- Не знаю, покажется вам это существенным или нет, - невозмутимо ответил он. - Но было время, когда мы с Кэппи Хоберманом работали вместе. Работали так, словно от этого зависели сами наши жизни. Да они и впрямь зависели. Я не видел его много лет, потерял всякую связь, а потом вдруг он является с этой маленькой мышью, словно данаец с троянским конем, и выясняется, что нам почти нечего сказать друг другу. А ведь было, было что сказать! Но с тех пор прошло миллион лет, и теперь уже совсем другая вода течет под мостом или через дамбу… Вода! - крикнул он. - Будь мы с ним родственники, я бы сказал, что кровь - не водица. Но мы были больше чем родственники. Мы были партнерами в деле, и этот скромный факт накладывает на меня определенные обязательства. Не думаю, что вы меня поймете. Я наверняка выгляжу в ваших глазах безнадежно старомодным. - Он еще более выпрямился и чуточку повысил голос. - И когда убивают вашего партнера, вы просто обязаны что-то сделать. И не важно, как вы к нему относились и что за человек он был. Он был вашим партнером, и вы обязаны что-то предпринять.
Я поднял на него глаза.
- А знаете что, мистер Уикс, - сказал я, - так рождается новая прекрасная дружба!
- Вполне может, почему нет, - ответил он и протянул мне руку. - Отчего нет… И давайте-ка на "ты", забудем эти "мистер Уикс" и "мистер Томпсон", ладно? Я буду называть тебя просто Билл, а ты, если хочешь, можешь звать меня Чарли.
- Хм, - буркнул я.
- Что такое?
- Чарли, - пробормотал я, - знаешь, я забыл тебе сказать еще одну важную вещь..
Глава 15
- Вот оно что, - весело заметил Чарли Уикс, - мне это определенно нравится. Человек должен иметь в жизни цель. Мотив, заставляющий утром подниматься с постели. И еще мне кажется, мы с тобой составим отличную команду.
- Думаю, ты прав, Чарли.
- Не пойму, чего это его так долго нет, - заметил он и протянул руку к кнопке вызова лифта. Но я успел раньше. - Жми как следует, - посоветовал он. - Может, что-то с контактом?
- Нет, наверно, застрял где-нибудь на другом этаже, - предположил я. - Может, помогает выгружать вещи или у кого-то ключ застрял в замке. Послушай, тебе незачем торчать тут, в холле. Уверен, он подойдет через несколько минут.
- О, ничего страшного, - уверил меня Уикс. Но, когда прошло еще несколько минут, а лифт так и не появился, он стал нетерпеливо переступать с ноги на ногу. - Может, правда пойти поработать над нашим проектом? Если конечно, тебе тут не будет одиноко.
- Да о чем речь! - воскликнул я. - Наоборот, мне неловко, что ты тратишь на меня время.
Он уже вернулся в квартиру и затворил за собой дверь, а лифта все не было. Я не слишком удивился этому обстоятельству - ведь лифтер должен быть по меньшей мере медиумом, чтобы догадаться остановить свою машину на нашем этаже, где я лишь притворялся, что нажимаю кнопку. Я дал Чарли Уиксу еще минутку - на тот случай, если он вдруг вспомнит самую последнюю, но важную деталь, которую забыл упомянуть, и снова вылетит в лифтовый холл. Но он не вернулся, и я спокойно спустился по лестнице на восьмой этаж.
А почему бы, собственно, нет?
Отмычки были при мне, ведь накануне вечером домой я так и не попал и выложить их просто не смог. К тому же и визит свой к Уиксу я планировал не без задней мысли о том, что не мешало бы заодно заскочить и в квартиру на восьмом этаже, после того как закончу с Уиксом. Правда, тогда я не ждал слишком многого от нашей беседы, видя в ней лишь законный повод пройти в "Боккаччо", и вовсе не рассчитывал, что Уикс сумеет поведать что-то существенное о Хобермане.
Однако выяснилось, что поведать он может очень много интересного, к тому же в результате мы стали партнерами. Мало того - родилась новая прекрасная дружба, а потому, полагаю, я вполне мог бы сказать Чарли, что собираюсь навестить еще одного жильца четырьмя этажами ниже. Но решил воздержаться. Не то наша прекрасная дружба оказалась бы мертворожденной. Кроме того, я находился у Чарли в доме, а люди, пусть даже очень лояльно относящиеся к вторжению со взломом, вообще могут запросто превратиться в непримиримых сторонников духа и буквы закона, когда вор начинает орудовать в непосредственной близости от их жилища. В конце-то концов, я ведь и в первый раз попал к Чарли под фальшивым предлогом, просто чтобы затем пробраться в "8-В"; а сегодняшний визит мало чем отличался от первого - та же маскировка и та же истинная цель. Следует признать, однако, что Уикс меня здорово растрогал - уже уходя, я едва сдержался, чтобы не объявить, что никакой я не Билл Томпсон, а вовсе даже Берни Роденбарр.
Нет, пусть пока это маленькое мое похождение останется тайной для Чарли. Если удастся раздобыть сколько-нибудь ценную информацию, всегда можно выбрать удобный момент и сообщить ему, где и когда я ее раздобыл. А если придется уйти из "8-В" ни с чем, как в первый раз… что ж, тогда ему и вовсе ни к чему знать, что я там побывал.
Итак, я быстро, но тихо сбежал по ступенькам, отворил дверь лестничной клетки на восьмом этаже, убедился, что в коридоре, по счастью, никого, и подошел к двери в квартиру "8-В".
Перчаток на мне не было, но это обстоятельство не слишком беспокоило. Отпечатков я скорее всего не оставлю, а если и оставлю, вряд ли хоть кому-то придет в голову их искать. Фонарик, правда, был при мне, однако какая от него польза в ясный солнечный день? Главное, отмычки под рукой - они, как я уже знал, помогут легко и просто справиться с дверью в "8-В".
Впрочем, как вскоре выяснилось, и они не понадобились.
Но тогда я этого еще не знал и держал их в руке, стоя перед дверью в пресловутую квартиру. Я вспомнил, как держал в руке портфель, а потом потерял его; вспомнил, как сидел в шкафу, вдыхая противный, затхлый запах пальто. Я не рассчитывал снова увидеть этот портфельчик даже краем глаза, но, может, удастся хотя бы выяснить, кто здесь живет, и еще раз взглянуть на тот снимок и убедиться, что на нем действительно король Влад.
Я уже взялся за ручку двери и поднес одну из отмычек к верхнему замку, как вдруг мне пришло в голову, что сперва не мешало бы позвонить. Нет, я был уверен, что дома никого нет, считал это само собой разумеющимся, однако напомнил себе, что звонок - золотое правило, одна из тех обязательных профессиональных мер предосторожности, которые следует соблюдать свято и неукоснительно и которой я никогда не пренебрегал на протяжении всей своей сознательной жизни.
И я позвонил, и выждал несколько секунд - таково второе неукоснительное правило, и можете вообразить мое удивление, когда за дверью послышались шаги.
Я едва успел отдернуть уличающий меня инструмент от замка и спрятать его в карман, как дверь распахнулась и на пороге предстал молодой человек очень приятной наружности. Ростом примерно шесть футов два дюйма, широкоплечий, узкий в талии, с красивым лицом, квадратным подбородком и открытым взглядом. И на лице этом сияла широкая улыбка. Он понятия не имел, кто я такой, однако это, по всей видимости, вовсе не означало, что он не рад меня видеть.
- Приветствую, - дружелюбно сказал он. - Погода сегодня замечательная, верно?
- Просто потрясающая, - согласился я.
- И чем же могу вам помочь?
Хороший вопрос.
- О, - сказал я, - позвольте представиться: Билл Томпсон, избран от жильцов нашего дома представителем в "Американскую ассоциацию по борьбе с дисплазией тазобедренного сустава".
- Вы из нашего дома?
- Я живу в этом доме, - ответил я, - на другом этаже. Вообще-то работаю на Уолл-стрит, но собираю пожертвования на чисто добровольной основе. Цели, как вы сами понимаете, более чем благородные.
- Да, конечно, - сказал он и сунул руку в карман джинсов. На нем были черные джинсы "левайс" и тонкий свитер, цвет которого я бы определил как сине-зеленый, но в каталогах "Лэндз Энд" его почему-то принято называть "перо селезня". - Да, разумеется, я бы тоже хотел внести свою лепту.
Господи, ну куда меня понесло?
- Ой, знаете, я не захватил с собой учетной книги, - сказал я. - Да и шел к вам, собственно, совсем не за этим. Так, погодите-ка, вы ведь Джеймс Дрисколл, я не ошибаюсь?
Он улыбнулся и покачал головой.
- Нет? Но как же так… - Я вытащил портмоне и взглянул на клочок бумажки, который предписывалось сохранять, если я хочу получить свои рубашки из китайской прачечной, и снова поднял глаза на хозяина "8-В". - О’Дрисколл, - сказал я. - Вы либо Джеймс О’Дрисколл, либо Эллиот Букспен. Либо третье - я попал не в ту квартиру.
- Похоже, вы действительно попали не в ту квартиру.
- Да, наверно. Это "восемь-Би"?
- Да.
- И ваше имя?
- Ну уж во всяком случае не О’Дрисколл. И не то, другое. Как, вы сказали, имя того, второго, человека?
- Букспен.
- Букспен, точно, - согласился он. - И не Букспен тоже.
- О черт… - пробормотал я, покачал головой, прищелкнул языком. - Ну конечно, вам оно видней… Как правило, люди все же неплохо знают свое имя. Очевидно, я просто неправильно записал номер квартиры. Простите за беспокойство.
- Да что вы, какое беспокойство…
Ну что, что мне надо сделать, чтоб выудить из этого молодого человека его имя? Или хотя бы бегло осмотреть его квартиру? И я осторожно и почти без надежды в голосе заметил:
- Вы не позволите мне сделать один звонок?
Еще одна улыбка, снова легкое покачивание головой.
- Извините ради бога, - сказал он. - Но это будет… э-э… не слишком удобно. У меня люди.
- О… понимаю.
- А так бы - со всей радостью, но вот теперь…
- Понимаю. Молчу, молчу.
- Итак?.. - сказал он.
- Итак, - ответил я, - мое имя Билл Томпсон (а как твое, идиот?), и еще раз простите за беспокойство.
- О, сущие пустяки. Вам не за что извиняться.
- Вы очень добры, - заметил я. - Могу ли я рассчитывать на столь же любезный прием, когда через пару дней снова нагряну к вам за пожертвованием?
- О, - сказал он и снова полез в карман. И вытащил оттуда чековую книжку в черном кожаном переплете. Вырвал листок и выписал чек на двадцать долларов.
- Чертовски щедро и благородно с вашей стороны, сэр, - сказал я. - Но на сегодня я не планировал никаких сборов. И не могу выписать вам квитанции.
- Мне не нужны никакие квитанции. И потом, это избавит вас от необходимости тратить время и заходить еще раз.
А заодно и его от ненужного общения со мной. Впрочем, об этом он умолчал.
- Но я не…
- Прошу вас, возьмите.
Рука сама потянулась к чеку, но я сделал над собой усилие и отдернул ее.
- Я обязан выдать вам расписку, - сказал я. - А потом могу отправить ваш взнос по почте. В любом случае я должен знать ваше имя, для отчета.
- Ах, ну конечно, имя, - сказал он. - Тодд.
- Рад познакомиться, Тодд. А фамилия?
- Нет, нет. Тодд - это и есть фамилия.
- И уж определенно, что не О’Дрисколл или Букспен, верно? - И оба мы рассмеялись, и я снова спросил его об имени.
- Майкл, - ответил он.
- Майкл Тодд… Но ведь точно так же…
- Как и продюсера, да.
- Готов поклясться, разные шутники все время донимают вас расспросами, а не женаты ли вы случайно на Элизабет Тейлор, верно?
- О нет, не так уж часто, - ответил он. - Да и имя довольно распространенное.
- Как, черт побери, и мое. Стоит только подумать, сколько Биллов Томпсонов разгуливает по свету…
- Да, - согласился он. - А теперь я действительно не смею задерживать вас дольше, мистер Томпсон.
- Майкл, - раздался женский голос откуда-то из глубины квартиры. - Ну что так долго? Что-нибудь случилось?
- Сию минуту! - крикнул он ей и снова улыбнулся, уже не бараньей улыбкой, а скорее козлиной. - Вот видите? - сказал он. - К сожалению, вынужден попрощаться с вами. И еще раз спасибо.
За что? Но я все равно кивнул и улыбался, пока он не закрыл дверь, а затем стоял еще несколько секунд, переваривая виденное и слышанное. Затем направился к лестнице и снова поднялся на двенадцатый этаж. Тут мне пришло в голову, что я рискую столкнуться в холле с Чарли Уиксом, и я стал придумывать, что ему совру. Не мог же я притвориться, что все это время прождал лифт, иначе бы он бросился к телефону - выяснять, что, черт возьми, происходит с хваленым сервисом "Боккаччо".
Скажу ему правду, решил я.
Правду, но с небольшими поправками. Скажу, что довольно долго проторчал в ожидании лифта, а затем спустился на восьмой - еще раз взглянуть на эту загадочную квартиру. Не надо ему говорить, что хозяин оказался дома. Нет, скажу, что дома никого не было и что я решил наведаться туда самостоятельно. Или же нет, наверное, следует сказать, что…
Но мне не пришлось ничего говорить. Подъехал лифт, двери раскрылись, мы с лифтером обменялись улыбками, и я благополучно спустился и вышел на улицу.
Погода действительно стояла замечательная, как справедливо заметил Майкл Тодд - не кинопродюсер, а тот, другой. Я прошел два квартала по направлению к парку, купил с лотка хот-дог и кныш с гречкой и присел на лавочку. Она показалась вполне удобным местом для размышлений. А мне было над чем поразмыслить.
Во-первых, тот женский голос… Ведь она назвала его вовсе не Майкл. В ее произношении это имя звучало скорее как "Михаил".
А во-вторых, этот голос я узнал.
Я прошел через Центральный парк и немного задержался в зоопарке, поглазеть на белого медведя, о котором последнее время довольно много писали в прессе. Какой-то человек заметил, что, плавая в бассейне, зверь выписывает восьмерки. Это почему-то взволновало многих. Предполагалось, что это невроз, а в качестве причин различные эксперты называли условия содержания в неволе, неправильное питание, тоску по самке, непрестанное раздражение оттого, что на тебя глазеют, чувство одиночества оттого, что на тебя глазеют недостаточно, и даже отсутствие занимательного чтения. Результатом этой шумихи, поднятой средствами массовой информации, стал невиданный доселе наплыв посетителей в зоопарк, причем буквально каждый, подойдя к бассейну, спрашивал у несчастного, сколько будет четыре плюс четыре. "Он сделал это!" - радостно объявляли они, а медведь все продолжал выписывать восьмерки, и наконец они довольные уходили, а на смену им заступали другие и снова кричали: "Он сделал это!" - а он все продолжал свое.
Понаблюдав немного, я убедился, что медведь и правда выписывает восьмерки. Причем делает это просто отлично. Вообще, если плавая, вы собираетесь выписывать какую-либо цифру, определенно следует начинать с восьмерки. Двойки, четверки и пятерки все же несколько сложноваты, да и семерка, которую в наши дни многие стали писать почему-то на европейский манер, перечеркивая палочку, тоже. Для ежедневного плавания оптимальным вариантом остается восьмерка, а единственной альтернативой ей - ноль. В этом последнем случае вам просто придется плавать кругами.
И все же я так и не понял, чего они хотят от этого бедного медведя. В каком-нибудь более непритязательном городке, ну, скажем, в Декатуре, люди бы просто гордились медведем, умеющим выписывать хоть какую-то цифру. Но ньюйоркцы - народ избалованный. И если бы наш медведь стал бы, к примеру, выдавать число 3,14159, тут бы наверняка сочли его круглым идиотом, не способным рассчитать число "пи" больше, чем на пять цифр после запятой.
Выйдя из парка, я зашел в телефонную будку и позвонил Кэролайн - сперва домой, потом в салон красоты "Пудель". Никто не ответил. Двинулся дальше и, уже дойдя до угла Вест-Энда и Семьдесят первой, ощутил в области затылка странное покалывание - такое же, что испытал накануне ночью. Именно оно удержало меня тогда от того, чтобы выйти из такси Макса Фидлера. Теперь же оно заставило меня остановиться под тентом на противоположной стороне улицы, откуда я мог спокойно наблюдать за обстановкой без риска быть обнаруженным.
Минут через десять я убедился, что мой дом под наблюдением, хотя стопроцентной уверенности все же не было. Футах в пятидесяти от входа в подъезд была припаркована машина, в которой сидели двое; а внутри, в само́м подъезде, как мне показалось, маячил человек, сидевший на стуле и читавший газету. Однако это могла быть просто тень, а если даже там и сидел человек, то вовсе не обязательно, что он поджидал меня.
И все же - к чему рисковать?..
Я обошел квартал и оказался у заднего входа в мой дом, которым обычно не пользовались, а потому дверь была на замке. Мой дом нельзя отнести к числу строго охраняемых, и привратник, торчащий у парадной двери и готовый принять и передать пакет и прогнать прочь любого подозрительного вида бродягу, вряд ли мог считаться линией Мажино. У нас не было ни системы видеонаблюдения, ни электронной сигнализации, а уж замки… Замки, хоть и приличные с виду, никак нельзя было причислить к произведениям инженерного искусства. Конкретно этот я уже открывал несколько раз, кстати, относительно недавно - просто повздорил как-то с одним из привратников и не хотел входить через парадный вход, когда он был на дежурстве. Длилось это недели две, а потом и другие жильцы стали на него жаловаться, и мы благополучно избавились от этого типа. Так что я уже наловчился открывать именно этот замок. И к тому же мало чем вообще при этом рисковал. Ну, допустим, меня даже бы застиг за этим занятием полицейский. Да, пришлось бы пережить несколько неприятных секунд, но тем дело и ограничилось бы - разве можно считать незаконным вторжением попытку проникнуть в свой собственный дом?
Я поднялся на лифте на этаж выше - предосторожность, может, и излишняя, но тем не менее. Затем спустился по лестнице и осмотрел дверь в свою квартиру. Нет, тоже не линия Мажино, но на протяжении нескольких последних лет я уже успел сменить несколько замков и ввел кое-какие усовершенствования, так что она была довольно надежна.
Однако, похоже, кто-то все же испытывал ее на прочность. На ней оказалось несколько царапин, довольно свежих на вид, и еще кто-то изуродовал дверной косяк, пытаясь добиться цели с помощью рычага или фомки. Ничто не может удержать человека, твердо вознамерившегося войти: да, упорный вор, столкнувшись с неподдающейся дверью, способен и стену проломить, но мой визитер, вероятно, либо не слишком этого хотел, либо просто не смог. И я открыл дверь своим ключом, будучи уверен, что квартиру в мое отсутствие никто не посещал, и запер за собой все замки. Затем проверил все, включая тайник, просто на всякий случай, чтоб лишний раз убедиться, что все замечательно.
Я пустил воду в ванной, долго отмокал в ней, потом вышел, вытерся полотенцем, прилег на кровать - на минутку. Я и сам не сознавал, как устал, - вплоть до того момента, пока голова моя не коснулась подушки. Не знаю, долго ли я проспал, потому как не посмотрел, сколько было времени, когда лег, но, открыв глаза, увидел, что уже десять минут седьмого. Я настолько потерял всякое представление о времени, что пришлось свериться с календарем в часах, чтоб убедиться, что я проснулся в шесть вечера сегодня, а не в шесть утра завтра.