежда, Плешнев, тоже приказал долго жить.
– Жена кофе для Палыча достала, – сообщил Баранкин, оторвавшись от кроссворда.
– Отвезем вместе?
Баранкин расцвел в улыбке.
– С удовольствием. Я его не видел уже больше года.
– А он тобой интересуется. Спрашивал, до сих пор ли у тебя ветер в голове гуляет?
– И что ты ответил?
Я ухмыльнулся.
– Сказал, что лучшего напарника мне и не надо.
– Честно?
– Ага. Вот только…
– Что – только?
– Если бы как-то унять твое чрезмерное любопытство… – Иди ты!.. Баранкин обиженно засопел и снова уткнулся в газету с кроссвордом.
Я не стал продолжать треп и задумался.
А пораскинуть мозгами было очень даже нужно.
Саенко стал со мной ниже травы, тише воды. Он уже знал о моем "служебном проступке" с видеозаписью и о том, как я его прикрыл.
Теперь он начал работать с таким рвением, что все сотрудники УБОП диву давались. Ну, а мне он готов был вылизать все, что хочешь.
Особенно после "несчастного" случая с Плешневым – кто-кто, а Саенко наверняка знал, откуда ветер дует.
И в настоящее время я был гарантом продолжительности его жизни, ни больше ни меньше. При встречах со мной глаза Саенко буквально умоляли – молчи, ради всего святого, молчи!
Сукин сын…
Тем временем тучи над Шалычевым сгущались.
Он, естественно, уже знал, что видеозапись в руках следствия. А потому должен был действовать, по моим предположениям, как можно скорее и оперативнее.
Я, если честно, ждал этого момента активности с трепетом – а вдруг теперь выпадет мой номер? Хотя по логике событий я пока не представлял для него особой опасности.
Сейчас больше должен был опасаться Саенко.
Но, по здравом размышлении, Шалычев до поры до времени, видимо, решил оставить в покое органы правопорядка – пока не утихнет суета вокруг смерти Плешнева.
По крайней мере, я на это очень надеялся.
Я сидел, думал, и на душе почему-то становилось все тревожнее и тревожнее.
Интересно, почему Шалычев срочно вылетел в столицу? По идее, он сейчас должен быть в городе, чтобы держать руку на пульсе событий…
Ответ пришел раньше, чем я мог себе представить.
Резкий звонок городского телефона заставил меня вздрогнуть, и я, недовольно скривившись, сказал:
– Слав, подними трубку. И скажи всем, кто бы мне ни звонил, что меня нету
– Сачок… – с негодованием пробормотал Баранкин, но трубку все-таки снял. – Алло! Кто? Ну конечно…
Он неожиданно расплылся в улыбке.
– Здесь он. Сидит, мечтает…
– Я же тебя просил! – зашипел я рассерженным гусем. – Это Жанка. Будешь говорить? – Скажи, что я занят! – Уже поздно. Она настаивает… – Меня срочно вызывает шеф! – Серега, не будь скотиной. Она к тебе с дорогой душой, а ты… – Бьешь на сознательность?
– А как тебя еще пронять? Жанна классная девушка. Лучшей не найдешь. Ну что, берешь трубку или нет?
– Куда теперь денешься… Алло! Привет… Нет, ничего не слышали. Чем занимаемся? Работаем. Что-о? Как ты сказала?! Повтори! Чер-рт!..
Жанна еще что-то говорила, но я уже слушал вполуха.
– Серега, что с тобой?! – вскричал, глядя на меня, Баранкин. – На тебе лица нету.
– Со мной? Со мной все в норме… Порядок.
– Что-то случилось?
– Не то слово…
– Да говори же, нервомотатель! Или я опять проявляю чрезмерное любопытство?
На меня вдруг навалилась непонятная усталось и я тихо ответил:
– Полчаса назад, в аэропорту, прямо на взлетном поле, расстрелян Журкин.
– Ни хрена себе новость! Кто, как?
– Жанна не в курсе. В ихнем райотделе сейчас все на ушах стоят, наверное, и к нам скоро волна докатится.
– Докатится…
– Так что будь готов.
– Постоянная готовность – это обычное наше состояние.
– Да уж…