- Это из "Укромного места". Он сценарист, этот Диксон Стил, помните? Ему нужно написать сценарий по роману, а книгу читать лень, вот он и нанимает девушку-гардеробщицу, чтобы она пересказывала ему всю эту историю. И ее убивают, а он становится первым подозреваемым.
- Но существует и другая девушка, - заметил я.
- Да, Глория Грэм. Она его соседка и подтверждает его алиби, а потом влюбляется в него, печатает его рукописи, готовит ему еду. А потом вдруг замечает, что в нем таится насилие - это когда он попадает в аварию и избивает другого водителя, а потом избивает своего литературного агента за то, что тот забрал у него неоконченный сценарий. И вот она начинает думать, что он вполне мог убить ту девушку-гардеробщицу, и хочет от него уйти, а он узнает и начинает ее душить. Помните?
Воспоминания у меня были самые смутные.
- О да, прекрасно, - ответил я.
- А потом раздается телефонный звонок, и дружок той девушки-гардеробщицы сознается в убийстве. Но уже слишком поздно, и Глория Грэм просто стоит и смотрит, как он уходит из ее жизни навсегда.
- Вам не нужна никакая книга, - заметил я. - Ни в твердом переплете, ни в мягком. Вы и без того все помните наизусть.
- Просто потому, что это очень для меня важно.
- Понимаю.
- Я ведь и английскому выучилась по его фильмам. Точнее говоря, по четырем. Прокручивала их на видео, наверное, сотни раз и повторяла за ним целые фразы. За ним и другими актерами, стараясь произнести как можно правильнее. Но акцент все же остался.
- Совершенно очаровательный акцент.
- Вы находите? А мне кажется, что это вы очаровательный человек.
- А вы - потрясающая красавица.
Она потупила глаза, затем извлекла из сумочки кошелек.
- Хочу заплатить вам за книгу, - сказала она. - Так вы говорите, двадцать два доллара? И еще торговая наценка?
- Забудьте о ней.
- О!
- И об этих двадцати двух долларах тоже забудьте. Пожалуйста, я настаиваю. Я просто дарю вам эту книгу.
- Но я не могу принять такой…
- Можете!
- Нет, я хочу заплатить, - настояла она и выложила на прилавок две купюры - пятерку и двадцатку. - Пожалуйста…
Я вложил книгу в бумажный пакет, протянул ей и дал три доллара сдачи. Но чек не пробил и наценки брать не стал. - Только смотрите не проболтайтесь губернатору.
- Вы очень добры, - произнесла она. - Но вряд ли вам удастся заработать, если будете вот так, налево и направо, раздавать книги. - И она положила руку на мою. - Мне кажется, в вас есть какая-то тайна… И знаете, что я еще думаю? Вы похожи на него!
- На кого?
- На Хамфри Богарта. Вам уже кто-нибудь это говорил?
- Нет, - ответил я. - Никогда.
Слегка наклонив голову набок, она изучающе смотрела на меня.
- Нет, дело не в физическом сходстве, - продолжала она. - Внешне вы на него ничуть не похожи. И голос совсем другой. Но что-то все же есть, правда?
- Но… э-э…
- У вас есть тайная жизнь?
- Наверное, у каждого она есть, не так ли?
- Возможно, - кивнула она. - А в вас случайно не кроется насилие, как в Диксоне Стиле? - И снова, склонив голову, она долго и испытующе смотрела на меня. - Нет, не думаю. Но что-то определенно есть, не правда ли? Что-то романтическое, что ли…
- Вы считаете?
- О да! Вы очень романтичны. - Всеведущая улыбка играла на ее губах. - А знаете что… Пригласите меня куда-нибудь вечером.
- Куда прикажете!
- Нет, не в Париж, - заметила она. - Хотя это было бы очень романтично, верно? Если бы мы встретились вот так, случайно, и тем же вечером улетели в Париж… Но пока я туда не хочу. Пока еще не время…
- Париж может и подождать?
- Да, - ответила она. - Париж от нас никуда не денется. А сегодня вы можете пригласить меня в кино.
Она ушла, а я подошел к витрине и потрогал Раффлса - узнать, уж не умер ли он. За все время ее пребывания в лавке он ни разу не шевельнулся, и невозможно было представить, что он просто-напросто проигнорировал этот визит. Я почесал его за ухом. Раффлс лениво повернул голову и приоткрыл один круглый глаз.
- Ты проворонил ее, дружище, - шепнул я. - Ладно, валяй, спи дальше.
Кот зевнул, потянулся, затем легко спрыгнул с подоконника и подбежал к миске с водой. Он был серый с темными разводами, и Кэролайн Кайзер, мой лучший на свете друг, вообразила, что он принадлежит к редкой мэнской породе. Я заинтересовался, сел за книги и немного изучил этот вопрос. И теперь вовсе не уверен, что он манкс. Единственное, что роднило Раффлса с этой породой, так это полное отсутствие хвоста.
Ладно, манкс или не манкс, но мой Раффлс - толковый работящий кот, и с тех пор, как он поселился в лавке, от мышей не пострадало ни одной книги. Только тут до меня дошло, сколь многим я обязан Раффлсу. Допустим, какая-нибудь мышь обгрызла бы переплет "Богги: фильмы Хамфри Богарта", тогда пришлось бы или выкинуть ее на помойку, или же отправить в ссылку - на специальный столик, где были свалены книжки по три штуки за доллар. И что тогда? Тогда она как зашла бы в мой магазин, так и вышла бы, а я продолжал бы читать Уилла Дьюранта и упустил бы ее - точь-в-точь как Раффлс.
Я потянулся к телефону и набрал номер салона красоты "Пудель", где денно и нощно трудилась Кэролайн, превращая лохматых псин в красавцев.
- Привет, - поздоровался я. - Слушай-ка, я не могу пойти с тобой сегодня в "Бам Рэп". У меня свидание.
- Но это очень странно, Берн. Я же еще за ланчем спросила, занят ты сегодня или нет. И ты сказал, что нет.
- Ну, это когда было… - протянул я.
- А что, собственно, изменилось? Что случилось, Берн?
- Просто в магазин зашла одна красивая женщина.
- Тебе повезло, - заметила она. - Единственный, кто зашел ко мне за весь день, был какой-то толстяк с салюки. Ну скажи, Берн, зачем только они это делают?
- Зачем заходят в салон?
- Нет. Заводят совершенно не подходящих им собак. Ноги у него были кривые, пузо - как бочка, челюсть с нижним прикусом, так на кой хрен ему собака, которая выглядит как модель? Ему следовало бы завести себе английского бульдога.
- Может, тебе удастся уговорить его поменять?
- Поздно, - ответила она. - Не успеешь завести собачку, как, глядишь, через несколько дней привык к ней и просто не мыслишь существования без нее. Ничего общего с человеческими взаимоотношениями, где все распадается, стоит только узнать друг друга получше. Берн, а эта красивая женщина, она что, твоя знакомая?
- Нет, абсолютно незнакомая, - ответил я. - Просто зашла в магазин купить книгу.
- И вышла, унося с собой твое сердце. Как романтично! И куда же ты ее поведешь? В театр? В "Рэйнбоу Рум"? Или же в какой-нибудь уютный ночной клуб? Там бывает очень славно.
- Мы идем в кино.
- О… - протянула она. - Понимаю… Что ж, безошибочный выбор для первого свидания, во всяком случае. И что собираетесь смотреть?
- Два фильма. "Молния" и "Токийский Джо".
- Это что же, премьера?
- Да нет, не совсем.
- "Токийский Джо" и "Молния"… Первый раз слышу. А кто играет? Я знаю?
- Хамфри Богарт.
- Хамфри Богарт? Тот самый Хамфри Богарт?
- Это ретроспективный показ фильмов с его участием. В театре "Мюзетт", ну, что в двух кварталах от Линкольн-центра. Сегодня как раз открытие, и мы встречаемся у касс без четверти семь.
- Но ведь фильмы начинаются вроде бы в семь?
- Семь тридцать. Просто она хочет прийти пораньше, чтобы достались хорошие места. Она никогда не видела этих фильмов.
- А ты, Берн?
- Нет, но…
- Потому что я тоже не видела. И что самое главное, никогда даже не слышала!
- Она ярая поклонница Богарта, - объяснил я. - Выучила английский по его фильмам, прокручивая их по тысяче раз.
- Тогда, наверное, любимое ее выражение: "Эй, ты, грязная крыса!"
- Так это Джимми Кэгни.
- "Сыграй-ка еще раз, Сэм". А это уже Хамфри Богарт, правильно?
- Уже ближе к истине.
- "Ты играл для нее, можешь сыграть и для меня". Верно?
- Да, верно.
- Так я и думала. А что ты имел в виду, когда говорил, что она училась английскому? Где она выросла?
- В Европе.
- А где конкретно в Европе?
- Просто в Европе.
- Просто в Европе? Но где именно? Во Франции, Испании, Чехословакии, Швеции или…
- Из этих четырех стран, что ты назвала, я бы предположил Чехословакию. Однако не стану уточнять, потому как мы это не обсуждали. - И я пересказал ей наш разговор, опустив, впрочем, гастрономические причуды обитателей Огненной Земли. - И вообще, между нами осталось много чего недоговоренного, - добавил я. - Ну, знаешь, обмен многозначительными взглядами, всякие там нюансы и прочее…
- И страсть? - предположила она.
- Я бы скорее сказал, романтика.
- Тем лучше, Берн. Я обожаю романтику! Так, значит, вы встречаетесь в "Мюзетт" и собираетесь смотреть два старых фильма, сидя рядышком, как голубки. Но ведь они даже не цветные. Или я не права?
- Придержи язык.
- Ну а потом? Ужин?
- Наверное.
- Только в том случае, если не обожретесь попкорна. Итак, вы выйдете из кинотеатра примерно в десять тридцать и заскочите куда-нибудь поблизости. Ну а потом? К ней или к тебе?
- Кэролайн…
- Если этот "Мюзетт" находится всего в паре кварталов от Линкольн-центра, - сказала она, - то это не дальше чем в паре кварталов от твоего дома, потому как твой дом всего в паре кварталов от Линкольн-центра. Но, может, и ее дом тоже недалеко? Где она живет, а, Берн?
- Я не спрашивал.
- Но ведь ты говорил, что она живет в Нью-Йорке, верно? Приехала из Европы и живет в Нью-Йорке, уж чего ясней. А ты даже не поинтересовался, где именно.
- Но, Кэролайн, мы ведь только-только познакомились.
- Ты прав, Берни, я болтаю глупости. Наверное, просто ревную, поскольку, Господь свидетель, сама никогда не была загадочной женщиной. И знаешь, в любом случае, если она загадочная женщина, то должны быть вещи, которые ты о ней не знаешь и не узнаешь никогда.
- Наверное.
- Но самое главное ты уже знаешь. Она красавица и обожает Хамфри Богарта.
- Да.
- И еще она приехала из Европы и живет здесь. А как ее зовут, Берни?
- Гм… - ответил я.
Наступила пауза.
- Нет, как все-таки ее имя, а, Берни? Ты знаешь, там у них розы любят. Может, так оно и есть?
- Что?
- Роза. В Европе полно женщин по имени Роза, и пахнут они так же сладко, даже если зовут их по-другому. Ладно, Берни, желаю тебе хорошо провести время, слышишь? А завтра, за ланчем, жду полного отчета… Или позвони мне прямо сегодня, если не будет очень поздно. Договорились?
- Договорились, - согласился я. - Обязательно.
Глава 5
Две недели спустя снова была среда, и все еще был май, и без нескольких минут час я повесил табличку, уведомляющую клиентов, что я вернусь в два. Через десять минут я уже входил в салон красоты "Пудель", где нас ждал ланч на двоих.
Я открыл коробку и стал выкладывать из нее еду, а Кэролайн тем временем запирала дверь и вывешивала в витрине свою табличку с надписью: "Закрыто". Потом она села напротив и придирчиво осмотрела свою тарелку.
- Выглядит неплохо, - признала она и принюхалась. - Да и пахнет ничего. А что это у нас, а, Берн?
- Понятия не имею.
- Как это не имеешь?
- Просто заказал сегодняшнее меню.
- И даже не спросил, что это такое?
- Спросил, - сказал я, - а парень ответил. Но только я не понял, что он сказал.
- Так, значит, заказал, и все?
Я кивнул.
- Дай-ка мне парочку вот этих, с коричневым рисом, - попросил я.
- Но это белый рис, Берни.
- Значит, у них был только белый рис, - сказал я. - А может, он просто меня не понял. Если даже я ни черта не понял из того, что он там бормотал, так чего ж от него понимания ждать?
- Разумно. - Она взяла пластиковую вилку, потом передумала и взяла палочки. - Ладно. Что бы оно там ни было, но пахнет нормально. Где брал, Берн?
- У "Двух парней".
- У "Двух парней из Абиджана"? С каких это пор к африканской жратве стали подавать палочки? И потом на вкус она ничего общего с африканской не имеет. - Она подхватила еще кусочек, поднесла ко рту и остановилась. - И кроме того, - добавила она, - они ведь закрылись?
- Да, пару недель назад.
- Ну вот, а я что говорю!
- Но не далее как вчера снова открылись, и теперь у них новый управляющий. И теперь они называются не "Два парня из Абиджана", нет. Теперь они называются "Два парня из Пномпеня".
- А ну-ка повтори.
Я повторил.
- Пномпень, - пробормотала она. - А где это?
- В Камбодже.
- А вывеска старая?
- Угу. Только закрасили "Абиджан" и написали "Пномпень".
- Наверное, у них финансовые трудности.
Так оно и было. На вывеске красовалась надпись "Два парня из Пномпеня". Они явно экономили деньги и место.
- Ну уж во всяком случае дешевле, чем заказывать новую вывеску, - заметил я.
- Наверное. А помнишь, там была другая: "Два парня из Йемена"? А до этого - "Два парня еще черт-те откуда", только не спрашивай меня, откуда именно. Несчастливое им досталось место, ты как считаешь?
- Не иначе.
- Уверена, когда Манхэттен принадлежал голландцам, там у них был ресторан "Два парня из Роттердама". - Она закинула в рот кусочек мяса и начала задумчиво его жевать, потом запила глотком сельдерейного тоника доктора Брауна. - Неплохо, - объявила она. - Скажи-ка, а эту камбоджийскую еду мы с тобой не пробовали тогда, ну, неподалеку от Колумбийского университета?
- Забегаловка называлась "Ангор Вок", - ответил я. - Угол Бродвея и Сто двадцать третьей или двадцать четвертой, где-то в тех краях.
- Нет, мне кажется, эта лучше. И уж во всяком случае поближе. Надеюсь, они останутся в бизнесе?
- Кто их знает. Может, через несколько месяцев там откроется новое заведение "Два парня из Кабула".
- Жаль. Ну, хоть на вывеске сэкономят. А тоник тоже там брал?
- Нет, заскочил в гастроном.
- Здорово идет с этой камбоджийской жратвой, верно?
- Будто специально для нее делали, - согласился я.
Мы поели еще немного африканской еды, попили сельдерейного тоника. Потом она спросила:
- Берн, а что ты смотрел вчера вечером?
- "Бурные двадцатые", - ответил я.
- Опять? Но ты же видел его в понедельник?
- Ты совершенно права, - согласился я. - Знаешь, просто в голове все перемешалось. - Я на секунду закрыл глаза. - Так, дай-ка подумать… "Конфликт", вот что.
- "Конфликт"?
- Да. И "Брат Орхидея".
- Первый раз слышу.
- На самом деле я, пожалуй, смотрел "Конфликт" лет сто назад в программе для полуночников. Что-то припоминаю. Там Богарт влюбляется в Алексис Смит, она играет роль младшей сестры его жены. Потом он попадает в автокатастрофу, у него повреждены ноги, и он скрывает от всех, что выжил, чтобы обеспечить себе алиби, когда убьет свою жену.
- Берни…
- А Сидни Гринстрит играет врача-психиатра, который расставляет ему ловушку. И знаешь, как он это делает?.. Тебе интересно?
- Не слишком.
- Вот "Брат Орхидея" - это потрясающе интересная картина! С Эдвардом Дж. Робинсоном в главной роли. Он играет гангстера, а Богарт - одного из его шайки и становится в ней главарем, когда Робинсон уезжает в Европу. А потом он возвращается, и люди Богарта стараются его убрать. Но Робинсон все-таки ухитряется спастись, он находит прибежище в монастыре, берет имя Брат Орхидея и занимается выращиванием цветов…
- А куда вы ходили после фильма, Берни? Тоже нашли прибежище в монастыре?
- К чему это ты клонишь?
- Ты прекрасно знаешь, к чему. Вы пошли выпить по чашечке кофе, верно? Эспрессо на двоих в маленькой уютной забегаловке неподалеку от кинотеатра, так?
- Так.
- А потом ты отправился к себе домой, а Илона ушла, как всегда уходит. Сроду не встречала женщины по имени Илона. Я слышала лишь об одной Илоне Масси, да и то бы не знала, что таковая существует, если бы не кроссворд. "Имя мисс Масси, пять букв". Там она находилась в одной компании с Утой Хаген и Уной Меркель, а также Айной Бэлин.
- Не забудь еще Айму Хогг.
- Нет, это же только представить себе: вы двое после кино расходитесь по домам. Так или не так?
Я вздохнул:
- Так.
- Что происходит, Берн?
- Я тебя умоляю! - протянул я. - Не забывай, что сейчас на дворе девяностые. И стиль… э-э… ухаживания несколько изменился. Люди не прыгают друг к другу в постель после первого же свидания, как раньше. Они встречаются, общаются, чтобы лучше узнать друг друга, они…
- Посмотри мне в глаза, Берн!
- Да я и так в них смотрю.
- Не ври! Впрочем, я тебя не виню. "Люди не прыгают в постель после первого же свидания"! А ну-ка говори, сколько у тебя было свиданий с этой женщиной?
- Несколько.
- Четырнадцать!
- Да нет, быть не может, чтобы так много…
- Но ты же встречался с ней каждый вечер на протяжении двух недель! Ты посмотрел двадцать восемь картин с участием Хамфри Богарта. Двадцать восемь! И единственный интим - это когда ваши руки касаются друг друга в пакете с попкорном.
- Это не так.
- Разве?
- Мы еще иногда держались за руки в темноте.
- О боже, у меня сейчас сердце разорвется! Так это что, чистая платоника, а, Берн? Слияние душ и никакого физического влечения?
- Нет, - ответил я. - Это не совсем так, поверь.
- Тогда что же?
- Сам еще не разобрался.
- Может, ты нарочно напускаешь на себя холодность? Ждешь, чтобы она сделала первый шаг?
- Да нет, - ответил я. - В первый же вечер предложил подвезти ее домой. Причем не имел в виду ничего такого. Ну разве что поцеловать ее на прощание у двери. Но тут она заявляет, что прекрасно доедет сама, в такси, и я не стал спорить. И знаешь, был даже рад. Ну к чему, скажи на милость, тащиться через весь город, чтобы затем тут же повернуть назад и снова тащиться через весь город?
- Так она живет в Ист-Сайде?
- Кажется, да.
- Ты что же, так до сих пор и не выяснил, где она живет?
- Ну почему же… Примерно знаю.
- Только примерно?
- Как-то раз я сказал, что живу в нескольких кварталах от "Мюзетт". И тогда она сказала, что мне повезло, потому что сама она живет страшно далеко.
- И ты не спросил где?
- Почему же… Конечно, спросил.
- И?..
- "О, очень далеко", - так она сказала, а потом сменила тему. Ну и что мне оставалось? Устроить ей допрос с пристрастием, что ли? Да и какая, собственно, разница, где она живет?
- Тем более если ты не собираешься почтить ее своим присутствием.
Я вздохнул.