– Ох! – простонал в ответ губернатор, закатывая глаза. – Никуда я не поеду. Дайте спокойно умереть дома. Кто там еще? – поморщился он, услышав за дверью возню и приглушенный спор.
Медсестра вышла и вернулась через мгновение.
– Приехал генерал Киреев, – шепотом сообщила она. – Хочет, чтобы вы его приняли.
В голове Шварца с космической скоростью завертелись колесики мыслительного аппарата.
"Взрыв... Киреев... ГУВД... Центровые... Кредиты... Финансирование фондов... Счета в немецком банке... Дом под Мюнхеном..."
Из этих обрывочных, совершенно не взаимосвязанных друг с другом слов Шварц моментально сложил настолько очевидную картинку, что под впечатлением от нее губернатор покрылся холодным потом, а сердце в самом деле застучало с перебоями.
"Змея подколодная, – подумал он о руководителе РУБОПа генерале Кирееве. – Не добили, так пришел руки умыть, сочувствие выразить, отмазаться!"
Не принять?
Это вызовет панику.
Принять?
...Шварц встретил генерала в позе больной примадонны, принимающей в своем будуаре горячего поклонника.
Киреев сел на предложенный стул. Выразил уверенность, что мерзавцы в самое ближайшее время будут пойманы и наказаны. Спросил о самочувствии.
"Ах ты, змея, змея, – косясь на него, думал Шварц. – Мало я вам потворствовал? Мало вы от меня поимели? Сколько я глаза закрывал на все ваши грязные склоки? Неблагодарная сволочь, сдать меня решил своим отморозкам?..."
И от искренней обиды и злобы лицо его судорожно подергивалось.
Генерал Киреев вышел от Шварца обеспокоенным.
По реакции губернатора он почувствовал, что Шварц подозревает в покушении на свою жизнь кого-то из авторитетов центровых.
"Свинья трусливая! – думал генерал. – Если бы хотели тебя взорвать, то будь спок! Взорвали бы, да так, что тебя бы потом в кастрюлю собирали..."
Но потолковать со своими было о чем. Генерал позвонил из машины на сотовый смотрящему центровых, опытному вору в законе Севе Маленькому.
Маленьким Севу прозвали за то, что в своем время, когда он короновался, он числился самым молодым вором в законе на территории Советского Союза. Теперь Сева постарел, заматерел, но по старым воровским традициям ездил на скромной "девятке", одевался неброско, а оружия самолично в руки никогда не брал.
– Сева? Это я. Уже слышал?
– Про покушение? Слухом земля полнится.
– Говорят, что ветер в вашу сторону дует?
– Ты же меня знаешь. Мои ребята не ошибаются.
– Это я знаю. Но ведь кто-то капнул.
– Капнул, точно. Обмозговать бы это дело.
– Я потому и звоню. Разговор есть.
– Забито. Где встречаемся?
Они договорились встретиться через час на пустыре новостройки, на окраине города.
Генерал заехал домой, переоделся в цивильное и поехал на встречу с Севой на личной машине, без шофера и охраны.
Через несколько минут рядом с его машиной притормозила красная "девятка". За рулем сидел Сева Маленький. Вышли, подняли капот у "девятки" и с видом случайно встретившихся автолюбителей склонились голова к голове над мотором.
Киреев изложил свои впечатления от аудиенции у Шварца.
– Кто-то нас хочет поссорить, это точно, – согласился Сева. – Неужели Расторгуевы решили выползти из своей норы?
– Ты же говорил, что у тебя свой человек в Севмаше?
Сева задумчиво кивнул.
– В том-то все и дело. Человек мой молчит. Или я ошибаюсь и это не Расторгуевых рук дело... Или мой человек, гаденыш, перебежать на другую сторону решил.
– А такое возможно?
– Все в этой жизни возможно, – философски ответил вор в законе.
Киреев и Сева Маленький посовещались еще немного и разъехались, договорившись держать друг друга в курсе на случай всяких непредвиденных ситуаций.
Андрей чувствовал, что после утреннего разговора с Василием Расторгуевым его положение в банде пошатнулось. Он еще не мог понять, как и почему это произошло, но инстинктом, помогающим выжить, предвидел дальнейшее развитие событий.
Убийство журналиста не реабилитирует его в глазах Василия, а только намертво привяжет к банде, причем уже не на роли личного шофера и любимчика шефа, а на грязной и неблагодарной роли убийцы, чистильщика, на которого сваливают разгребать дерьмо... Он видел, как за пару лет такие люди в банде превращались из вполне вменяемых в страшных неконтролируемых отморозков, которых боялись сами бандиты.
...Постучав в дверь кабинета, Андрей вошел, остановился у порога и откашлялся.
Василий и другие, сидевшие в кабинете спиной к Андрею, обернулись в его сторону.
– Может быть, я домой поеду? – глядя на старшего Расторгуева, спросил Андрей. – Поздно уже.
– Останешься здесь на ночь, – приказным тоном бросил Василий и отвернулся.
Андрей вышел из кабинета.
Дело принимало плохой оборот, раз его не хотели отпускать в город – значит, не доверяли.
Телохранитель Василия вышел следом за Андреем, молча кивнул, мол, иди за мной. Он отвел Андрея в "казарму" – так севмашевцы называли между собой большую комнату в полуподвале. Там могло разместиться в случае необходимости человек десять. Василий отправлял ночевать в "казарму" рядовых боевиков, оставшихся в силу обстоятельств у него в доме на пару дней, но недостойных того, чтобы их впустили в "барские покои" наверху.
Андрей сел на кровать, огляделся по сторонам. С неоштукатуренной кирпичной стены на него смотрели, улыбаясь, загорелые голые девушки на плакатах.
– Завтра пойдешь работать, – снова появляясь на пороге "казармы", предупредил его телохранитель Василия. – Ложись и спи пока.
– В могиле отосплюсь, – буркнул в ответ Андрей.
Телохранитель хмыкнул, выключил в "казарме" свет и запер дверь.
Андрей остался в полной темноте.
Завтра он должен будет хладнокровно застрелить человека. Скорее всего, Василий не отправит его на дело в одиночку – пошлет с нем наблюдателя, телохранителя или еще кого-то из приближенных.
А что потом?...
Андрей сидел и думал. Потом на пару часов уснул.
...На следующий день, как он и подозревал, телохранитель Василия не отходил от него ни на шаг.
– Вместе поедем. Подстрахую тебя, если что, – сообщил он, когда они обедали на кухне.
– Это кто сказал? – прикинулся шлангом Андрей.
– Кто-кто... Батян, конечно. А то у тебя в последний момент рука дрогнет, не добьешь, а у нас потом проблемы с чеченцами.
– Ни хера у меня не дрогнет!
– Ладно! Крутой только на словах.
– Сегодня и увидим.
– Во-во, увидим, – подтвердил телохранитель.
Выехали часов в восемь вечера. Половина городских фонарей не горела, поэтому редкие автомобили двигались с зажженными фарами. На деревьях лежал толстый слой инея. Ветра не было вовсе, словно все в природе застыло.
За рулем красной "девятки" сидел незнакомый Андрею смуглый парень, похожий на чеченца. За ним, на пассажирском сиденье, сидели, отодвинувшись друг от друга и глядя в разные стороны, Андрей и телохранитель Василия. По пути молчали. Только когда подъехали к городу, Андрей поинтересовался:
– Куда? Домой к нему или на работу?
– Домой, – ответил телохранитель.
Андрей кивнул. Он понял, что ход операции давно и без него спланирован. Он должен только нажать курок. Войти в подъезд, нажать на курок, сделать еще один контрольный выстрел в голову, бросить на труп оружие и выбежать из подъезда... Просто!
Без пятнадцати девять вечера.
– Готовься, – предупредил телохранитель.
Они сидели в машине во дворе высотного многоподъездного дома, между рядами гаражей-"ракушек". Андрей вытащил из-под сиденья сумку, достал из нее пристрелянный за пару дней "агран", проверил обойму, поставил на предохранитель, сунул пистолет за ремень брюк, под куртку.
– Вот он!
Темная, едва различимая фигура человека вошла в подъезд. Хлопнула дверь.
– Шестой подъезд. Код 18–36. Седьмой этаж. Можешь его у лифта подождать. Смотри не перепутай, Кутузов!
Андрей не улыбнулся шутке.
Он вышел из машины и неторопливо пошел к подъезду. Дыша ему в затылок, следом шел наблюдатель.
Андрей открыл кодовый замок подъезда, миновал тамбур, по пожарной лестнице поднялся на седьмой этаж. За ним, не отставая, легким пружинистым шагом следовал телохранитель Василия.
На седьмом этаже он поймал Андрея за рукав куртки:
– Стой здесь, я подам сигнал.
Андрей остался стоять на балконе возле пожарной лестницы, а телохранитель зашел через стеклянную дверь на площадку седьмого этажа и остановился рядом с лифтами. Матовая стеклянная дверь вела с площадки перед лифтами в общий для четырех квартир предбанник. Журналист жил в одной из этих квартир.
Телохранитель достал телефон. Набрал номер.
– Алло... Это Дмитрий?... Вы меня не знаете, но я хочу сообщить вам очень важную информацию... Да, не по телефону... Это касается высокопоставленных людей области... Лучше на улице. Жду вас за углом дома...
Удовлетворенно кивнув, телохранитель положил телефон в карман.
Журналист должен был появиться с минуты на минуту.
Андрей стоял на балконе и смотрел вниз с высоты седьмого этажа. Правая рука под курткой сжимала теплую рукоятку "аграна".
"Интересно, если с такой высоты упасть, сколько секунд будешь лететь? – думал он. – Почувствуешь что-то или нет, когда упадешь? Говорят, что боли не чувствуешь, когда умираешь. А я хотел на дельтаплане научиться летать... Боюсь я высоты или нет?... Правда, что кошки всегда на лапы падают? Почему?... Вот если бы человек так мог..."
Он сам не знал, зачем думает о всякой ерунде в такой момент, но голова работала сама собой, изобретая все новые вопросы.
– Эй! Прикурить не найдется? – окликнул его телохранитель, выглядывая с площадки.
Андрей так задумался, что сразу автоматически полез в карман за зажигалкой. Его остановил бешеный взгляд телохранителя. Андрей немного очнулся и ватными ногами, не чувствуя пола под собой, зашел с пожарной лестницы на площадку седьмого этажа. Перед дверью лифта он увидел мужскую фигуру в длиннополом зеленом пальто и кепке с ушами. Дверь лифта неожиданно раскрылась, но мужчина не успел шагнуть в кабину. Андрей выхватил "агран" и выпустил в зеленую спину очередь.
Во все стороны брызнули фонтанчики крови, растекаясь по обшивке кабины. Человек неловко взмахнул руками, попытался заслониться от пуль, но ноги его подкосились. Человек сполз по стене, уткнулся в кровавую лужу лицом и замер.
Выстрелов Андрей не услышал и не знал, так ли тихо работал "агран", или это у него самого заложило уши от волнения.
Телохранитель Василия выглянул из-за угла, потом подошел к телу. Журналист не подавал признаков жизни. Контрольного выстрела не понадобилось.
Андрей бросил рядом с телом ствол, развернулся и вышел обратно на пожарную лестницу.
Сбежали вниз, быстро через двор добрались до машины. Чеченец сразу тронулся с места.
Проехав три улицы, они свернули в арку сталинского дома. Во внутреннем дворе их поджидала другая машина. Все трое пересели в нее.
Как только выехали за город и миновали милицейский пост, всем стало ясно, что дело прошло успешно.
Телохранитель Василия заговорил громким голосом, описывая, как все произошло, словно он был главным действующим лицом этой истории. Остальные – водитель второй машины и чеченец, – слушая его, смеялись, галдели. Кто-то достал водку, пустил бутылку по кругу.
Андрей пил со всеми, но чувствовал, что о его участии в деле стараются не говорить, обходят его стороной, словно Андрея там и не было вовсе или же он случайно оказался рядом с событием.
Одно он понял точно – что судьба его еще не решилась окончательно.
...Вернувшись к себе, Сева Маленький приказал связаться и вызвать на стрелку человека центровых, подосланного в банду Расторгуевых для слежки. Человек этот пропустил (или не захотел поставить своих в известность) о готовящемся на Шварца липовом покушении.
Договорились встретиться в казино "Фортуна".
Сева на встречу приехал первым. Через полчаса подкатил и шпион.
Это был не кто иной, как личный телохранитель Кирилла Расторгуева, подготовивший и проведший липовое покушение на губернатора. Сева Маленький об этом ничего не знал.
– Здорово! Давно не виделись, – кивком приглашая шпиона сесть напротив, первым начал разговор Сева. – Взрыв на бульваре Энтузиастов – чья затея?
На бульваре Энтузиастов жил губернатор.
Шпион вытаращил глаза, удивленно ткнул себя пальцем в грудь, потом указал на Севу.
– Не наши? – изумился он. – А в Севмаше уверены, что это мы. Так точно не мы?
Сева покачал головой.
– Кто же тогда?
– Вот и я хотел бы знать, кто же это устроил?
Шпион, все еще изумленно покачивая головой, ощипывал виноградную гроздь и выдвигал различные предположения "в порядке бреда". Сева внимательно наблюдал за его поведением и думал: врет шпион или покушение на Шварца в самом деле подстроили не севмашевцы. В какой-то момент Сева совсем было уж решил, что шпиона стоит "пропустить через мясорубку" и послушать, как он тогда запоет... Но, подождав еще немного, он передумал – мало ли, вдруг показалось?
В банде Расторгуевых свой человек может еще понадобиться, а после "мясорубки" бывший центровой уже вряд ли встанет... Не выгодно так бросаться ценными людьми из-за единственного подозрения.
– Извини, Сева, мне надо бежать. Расторгуевы совсем оборзели, всех подозревают, если исчезнешь на полчаса, так уже начинаются вопросы-допросы, – посмотрев на часы, заявил шпион.
– Что ж, давай, Штирлиц! – Сева пожал своему человеку руку. – Помни, что ты наши глаза и уши, и не пропадай надолго.
– Есть!
Шпион ушел.
Сева набрал номер генерала Киреева:
– Что у тебя нового?
– Все старое. А у тебя? Со своим человеком говорил?
– Только что.
– Ну?
– Не они.
Генерал разочарованно крякнул:
– Что ж, будем копать дальше.
...Андрей ждал, когда о нем вспомнят, когда скажут, что он свободен и может ехать или, наоборот, должен пока оставаться в доме Расторгуевых...
Он сидел на койке в "казарме" и вслушивался в неясный шорох за стеной. Или это кровь шумит в голове?...
Непонятно. Все кругом темно и неясно.
Он вышел из "казармы", поднялся на первый этаж, или уровень, как говорили сами Расторгуевы. Заглянул на кухню. Там сидел Боксер со своим прихлебателем Шахом, телохранитель Василия и чеченец, с которым они сегодня утром ездили на дело. Все четверо играли в преферанс.
В углу на холодильнике работал телевизор.
Как Андрею ни хотелось первому задавать вопрос, но пришлось открыть рот:
– Что мне сейчас делать?
Вопрос повис в пространстве. Никто из игроков не ответил.
Андрей ушел из кухни.
Ключи от джипа у него временно конфисковали вместе с самой машиной.
Он вышел во двор через заднюю дверь, обошел вокруг дома. Никто за ним не следил вроде бы.
Андрей дошел до бани, свернул с расчищенной тропинки и, проваливаясь выше колена в снег, побрел к забору. Перемахнул через него, спрыгнул в такой же глубокий снег на той стороне. Никто его не остановил.
Добравшись на попутке до города, Андрей первым делом отправился домой к Оксане. Дверь ему открыла незнакомая женщина в черной косынке на голове.
– Здравствуйте, – похолодев внутри при виде этой траурной косынки, произнес Андрей. – Я друг Оксаны. Можно поговорить с ее матерью?
– Она в больнице, – ответила женщина, пропуская Андрея в прихожую.
Большое зеркало, висевшее на стене в прихожей, теперь было завешено темной тканью.
Андрей все понял, но еще цеплялся за последнюю возможность.
– У них кто-то умер?
Женщина посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Я только что приехал, – объяснил Андрей. – Только что вернулся в город.
Женщина заплакала.
– Оксаночку вчера похоронили.
Ни слова больше не говоря, Андрей вышел из квартиры.
Он шел по улице, не видя, куда идет. Шагал и шагал, не чувствуя ни холода, ни усталости, пока не попал в свой двор, и тогда только понял, что оказался дома.
– Ты где был? – встретила его мать. – Хоть бы позвонил... А машина где?
Андрей ничего не ответил.
– Ты, случайно, не разбил? – ахнула мать.
– Нет. Оставил на работе.
Мать, как и все остальные родственники, думала, что Андрей работает водителем на фирме. Сын всегда приезжал домой на машине. Сейчас, впервые увидев, как сын возвращается с работы домой пешком, мать заволновалась:
– Они тебя, случайно, не уволили, а? Сынок, что ж ты молчишь?
Андрей усмехнулся:
– Не уволят, не бойся.
Он кивнул матери и заперся в своей комнате.
Там все осталось так же, как в то утро, когда он поссорился с Ксюшей. На смятой постели он обнаружил забытую Ксюшей губную помаду. Наверное, вытряхнула из кармана, когда спала...
Андрей сел на пол. Рука сама потянулась к пульту телевизора. Он щелкал с канала на канал, но почему-то все местные каналы, кроме кабельных, транслировали дурацкую симфоническую музыку. Вдруг на канале АТН симфонический концерт прервался программой новостей.
– Вчера в нашем городе совершено очередное громкое заказное убийство, – глядя в камеру строгим взглядом, говорила красивая дикторша. – В подъезде своего дома был расстрелян наш коллега Дмитрий Бондарев. В связи с этим наш канал объявляет о прекращении трансляции всех своих программ.
На экране, на черном фоне, возник черно-белый портрет убитого журналиста с черной каймой и зазвучала та же прерванная симфоническая музыка.
Андрей быстро переключил телевизор, но по всем местным каналам вместо нормальных программ транслировали записи концертов или просто черный кадр, за которым звучала заунывная мелодия.
Андрей вышел на кухню. Родители пили чай и обсуждали сегодняшние новости.
– Это ж надо, – шепотом, чтобы не раздражать сына своими бабьими разговорами, сказала мать. – Журналиста и у нас убили.
– Как Листьева, – подтвердил отец.
– И за что? Такой симпатичный был молодой мужчина...
– Вам что, говорить больше не о чем? – заорал Андрей. – Вам-то до него какое дело? Что вы раскудахтались? Он вам что, родственник? Такой же... как и все!
Он обозвал покойного таким словом, что даже у отца, проработавшего жизнь на заводе, полезли глаза на лоб.
– Да ты как с родителями разговариваешь, щенок! – встал из-за стола Папутин-старший.
– Коля, не трогай его! – полезла защищать сына мать.
– Хорошего дебила воспитала! – плюнул отец. – Защищай больше. Он и тебя такими словами вспомянет! Тьфу!
– Лучше бы я не приходил!
Андрей схватил куртку, выскочил из квартиры, грохнув дверью.
Идти было некуда. Друзей у него, кроме как своих из Севмаша, не было. Да и видеть никого не хотелось.
Ночь стояла морозная. Снег скрипел под ногами, все небо было усыпано крупными звездами.