На мужчине был грубоватый лыжный свитер, очень подходивший к его карим глазам, подчеркивавший рыжеватые тона волос. Его теплая улыбка была привлекательной и, казалось, отражалась в глазах.
Кит тоже обратила внимание на нового участника их компании, но была слишком занята лекцией о важности сохранения компьютерных дисков от крайне высоких или низких температур.
- Ну, если честно, то брать эти самые диски с собой на лыжные прогулки я и не собиралась, - призналась она.
Тем временем Стюарт, представлявший собой явное олицетворение мечтаний большинства девушек, опустился за стол рядом с Риган.
"Кит явно теряет терпение", - подумала Риган. Тем временем Ларри представил ей Стюарта.
Стюарт пожал руку Риган.
- Я и сам догадался, что вы - Риган Рейли. Мы встретились с Ларри вчера на вечеринке. Я зашел в спальню, чтобы взять свое пальто, и застал там Ларри. Он говорил в свой диктофончик. - Подражая голосу Ларри, Стюарт продолжил, как бы говоря в микрофон: - Завтра утром надо обязательно позвонить Риган Рейли.
Все рассмеялись.
- Почему все считают своим долгом поддразнить меня? - пожаловался Ларри.
- Но в противном случае ты совершенно забыл бы обо мне, не так ли, Ларри? - поинтересовалась Риган.
- Нет, напротив, все свидетельствует о том, что я постоянно думаю только о тебе. Я даже рассказал все, что знал о тебе, Стюарту. Кончилось же все тем, что он даже прочитал одну из книг твоей матери.
- Даже не одну, а несколько книг, написанных вашей матерью, - поправил приятеля Стюарт. - Я вообще-то очень редко читаю художественную литературу, но эти книги я прочел действительно с удовольствием.
"Что ж, во всяком случае, он не стал кричать, что художественная литература - глупость и поэтому совершенно его не интересует, как делали многие на его месте", - Риган с некоторым облегчением вздохнула и улыбнулась.
- Коли так, то придется, видимо, угостить вас стаканчиком чего-нибудь.
- Что? Ни в коем случае! Видите ли, я имею собственный бизнес. Занимаюсь продажей детской одежды, а это, как вы знаете, очень прибыльное дело…
К ним подошла женщина с шелковистыми светлыми волосами, достававшими до талии, и дотронулась пальцами до плеча Ларри. От этого прикосновения Ларри вздрогнул, будто его ударило электрическим током.
- Даниэль! - воскликнул он счастливо и с готовностью подставил своей знакомой один из стульев за столиком. - Присаживайся к нам, присаживайся!
- Я не могу в это поверить, - сказала Бесси. - Они связали нам руки за спиной, а ноги привязали к стойкам кровати!
- Да, невероятно! И при этом мы с вами даже не влюблены друг в друга, - откликнулся Ибен.
- Какой вы остроумный, оказывается!
- Дамочка, неужели вы и вправду думаете, что это и мое представление о веселом времяпрепровождении?
- Я вам не дамочка. Меня зовут Бесси.
- Рад с вами познакомиться.
Бесси возмущенно хмыкнула.
- Я полагаю, что мы с вами встречались и раньше. Я бы только очень хотела, чтобы это никогда не случалось… тогда я не попала бы в эту передрягу.
- Это - судьба. Наша судьба, - философски заметил Ибен. - Вы на меня сердитесь так только потому, что у меня в прошлом году оказались грязные сапоги? Подумать только! Да, по идее, вы специально для Санта Клауса должны были при входе выложить половичок с приветственной надписью: "Добро пожаловать". Тогда бы я с удовольствием вытер о него свои сапоги, и все было бы в порядке. Вам все же следует немного больше учитывать и мои чувства. Меня ведь и так обвиняют абсолютно во всех преступлениях, которые только можно придумать.
Бесси застонала:
- Выстраивается странная череда событий. Наши жизни при этом оказываются зависимы от самых глупейших поворотов судьбы. Откуда я могла знать, что, выполняя свои служебные обязанности, то есть проверяя, не слишком ли грязные на этот раз сапоги Санта Клауса, я попаду в столь неприятную ситуацию?
После того как Джадд и Уиллин опять уехали в город, Бесси кратко поведала Ибену, придав ситуации нужный колорит, о том, как натолкнулась на них в баре и что из этого всего вышло.
- В общем, мы попали в весьма неприятную историю.
Потекли часы. Говорили пленники очень мало. Джадд и Уиллин выключили телевизор, когда привязывали Бесси к кровати, а потом просто забыли его включить перед своим уходом. Во всем доме не горела ни одна лампочка. В спальне было темно, хоть глаз выколи.
- Не могу себе представить, что мы можем предпринять, - расстроенно призналась Бесси. - Я не могу даже предположить, что они собираются в конце концов с нами сделать.
- Так почему нам тогда просто-напросто не отдохнуть? - предложил Ибен. - Есть такая старая поговорка, которая гласит: утро вечера мудренее. Или как-то в этом роде. А что, если завтра утром нам придет в голову какая-нибудь замечательная мысль, и мы сможем выработать прекрасный план бегства или еще нечто подобное?
Бесси вздохнула и попыталась поудобнее устроиться на подушке. С ее сложной прической сделать это оказалось не так-то просто. Пряди волос были закреплены заколками на голове в определенном положении, и это очень мешало просто опустить голову на подушку. Все это напомнило ей те времена, когда женщины, чтобы наутро выглядеть более или менее привлекательными, обязаны были спать на бигуди. Если бы она сейчас находилась дома, она, конечно, сняла бы все эти заколки и расчесала волосы. По меньшей мере, сто раз провела бы щеткой по волосам. Мысль, что она не в своей родной спальне, в окружении многочисленных любимых и привычных вещей, страшно расстроила Бесси.
- Надеюсь, вы не разговариваете во сне? - спросила она, обращаясь к тому, кто стоял у истоков ее злоключений.
- Спокойной ночи, - ответил на это Ибен и закрыл глаза.
Через полчаса оба мгновенно проснулись, услышав, как хлопнула входная дверь. Через мгновение в спальню просунулась голова Уиллин, которая внимательно их осмотрела. Висевшая в коридоре голая лампочка ослепила их спросонок.
- Надеюсь, что мы вас не разбудили, дорогие вы наши, - сказала Уиллин.
"Судя по голосу, она немного навеселе", - подумала Бесси, отворачиваясь от яркого света.
- Вам обоим, по-моему, пришло время сходить на горшок. Я это точно знаю, потому что и сама хочу того же. Но Джадд меня опередил, поэтому мне придется немного подождать. А вообще мы просто замечательно провели время…
"Интересно было бы знать, сколько она выпила", - подумал Ибен.
- …и нам просто исключительно повезло. Мы заполучили визитную карточку одного дантиста, который лечит всяких знаменитостей, - при этих словах Уиллин икнула. - Ох, извините меня, пожалуйста. Как бы то ни было, я его спросила о тех звездах, которых он там лечит, и он тут же назвал мне Нору Риган Рейли. Я сразу ему ответила, что прекрасно знаю это имя. Но не могу вспомнить, кто это. А он мне говорит, что это, мол, такая писательница. Я тогда посмотрела на Джадда и вслух говорю: "Риган Рейли!". А дантист продолжает: "Она тоже здесь". Дочь писательницы. Мол, может, вы хотите с ней познакомиться? - Тут Уиллин стала гомерически хохотать. - Так мы познакомились с этой самой Риган Рейли. И знаешь что, милый Ибен, она вовсе не переживала на твой счет, она просто-напросто весело проводила время. А рядом с ней был какой-то очень даже симпатичный парень, могу добавить.
В дверях появился Джадд. Тогда Уиллин закрыла рот рукой в показном испуге:
- Конечно, он не был таким симпатичным, как ты, мой дорогой Джадд.
- Пошли-ка спать, Уиллин, ты и так тут порассказала лишнего.
- Это предложение, от которого я никак не могу отказаться, милый, - захихикала женщина.
"О, мой Бог, - подумал Ибен, - неужели теперь и Риган Рейли находится в какой-нибудь опасности? А все эта Бесси и ее проклятая болтливость!".
Джеральдин несколько часов просидела в своем кресле-качалке, завернувшись в шаль, поглощенная попытками разобраться в основных линиях жизни своего Дедули. У нее это не очень-то получалось. Мелкий неразборчивый почерк, выцветшие чернила, зачеркнутые почти до дыр слова на высохших, ломких страницах, больше похожих теперь на пергамент, - все это заставляло ее двигаться по тексту чрезвычайно медленно и часто прерываться, чтобы дать хоть какой-то отдых старым глазам. К тому же ей страшно действовал на нервы стиль изложения, подвластный, так сказать, воле сознания, то есть рваный, прыгающий с одной темы на другую без какого-либо ясного обоснования или причины.
- Да кем, собственно, он себя вообще воображал? - пробормотала себе под нос Джеральдин, осторожно переворачивая страницу за страницей и нацеливая увеличительное стекло на очередное предложение. - Джеймсом Джойсом каким-то, что ли?
Однако взрыв раздражения тотчас же сменялся у нее приступом стыда за себя и восхищением Дедулей, по мере того как она читала повествования о выращивании и сборе турнепса на ферме в одном из северных районов штата Нью-Йорк, когда ему от роду было всего двенадцать лет. При чтении губы Джеральдин двигались в ритм произносимым словам:
- Я был маленьким костлявым существом в грязных штанишках, пытавшимся хоть как-то заработать средства на существование. Даже через много лет после того, как я открыл свой собственный салун, один вид турнепса порой заставлял меня реветь навзрыд.
Джеральдин подняла от страниц глаза, в которых стояли слезы. "Он всегда был так добр ко мне, - подумала она. - Так меня всегда понимал. Да и вообще, кто, кроме него. Дедули, смог стать одним из самых удачливых бизнесменов в Аспене? Он-то действительно сумел выдавить максимум из своих полутора лет образования в средней школе. А каким он был замечательным рассказчиком! Его наградили кличкой "Серебряные уста" и часто просили рассказать что-нибудь во время традиционных городских пикников по случаю празднования Четвертого июля.
А ему безусловно было что рассказать, что записать в свой дневник. Наверное, память его была буквально забита воспоминаниями. Неудивительно поэтому, что он спешил поведать все, что только мог - то об одном, то о другом. То он повествует о работе салуна, то вдруг перескакивает на свое путешествие на Запад, когда ему едва исполнилось пятнадцать. А потом вдруг сразу начинает говорить о каком-то происшествии на шахте. Так написал он все же о главном, об Этом, или нет?" Джеральдин не терпелось узнать, наконец, ответ на свой вопрос.
Она подняла глаза на портрет над головой:
- Я вовсе не хотела высказать какое-то неуважение к тебе. Но если я и дальше буду так продвигаться, то у меня целые дни уйдут на то, чтобы определить, написал ты здесь что-то об Этом или нет. Я вроде бы нашла кое-кого, кто мог бы мне помочь в этом деле, но она останется тут всего-то на неделю. Когда же этот вопрос будет наконец решен, вот тогда я. Дедуля, смогу преспокойненько и счастливо проводить часы, поглощая каждую детальку твоего повествования о каждом дне твоей жизни. А как мне кажется, в этом вот твоем дневнике описан буквально каждый день твоей жизни.
"Когда он все это написал?" - задавалась вопросом Джеральдин, возвращаясь к мемуарам деда. Вероятно, писал он поздно, по ночам. Когда она как-то отправилась вместе с дедом в поездку на целых шесть месяцев, то обнаружила, что дед - самая настоящая жертва бессонницы. Так вот, видимо, он и использовал эти несколько тихих и спокойных ночных часов ежедневно, чтобы выплеснуть свои сердечные переживания и воспоминания на бумагу. "Что касается меня, то я тоже обязательно стремлюсь что-то сделать, если вдруг просыпаюсь в три часа ночи и не могу заснуть, - думала про себя Джеральдин. - Но сделать-то я как раз все равно ничего не смогу, потому что чувствую себя страшно на взводе".
Уже за полночь Джеральдин заложила лупой, как закладкой, страницу дневника, закрыла его и отнесла тяжелый том в спальню, положив его на ночной столик рядом с изголовьем кровати. "Я все-таки надеюсь, что он записал тут все, что надо. Надеюсь на это, надеюсь. Надеюсь!"
Засыпая, она все убеждала себя в том, что, если судить по только что прочитанному, ее дед действительно написал в своем дневнике буквально обо всем. То есть он не мог не написать и об Этом.
- Я так устала, что готова свалиться и заснуть в том, что на мне надето, - призналась Кит, когда Риган открыла дверь в их номер.
- А мне показалось, что твой новый кавалер не позволит тебе сомкнуть глаз всю сегодняшнюю ночь, - ответила Риган.
- Ты имеешь в виду моего кавалера, детектив? - спросила Кит, пересекая комнату и плюхаясь на кушетку, которая должна была служить ей пристанищем на ночь. - Сомневаюсь, что тебе все правильно подсказывает твоя интуиция. Скорее всего, именно тебе достался кавалер, который может, так сказать, предложить кое-что интересное. Лицо у него, правда, было немного жутковатое.
- Я в своем кавалере совершенно не разобралась, - попыталась возразить Риган. - Он вроде бы весьма симпатичен. Этого у него не отнимешь. Но, если хочешь знать мое мнение, он все же слишком много о себе понимает. И еще, он уж слишком привлекателен на вид. Это тот парень, которому нельзя доверять, если имеешь в виду какие-то далеко идущие планы.
- Ну, мне бы хватило и планов на близкую перспективу, - возразила Кит. Она расстегнула молнию на куртке и стала снимать сапоги. - Да и чего вообще тебе надо? Ведь ты тут собралась провести всего одну неделю. Он, кстати, не предложил тебе сходить завтра покататься на лыжах?
- Не со мной, а с нами. Ведь Дервуд тоже хочет пойти покататься с нами завтра.
- Ерунда, - ответила Кит. - К тому же, когда он начал рассказывать мне про компьютеры будущего, я как-то перестала следить за ходом его мыслей. Если говорить профессиональными терминами, я уснула с открытыми глазами.
- Поверь мне, он от тебя не отстанет и тоже будет завтра на лыжной прогулке.
- Он мне, конечно, сказал, что прекрасно катается на лыжах, - призналась Кит. - Что меня в нем пугает, так это путешествие в кабинке подъемника наверх. Путешествие это может показаться куда длиннее реальных пятнадцати минут, если ты оказываешься в ловушке и вынуждена слушать историю изобретения какой-нибудь микросхемы. А ты представь, что будут в это время переживать остальные пассажиры нашей кабины. Они-то уж точно пожелают выпрыгнуть наружу где-нибудь на полпути.
- Ну, не такой уж он и занудный! Напротив, он мне даже показался достаточно симпатичным, умным, - возразила Риган. - Стюарт же рассказал мне абсолютно все про свой интернат, и все спрашивал меня о том, знаю ли я такого-то или, например, такого-то. Когда я в девяносто девятый раз сказала "нет", он, как мне показалось, готов был уйти. Но нет, напротив, он даже дал понять, что для него это вроде как и вовсе не важно.
- Ты ему точно понравилась, - констатировала Кит, - я это сразу отметила. Когда мне надоел мой кавалер и Я впала в прострацию, я все смотрела на твоего, и у меня просто слюнки текли.
- Впасть в прострацию - это что, теперь твое любимое состояние? - Риган покачала головой и пошла в ванную. Там она сняла халат с вешалки за дверью, надела его, затянула пояс. - Вставай, Кит. И не вздумай уснуть одетой! - крикнула она подруге.
- Этому я, кстати, научилась именно у тебя. Ведь это твоя новая пижама четыре года колледжа так и провалялась в платяном шкафу в магазинной упаковке.
Риган рассмеялась.
- Кстати, у меня есть одно новое понятие для твоей, так сказать, коллекции состояний: "ерундировать". - Она закрыла дверь в ванную.
В следующие три минуты она успела умыть лицо, почистить зубы, принять таблетки кальция, потому что прочитала слишком много статей про то, что именно таким образом можно избежать болезни костей, при которой они становятся хрупкими. Когда наконец она вышла из ванной комнаты, глаза Кит были уже закрыты. Лежала она абсолютно неподвижно.
- Кит, поднимайся!
- Слава Богу, что я страшно устала, - ответила Кит. - Иначе я в жизни никогда бы не уснула. А эта твоя кушетка такая уютная, она просто…
- Действительно, она немного напоминает мне кровати колледжа Сент-Поликарп, - улыбнулась Риган. Мебель и водопровод старинного общежития колледжа оставляли желать много лучшего. - Не расстраивайся, завтра на ней спать буду я.
- Об этом можешь не беспокоиться, я уж как-нибудь привыкну и к ней. В любом случае на следующей неделе у меня запланирован очередной визит к специалисту по мануальной терапии. - Кит поднялась с кушетки и медленно, с трудом направилась в сторону ванной.
Риган забралась в кровать и поплотнее закуталась в одеяло. "Мне страшно неудобно, - думала она, глядя на весьма непригодное ложе, где предстояло провести ночь подруге. - Ну ладно, мне все-таки, не так уж неудобно. Просто завтра надо будет проверить, не сможет ли Луис предложить Кит нечто более подходящее для ночлега".
Вечер прошел достаточно весело. Сначала они направились на ужин, потом танцевали. Ларри представил их практически всем, с кем они виделись, кто попадал в их поле зрения. Вообще же, видимо, он выбрал неправильный путь в своей жизни, не стал заниматься своим главным делом и так и не реализовал свое призвание. Он, конечно, был прекрасным дантистом, но по-настоящему ему надо было бы стать общественным организатором. Во всяком случае, создавалось впечатление, что он знаком абсолютно со всеми людьми, встречающимися на его пути.
Когда Риган и Кит вернулись в гостиницу, для них не оказалось ни одного послания. Риган взяла блокнот, который лежал на столике у кровати, и сделала в нем несколько пометок. Позвонить Ивонн. Та ей-таки не перезвонила в этот вечер, и Риган хотела все-таки попробовать разыскать Бесси. Она надеялась, что Ивонн все же удалось найти телефон родственницы, к которой отправилась служанка.
В голову Риган пришла и другая мысль, пока она танцевала. Надо было разыскать репортера, который писал статью для газеты про Джеральдин. Риган не могла сказать почему, но ей казалось, что встреча с ним должна ей чем-то помочь. Он ведь писал серию статей про знаменитых жителей города. Он, наконец, опознал картину "Возвращение домой" как произведение кисти Бизли. Значит, возможно, у него есть какая-то свежая мысль и о том, кто мог совершить кражу произведения искусства в Вейле. Так что вреда от встречи с ним не будет. И, наконец, он мог еще кое-что рассказать про саму Джеральдин. Да и вообще, он даже мог быть знаком с Ибеном. Как бы то ни было, Риган записала пункт о встрече с репортером в блокнот и положила ручку.
Из ванной тем временем вышла Кит.
- Могу поспорить, что твоей матери понравился бы Стюарт. Представь себе, что он может без проблем обеспечить ее будущих внуков всеми этими симпатичненькими вещичками, одежками.
- Не говори ей ничего, - попросила Риган. Дело в том, что им предстояло вместе обедать в доме Кендры следующим вечером. - Не стоит питать ее надежды на мой счет.
- Какое счастье, что у моего брата целых трое детей, - призналась Кит. - А то моя мама просто не отстала бы от меня с напоминаниями, что род необходимо продолжать и тому подобное. А между тем она прекрасно знает, что я убогая. Неужели она хотела бы чтобы и мои дети были убогими?