- Да, Боб Бейтмен. Видите ли, у всех, нас были подпольные клички - по названиям животных. Я, разумеется, был Мышью. Именно поэтому Кэппи и подарил мне эту игрушку, хотя, каким образом она попала к нему в руки, ума не приложу. Бейтмена звали Кроликом. И знаете, он и в самом деле немного напоминал кролика. Кроличья мордаха, кроличий носик, типично кроличьи робкие повадки, хотя в моменты опасности от этой робости не оставалось и следа. Сам я был мало похож на мышь, но, видимо, кому-то показалось, что я веду себя скромно и незаметно, как мышке и подобает. Лично мне не кажется, что я так уж скромен, но со стороны, наверное, было видней.
- Ну а Хоберман?
- О, он был у нас Бараном! Нагибал голову и мчался вперед, напролом. Вполне могу представить, как он проламывал линию защиты, играя за студенческую футбольную команду. Роб Ренник, у него были такие вкрадчивые, немного женственные манеры, а потому он заработал кличку Кошка. Ну а о том, как прозвали Чарльза Вуда, вы, думаю, догадываетесь сами.
- Слон, - предположил я.
- Слон? Но почему именно слон?
- Никогда ничего не забывает, - ответил я. - Не распускает хобот… Никогда не встречал этого человека, так, как вы думаете, я могу догадаться, какая у него была кличка?
- Ах, ну да, конечно… Но стоит мне сказать, и вы тут же сообразите. Единственный среди нас, чье прозвище имеет чисто вербальную природу. Звали его Чак Вуд, а подпольная кличка была Вудчак. Не стану утверждать, что внешне он хоть чуточку напоминал это создание, но по натуре наш Чак был терпелив и прямо-таки вгрызался в работу. Вцеплялся в работу. Вцеплялся намертво, пока не добивался результатов.
- А резные фигурки?
- О, их делал человек по фамилии Лечков. Болгарская фамилия. Он был болгарин, как большинство остальных, с кем мы имели дело, хотя назвать его таковым значило нарваться на нешуточные неприятности, мог и на дуэль вызвать. Он твердил, что он анатруриец. Лечков уже тогда был весьма преклонного возраста, так что, должно быть, его уже давно нет в живых… Итак, все мы пятеро имели свои клички, ну и другие в своих группах тоже. Свинья, Козел, остальных не помню. У многих анатрурийских активистов были какие-то свои прозвища. Но я их не знал.
- А что стало с его работами?
- Они остались в Анатрурии, если вы по-прежнему настаиваете на этом названии. Ну, по крайней мере, это я так думаю, что остались. Однако моя маленькая мышка все же нашла путь через океан. Дальнее плавание для такой маленькой мыши…
- Если это та самая мышь.
- Я был бы весьма удивлен, - сказал он, - если бы узнал, что нет… Однако я и без того отнял у вас уйму времени, мистер Томпсон, повествуя об этой закрытой, если можно так выразиться, главе моей жизни. Надеюсь, что за давностью лет не подорвал тем самым нашу государственную безопасность. Теперь, как мне кажется, надо дать и вам возможность поведать мне, каким образом наши действия в Анатрурии связали вас с капитаном Хоберманом и привели в этот дом.
- Я разыскиваю одну молодую женщину, - ответил я. - Она анатрурийка, и…
- Как ее имя?
- Илона Маркова.
- Похоже на болгарское. Но может оказаться и анатрурийским.
- Мне она говорила, что она анатрурийка, - сказал я. - И в комнате у нее на стене висела карта Восточной Европы с границами Анатрурии, обведенными красным. И еще там на почетном месте красовались портреты Влада и Лилианы.
- Лилиана… - протянул он. - Это была их королева. Да, правильно, а я забыл ее имя. А ваша приятельница рассказывала, как умерла Лилиана?
- Она даже не удосужилась объяснить, кто эти двое. Так как умерла Лилиана?
- Погибла в автомобильной аварии на юге Франции примерно за год до начала Второй мировой войны. Влад получил серьезные ранения, но выжил. Все анатрурийские сепаратисты считали, что это дело рук МРО.
- МРО?
- "Македонской революционной организации". Бог их знает, чем они там занимались в этой организации, но только вряд ли стали бы тратить время на уничтожение претендента на мифический трон несуществующего королевства. Лично я думаю, что Влад был просто пьян. Или он, или его шофер, если, конечно, таковой у него имелся. - Он задумчиво глядел через комнату на пейзаж в раме, затем отвернулся и посмотрел на меня. - А как вы узнали, что это были Влад и Лилиана?
- По маркам.
- По маркам? Ах, ну да, конечно, анатрурийцы, с которыми мы работали, рассказывали о марках. Причем придавали им такое значение, словно от печатного станка в Будапеште зависели легитимность и само существование их государства… Не уверен, что кто-либо из них видел эти загадочные марки. Вы сами-то филателист? Насколько я понимаю, они очень редки.
Я рассказал ему об иллюстрациях в каталоге Скотта.
- Понятно, - заметил он. - Итак, ваша приятельница - анатрурийка и, по всей видимости, считает себя верноподданной Влада Первого и Последнего?.. Однако этого недостаточно, чтобы объяснить ваше… э-э… участие во всем этом деле.
- Она исчезла.
- Ах, вон оно что… Окончательно и бесповоротно?
- Исчезла без следа.
- Ну а какая связь с "Боккаччо"? Это была ее идея, навестить эту квартиру?
- Нет.
- Кстати, какую именно квартиру? Кто там живет?
- Квартире "8-Би", и я понятия не имею, кто там живет. Но он тоже анатруриец, это несомненно.
- Откуда такая уверенность?
- У него тоже есть фотография Влада.
- Вы серьезно?.. Да, вижу, что серьезно. Точно такая же фотография? В той же позе, и…
- Нет, другая. Там он один и на нем военная форма.
- О, все монархи почему-то обожают военную форму, - заметил он, - особенно когда у них нет страны и армии, которая может носить эту форму. Так, значит, вы побывали в той квартире? Иначе вы бы снимок не увидели, верно?
- Да.
- И ушли оттуда с тем, за чем приходили?
- Нет. Мне помешали, - ответил я и рассказал, как прятался в шкафу и как, выйдя оттуда, обнаружил, что портфельчик исчез.
- Так получается, вы все еще сидели в ловушке, когда Кэппи ушел от меня? Надо сказать, что пробыл он тут совсем недолго. Я рассчитывал, что он посидит хотя бы часок, но он зашел и вышел где-то минут через десять. Справедливости ради следует заметить, я не слишком уговаривал его остаться. Его присутствие вызвало всякие воспоминания, далеко не все - самые приятные. Надо сказать, что и подарок тоже. Мышь… Я всегда считал, что это лучшая из работ Лечкова. Может, потому, что она - моя. Я имею в виду, моя кличка. А теперь и сама эта резная фигурка принадлежит мне, и я рад, конечно, рад. Но надо сказать, теперь мне все меньше хочется обладать вещами. А что случилось с Кэппи?
Этот вопрос застал меня врасплох, но отвечать на него рано или поздно все равно пришлось бы. Я знал, что он обязательно спросит меня об этом, и уже решил для себя, каким будет ответ.
- Он мертв, - ответил я. - Его убили.
Глава 14
- Этот человек по имени Кэндлмас, - сказал Чарльз Уикс. - Совершенно очевидно, что это он убил Кэппи, не так ли? Но к чему оставлять тело в своей квартире?
Мы сидели на кухне за овальным столом светлого дерева и снова пили кофе. Раз уж я рассказал ему о Хобермане, почему бы не выложить и все остальное?
- Разве только, - продолжил Уикс свою мысль, - он считал, что тело никогда не найдут.
- Ну, проглядеть такое трудно, - заметил я. - Судя по тому, что лежал он, как я слышал, ровно посередине комнаты.
- И заливал кровью ковер.
- Верно.
- И нацарапал сокращенный вариант своего имени на атташе-кейсе.
- Да.
- Интересно, что именно на вашем атташе-кейсе. Хотя лично для него в тот момент было, думаю, все равно на чем писать. Наверное, то была единственная вещь, подвернувшаяся ему под руку. Но меня больше занимает другое. Что заставило убийцу действовать столь импульсивно?
- Не понял?
- Ну представьте, что я Кэндлмас, - предложил он. - А вы - Кэппи Хоберман, и я собираюсь вас убить. Вряд ли я в таком случае стану выхватывать нож и набрасываться на вас прямо посреди собственной гостиной. Но совсем другое дело, если никакого убийства не планировалось. Допустим, мотив к убийству возник неожиданно, внезапно, а заодно подвернулось и средство его осуществить. Допустим, что и время тоже играет очень существенную роль. Удобно или неудобно, ловко или неловко, но ждать я просто не могу.
- Но Хоберман побывал здесь, - сказал я.
- Да, пробыл минут десять, максимум пятнадцать.
- И уйдя, направился, по всей видимости, прямиком на Семьдесят шестую. Ведь именно туда я должен был доставить портфель, вот он и хотел оказаться там к моему приходу.
- Но еще до вашего прихода Кэндлмас с ним разделался. Возможно для того, чтобы не делиться с ним добычей, хотя самой добычи в его распоряжении еще не было. - Он взмахнул рукой, словно отметая это предположение. - Нет, ломать головы над мотивом нам пока ни к чему. Ясно одно: он возник внезапно и требовал быстрых действий, и Кэндлмасу пришлось сделать то, что он куда охотнее сделал бы в другом месте и в другое время. И он вонзил нож в человека в собственной квартире, да к тому же еще зная, что вы можете вернуться с минуты на минуту.
- И оставил его там.
- Да, оставил, дав возможность нацарапать одно-единственное последнее слово, столь же загадочное, как след поселения колонистов на острове Роанок. Знаете, наверное, они полностью исчезли, и единственным свидетельством того, что некогда остров был обитаем, стало слово "Кроатоан", вырезанное на стволе дерева. Никто до сих пор так и не смог понять, что оно означает и куда подевались все эти люди. Так и здесь. Что хотел сказать Кэппи этим самым "Кэфоб" или "Кэпхоб" и почему Кэндлмас дал ему возможность написать это слово?
- Ну а если его убил не Кэндлмас, а кто-то другой?.. И все равно непонятно, как это он ушел и позволил жертве оставить предсмертную записку.
- Да, непонятно, - согласился он. - И если бы это был Кэндлмас, то у него возникли бы проблемы.
- Еще бы! Главная проблема лежала на ковре, прямо посреди гостиной!
- Именно. И какой же у него был бы выход?
- Избавиться от тела.
- Но каким образом? Ведь Кэппи все еще был мужчиной крупным. Может, вы хотите сказать, что этот Кэндлмас был силачом-гигантом, способным перекинуть Кэппи через плечо и снести вниз?
- Нет, едва ли. Он человек среднего роста и довольно субтильный.
- Не чемпион по поднятию тяжестей?
- Нет.
- Так что он должен был сделать? Что бы вы сделали на его месте?
- Я?
- Да, да, вы. Допустим, у вас на руках оказался труп. Это ведь не пятно на стенке, его краской не замажешь. Как бы вы избавились от него?
- Вообще-то, - сказал я, - у меня была однажды подобная ситуация.
- Вот как?..
- Да, в моей лавке, - торопливо добавил я. - И лично я был тут абсолютно ни при чем, но все равно пришлось избавляться от тела. И я взял напрокат инвалидное кресло…
- Чертовски умно! - с восхищением заметил Уикс. - Однако среди ночи инвалидное кресло вряд ли раздобудешь, да к тому же еще спускать его с четвертого этажа не слишком удобно.
- Да уж.
- Ладно, проехали. Тогда вам бы пришлось сделать несколько ходок. Не слишком приятная тема для разговора, - заметил он, - но что поделаешь, другого варианта ведь нет, верно? Труп расчленяется на удобоваримые, так сказать, части, и вы по одной сносите их вниз, а уж затем избавляетесь, как подскажет смекалка.
- Ага, руку туда, ногу сюда. Но капитан Хоберман был вполне целым, когда туда ворвалась полиция. В противном случае они бы непременно раззвонили об этом.
- Ваш мистер Кэндлмас никогда бы не решился на такую операцию, - мягко заметил он. - Тут ведь инструмент нужен, нет? А он вряд ли есть, если не занимаешься такими вещами регулярно. Ему понадобились бы пила или топор либо и то и другое вместе. У сельского жителя такие инструменты всегда под рукой, но у обитателя нью-йоркской квартиры - сомневаюсь.
- Так, значит, посреди ночи он отправляется на поиски топорика для разрубания мяса?
- Именно. Вряд ли в такой час можно отыскать открытую лавку или магазин скобяных изделий. Но вот ресторан - совсем другое дело… Допустим, у него имелся знакомый шеф-повар, который мог одолжить ему все эти предметы, не задавая лишних вопросов. Или же у него, Кэндлмаса, был специальный резак, пригодный для этой цели, и он отправляется на поиски плотных пластиковых пакетов и скотча, чтобы их заклеить. И вот он выходит из квартиры, а бедняга Кэппи лежит, раскинувшись на ковре, а вы торчите в шкафу на восьмом этаже и…
- И являются полицейские, находят управляющего, потом посылают за слесарем, который бы отпер им дверь..
- Да, кстати, а как вообще там оказалась полиция? Анонимный звонок?
- Так, во всяком случае, сказал Рэй Киршман. Кто-то услышал шум.
- Гм… Итак, Кэндлмас является домой и видит, что в квартире у него посторонние, или же видит людей на лестничной площадке, поджидающих слесаря. И что он, по-вашему, делает?
- Снимает все, что можно снять, со своей банковской карты, - ответил я, - и прыгает на корабль, отплывающий в Австралию, где намеревается начать новую жизнь. Потому как с тех пор о нем никто ничего не слышал.
- Это верно, никто ничего… Но почему, все-таки интересно, он не связался с вами, как вы считаете? Ведь он предполагал, что вы выйдете из "квартиры восемь-Би" с портфелем. Почему он не захотел забрать портфель?
- Может, он и пытался. Может, посылал кого-нибудь.
- Того типа со странным именем?
- У них у всех странные имена, - сказал я. - Сроду не сталкивался с таким количеством людей со странными именами, разве что в романах Росса Томаса. Но если вы имеете в виду Тиглата Расмолиана, то да, я с вами согласен. Его вполне мог послать Кэндлмас. Сам показываться не захотел, поскольку стараниями полиции числился в морге. Вообще-то, когда Расмолиан явился ко мне в лавку, я еще не ездил на опознание.
- И если бы Кэндлмас появился у вас в лавке, вы бы сочли…
- Я бы счел, что вижу привидение. Возможно, его действительно послал Кэндлмас. Кто, кроме него, знал, что я в этом деле?
- Единственное, что я раз и навсегда усвоил там, - сказал Уикс и махнул рукой, как я понял, в сторону Европы, - так это то, что людям известно куда больше, чем вы предполагаете. Утечка информации, знаете ли. Люди играют сразу несколько ролей. В наши дни мало что остается тайной.
- Кэндлмас пришел ко мне в лавку в четверг, а в следующую ночь, когда я незаконно вторгся в чужую квартиру, он совершил убийство. И уже к полудню в пятницу Тиглат Расмолиан знал обо мне достаточно, чтоб иметь основания зайти в лавку и угрожать пистолетом. О, бог ты мой, да он даже знал мое второе имя!
- Граймс.
- Да, правильно. Улавливаете, с какой быстротой распространяется информация? Ведь о том, что я принимал участие в этой игре, знали только двое - Кэндлмас и Хоберман. Хоберман мертв…
- Вы забыли о девушке.
- Илоне?..
- Да, именно.
Помолчав немного, я заметил:
- Я и сам думал об этом. О том, что вряд ли она зашла в мою лавку случайно. Но ведь мы с ней всего-то и делали, что ходили в кино, а потом обсуждали увиденное на экране. И если задачей ее было опутать меня по ногам и рукам, то она явно не слишком спешила. А потом, доведя меня, что называется, до кондиции, когда ради нее я был готов сразиться с драконами или по меньшей мере прыгнуть через горящий обруч, она вдруг исчезает. Нет, что-то тут не сходится.
- Да, это странно. На анатрурийцы вообще странные люди…
- Очевидно.
- Вот и этот Кэндлмас, он тоже достаточно странен, чтоб оказаться анатрурийцем. Он говорил с акцентом?
Я помотал головой:
- Нет, на хорошем американском английском. Полагаю, что родился он здесь, хотя не обязательно в Нью-Йорке. Да и имя совсем не похоже на анатрурийское.
- Такого рода персонажи умудряются сменить в течение жизни не один десяток имен. Кэндлмас… Это что-то очень английское… Есть такой церковный праздник. И празднуют его, если не ошибаюсь, зимой, после Богоявления, но до Великого поста. Так англикане называют день очищения Девы Марии и первого введения младенца Христа во храм. Зимой, вроде бы за несколько дней до или сразу после полнолуния. Хьюго Кэндлмас… Возможно, имя настоящее. Слишком уж необычное, нарочно не придумаешь.
- Имена… - пробормотал я. - Кэндлмас, Царнов, Расмолиан… Все, что у нас имеется, - это набор каких-то странных имен. И ничего конкретного. Может, вообще оставить это дело?
- Почему бы и нет? - спросил он. - Никаких капиталов вы в него не инвестировали, правда же? Ну, проработали ночь зазря, но такое при вашей… э-э… специальности случалось и раньше?
- Чаще, чем вы думаете.
- Я могу понять, что вы околдованы этой женщиной. Но, похоже, исчезла она вполне добровольно. Есть ли у вас причины полагать, что она в опасности? Или же нуждается в вашей помощи?..
- Нет. И если она захочет видеть меня снова, то найти не столь уж и сложно.
- Именно. - Он подался вперед, глаза его блестели. - И что же у нас, таким образом, получается? Доходов вам не светит, потому как вы представления не имеете, где теперь этот портфель и что в нем. Так что рассчитывать на богатство вряд ли приходится. Полиция вас ни в чем не обвиняет, так что повода искать убийцу, чтобы освободиться от подозрений, тоже нет. Так почему бы не вернуться к прежним занятиям? Спокойно продавать себе книжки и навещать чужие квартиры?
- Чувство долга, - ответил я.
- Ага, понимаю… Вами движет чувство долга, невзирая на полную абсурдность всей этой истории и осложнения, которые могут возникнуть. Вы, что называется, завелись, и сам черт вам теперь не брат, да?
- Да, понимаю. Выглядит это довольно глупо…
- Глупо? О Господи, мальчик мой! Будь у нас в Анатрурии тогда хоть несколько таких ребят, как вы, кто его знает, все могло обернуться совсем по-другому… - Он выпрямился и потер руки. - Есть у меня одна идея, - заметил он после паузы. - Правда, сам я уже не тот, но кое-какой опыт все же имеется…
И он заговорил и не переставая чертил при этом в блокноте какие-то кружочки и линии, очевидно, обозначавшие пути подхода к проблеме и прояснявшие, что мы уже знаем, а что - нет. Нет, я не взялся бы разгадать их значение, но мыслил он на удивление четко и ясно.
- Потрясающе, - заметил я наконец. - Однако я и без того отнял слишком много вашего бесценного времени и…
- Слишком много? Да вы его отнимете куда больше, когда мы с вами доведем все это дело до конца. Вас связывает чувство долга. Но ведь и меня тоже.
- Но почему? Если вы никоим образом не вовлечены в эту историю, то…