- У нас нет тараканов, - замолчала я, насупившись.
- Обиделась? Да брось, Афанасия. Я ж все понимаю. Просто очень уж красиво ты говоришь! Того и гляди Звезду Героя получишь… А вообще-то, вы с Клавкой молодцы. Я б точно вас наградил!
- Правда? - я робко посмотрела на Сашку.
- Конечно, честное пионерское. Ну, иди сюда, поведай о ваших подвигах.
Пару секунд я раздумывала, потом согласно кивнула и устроилась у Шуши на коленях. Немного повозившись, устраиваясь поудобнее, я в конце концов приютила голову у Сашки на груди и неторопливо поведала о предстоящем визите к Валерии.
- Что ж, дело хорошее, - подвел итог Саня, когда я замолчала. - Я завтра с вами поеду.
- Зачем? - спросила я, холодея от мысли о том, что скажет на это Клюквина.
Шуша погладил меня по спине:
- Ну, во-первых, на машине все-таки сподручнее. А во-вторых, вы будете постоянно на глазах, я не стану нервничать и в случае чего смогу сразу прийти на помощь.
Идея сама по себе неплоха - собственный транспорт, персональная служба спасения… Но есть и существенные недостатки. Сашка будет вечно давать советы и пытаться руководить нашими действиями. Но это еще полбеды. Главное - то, как отнесется к этой идее Клюквина. А впрочем, решила я, пускай у Шуши голова болит, как от Клавки отмахиваться. Сашка воспринял мое молчание как согласие и полез с поцелуями. А я что? Я вовсе и не возражала!
Проснулась я от неприятного звука будильника. Давненько такого не было! Обычно Клавдия вставала рано, заботливо готовила завтрак и будила меня привычными воплями: "Афоня! Где мои брюки (юбка, кофточка, колготки и т. д.)?" Сейчас часы показывали половину седьмого, а в квартире стояла необычная тишина. На соседней кровати Клавки не было. Не на шутку встревожившись, я отправилась на поиски сестры. Она обнаружилась на кухне в компании с Сашкой. Оба чинно пили чай, время от времени одаривая друг друга многозначительными взглядами.
- Доброе утро, - поздоровалась я, протирая глаза кулачками. - А чего это вы тут делаете?
- Завтракаем, - спокойно ответила Клавдия.
- Присоединяйся, милая, - предложил Сашка.
Наверное, пока я спала, Земля стала вращаться
в обратную сторону. Иначе какими еще катаклизмами можно объяснить мирное чаепитие Клавдии и Александра Михайловича?! Второе чудо за одно утро - это слишком много для моей нервной системы. Я поежилась, как в ознобе, и отправилась в ванную.
"Я еще сплю, - уговаривала я сама себя, стоя под прохладной водичкой. - Сейчас проснусь, и все будет по-старому: и Клавка с ее вечными поисками одежды, и Сашка с придирками и нападками, и даже их язвительная, но, в общем-то, безобидная пикировка".
Однако подобный аутотренинг положительного результата не принес. На кухне обстановка осталась прежней.
- Садись, Афоня, - кивнула на стул Клюквина.
Пока я завтракала, за столом велась неторопливая беседа о политике, о погоде, о последнем футбольном матче… Невероятно, но о деле не было сказано ни слова!
- Сашка едет с нами, - спокойно сообщила "новость" Клюквина, когда я уже приступила к кофе. - Надеюсь, ты не возражаешь?
Сашка вопросительно посмотрел в мою сторону, а нахальные черти в его глазах состроили гнусные рожи.
- Не возражаю, - буркнула я, подозревая этих двоих во всех смертных грехах.
- Вот и славно! - широко улыбнулся Саня. - Идите, девочки, собирайтесь, а я пока посуду помою.
Я закатила глаза, собираясь немедленно скончаться от разрыва сердца. Клавка была спокойна, как английская королева на собственных похоронах.
- Вы только недолго, - настиг нас в коридоре Сашкин вопль. - А то в пробках застрянем.
В полукоматозном состоянии я принялась одеваться, не решаясь спросить Клавку о причинах поразительных метаморфоз. Изредка по ее лицу змеилась хитрая улыбка, заставлявшая меня нервничать. Наконец я дошла до точки кипения и отважилась задать сестре вопрос:
- Клав, а чего это Сашка посуду моет?
- А почему бы ему и не помыть? - равнодушно пожала плечами Клавдия. - Он и завтрак готовил, между прочим. Представляешь, выхожу на кухню, а там Александр Михайлович хозяйничает! А глаза при этом такие хитрые, черти так и скачут!
- Ты тоже заметила? Я-то давно просекла: у него в глазах гнездо. Черти там живут и еще дети их…
- Чьи? - округлила глаза Клавка.
- Чертячьи!
Клюквина покрутила пальцем у виска и наставительно изрекла:
- Замуж тебе пора, Афанасия. А то вон мозги-то уже набекрень. А Саня твой, кстати, о-очень положительный мужчина, просто находка для умной женщины!
- На что это ты намекаешь? - обозлилась я
- Ни-ни, боже упаси. Я не намекаю. Просто разглядела наконец в Сане целую кучу достоинств.
- Интересно, когда только успела? - я ехидно прищурилась. - А он в тебе тоже кучу нашел?
Клавдия внимательно на меня посмотрела и усмехнулась:
- Афоня, ты никак ревнуешь?
- Больно надо! - фыркнула я и задумалась.
Вдруг Клюква права? Припомнив события последних дней, я пришла к выводу, что мое отношение к Шуше изменилось. Раньше его ухаживания оставляли меня равнодушной. Да и какие, собственно, могут быть ухаживания на учительских посиделках?! Если кто не знает, поясню. Учителя - это совершенно особые представители человечества. Если нормальные люди работают только на работе и в строго отведенное для этого время, то представители отряда учителей работают круглосу-точно и в любом месте. Мозг учителя не отдыхает даже во сне. Отсюда и непростительно высокое число мужей, сбежавших от жен-педагогов. Ну какому психически здоровому мужчине понравится, когда любимая супруга во сне вместо его имени бормочет что-то типа: "Петров, сколько можно говорить - дневник нужно носить в портфеле, а не в кармане штанов!" Учительские банкеты и сабантуи начинаются, как правило, с торжественной клятвы "Ни слова о работе!", а заканчиваются перемыванием косточек любимых Ивановых и Сидоровых. В такой обстановке внимание противоположного пола воспринимается как легкое недоразумение. Сейчас обстоятельства сложились таким образом, что Сашкино ухаживание пало на благоприятную почву и уже дает свои всходы. Может, я и в самом деле ревную?
Мучительный поиск ответа на этот вопрос заставил меня притихнуть. В таком сомнамбулическом состоянии я загрузилась в машину, и мы тронулись в путь. Молчали довольно долго. Лишь когда выехали на Садовое кольцо, Клавдия сделала потише радио и попросила:
- Саш, ты бы хоть о себе рассказал.
- А что рассказывать? Молодой, холостой, обеспеченный…
- Ты давай не ерничай, - прервала Клюква поток саморекламы. - Помнишь, как классик говорил: "С чувством, с толком, с расстановкой…" О семье расскажи, о родителях.
- Семья? Да семья-то моя - я и Нинка с ее мужем и отпрысками. Родители умерли. Сначала мать - пять лет назад. Рак у нее был. А два года назад отца схоронили. Мама всю жизнь медсестрой проработала в поликлинике, а батя - пролетарий конкретный. На оборонке работал фрезеровщиком.
- Пил? - строго спросила Клавдия.
- Всяко бывало, - пожал плечами Сашка, - особенно по молодости. Правда, бросил потом из-за одного казуса…
В общем, отец Сашки, Михаил Игнатьевич, как было сказано, трудился на одном оборонном предприятии. А где оборонка - там и спирт. По технологии производства спиртом полагалось промывать и протирать все на свете, чтобы соблюсти чистоту и почти стерильность. Поэтому пили на заводе ужасно, впрочем, как и на любом нормальном советском заводе. Между тем, всем известно, что спирт - это жидкая валюта. Им можно расплатиться практически за любую услугу. Сотрудники предприятия пили, сколько влезет, и воровали, как могли. Охрана ловила, а администрация устраивала показательные суды. После них почему-то тащили с удвоенной силой. От отчаяния, что ли? Михаил Игнатьевич, будучи от природы смекалистым и по-русски оборотистым мужиком, какое-то время присматривался к несунам. Он почти ежедневно наблюдал, как охрана изымает на проходных грелки и шланги, бутылки и фляги со спин, животов, из рукавов и штанин и, пардон, трусов, шапок, сапог, из подмышек, словом - изо всех возможных углов и закоулков человеческого организма. Михаил Игнатьевич пошел принципиально иным путем. Он ежедневно выносил с предприятия пол-литра чистейшего, как слеза, спирта… в презервативе, который, правда, надевался не туда, куда рекомендовало Министерство здравоохранения. Он был полупроглочен, а верхняя часть зажата зубами. Технология заполнения емкости драгоценной жидкостью была проста до гениальности: внутрь презерватива аккуратно вводилась трубочка с воронкой, и туда осторожно вливалось пол-литра спирта. После этого оставалось только, выпучив глаза, миновать бдительных охранников на проходной. За углом Михаила Игнатьевича ждал знакомый кореш с пустой тарой и воронкой. Горючее сливалось, опустевшая емкость извлекалась из желудка и выбрасывалась. Это сейчас такой способ контрабанды известен даже первоклассникам. А тогда подобное ноу-хау было очень даже современным и, главное, своевременным.
Все кончилось очень неожиданно и имело печальные последствия. Ранней весной после продолжительной оттепели ударил морозец. Не так, чтобы сильный, но дорога от цеха до дома превратилась в олимпийский каток. Михаил Игнатьевич чувствовал себя женщиной на последнем месяце беременности - с такой осторожностью нес он свое тело к выходу. Завидев посиневшего от холода и нетерпения приятеля, Михаил Игнатьевич сделал успокоительный жест рукой: мол, не волнуйся, все в порядке, сейчас согреемся. Вот этот-то жест и стал роковым: бедняга поскользнулся, пару секунд балансировал, пытаясь сохранить равновесие, а затем очень живописно шлепнулся на живот. Зубы клацнули, и презерватив полностью погрузился в желудок. Что ни говорите, а пол-литра чистого спирта все же многовато даже для тренированного человека. Перепугавшись, Михаил Игнатьевич встал на четвереньки и сунул два пальца в рот. Струя спирта ударила в обледеневшую землю… Несчастный кореш рыдал, глядя, как исчезает ценный продукт. Хрипя обожженным горлом, Михаил Игнатьевич скорбел, как мог.
- С тех пор отец не пил ничего крепче кефира.
Рассказ Сашки нас немного развлек, и я не заметила, как мы доехали до места назначения. Станция "Скорой помощи", где работала Валерия, расположилась в больничном городке одного из спальных районов города. Возле одноэтажного кирпичного здания стояли три машины с красным крестом по борту. На территорию городка могли попасть только они. Для всех остальных машин была организована платная автостоянка. Правда, Сашка ею не воспользовался. Он остановил машину на обочине так, чтобы вход на подстанцию был хорошо виден.
- Ну, вот здесь и подождем, - Саня заглушил мотор. - Как хоть ваша Лера-Валера выглядит, знаете?
- Знаем, конечно, - я гордо расправила плечи. - Она рыжая и очень красивая…
Саня усмехнулся:
- Да, полный набор особых примет!
- Зря смеешься. Мы видели ее фотографию. А зрительная память у меня хорошая. Так что нечего тут рожи ехидные строить!
Через пятнадцать минут ожидания я сделала вывод, что милицейская служба и в самом деле и опасна, и трудна, и не такая уж увлекательная. Моя деятельная натура протестовала против долгого сидения на одном месте. Протест этот выражался в основном в том, что я елозила на сиденье, глубоко вздыхала, то и дело погладывая на часы.
- Прекрати вертеться! - наконец не выдержала Клюквина. - Крутишься, словно у тебя геморрой вылез…
Я демонстративно отвернулась и обиженно нахохлилась. Время тянулось невыносимо медленно. Шея затекла, глаза слезились от напряжения, ноги онемели… В довершение бед разболелась голова.
- О, Наташка вдет! - воскликнула Клавка.
Встрепенувшись, я посмотрела в ту сторону, куда указала сестра. Вдоль кованой решетки забора мелко семенила Наталья все с теми же тощими косичками, смешно торчавшими в разные стороны.
- Что за Наташка? - проявил интерес Сашка.
- Соседка Валерии, - пояснила я. - Мы у нее узнали, где Лерка работает. И фотографию она нам показала. Странная девица, доложу я тебе! Дома - склад фантиков от конфет и шоколадок. Да и вообще, мне показалось, что Наташка Лерке завидует. Понимаешь, Саш…
Договорить я не успела - Саня приложил палец к губам и мотнул головой в сторону небольшой аллеи, ведущей к крыльцу подстанции. Там стояла Наташка и о чем-то оживленно беседовала с Валерией!
- Это она! - радостно взвизгнула я и сделала попытку выбраться из машины. - Пошли быстрее!
- Сиди смирно! - повысил голос Шуша. - Пусть девушки поговорят. Им, вероятно, есть что обсудить. Возможно, даже ваш вчерашний визит к Наталье…
- Но…
- Сиди, говорят тебе! - прикрикнула и Клавдия.
Ну вот, что я говорила? Сашка почувствовал себя начальником и теперь так и будет командовать, а Клавка почему-то вполне спокойно к этому относится.
- Сговорились, да? - дрогнувшим голосом произнесла я. - Спелись, голубчики? Пожалуйста, мне не жалко. И вообще, я умываю руки! Сами разбирайтесь, а я согласна на домашний арест.
Ужасно хотелось разрыдаться. Уже упали на грудь первые слезинки, как вдруг я заметила, что Валерия подозрительно огляделась и почти бегом бросилась к выходу. Она и в самом деле была очень красива, даже красивее чем на фотографии. Лера промчалась буквально в двух метрах от нашей машины, но я успела заметить и мраморную, почти прозрачную кожу, и чувственную припухлость губ, и удивительно правильные и тонкие черты лица.
- Куда это девушка так торопится? - себе под нос пробормотал Сашка, запуская движок. - Сейчас мы это выясним…
Мы медленно тронулись с места и на довольно приличном расстоянии последовали за Валерией. Она, постоянно оглядываясь, покинула территорию больничного городка. "Чего она так дергается? - недоуменно подумала я, напряженно всматриваясь в хрупкую фигурку. - Интересно, чего ей Наташка наговорила?"
- Только бы не в метро, только бы не в метро… - бубнил Саня.
Однако Валерия не собиралась пользоваться услугами общественного транспорта. Она подняла руку, и почти сразу же возле нее остановился симпатичный "Рено" темно-синего цвета.
- Да-а, красота - это великая сила! - философски вздохнула Клюквина.
Умело маневрируя в довольно плотном потоке машин, Саня последовал за "Рено". Через некоторое время стало ясно, что Валерия едет не домой, а совсем в противоположную сторону. Я поделилась наблюдениями с Сашкой.
- Интересное кино! - протянул он. - Утром, после суток… Прав был старик Вини: "Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро"…
Юркий "Рено" ловко лавировал между автомобилями, не особенно заботясь о соблюдении правил дорожного движения. Нам на более тяжеловесном "БМВ" делать это было несколько трудновато.
- Что творит, а?! - воскликнул Сашка, когда "Рено" проскочил на красный сигнал светофора. - ГИБДД на тебя нет!
Вопреки моим ожиданиям мы не остановились, а проскочили перекресток вслед за нарушителем.
- А вот это ты зря, - попеняла Сане умная Клюква. - Подобный маневр может обратить на себя внимание преследуемых.
- Ой, я тебя умоляю, Клава! - сморщился Сашка. - Водила в данный момент очарован прелестями пассажирки и занят тем, что выклянчивает у нее номер телефончика. А Валерия, судя по всему, чересчур взволнована, чтобы обращать внимание на окружающую действительность. И потом, если бы мы не проскочили на красный, то потеряли бы их наверняка…
Ох, и чего это все вокруг такие умные? Впрочем, в чем-то Саня прав. Вряд ли пассажиры в "Рено" стали бы нас поджидать. Ведь не крикнешь же им: "Эй, господа, не спешите, а то мы тут на светофоре застряли!"
После довольно долгой поездки мы наконец свернули с довольно широкого и оживленного проспекта на относительно узкую и спокойную улицу, а оттуда уже - во двор одной из блочных девятиэтажек. "Рено" остановился. Валерия выскочила из него и бегом бросилась к подъезду.
- Быстро, девочки! - скомандовал Сашка и первым покинул салон. Мы с Клавдией заторопились следом.
- Слышь ты, козел, - раздался за спиной незнакомый мужской голос. - А ну, стой! Базар есть!
Я оторопело оглянулась. За нами огромными кенгурячьими прыжками скакал коренастый парень в кожаной куртке и таких же кожаных штанах.
- Стоять, кому говорю! - потребовал последователь австралийского сумчатого. - Я тебя давно заприметил!
Не останавливаясь, Сашка бросил через плечо:
- Потом, браток! Сейчас некогда, ей-богу! Ты погоди маленько. Мы скоро освободимся, тогда и побазарим. Лады?
"Кожаный" не проникся. Видя, что мы не останавливаемся, он издал утробный рык и наддал ходу. Я испуганно пискнула и тоже прибавила скорость. Тут какая-то страшная сила подняла меня в воздух. Пытаясь сопротивляться, я подрыгала ногами, потом скосила глаза в сторону и заметила Клавдию, тоже молотившую копытами воздух. Оказалось, причиной столь чудесного перемещения был Сашка. Он схватил нас с сестрой за шкирки, придав тем самым нужное ускорение. По счастью, на подъезде домофона не было, а кодовый замок кто-то в сердцах вырвал с корнем. Сашка зашвырнул нас внутрь и, крикнув: "Действуйте, девчонки!" - захлопнул подъездную дверь. По инерции мы с Клюквиной взлетели по ступенькам на первый этаж и замолотили руками по кнопке лифта.
Вот тут и раздался жуткий, почти нечеловеческий крик. Кричала женщина двумя или тремя этажами выше.
- Ты слышала? - шепотом спросила я, бледнея от испуга.
Клюква согласно кивнула, клацнув зубами.
- Значит, мне не показалось. Что делать-то, Клавочка? А вдруг там труп? Что-то у меня на них аллергия в последнее время.
- Не болтай глупостей! - одернула меня Клавдия. - Трупы так не орут. Пошли, посмотрим, в чем там дело, а то сейчас соседи сбегутся…
- Это вряд ли. Народ у нас уже ко всему привык.
С этими словами я поспешила за сестрой, успев подумать: "Неплохо все же было бы Сашку подождать".
На площадке третьего этажа возле открытой двери одной из квартир на корточках сидела Валерия. Она обхватила голову руками и раскачивалась из стороны в сторону, тихо подвывая. Глаза у девушки были закрыты, а губы что-то беззвучно шептали.
- Валерия, - потрясла я девушку за плечо, - с тобой все в порядке?
Лера не отвечала и не открывала глаз, продолжая раскачиваться.
- Жива? - спросила Клюква.
- Не так, чтобы очень… В смысле, она, конечно, не покойник, но с головой, кажется, наметились проблемы…
- Отойди, - велела сестрица. - Приступаю к реанимации.
Я прекратила трясти девушку и отступила на пару шагов назад. Клюквина присела перед ней на корточки, несколько секунд прислушивалась к невнятному бормотанию, а потом залепила пострадавшей звонкую пощечину. Лерка перестала качаться, схватилась за щеку и открыла глаза. В них явно читался испуг.