- Вы не могли бы передать это Кристиану? Скажите ему, что я поступил, как он сказал, - выбрасывал всю почту, которая ему приходила. Но это… рука не поднялась это выбросить. Учитывая, что их приходило одно-два каждый год с тех пор, как он съехал, явно кто-то очень хочет поддерживать с ним связь. Своего нового адреса он не дал, так что я просто откладывал их. Передайте ему это - с приветом от Яноша.
Он улыбнулся своей добродушной улыбкой и протянул Эрике стопку белых конвертов.
Дрожащими от возбуждения руками она взяла письма.
* * *
Дом казался совершенно пустынным. Кристиан уселся за кухонный стол, подперев голову руками. В висках стучало, его снова начал мучить зуд. Все тело горело, острая боль пронзила его, когда он снова расцарапал раны на ладони. Закрыв глаза, он прижался щекой к столу. Постарался слиться с тишиной, отогнать навязчивое чувство, что что-то пытается забраться ему под кожу.
Голубое платье. Оно промелькнуло под его опущенными веками. Исчезло и снова вернулось. Ребенок у нее на руках. Почему он не мог увидеть лицо ребенка? Оно было лишено очертаний, он ничего не мог различить. Видел ли он когда-нибудь это лицо? Или его безграничная любовь к ней заслоняла ребенка? Он уже не мог вспомнить, все это было так давно.
Слезы закапали сами собой, и вскоре на столе образовалась небольшая лужица. Потом в груди забились, вырываясь наружу, рыдания, и вскоре все его тело сотрясалось. Кристиан поднял голову. Он должен отогнать эти картины, иначе просто разорвется на части. Уронил голову на стол, изо всех сил ударившись щекой. Чувствуя кожей деревянную поверхность, снова и снова поднимал голову, с силой роняя ее на край стола. По сравнению с тем, что происходило у него в душе, эта боль была почти приятной. Однако она не помогала отогнать образы прошлого. Она по-прежнему стояла перед ним, осязаемая, живая и прекрасная, улыбаясь и протягивая к нему руку - так близко, что, казалось, еще немного, и он смог бы прикоснуться к ней.
Звуки со второго этажа? Кристиан замер, держа голову в нескольких сантиметрах от стола, - словно в фильме о его жизни кто-то нажал на паузу. Он прислушался, сидя неподвижно. Да, сверху доносились какие-то звуки, похожие на легкие шаги.
Кристиан медленно выпрямился. Все его тело напряглось. Затем поднялся со стула и, стараясь ступать как можно тише, двинулся к лестнице. Держась за перила, прижался к стене, зная, что там ступеньки скрипят меньше. Что-то промелькнуло в поле зрения, пронеслось мимо в верхнем холле. Или ему все это показалось? Теперь все исчезло - в доме царила полная тишина.
Ступенька скрипнула под ногой, и он затаил дыхание. Если Она там, наверху, то теперь Она знает, что он идет к Ней. Ждет ли Она его? Он почувствовал, как его заполняет странное чувство спокойствия. Семья далеко. Им Она уже не сможет навредить. Остался только он - и теперь все решается между ними двумя, как и было с самого начала.
Детский плач. Ребенок ли это? Звук раздался снова, но теперь он походил на все те звуки, которые издает сам по себе старый дом. Медленно сделав еще несколько шагов, Кристиан добрался до второго этажа. В холле было пусто. Единственный звук, который до него доносился, - это его собственное дыхание.
Дверь в детскую стояла нараспашку. Внутри царил ужасный беспорядок. Криминалисты тоже поработали там, так что теперь по всей комнате остались горки черного порошка для снятия отпечатков пальцев. Кристиан уселся на пол, глядя на буквы на стене. На первый взгляд красная краска очень напоминала кровь. "Ты их не заслуживаешь".
Он знал, что Она права, - он их не заслуживает. Кристиан продолжал смотреть на надпись, чувствуя, как она вонзается в сознание. Он все исправит. Только он сможет это сделать. Кристиан еще раз прочитал про себя послание. Ей нужен только он сам. И он вдруг понял, где Она хотела встретиться с ним. Он даст ей то, чего Она добивается.
* * *
- Итак, мы быстро собрались снова, - проговорил Патрик, потянулся за рулоном бумажных полотенец, стоявшим на столе, и вытер лоб. Пот лил с него ручьями, он чувствовал себя совсем не в форме. - Ситуация следующая: Кеннет Бенгтссон в больнице, Йоста и Мартин сейчас расскажут подробнее, - он кивнул в их сторону. - Кроме того, ночью кто-то проник в дом Кристиана Тюделя. Неизвестный не нанес никому физических повреждений, но оставил надпись красной краской на стене в детской. Вся семья пребывает в шоке. Мы имеем дело с человеком, не имеющим тормозов, - он может быть опасен.
- Само собой, я очень хотел бы принять участие в срочных выездах, - проговорил Мелльберг, откашлявшись. - Но, к сожалению, меня не проинформировали.
Патрик решил проигнорировать его комментарий и продолжал, глядя на Аннику:
- Тебе удалось собрать какие-нибудь сведения по поводу Кристиана?
Анника заколебалась.
- Отчасти да, но мне хотелось бы сначала кое-что перепроверить.
- Хорошо, перепроверь, - кивнул Патрик и повернулся к Йосте и Мартину: - Что вам удалось узнать от Кеннета? Как он себя чувствует?
Мартин бросил вопросительный взгляд на Йосту, который кивнул ему, чтобы он начал рассказ.
- Его травмы не угрожают жизни, но, по словам врача, ему просто невероятно повезло. Куски стекла глубоко вошли в тело на руках и ногах, и попадись на их пути какой-нибудь крупный сосуд, Кеннет умер бы на месте.
- Встает вопрос, чего добивался злоумышленник. Хотел ли он - или она - лишь нанести Кеннету повреждения или это все же покушение?
Никто не пытался ответить на вопрос Патрика.
- Кеннет сказал, что каждое утро выходил на пробежку в одно и то же время по одному и тому же маршруту. В этом смысле мы можем отнести к кругу подозреваемых всех жителей Фьельбаки.
- Однако мы не можем с достоверностью считать, что злоумышленник из этих мест, - вставил Йоста. - Это может быть и гастролер.
- Тогда откуда этот человек мог знать об утреннем ритуале Кеннета? - возразил Мартин. - Разве это не указывает на то, что он живет здесь?
Патрик задумался.
- Нет, мы все же не можем исключить возможности, что это приезжий. Достаточно понаблюдать за Кеннетом пару дней, чтобы заметить - он человек привычки. А что сказал сам Кеннет? У него есть какие-нибудь идеи по поводу того, кто стоит за этим?
Йоста и Мартин переглянулись, но на этот раз слово взял Йоста.
- Он утверждает, что понятия не имеет. Но у нас с Мартином возникло чувство, что он лжет. Ему что-то известно, но по какой-то причине он предпочитает это скрывать. Он упомянул "ее".
- Серьезно? - переспросил Патрик. Глубокая морщина пролегла у него между бровей.
- У меня такое же ощущение, когда я разговариваю с Кристианом, что он что-то недоговаривает, - продолжал он. - Но что это может быть? Они, как никто, должны быть заинтересованы в раскрытии дела. В случае с Кристианом его семья тоже оказалась в опасности. А Кеннет убежден, что его жену убили, хотя мы пока не получили подтверждения, что дело обстояло именно так. Так почему же они отказываются сотрудничать?
- Так Кристиан тоже ничего не сказал? - переспросил Йоста, тщательно разделяя печенье "Балерина". Слизнув начинку, он тихонько отдал кружочек теста Эрнсту, сидевшему на полу у его ног.
- Нет, я ничего от него не добился, - покачал головой Патрик. - Понятное дело, он был в шоке. Однако Кристиан непоколебим в том, что понятия не имеет, кто и почему его преследует, а мне нечем доказать противное. Всего лишь интуиция - как у вас в отношении Кеннета. Кроме того, Кристиан упрямо остался дома. Санну и детей он услал к ее сестре в Хамбургсунд. Остается лишь надеяться, что там они будут в безопасности.
- Криминалисты нашли что-нибудь интересное? - спросил Йоста. - Ты сказал им про тряпку в подвале и бутылку?
- Они провозились довольно долго. И то, что ты нашел в подвале, забрали с собой. Турбьерн передавал тебе отдельное спасибо за наблюдательность. А вот Педерсену я позвоню и потороплю его. Надеюсь, они смогут сделать наше дело первоочередным, чтобы мы поскорее получили результаты вскрытия. Учитывая, что события идут по нарастающей, мы не имеем права терять время.
- Скажи, если нужно, я позвоню, чтобы придать нашим требованиям больший вес, - вставил Мелльберг.
- Спасибо, я справлюсь сам. Это будет трудно, но я постараюсь.
- Отлично. Просто знай, что я всегда готов тебя поддержать, - сказал Мелльберг.
- Паула, что сказала жена Кристиана? - спросил Патрик, поворачиваясь к коллеге. Они вместе ехали из Фьельбаки, но он ни о чем не успел ее расспросить - телефон звонил непрерывно.
- Мне кажется, она ничего не знает, - проговорила Паула. - Санна ошарашена и напугана. Ей кажется, что Кристиан тоже не знает, кто это, однако она помялась, когда говорила это, - мне показалось, что она не совсем уверена. Полезно было бы переговорить с ней еще раз в более спокойной обстановке, когда первый шок пройдет. Кстати, я записала наш с ней разговор, так что можешь послушать, если хочешь. Запись лежит у тебя на столе. Возможно, ты услышишь что-то, что я упустила.
- Спасибо, - снова произнес Патрик, но на этот раз совершенно серьезно. На Паулу всегда можно было положиться, и его радовало, что она участвует в расследовании.
Он оглядел всю свою небольшую рабочую группу.
- Ну что ж, тогда пока все. Анника, ты продолжаешь поиск сведений о прошлом Кристиана, встретимся через пару часов. Сам я собирался взять с собой Паулу и поехать к Сие. Мы ведь так до нее и не доехали. А теперь, после утренних событий, этот визит представляется мне еще более важным. Не сомневаюсь - смерть Магнуса каким-то образом связана со всем этим.
* * *
Эрика зашла в кафе, чтобы спокойно рассмотреть письма. У нее не было никаких комплексов по поводу вскрывания чужой почты. Если бы Кристиан хотел получить эти письма, то мог бы оставить Яношу свой адрес или заказать на почте пересылку корреспонденции.
Руки у нее слегка дрожали, когда она вскрывала первый конверт. Перед тем Эрика надела кожаные перчатки, которые всегда лежали у нее в машине. Конверт оказался толстым, и когда она с усилием разрывала его ножом, то чуть не перевернула на другое письмо свой стакан с кофе латте. Стакан был поспешно отодвинут на безопасное расстояние.
Почерк на конвертах не показался ей знакомым - он был не такой, как на письмах с угрозами, - и ей показалось, что в данном случае писал мужчина. Достав из конверта лист, Эрика развернула его и была очень удивлена. Она ожидала увидеть письмо, а в руках у нее был детский рисунок. Когда Эрика развернула его, он оказался вверх ногами; она повернула его правильной стороной и стала рассматривать. Два человека, нарисованные отрывистыми штрихами. Большой и маленький. Большой держал маленького за руку, оба выглядели очень довольными. Вокруг них были нарисованы цветы, в правом углу сияло солнце. Внизу виднелась зеленая полоса, по-видимому изображающая траву. Над большим человечком кто-то неровными буквами написал "Кристиан", возле маленького - "я".
Эрика потянулась за стаканом, чтобы отпить глоток. Она почувствовала, что на лице у нее образовались усы от молочной пены, и рассеянно вытерла их рукавом джемпера. Что означает это "я"? Кто эта маленькая фигура рядом с Кристианом?
Эрика снова отставила стакан и потянулась за остальными конвертами, которые вскрыла один за другим. Вскоре перед ней образовалась целая стопка рисунков. Насколько она могла судить, все они были сделаны одним человеком. На каждой картинке присутствовали две фигуры - большая под названием "Кристиан" и маленькая, обозначенная как "я". В остальном сюжет менялся лишь немного. На одном рисунке большая фигура стояла на чем-то, что должно было изображать берег, а голова и руки второго торчали из воды. На другом на заднем плане были нарисованы здания, в том числе церковь. И только на последнем виднелись другие фигуры. Однако трудно было понять, сколько их. Все они слились воедино, в единый конгломерат из ног и рук. Этот рисунок казался более мрачным, чем другие, - здесь не было ни цветов, ни солнца. Большая фигура оказалась в левом углу. У нее не было на лице улыбки, и маленькая не казалась веселой. В другом углу громоздилось множество черных черточек. Эрика прищурилась, пытаясь понять, что это должно изображать, но рисунок был сделан так неуклюже, что разглядеть ничего не удалось.
Посмотрев на часы, она вдруг почувствовала, что очень хочет домой. От последнего рисунка все внутри у нее сжалось. Она не могла точно объяснить, что в нем ее так затронуло, однако он произвел на нее глубокое впечатление.
Эрика тяжело поднялась и решила не встречаться с Йораном. Он наверняка расстроится, но им придется перенести встречу на другой раз.
Всю дорогу до Фьельбаки она сидела, погрузившись в свои мысли. Перед глазами снова и снова проносились наивные рисунки. Большая фигура - "Кристиан" и маленькая - "я". Интуиция подсказывала ей, что в этом самом "я" заключалась разгадка ко всей драме. И есть только один человек, который может рассказать ей, что это может быть. Завтра она поговорит с Кристианом. На этот раз ему не отвертеться.
* * *
- Очень странная история. Я как раз собирался тебе звонить.
Голос Педерсена звучал, как всегда, сухо и корректно. Но Патрик знал, что за этим фасадом скрывается большое жизнелюбие и чувство юмора.
- Вот как? А я как раз хотел спросить, нельзя ли немного ускорить работу. Нам очень нужно твое заключение. Все, что угодно, - лишь бы нам хоть чуть-чуть продвинуться вперед.
- Ну, не знаю, насколько вам это поможет. Я по собственной инициативе передвинул два вскрытия по вашему делу на более ранние сроки. С Магнусом Кельнером мы закончили вчера поздно вечером, а с Лисбет Бенгтссон - только что.
Патрик представил себе, как Педерсен сидит и разговаривает с ним в окровавленном халате, держа трубку рукой в резиновой перчатке.
- И к чему же вы пришли?
- Начну с очевидного: Кельнер был убит. Этот вывод можно было сделать уже при внешнем осмотре тела, однако точно никогда не известно. За все эти годы у меня было несколько случаев, когда люди умирали естественным образом, а затем на теле появлялись тяжелые травмы. Приобретенные post mortem.
- Но, стало быть, в данном случае это было не так?
- Нет-нет. На теле жертвы обнаружены множественные колотые раны грудной клетки и живота, нанесенные острым предметом - предположительно, ножом. Удары наносились спереди - у Магнуса классические раны на руках, полученные при обороне.
- Можно ли сказать, что это за нож?
- На самом деле мне не хотелось бы строить догадки. Но, судя по ранам, я бы сказал, что это нож с гладкой поверхностью. И… - Педерсен сделал эффектную паузу, - я предположил бы, что это нож для разделки рыбы.
- Откуда ты знаешь? - спросил Патрик. - Ведь существует миллион всяких ножей.
- Ну, на самом деле я не могу утверждать, что это рыбацкий нож. Однако его использовали для разделки рыбы.
- Отлично, но как ты это выяснил?
Патрик чувствовал, что все тело буквально зудит от нетерпения, и ему хотелось бы, чтобы Педерсен уделял меньше внимания внешним эффектам. Хедстрём и так ловил каждое слово судмедэксперта.
- Я обнаружил рыбную чешую, - ответил Педерсен.
- Где же ты ее обнаружил? Как там могло что-то остаться, если тело так долго пролежало в воде?
Патрик почувствовал, как сердце забилось чаще. Ему так хотелось узнать хоть что-нибудь, найти хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы им двинуться дальше.
- Естественно, многое смыло водой. Я нашел несколько чешуек глубоко в ранах и отослал их на экспертизу - может быть, удастся установить, что это за вид рыбы. Надеюсь, вам это пригодится.
- Наверняка! - сказал Патрик, но тут же осознал, что эта информация совершенно бесполезна. Все же речь шла о Фьельбаке - рыбацком поселке, где рыбья чешуя не являлась редкостью. - Что-нибудь еще о Кельнере?
- Ничего особенного, - проговорил Педерсен, явно разочарованный сдержанной реакцией Патрика на его находки. - Его закололи ножом - предположительно, он умер мгновенно. Потеря крови была большая. На месте убийства должна была образоваться целая лужа крови.
- И сразу после этого его сбросили в воду?
- Определить это не представляется возможным, - ответил Педерсен. - Единственное, что я могу сказать, - он пролежал в воде достаточно долго, и вероятнее всего, тело сбросили в воду сразу же. Но это лишь предположения на основании классических стереотипов поведения, а объективными данными не доказано. Так что разбираться в этом предоставляю вам. Ответ перешлю по факсу, как обычно.
- А Лисбет? Что ты выяснил по поводу нее?
- Она умерла своей смертью.
- Ты уверен?
- Я тщательнейшим образом провел вскрытие.
В голосе Педерсена зазвучали оскорбленные нотки, и Патрик поспешил добавить:
- То есть ты утверждаешь, что ее не убили?
- Совершенно верно, - проговорил Педерсен сухо. - И если уж говорить честно, то вообще удивительно, что она продержалась так долго. Практически все жизненные органы были поражены раком. Лисбет Бенгтссон была очень больна. Она просто заснула и не проснулась.
- Значит, Кеннет ошибся, - пробормотал Патрик себе под нос.
- Что ты сказал?
- Да нет, ничего. Просто мысли вслух. Спасибо, что сделал наше дело первым приоритетом. Всякая помощь сейчас на вес золота.
- Все совсем плохо? - спросил Педерсен.
- Хуже некуда.
~~~
У них с Алисой было нечто общее - оба они любили лето. Он - потому что можно было не ходить в школу и отдохнуть от мучителей. Алиса - потому что могла купаться в море. Каждую свободную минуту она проводила в воде. Плавала взад-вперед, кувыркалась. Вся ее неуклюжесть исчезала, едва Алиса опускалась в воду. Там она двигалась свободно и плавно.
Мать могла сидеть и часами наблюдать за ней, аплодировать ее кувыркам и поощрять плавательные упражнения. Она называла ее своей русалкой.
Однако Алиса не обращала внимания на восторги матери. Вместо этого она снова находила его глазами и кричала:
- Смотри!
Она кидалась в воду с камня, а вынырнув, улыбалась.
- Ты видел? Ты видел, как я прыгнула?
Голос ее звучал возбужденно, и она смотрела на него голодным взглядом. Но он никогда не отвечал. Лишь отрывал глаза от книги и бросал на нее быстрый взгляд, лежа на расстеленном полотенце. Он не понимал, чего она от него хочет.
Обычно за него отвечала мать, предварительно кинув на него раздраженный взгляд. Она тоже не понимала всего этого. Она, которая отдавала Алисе все свое время и всю свою любовь.
- Я видела, моя дорогая! Здорово! - кричала она Алисе. Но Алиса словно вообще не слышала ее голоса и снова кричала ему:
- А смотри сейчас! Смотри, что я сделаю!
И уплыла кролем к горизонту, ритмично и согласованно взмахивая руками.
Мать вскочила на ноги.
- Алиса, дорогая, не заплывай так далеко!.. - Она прикрыла глаза ладонью, вглядываясь в даль. - Она уплыла слишком далеко. Верни ее!